Бантики для дам

Предупреждение: ФЕМСЛЭШ! Посвящается: Regina74 с намеком – а кому легко быть писателем! Чаще всего девчонки зависали у Лерки, Дашка, более робкая и неуверенная в себе, просто отпрашивалась у своих родителей к подружке с ночевкой. И тогда весь вечер и ночь были в их распоряжении. Да и у Лерки места было куда больше, это не двухкомнатная квартирка, где общую детскую Дарья делила напополам со своим младшим вредным братишкой. У Лерки же была целая комната на втором этаже коттеджа, а еще лестница на чердак, где они играли вдвоем в куклы чуть ли не с пеленок. Но где эти самые куклы, бантики-косички, плюшевые мишки, бесконечные игры в дочки-матери, в больничку и прочее? Девочки выросли, и сейчас, учась в выпускном классе, их занимали совсем другие, но не менее интересные темы. Дашке приглянулся парень из параллели, смазливый Сережка, и она Лерке все уши про него прожужжала, какой он красивый, как мило улыбается, и что даже на нее смотрит и подмигивает иногда. Ага, щас. Лерка, в отличие от Дашки, розовых очков никогда на носу не таскала. Может, потому, что была более раннеспелой по сравнению со своей подругой, или потому, что с ее фигурой и уже оформившейся мягкой упругой грудью третьего размера давно отшивала навязчивого Сергея и куда подальше. Да вот только парень возвращался к ней пущенным бумерангом, неотвратимо зажимая с вечными намеками переспать. Но Лерка, как ни пыталась доказать Дарье обратное, натыкалась на непробиваемую стену наивных голубых круглых глаз, мол, как же это возможно, да не может быть. Просто Лерка плохо знает Сергея, и лучше этого придурка в мире точно нет. А дальше шла невъебительная речь со всеми вытекающими, что сделал глобального этот самый Серега за прошедшую неделю, и до какого уровня героизма в глазах Дашки дослужился на сей раз. Сегодня шло по накатанной, Дашка пришла ближе к вечеру и, поужинав за хлебосольным столом вместе со всеми домочадцами Лерки, уединилась с ней в девичьей комнате. Сначала разговоры шли ни о чем, то о вишневом сладком блеске для губ, то об устойчивой туши для ресниц, плавно перетекающие на новый фасон мини юбки, в которой сегодня зажигала на уроках Лерка. После вспоминали смешные случаи в школе, как их классный шут Яшка задирал со свистом девчонкам юбки, и на полной Наташке кружевные стринги смотрелись как бечевка на перетянутом мешке с мукой. Позже обсудили нового физика, хоть и лысого, но вполне приятного учителя. Вообще в их школе мужчин-педагогов, кроме директора, можно было по пальцам пересчитать: два физрука, препод по ОБЖ и физик. И хоть последний был очень строгим, но весьма притягательным и еще не старым. Ну, а потом, куда ж деваться, разговор плавно опять напоролся на все того же «ой, какого замечательного Серегу». Дарья заливалась, наверное, с полчаса, пока не увидела, что Лерка как-то уж сильно скисла у ней под боком. — Слушай, Лер, — заерзала Дашка, поблескивая своими голубыми глазками в сторону своей более пробивной подруги, — можно я у тебя грудь… потрогаю. У Лерки от такого заявления даже дыхание сбилось. И это ее тихоня-подружка? Вот эта плоская, пока еще совсем не оформившаяся, больше похожая на пацана, если срезать светло-русые волосы, которые Дарья упорото заплетала в косы? — Зачем? — проглотила застрявший комок во рту Лерка. — Ну… я слышала, парни наши о твоей груди трепались, что ты одна у нас такая сексуальная, и что так классно трогать женские титьки. А как это? У меня таких нет, а, возможно, вообще никогда не будет. А иногда хочется хоть помечтать, — стала та причитать, сбиваясь и покрываясь стыдливым румянцем. Лерка, что-то прокрутив в своей голове, расстегнула сначала одну пуговку на кофточке, потом следующую, обнажая перед заинтересованной Дарьей свой полупрозрачный лиф цвета игристого шампанского. Груди лежали в нем как влитые, плавно колыхаясь в такт дыхания молодой девицы, аппетитно оттеняясь мягким светом зажженного торшера. — Давай быстрее, а то вдруг кто войдет, — поторопила ее Лерка, с интересом наблюдая за реакцией подруги. Дашка аж нижнюю губу прикусила острыми зубками, протянула изящную кисть руки и осторожно провела своими нежными дрожащими пальчиками по краю изумительных кружев. — М-ммм, красивые… — а потом резко отдернула руку, так как снизу послышался громкий звук, отчего девушки на пару вздрогнули и испуганно уставились друг другу в глаза. Лерка запахнула свою кофту, повернувшись спиной к прикрытой двери ее комнаты. Кроме нее в семье еще был старший брат Вовка. Разница у них была не сильно большой, всего в два года, но из-за этого как раз брат и сестра иногда дрались до смертоубийства. И летающими табуретками в этом доме даже Дашку невозможно было удивить. В комнате под ними раздались матюки брата, и Дашка, поджав губу, разочарованно прошептала: — Даже рассмотреть не успела, вот черт, и чего у тебя такой ненормальный брат? Лерка только плечами пожала, но в одном ей повезло с братом, Вовку чердак никогда не прельщал, он как с детства окопался в гараже отца, так оттуда не вылезал иногда сутками. И хоть таким образом сестра и брат поделили свои сферы влияния у этого дома, не особо мозоля друг другу надоевшие рожи. — Идем! — Лерка схватила охнувшую Дашку за тонкое запястье и, как была, распахнутая, потащила из комнаты на чердак, а когда девы взлетели по скрипучим ступенькам наверх, втянула за собой крепкую лестницу. Тут было по-знакомому душевно, приятно обступала полутьма, выпячивал свои старые бока пузатый комод, сверху из небольшого окошка падали, подсвеченные теплом, лучи начинающегося заката. В них Лерка и встала, вся такая свежая, юная, сочная, распахивая щедро свою кофту, мол, трогай сколько хочешь — мне не жалко. И Дашка снова потянулась, теперь уже более уверенно очертила лиф одной груди, затем второй, чувствуя, как от прикосновений чуть задрожала Лерка. — Неприятно? — поинтересовалась одна. — Да нет, просто немного щекотно… — ответила другая. — А можно без лифчика? — у Дашки явно заблестели в глазах смелые не к месту чертики. Лерка немного порозовела, хотя, купаясь в закатных красках природы, это было практически не видно. Ее кожа белоснежная, матовая сейчас, итак оттенялась всеми переливами от рыжего до золотого. — Если покажешь свою. Дашка от такого вздрогнула, даже руку отдернула, но Лерка не дала отодвинуться, перехватила запястье, сжимая в своей. — Она мелкая, смотреть не на что, и соски практически не видно… блеклые… — стали оправдываться, но Лерка втянула ее в свой квадрат падающего на землю заката и сщурила карие глазищи, твердо приказав: — Покажи. Дашка прикрыла глаза, видимо, все же ей было стыдно, но левой рукой неуклюже стала теребить кнопки на джинсовом сарафане. Одна раскрылась, как показалось девушкам, громко чпокнув, затем полетела другая, две следующих ей помогла расстегнуть Лерка. Сарафан без поддержки, шурша, соскользнул с Дашки полностью, та даже подхватить его не успела, а когда потянулась вниз, была остановлена Леркой. — Останься так… не поднимай. Дашка застенчиво притупила глаза, она стояла в тонкой водолазке, что очерчивала, как вторая кожа, ее худую фигурку, не прикрывая простые, незамысловатые трусишки из недельки, на красном поле которых фундаментально значилось «Monday!». Лерка хотела спошлить, что, мол, не по дням носишь, но видя, как подтрухивает подругу, промолчала. Ножки у Дашки были стройными, длинными от зубов, эх, о таких Лерка только мечтала, ей же досталась небольшая иксатость от матери и полноватые, доводящие ее до бешенства, коротковатые ляжки. Она осторожно коснулась узких бедер подруги и, подцепив снизу водолазку, потянула вверх. Дашка не сопротивлялась, более того, даже помогла стянуть со своей белобрысой головы узкую горловину и предстала перед подругой немного взмыленной, раскрасневшейся и такой сногсшибательной в своем простом хлопчатобумажном бельишке, что Лерка даже залюбовалась. И вот спрашивается, чего этому Сереге надо? Ну да, не было отменных доек, но какая талия, а изумительный изгиб точеной шеи, а эти бежевые раскрасневшиеся от покусов губки, Дашка теперь их грызла не останавливаясь. Правда, сейчас уже смотрела подруге в глаза, не пряча взгляда и не отрываясь. Лерка скользнула по шее подруги, очертила скулу, нежно, невесомо потянула за собой лямочку, проводя пальцами до локтя… мягкая чашечка бюстгальтера отошла вниз. Грудка у Дашки была идеально круглой, упругой, с небольшим бежевым соском, окруженным нежным, чуть выступающим ореолом, и Лерка, не спрашивая, охватила ее своей ладонью, отчего Дарья вздрогнула, но не отступила, а, сильнее прикусив нижнюю губу, потянулась к лифчику своей подружки. Тут все было по-серьезному: настоящие подтяжки, укрепленная сбруя, твердая чашечка. Освобожденная грудь тяжелыми персями опустилась в ее подставленные лодочкой длани. От чего Дашка прибалдела, сжимая их в своих ладонях: — Класс, такие тяжелые и упругие… Лерка на массирование своего бюста тихо простонала и, оголив вторую грудку Дашки, ответно нажала на них, и довольно существенно, а потом вообще зажала небольшие сосочки между пальчиками, то прищемляя, то разминая круговыми движениями. — Черт, а это приятно, — прошептала блаженно Дашка, чувствуя, как у нее становиться влажно в трусиках. — Ага, мне тоже приятно, и потом, у тебя грудь не хуже, мне б такую, небольшую, аккуратную. Никаких тебе проблем, да и не мешается особо. — А тебе мешается? — Бывает… Они стояли окруженные падающими лучами, постепенно насыщающимися кровавым красным, и, затаив дыхание, трогали друг у друга, щупали, мяли, гладили, испытывая двойственные ощущения чего-то запретного, немного пугающего и в тоже время бесконечно привлекательного, желанного, сладкого… — Знаешь, у меня внизу совсем сыро стало, — выдала немного погодя Дашка, — и так все сжимается внизу живота, словно печет и тянет. А ты что чувствуешь? — Примерно то же, — Лерка чуть наклонилась и, увидев у подруги выступающее на красном влажное пятно, предложила: — А знаешь, как себя ласкать…там? — Нет. А что, можно самой? — Почему бы и нет, я тут у брата одну брошюрку сперла, и в ней довольно-таки дотошно написано, как довести девушку до оргазма, лаская, к примеру… клитор. — Клитор? — у Дашки глаза стали на пол-лица. — Ну, да… и что? — осторожно поднимая свои пьяные вишни глаз на подругу. — И можно без парня? Реакция Дашки Лерку немного озадачила, та ожидала чего угодно, но не такой бешеной заинтересованности в хрустально-голубых глазах напротив, а может, это были всего лишь отсветы заката, что замысловато подкрашивали очи подруги. — А почему и нет, я попробовала… получилось, знаешь, как башню рвет, — выдала смело Лерка, правда, отчаянно краснея. — Ну, я думала… что парень должен обязательно туда… членом… — прошептала не менее пунцовеющая Дашка. — Можно и без проникновения, — Лерка облизала высохшие махом губы своим юрким язычком, а потом осторожно спросила: — Хочешь, научу? Дашка замерла, даже перестала мять мягкие перси Лерки, украшенные крупными бордовыми сосками, словно рубинами, а потом, потупившись, пробормотала: — Научи… Лерка кивнула, чуть отодвинувшись, и стала сдергивать с себя супер-модную, но сейчас совершенно ненужную, мешающуюся ей, путающуюся в ногах юбку, туда же в сторону отбросила свои перекрученные стринги, а когда Дашка решила стянуть свои трусишки, остановила, попросив: — Останься в них. А затем опустилась на пол перед Дашкой, потянув ее за руку вниз. Теперь они стояли лицом к лицу на коленях. Лерка показательно развела шире себе бедра и, запустив умело руку между ними, раздвинула свои налитые рубиновым срамные губешки. — Вот тут… — она чуть откинулась назад, показывая подруге, — видишь, бусинка, ну вот, она и есть клитор… — Какие яркие, — прошептала словно в трансе Дашка. — Смачиваешь слюной… и вот так массируешь, чуть нажимаешь, и по кругу, вот так… постепенно увеличивая или уменьшая обороты… а можно вверх-вниз… как кому нравится… Дашка завороженно смотрела на ласкающую себя раскрепощенную Лерку, а потом, также расставив пошире ноги, сдвинув свои трусики чуть в сторону, попыталась повторить за движениями подруги. Лерка наблюдала, как Дашкина рука с длинными пальчиками раскрывает перед ней нежный влажный бутон бежево-розовых губок, которые от возбуждения на краях уже отливали алым, бусина клитора оказалась чуть больше, чем у нее, выступая наглым требовательным мыском. И когда Дашка ее зацепила, блаженно застонав… волна возбуждения подхватила и Леру. — Ой, ах… а я точно делаю, как надо? — дрожала Дашка, чуть выгибаясь назад, неосознанно еще шире раскидывая свои тонкие бедра, открываясь во все стороны перед внимательными вишневыми глазами. — Подскажи, а может, не так? — шептали ее влажные губы, по верху которых капельками скапливался бусинками солоноватый пот. Лерка потянулась к своей подруге и, положив на ее ласкающую ладонь свою, повела более дерзко, нахально, заставляя подчиняться и вызывая у Дашки ответную, прошивающую все тело дрожь. — Боже, как здорово… — прошептала, задыхающаяся, натянутая как струна, Дашка. — Сделай мне так же… — между вздохами выдала полыхающая, доведенная до предела, Лерка. — Как? — не понимая. — Как я тебе, — запинаясь на словах. — Но я… не умею… — растерянно. — Просто делай, — уже ничего не соображая. И Дашка зеркально потянулась к руке ласкающей себя подруги… Жарко, душно… Чердак окрашивался в последние краски багрового заката, вступая в окончательный апогей, бесповоротный, смывающий на своем пути длинные, извилистые, танцующие в объятьях друг друга, сплетающиеся тени… Еще немного, и солнце скроется до следующего утра, нырнув в недра распластанной, дышащей глубинным жаром земли. Еще чуть-чуть, и придет прохлада столь необходимой сказочной с мистическим лунным фонарем в руках ночи. Еще немного, еще чуть-чуть… Когда Дашку затрясло в судорогах, Лерка не утерпела и накрыла ее распахнутые в слабом вскрике нежные губы своими, такими же чуть солоноватыми от пота и сладковатыми от оставшегося вишневого блеска, туша, как земля, впитывает последние всплески багряного солнца… своими вершинами гор, чувствуя, как и у нее все скручивает внутри, а после выплескивается мощными волнами накрывающего оргазма. Девы, еле дыша, сжимая друг друга в объятьях, замерли на потемневшем чердаке. Солнце окончательно ушло, и надо было дотянуться до веревочки, что спускалась с потолка, чтобы зажечь желтую лампу под зеленым запыленным абажуром, но они не спешили. — Хочешь, научу классно целоваться? — закинула новую удочку предприимчивая Лерка, хотя чего таить, в ее душе сейчас все еще проскальзывали нотки тревоги. А вдруг Дашка откажется? Вдруг пошлет? — М-ммм? — ответили пьяненько, вцепляясь в ее обнаженные плечи. — Ну, сама подумай, вот подойдет к тебе разлюбезный Серега, а ты и целоваться толком не умеешь, — начала сочинять поспешно Лерка, прижимая к себе свою дорогую единственную подругу. — М-ммм… — промычали с другой интонацией, явно размышляя на тему этого самого разлюбезного Сереги, а потом еле проворочали вялым языком: — Давай. Тем более целоваться с Леркой ей очень даже понравилось. Ну, а Серега… Что Серега? Он оказался очень удобным поводом и великолепной ширмой, оправдывающей все дальнейшие действия двух прелестниц, тянущихся с жадностью к новым познаниям своих полыхающих юностью гибких тел, уединившихся на пыльном чердаке в доме на краю городка, погружающегося в прохладу ночной осени. Конец.