Элегантным черным мотыльком?
Тикки молчит уже долгое время, и Мари всё чаще впадает из крайности в крайность, туда-сюда, качается, как маятник. Она бы назвала всё, происходящее кругом, одним большим эпилептическим припадком, а ее хаотичный поток мыслей — белой булькающей пеной изо рта, которая чертовски. Мешает. Дышать. Леди хмуро отмечает, что, кажется, сходит с ума без верного напарника — надоедливого Кота рядом, и... Хе-хе-хе. Она, конечно же, шутит. Пусть подохнет этот чертов Котяра, главное, чтобы милый Адриан был рядом со своей Элегантной Леди. Больше ничего и не нужно.***
Адриан, задыхаясь, падает на землю и, кажется, разбивает коленку. Плагга буквально выбрасывает из кольца, и бедный квами, изнуренный боем, безжизненной тушкой ложится на серый, пропахший дымом и шинами, асфальт. У Агреста, по-моему, от этого запаха уже дерет глотку. Он не может нормально вдохнуть и корчится от боли на земле. Светлые волосы растрепались, стали грязными — на них алела свежая кровь. У Агреста течет кровь изо рта, и он не может понять, то ли ему пробили живот, то ли голову. У Агреста судорогой сводит ноги — те и так все в лиловых синяках, так еще и не двигаются. И Адриан, кажется, понимает, что умрет здесь. Он пытается нащупать сердце Плагга (если таково есть), чтобы убедиться, что его друг жив. Хотя... квами же бессмертны, вроде. И у них нет сердец. Оклемается. В голове почему-то что-то трещит по швам. То ли его психика, то ли сами мозги. Горячий, беспорядочный шторм мыслей бьется об стенки воспаленного сознания, и Адриан пытается выстроить логическую цепочку, хотя бы ухватить кусочек обрывистой мысли, но ничего не выходит. Всё кипит и рвется, как бешеное. Адриан закрывает глаза, отдаваясь хаотичному рою мыслей в объятия, и утопает в безумии.Кто он? Где он? Как его зовут?
***
Холодные капли бьют его по лицу, и Агресту кажется, что прикасаясь к нему, они с шипением высыхают, так как если бы вода попала на раскаленную конфорку плиты. Беспощадное дробление прекращается, и Адриан с огромным трудом приоткрывает глаза. Господи, ему кажется, что веки свинцовые, чисто свинцовые, иначе как объяснить, что он не может и глаз разлепить? Каждый дрогнувший мускул на его лице отдается жуткой болью в мозгу. Чья-то холодная рука прикасается к его заляпанной собственной кровью щеке. И аккуратно гладит. — Адриан, любимый... — ласково шепчет кто-то и нежно целует в его рассеченный лоб. Агрест приоткрывает глаза. — Моя Леди... — хрипит он. — Твоя Леди здесь... — ЛедиБаг держит в одной руке черный классический зонтик, укрывая парня от дождя. Адриану он кажется чертовски знакомым. Кажется. — Идем, вставай, милый... — она взваливает его руку себе на плечи и кое-как поднимает обессилевшего парня. Парень пытается улыбнуться, но выходит жуткая перекошенная гримаса. Больше нет сил сражаться. Адриану просто хочется заснуть и проспать как минимум трое суток. Он не помнит, кто он. Не помнит, где он. Не помнит, как тут оказался. Он просто... — Я позабочусь о тебе, любимый... ...молча кивает и верит своей Леди — единственной, кого не забыл, единственной, которая поддержала его. — Больше никто не потревожит тебя... Маринетт лихорадочно гладит его по щеке, так бережно и осторожно, что Агресту кажется, словно его касается легкий ветерок. Нутром он чувствует, что угодил прямо в лапы к врагу, потому что... Потому что Леди погибла у него на глазах. Но ему уже все равно, кто его подобрал. Важно то, что он снова может смотреть в ее фиолетовые... Фиолетовые. Интересно ее глаза всегда были такими, и он просто не замечал? Зеленые глаза Адриана затуманены белой пеленой, а сам он похож на чуть живого мертвеца. Маринетт отводит взгляд и молча смотрит вниз, сгорбившись. ЛедиБаг же удовлетворенно вздыхает и прижимается щекой к засыпающему Адриану. — Ты теперь мой, — тихо шепчет она и на выдохе закрывает яркие, будто пропитанные радиацией, фиолетовые глаза. Дождь всё еще нещадно поливает землю, а тень Леди и обессилевшего Адриана скрываются в едком тумане разрушенного Парижа.