"Душа человека" (This Man's Heart)

На следующее утро Марта от волнения проснулась раньше, чем обычно. Она приготовила овсянку и тосты на завтрак; чтобы скоротать время, убралась в доме и принялась вязать начатый для себя свитер. Она поймала себя на мысли, что думает о прошлой неделе, которую иначе как бестолковой и суетливой не назовешь; сначала полным ходом шла подготовка к свадьбе, потом явилась Гарри с заявлением, что свадьба отменяется. Марте пришлось расхлебывать заварившуюся кашу: утешать Хуперов и пытаться убедить их, что убить Шерлока – не самая лучшая идея. Несмотря на все это, думая о племяннике, она улыбнулась; он всегда был так беспечен, и ей приятно было сознавать, что он сбежал, чтобы найти Джона, боролся за его жизнь и оставался при нем несколько дней. Она была невероятно счастлива от мысли, что Шерлок впервые в жизни нашел свое место. Марта удивилась, когда один из слуг Уотсонов постучал в дверь и пригласил ее завтра на чай. Наконец-то ей предстояло познакомиться с человеком, от упоминания имени которого у Шерлока загорались глаза; с человеком, из-за которого Шерлок по несколько раз на дню бегал на берег Парусной Бухты; с человеком, который вытащил Шерлока из скорлупы и заставил улыбаться. Она познакомится с тем, по чьей вине в их доме обосновался череп, с тем, кто почти разбил Шерлоку сердце, в существовании которого многие сомневались. Кажется, Марта со дня своей свадьбы так не волновалась. В урочное время Марта села в двуколку и поехала в усадьбу на Еловом Мысу. Она знала, что на лодке добралась бы быстрее, но предпочитала ехать посуху, а лишнее время в пути было для нее возможностью насладиться теплым майским воздухом, напоенным ароматом распускающейся листвы и цветов. У подъезда Марту встретили двое слуг; один из них взял лошадь, а второй повел миссис Хадсон в дом. Она едва успела оценить всё великолепие усадьбы, как оказалась в удивительно большой и роскошной гостиной, где за беседой проводили время Шерлок и Джон. Шерлок наклонился к Джону и слушал его с выражением откровенной нежности на лице. На Шерлоке была великоватая по размеру рубашка, которую миссис Хадсон не узнала, он даже закатал рукава, может, потому, что они как раз были коротковаты; скорее всего, это рубашка Джона. Джон смотрел на Шерлока и что-то оживленно говорил, улыбка, казалось, освещала все его лицо, несмотря на то, что большую его часть закрывала кожаная маска. В какой-то момент Джон протянул руку и отвел кудрявую прядь, упавшую Шерлоку на глаза, и тетушке Марте стало неловко, будто она вторглась в нечто интимное, и потому она слегка кашлянула, чтобы обратить на себя внимание. – Тетушка Марта! – воскликнул Шерлок, бросился к ней и сжал ее в крепком объятьи. – Мой дорогой мальчик, как же я рада тебя снова видеть! – сказала миссис Хадсон, когда племянник отпустил ее. Как ни была Марта рада воссоединению с племянником, ей очень хотелось познакомиться кое с кем еще, и она обратилась к Джону. Он стоял возле камина, с улыбкой наблюдая за встречей тети и племянника, но как только Марта взглянула на него, его улыбка погасла. Казалось, ему стало крайне неловко. Миссис Хадсон подошла к нему и крепко обняла, не выпуская до тех пор, пока он не расслабился. – Я молилась, чтобы кто-то, похожий на тебя, вошел в его жизнь, – сказала она, все еще держа Джона за руки. Джон не знал, что сказать. Шерлок убедил его, что тетушка не закричит от ужаса и не убежит из комнаты при встрече, но он не был готов к такому ошеломляющему теплу. Он чувствовал, как горло перехватило, ему вдруг стало очень трудно дышать. Он пытался побороть слезы, но глаза его заблестели, и миссис Хадсон заметила это, и пока Джон про себя проклинал Холмсов и их чертову наблюдательность, она снова ласково обняла его. Джон принялся осторожно кружить Марту в объятьях. – Все хорошо, дорогой, я знаю, – прошептала она. – Я уже перестал желать такого, как он, спасибо, что вы не дали мне потерять надежду, – сказал Джон, когда Марта с мягкой улыбкой отстранилась. Они прекрасно провели вместе день, разговаривали по большей части Марта и Джон, а Шерлок внимательно наблюдал за ними. Он заметил, что Джон сначала каждые десять минут проверял, на месте ли маска, через час он стал делать это уже через каждые полчаса или около того – неоспоримый признак того, что всё шло как надо. Джон расспрашивал Марту об астрономии, она его – о разных этапах охоты за сокровищами. Он даже покраснел, когда она сказала, что он первый человек, которому удалось утихомирить Шерлока и так надолго удержать его возле себя. Чуть позже Джон предложил миссис Хадсон остаться на ужин, но она отклонила приглашение, сказав, что уже договорилась с миссис Тернер, на что Шерлок возвел глаза к небу: конечно, тетушка побежит к своим арендаторам, чтобы рассказать про знакомство с Джоном Уотсоном. Заявив, что уходит, Марта выжидающе посмотрела на Шерлока, надеясь, что племянник пойдет с ней домой. У Шерлока неприятно засосало под ложечкой, он подавил почти детское желание обнять Джона и никогда не выпускать. Они уже обсуждали это, оба знали, что Шерлоку нужно возвращаться домой, и если не потому, что Джон выздоровел, то хотя бы потому, что у Холмса уже не осталось чистой одежды. О том, чтобы поцеловать Джона, не могло быть и речи, но Шерлоку нужно было как-то попрощаться, и потому он обнял ладонями шею Джона, прижался лбом к его лбу, прошептал: «Я скоро вернусь», и повернулся, чтобы уйти. – Шерлок! – позвал Джон, когда Шерлок уже собирался закрыть за собой дверь. – Что? – спросил Шерлок, обернувшись. – Мне тошно видеть, как ты уходишь, – сказал он, – если сможешь договориться с Мораном и Мориарти о встрече завтра, то, пожалуйста, договорись. Кажется, я не смогу больше ждать, – добавил он, и Шерлок ослепительно улыбнулся. – В то же время? – спросил Шерлок, и когда Джон кивнул, собрал всю выдержку, чтобы не броситься к нему и не зацеловать его до потери сознания. Шерлок решил возвращаться домой в двуколке с тетей Мартой, оставив свою лодку в Западной Березовой Бухте. Так как эти земли принадлежали Гарри Уотсон и никто, кроме Шерлока, не осмеливался там появляться, шансов, что лодку украдут, было ничтожно мало. Кроме того, Шерлоку надо было кое-что обсудить с тетушкой, но он всё оттягивал момент, пока она сама не обернулась к нему с сияющими глазами. – О, Шерлок! – воскликнула она. – Он такой милый! Такой обходительный и обаятельный! Он то, что надо, правда? Шерлок молчал и улыбался, глядя на дорогу перед собой. Он не сомневался, что тетушке понравится Джон, но приятно было лишний раз в этом убедиться. Но его радость омрачалась глубоко запрятанным волнением; ему надо было сказать тете, что они с Джоном собрались жить вместе, и Шерлок прикидывал в уме возможные реакции Марты на это заявление. Либо она будет в восторге от этой идеи, либо загрустит, ведь ей предстоит жить одной, либо и то и другое. Покрепче взявшись за поводья, он решился. – Мы с Джоном начали говорить о том, чтобы жить вместе, – сказал он. Марта стиснула его руки в своих ладонях, глаза ее наполнились слезами. Потом она выпустила руки Шерлока, начала хлопать в ладоши и смеяться, как маленькая девочка. – Мой мальчик, мне кажется, сейчас самое время! Шерлок хотел спросить, что тетушка имела в виду под «самое время», но она перебила его. – Вы будете жить в поместье? – спросила она с взволнованным блеском в глазах, – дом твоего отца тоже бы подошел, но ты же понимаешь, что я не могу вышвырнуть на улицу Джима и Себастьяна. – Джон предложил купить участок земли в Парусной Бухте, – ответил Шерлок почти скромно, – он хочет попросить твоих арендаторов собрать бригаду и построить нам маленький домик, – добавил он, и тетушка снова стиснула его руки. – Шерлок! Это так чудесно! Твоя помолвка с Молли с самого начала была ошибкой, но Джон Уотсон прекрасный человек, и он любит тебя, я чувствую это. Ты тоже его любишь, посмотри на себя, краснеешь, как невинная девица! Шерлок раздраженно хмыкнул, но покраснел еще сильнее, когда он представил горячий рот Джона на своей шее; невинная девица – кто бы знал. – Тетя! Я не буду с вами разговаривать, если вы продолжите одолевать меня такой чушью, – сказал он вроде бы обиженным тоном, но в нем сквозили облегчение и нежность. – Не будь ко мне так строг, – сказала Марта, – ты объявил, что женишься на самом замечательном человеке на свете и ждешь, что я буду сидеть и молча любоваться пейзажем? Уж конечно, ты надо мной шутишь, – добавила она с усмешкой. Шерлок сощурился. Он ведь ни разу не упоминал о браке, и даже по-хорошему не думал об этом. Конечно, если они с Джоном начнут жить вместе, все будут ждать, что они поженятся. Двое взрослых мужчин, которые живут вместе и не состоят в браке – скорее всего, это вызовет скандал, но Шерлока это совершенно не волновало; они с Джоном уже и без того сотни раз становились мишенью для сплетен. Он легко представлял, что станут говорить люди теперь, когда он отменил свадьбу с Молли Хупер, сбежал в поместье Уотсонов и не появлялся дома целую неделю. Ему нужно было больше информации, больше времени, подробнее обсудить всё с Джоном, и потому он попросил тетушку никому пока не говорить о том, что он ей только что рассказал. Весь остаток пути Шерлок размышлял о своей женитьбе, а тетушка пыталась рассказать ему все подробности, которые она знала о строительстве домов: о самых удобных размерах окон, расположении кладовки, самом лучшем материале для полов и кухонной утвари. Домой Шерлок и миссис Хадсон не зашли, они поехали прямо к Морану и Мориарти, которых Холмс пригласил завтра встретиться с Джоном. К счастью, они оба были свободны, и с трудом сдерживали волнение, даже когда Шерлок отказался говорить им о цели встречи. Потом Шерлок вернулся домой, а Марта осталась на ужин у миссис Тернер. В ту ночь сон долго не шел к Шерлоку. После нескольких ночей в обнимку с Джоном кровать казалась ему пустой и холодной. Шерлок ворочался больше часа, после чего, наконец, забылся беспокойным сном.

****

На следующее утро, проснувшись, Шерлок увидел перед собой ухмыляющуюся физиономию черепа, и улыбнулся ему в ответ. Джонов подарочек был явно доволен подвижками в отношениях своих бывшего и нынешнего хозяев – существенный сдвиг, раньше он казался осуждающим. Когда Шерлок сонно сполз по лестнице, тетушка Марта уже хлопотала на кухне. Он уселся за стол, и тетя поставила перед ним чашку горячего чая. Шерлок старался слушать то, что рассказывала ему тетя, пытался участвовать в беседе, но мыслями он уже был не здесь, а где-то восточнее Елового Мыса. Он думал о том, что сейчас делает Джон, легко ли он уснул, был ли он так же возбужден мыслями об их будущей совместной жизни. Шерлок рано вышел из дома, зная, что ему предстоит долгий путь; к Джону он пошел пешком, чтобы потом вернуться домой на лодке. Погода не располагала для прогулки; небо обложило свинцово-серыми облаками, воздух отяжелел от влажности, дул пронизывающий ветер. На полпути к поместью Шерлока застал дождь, и за пятнадцать минут наш герой вымок до нитки. Гнулись деревья, оглушительно гремел гром, вспышки молний то и дело раскалывали темное небо. Буря длилась всего пятнадцать минут, но Шерлок продрог настолько, что мечтал лишь о чашке чая и сухой одежде. Слуга, открывший дверь, раскрыл рот от удивления, увидев Шерлока на пороге. Холмс насквозь промок, волосы его прилипли к голове, ботинки были в грязи. Вскоре к дверям вышел Джон в маске, и слуга ретировался на кухню. – Гарри рано утром уехала в Римоуски, мы почти одни, – игриво сказал Джон, а потом спросил, удалось ли Шерлоку договориться о встрече с Мораном и Мориарти. – Да, – ответил Шерлок, – они придут днем, кажется, они вне себя от волнения, хотя я им не сказал, зачем мы встречаемся. Джон посмотрел на свои карманные часы и улыбнулся. – Почему бы тебе не пойти со мной в мою спальню, там ты переоденешься в сухое или… не переоденешься, – сказал он и легонько поцеловал Шерлока в губы. Шерлок засмеялся и пошел вслед за Джоном знакомыми коридорами, вверх по лестнице в спальню. В комнате пахло Джоном, сохранился еще и еле уловимый шлейф запаха Шерлока, что его самого безмерно обрадовало – он мягко улыбнулся, едва зайдя в комнату. Как только дверь за ними закрылась, Джон набросился на Шерлока и начал целовать его шею, одновременно расстегивая промокшую рубашку. Шерлок вздохнул от облегчения, положив одну руку на бедро Джона, а второй развязал его маску, снял ее и бросил на кровать. Джон сразу же зарылся лицом в шею Шерлока. – Смешной ты человек, кто же разгуливает в бурю без кальсон? – Практичный парень? Парень, который очень спешит? Или который возбужден? – сказал Шерлок, снимая свои грязные ботинки и сбрасывая брюки. Джон тем временем снял с себя брюки и, как только оба они оказались обнаженными, он подтолкнул Шерлока к кровати, под теплое одеяло. Джон обнял Шерлока своими сильными руками и прижался к нему, чтобы друг согрелся от жара их тел. Джон пытался не обращать внимания на то, какой холодной кажется обычно теплая кожа Шерлока; он сосредоточился только на том, чтобы растереть друга, стимулировать кровообращение и согреть его. В конце концов, Шерлок перестал дрожать, а растирания Джона стали больше похожи на ласки. Шерлок ответил на его порыв, ища его губы. Поцелуй вышел жадным и полным желания; это было не медленное скольжение языков, не осторожное покусывание, а теплое, влажное и неистовое столкновение языков. Шерлок чувствовал огненно-горячий член Джона, упирающийся ему в живот. Джон разорвал поцелуй, Шерлок сначала запротестовал, но потом и оглянуться не успел, как оказался на спине, а его доктор оседлал его бедра. Их твердые члены были всего в нескольких дюймах друг от друга, и Джон сжал их одной рукой, другой нежно поглаживая Шерлока по боку. Шерлок застонал, откинул голову и так сильно плюхнулся на подушку, что из нее вылетели несколько перьев. Левой рукой он обхватил руку Джона, и их сплетенные пальцы одновременно стали дрочить, сначала медленно, а потом, по мере того как они все чаще томно стонали и хрипло дышали, ритм ускорился. Из всех слов Джон помнил теперь только имя Шерлока, и он без конца повторял его, потираясь о бедра друга, отчаянно ища как можно больше контакта. Шерлок запрокинул голову и закусил нижнюю губу, но с его губ все равно срывались полустоны. Он чувствовал, что все и ближе подступает оргазм, и сильнее сжал пальцы вокруг их членов, Джон сделал то же самое, пока, наконец, давления не стало слишком много, а жажда освобождения – невыносимой. Шерлок почувствовав, как член дернулся, выгнул спину, и его сперма пролилась на соединенные руки и животы. Его бедра дрожали, удовольствие мягкими пульсирующими волнами от паха расходилось по всему телу. Он часто дышал, и так плотно зажмурил глаза, что видел за веками цветные пятна. Он даже не понял, что перестал двигать рукой, но услышал крик экстаза Джона и почувствовал, как его семя брызнуло на живот, а потом – его обмякший член. Кончив, Джон так расслабился, что растянулся на Шерлоке сверху, размазывая свою сперму по его животу. Полуоткрытыми губами он прижался к шее Шерлока, это был не совсем поцелуй, а просто все, на что у Джона хватило сил в таком опустошенном состоянии. Шерлок нежно поглаживал его по спине, и Джон погрузился в такую безмятежность и блаженство, что заснул бы, если бы Шерлок не ущипнул его за задницу. Джон в ответ застонал, а Шерлок засмеялся. – Вставай, – сказал Шерлок, – нам нужно привести себя в порядок, пока не пришла наша сладкая парочка. – А почему бы тебе самому не встать? – пробубнил Джон Шерлоку в шею. – Потому что на мне развалился тяжеленный доктор, – игриво ответил Шерлок, и Джон снова застонал, но пошел в ванную, намочил два полотенца, вернулся и швырнул одно прямо в самодовольное лицо Шерлока. Они вытерли свою сперму, и тут раздался внезапный стук в дверь. – Доктор Уотсон? Вас желают видеть два джентльмена, – сказал слуга. – Пожалуйста, проводите их в гостиную, я сейчас буду, – ответил Джон, а Шерлок накрылся подушкой и приглушенно хохотал. – Видишь, вот поэтому-то я предложил приобрести собственный дом, – сказал Джон, натягивая кальсоны. Шерлок встал с кровати и неохотно натянул все еще мокрые брюки. – Конечно же, у тебя не найдется брюк, которые мне пойдут? – спросил Шерлок у Джона. Джон порылся в шкафу и нашел темно-коричневые брюки. – Эти слишком длинные, у меня всё не было времени их подшить. В талии будут велики и все равно для тебя коротковаты, но, думаю, это лучше, чем твои мокрые. Шерлок поблагодарил его и надел брюки. Как и предполагалось, они были велики ему в талии и оказались на пару дюймов короче, но с талией дело поправили подтяжки, а коротковатые штанины скрыли ботинки. Еще Шерлок одолжил у Джона рубашку, заправил ее в брюки и закатал рукава. – Ты неотразим, – сказал Джон, подтащил Шерлока к себе за подтяжки и поцеловал в губы. – Ты тоже, – ответил Шерлок, и Джон покраснел, подобрал маску и надел ее, ловко завязывая веревочки на затылке. Потом, еще раз поцеловавшись, они присоединились к двум джентльменам, ожидавшим их в гостиной.

***

Себастьян Моран и Джим Мориарти прибыли в поместье раньше назначенного времени; они полагали, что из-за бури дорога станет непроходимой и выехали из дома загодя. Однако путь оказался гораздо быстрее и легче, и потому-то они ныне в одиночестве сидели в гостиной Уотсонов. Конечно, дом был им знаком; несколько лет назад они его строили, и приятно было вернуться на старое рабочее место. Они обсуждали древесину, которая пошла на резные карнизы, и тут вошли Шерлок и Джон. Мориарти и Моран сразу же встали, чтобы поздороваться, и Мориарти как можно незаметнее подтолкнул мужа локтем. Волосы Шерлока были влажными и завивались сильнее обычного, будто он с еще мокрой головой валялся на подушке. Губы его припухли, а в расстегнутом воротничке рубашки виднелась красная отметина, похожая на те, которые Себастьян любил оставлять на внутренней стороне бедра Джима – он так сильно засасывал кожу, что под ней лопались кровеносные сосуды. Для людей, которые просто спустились по лестнице, Шерлок и Джон казались несколько более запыхавшимися, и Моран и Мориарти заметили, какое у Джона чересчур красное лицо. – Доктор Уотсон! – воскликнул Моран. – Так приятно наконец-то с вами познакомиться! Я Себастьян Моран, – сказал он, сердечно пожимая руку Джона. Шерлок, стоя чуть поодаль, наблюдал за Джоном, и заметил, как тот нервно облизнул губы, когда Моран протянул ему руку. Джону потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что человек, стоящий перед ним, не проявляет никаких признаков смертельного испуга, и, наконец, осознав это, Джон тепло улыбнулся. Шерлок перевел дух. -– Спасибо, мистер Моран, мне тоже очень приятно с вами познакомиться, – ответил Джон. – Пожалуйста, зовите меня Себастьян, – сказал Моран, и Джон согласно кивнул. – Только если вы будете называть меня Джон. – А я Джеймс Мориарти, но вы зовите меня Джим, – сказал Мориарти, пожимая руку Джона. Джим с супругом обосновались на диване, а Шерлок и Джон сели на канапе лицом к лицу к ним. Ожидая, пока слуга принесет чай и печенье, они мило беседовали. А потом Джон заговорил о предмете, о котором не переставал думать с тех пор, как они с Шерлоком впервые его обсудили. – Должно быть, вам интересно, почему мы с Шерлоком пригласили вас сюда. Конечно, мне хотелось познакомиться с вами; Шерлок рассказывал мне о том, что вы обсуждали на свадьбе Грегори и на рождественской вечеринке, должен признаться, я был заинтригован. Но на самом деле мы пригласили вас потому, что хотели попросить кое о чем, о чем-то по-настоящему важном. У Джима от любопытства расширились глаза, он с готовностью закивал, жестом приглашая Джона продолжать. – Мы начали говорить о том, чтобы жить вместе, – начал Шерлок, и Джим выдохнул, слишком сильно вцепившись в руку Себастьяна. Шерлок не мог сдержать улыбку – его тетушка отреагировала почти так же. Джон выждал, пока Джим придет в себя, и продолжил. – В поместье достаточно просторно, но вы знакомы с моей сестрой, так что, возможно, понимаете, почему я не хочу, чтобы мы жили здесь, – сказал Джон, и Себастьян одобрительно кивнул. – Мы бы хотели купить небольшой участок земли в Парусной Бухте и построить там домик, – закончил Джон. – Да, да, конечно! – восторженно воскликнул Себастьян, догадываясь, о чем хотят попросить Шерлок и Джон. От энтузиазма Себастьяна Джон рассмеялся чистым и искренним смехом, от которого у Шерлока внутри поднялось что-то теплое. – Мы хотели вас спросить, – продолжил Джон, – не согласились бы стать нашими архитекторами. – Конечно, – сказал Джим. – Мы предлагали свою помощь, и предложение остается в силе. – Мы сделаем все, на что способны, – добавил Себастьян, – вы не поверите, до чего хорош будет ваш дом. Остаток дня они по большей части обсуждали план дома. Шерлок и Джон высказали своим архитекторам свои пожелания, и Джим записал всё в тетрадь в кожаном переплете. На исходе дня Джон решился спросить о том, о чем они раньше говорили с Шерлоком – о свадьбе Джима и Себастьяна. Супруги были терпеливы; они охотно и доброжелательно ответили на все вопросы; было ясно, что они до сих пор, даже после многих лет, прожитых вместе, без ума друг от друга. Джон и Шерлок узнали, что Себастьян и Джим встретились в ту пору, когда им было соответственно семнадцать и пятнадцать лет. Сначала они были друзьями, потом любовниками и, наконец, восемь лет назад поженились. – Мы оба из патриархальных семей и сказать, что они нас не одобряли, было бы не сказать ничего, но что они могли поделать? Мы были юны и влюблены, мы не могли разъединить рук… ну, я думаю, вы понимаете, о чем я, – сказал Джим, приподнимая брови и глядя на Шерлока. Шерлок и Джон до неприличия густо покраснели, и Себастьян, пытаясь подавить улыбку, сморщил губы. Чтобы отвлечь супругов от их с Шерлоком явно заметной неловкости, Джон задал еще один вопрос. – А кто же кому сделал предложение? – спросил он, и Джим взял своего мужа за руку, ласково поглаживая костяшки его пальцев. – Он, - ответил Джим, – он такой романтичный дурачок. Привел меня к вершине той горы, где мы впервые поцеловались. – Романтичный дурачок или нет, но мне можно было и не просить его руки; он кинулся мне на шею прежде, чем я успел закончить фразу, – добавил Себастьян, и Джим с Джоном засмеялись. Вскоре Себастьян и Джим уехали домой, Шерлоку тоже надо было уходить, но он сделал это не раньше, чем переоделся в свою почти высохшую одежду и до головокружения поцеловал Джона. Ночью, лежа один в своей постели, Шерлок улыбнулся черепу и подумал про Себастьяна и Джима. Теперь стало понятно, почему Джон и Шерлок напомнили им самих себя в юности, едва они услышали о том, что их застали в лесу в объятьях друг друга. Шерлок закрыл глаза и попытался угадать, что же это такое – брак с Джоном. Наверное, это не слишком отличается от простого житья вместе, но Шерлок заметил, как Джим глянул на кольцо Себастьяна; в этом взгляде было нечто собственническое, и Шерлок понял, что вовсе не против такого же небольшого напоминания о том, что Джон принадлежит ему, а он – Джону. Кроме того, голос, на который Шерлок старался не обращать внимания, нашептывал ему, что свадьба защитит Джона от очередного скандала, от глупых сплетен, которые про них распускают. Шерлоку было наплевать на мнение горожан, но доброе имя и самая суть Джона не заслуживали того, чтобы стать мишенью для еще большего презрения жителей Сен-Сесиль. Джон был тем, кто вселил мир и покой в беспокойную душу Шерлока, и если Шерлоку было по силам взвалить часть той ноши, которую несли всегда крепкие плечи Джона, и он ухватился за эту возможность. Шерлок Холмс и доктор Уотсон. Соединены узами брака. Звучало здорово. Сон не шел, и Шерлок начал обдумывать способы попросить руки Джона. Странно звучит, ведь Шерлок хотел не руки Джона, он хотел его всего – волосы, каждую веснушку, каждый шрам, каждый дюйм нежной кожи. Мест, в которых он мог бы сделать Джону предложение, полно, каждое из них наполнено воспоминаниями об их охоте за сокровищами, но особенно дорог Шерлоку был Мыс Ярости – и та лунная ночь, когда он впервые вздрогнул, чувствуя друга так близко от себя. Наконец уснув, Шерлок даже во сне пытался найти идеальный способ попросить руки Джона.

***

Остаток мая прошел как во сне. Официально вернувшись домой в Парусную Бухту, Шерлок продолжал большую часть своего времени проводить с Джоном. Каждый день они встречались на том месте, о котором договорились накануне, обычно где-нибудь на территории усадьбы Уотсонов, подальше от глаз горожан. Марта сказала, что злость и раздражение жителей Сен-Сесиль на Шерлока достигли космических масштабов, а Шерлок и Джон слишком ценили свой покой, чтобы рисковать попадаться на глаза какому-нибудь дотошному злопыхателю. Кроме того, они предпочитали встречаться там, где могли не спеша исследовать тела друг друга, не опасаясь, что им помешают. Марта частенько заходила в лавку и подолгу болтала с миссис Лейстред и хорошо знала о том, что говорят в городке об ее племяннике. Молли Хупер, конечно, была глубоко удручена, а ее семья пребывала в ярости. Хуперы чувствовали себя обманутыми и использованными, и не хотели иметь ничего общего ни с Шерлоком, ни с его окружением. Саре Лейстред не повезло чуть ли не больше всех; она разрывалась между своей лучшей подругой, сердце которой разбил Шерлок, и мужем, который остался на стороне Холмса. Она хотела, чтобы все примирились, но в то же время думала, что Молли нуждается в большей поддержке, и открыто встала на ее сторону. Однако поздно ночью, когда Грегори держал Сару в объятиях и рассказывал ей об охоте за сокровищами, которую придумал Джон, она не могла отделаться от мысли, что Шерлок, наверное, пережил такую историю любви, которая встречается лишь в сказках. Все Лейстреды были на стороне Шерлока; они нежно любили его и знали, насколько он важен для Грегори, хотя и не отрицали, что он поступил скверно и невероятно глупо. Они верили, что у него были веские причины разорвать помолвку с Молли. Однако большинство горожан этого не понимали, и Шерлок больше обычного стал мишенью для пересудов. Грегори изо всех сил старался пресечь сплетни, и каждый его покупатель, которого он ловил на дурном отклике о друге, получал отповедь, достойную самых строгих старейшин городка. Когда кто-то пустил слух, что Шерлок живет в поместье, Грегори обрывал всякого, кто отпускал по этому поводу какие-нибудь сальности. Всем, кто к нему прислушивался, Грегори говорил, что Джон Уотсон был болен, а Шерлок самоотверженно помогал за ним ухаживать. Вскоре Грегори своей яростью так напугал сплетников, что у него в лавке они отныне молчали. В следующее воскресенье за ужином у Лейстредов собрались все обычные гости, кроме Молли и Шерлока. Первой не было потому, что она была слишком расстроена, чтобы оказаться лицом к лицу с окружением Шерлока, а последний лежал голым под нависшим над ним Джоном на пляже Острова Влюбленных, вполне оправдывая его название. Как и обещали, Марта, Себастьян и Джим никому не говорили о планах Джона и Шерлока жить вместе, главной темой для разговоров было знакомство с человеком в маске. Те, кто был с ним не знаком, задавали множество вопросов, а трое встречавшихся с ним счастливцев постоянно твердили о его любезном обхождении, доброте, обаянии, чудесных глазах, потрясающей улыбке. Грегори немного завидовал тому, что Моран и Мориарти познакомились с Джоном. То, что с Уотсоном первой встретилась миссис Хадсон, он понимал, но он всегда считал себя ближе Шерлоку, чем Джим и Себастьян. Еще до того, как с десертом было покончено, Грегори выскользнул из-за стола и написал коротенькую записку Шерлоку, которую передал миссис Хадсон, когда она уходила. Шерлок, Я скучаю по тебе, старый друг. Скоро ль сыграем в шахматы? А еще я хотел бы познакомиться с человеком, который похитил твое сердце, если ты не против. Ты знаешь, где меня найти. Грегори. Шерлок не удивился, когда тетушка протянула ему аккуратно сложенный листок бумаги. Конечно, Грегори был на их еженедельном ужине, слышал о Джоне от Марты, Джима и Себастьяна; неудивительно, что ему тоже захотелось познакомиться с ним. Шерлок видел, как хорошо прошли встречи Джона с тетушкой Мартой и Мораном и Мориарти, и теперь не сомневался, что Грегори рано или поздно с ним познакомится. Он запомнил для себя, что надо будет обсудить это назавтра с Джоном.

***

Три дня спустя Грегори неуклюже топтался на пороге усадьбы Уотсонов, ожидая, когда его впустят в дом. Он нервничал почти так же сильно, как в тот момент, когда стоял в церкви и ждал, когда войдет его невеста. Живот сводило не от самой возможности знакомства с Джоном, ведь все, кто знал его, соглашались с тем, что в докторе не было ничего, что бы оправдывало его прозвище Зверя. Грегори боялся своей собственной реакции. Он боялся, что собственное лицо предаст его, выразив какой-нибудь намек на отвращение или, хуже того, жалость. Так что, ожидая под дверью, Грегори изо всех сил пытался контролировать выражение лица, и подозревал, что выглядит как человек, страдающий запором, но уж лучше бы страдать от запора, чем казаться ошарашенным от ужаса. Дверь открылась, и на Грегори уставилась ухмыляющаяся физиономия Шерлока. Под мышкой у него была зажата тяжелая на вид шахматная доска, а во второй руке держал бархатный мешочек, в котором, по-видимому, находились шахматные фигуры. Позади него Джон Уотсон – несомненно, он, ибо на нем была коричневая кожаная маска – с трудом удерживал большую корзину. – Грегори! Ты как раз вовремя, – сказал Шерлок, выходя из дверей, чтобы дать дорогу Джону. – Пожалуйста, знакомьтесь – мой друг Джон Уотсон, – добавил он. Джон перехватил ручки корзины левой рукой, а правой пожал протянутую руку Грегори. Первое, что заметил Грегори, когда взглянул на Джона – какие по-настоящему красивые у него глаза: темно-синие, когда они смотрели на вас, то начисто заставляли забыть о маске. Еще Грегори заметил в этих больших синих глазах настороженность, и ему сразу захотелось всё исправить, загладить те обиды, которое нанесли Джону десятки бессердечных людей, глядевших на него с отвращением. Грегори улыбнулся Джону самой доброй улыбкой, и черты того расплылись в ответной улыбке. – Очень рад с вами познакомиться! – сказал Грегори. – Вы даже не представляете, сколько Шерлок о вас рассказывал. – Тихо ты! – сказал Шерлок своему другу, и Джон рассмеялся, и смех его оказался таким приятным, что Грегори сразу же захотелось услышать его снова. – Слышали бы вы его, его невозможно было заткнуть с самого первого момента, – добавил Грегори, и Джон снова засмеялся, а Шерлок нахмурился. – Сегодня такой дивный день, – сказал Джон, – мы подумали, что было бы очень приятно устроить пикник на Мысе Ярости. – Звучит чудесно, – ответил Грегори. Они втроем отправились к Мысу Ярости и устроились там на самой большой скале, на которой раньше сидели Шерлок и Джон. Пока Джон доставал еду из корзины, Шерлок откупорил бутылку с вином и щедро наполнил бокалы. За едой Джон подробно расспрашивал Грегори о свадьбе; Грегори с радостью отвечал на вопросы, особенно после того, как Джон, казалось, неохотно отвечал на его расспросы о Лондоне и не разделил его восторга по поводу того, как славно жить в одном из самых больших городов Европы. – Вы играете в шахматы? – спросил Грегори Джона, когда они проглотили последний кусочек хлеба. – Не так хорошо, как Шерлок, – ответил Джон, слизывая капельку масла с нижней губы и улыбаясь так, будто вкуснее он ничего не пробовал. – Не хотите сыграть? – предложил Грегори, и Джон согласился, высыпав фигуры из мешочка и расставив их на доске. Пока они играли и мило болтали, Шерлок растянулся на скале, закрыв глаза и рассеянно прислушиваясь к разговору двух своих друзей. Когда Шерлок только открыл дверь, нервозность Грегори была настолько заметна, что он распознал бы ее даже из Парусной Бухты, но она быстро прошла. Потом Шерлок заметил, что и Джон вскоре так же быстро расслабился. Наблюдать за общающимися между собой друзьями было настоящим удовольствием; они практически сразу чудесно поладили, их расположенность друг к другу казалась искренней и естественной. Разговаривали они очень оживленно и, казалось, им доставляет удовольствие поддразнивать Шерлока, да он и не возражал, лишь бы видеть, как Джон озорно улыбается. Солнце припекало, а Шерлок по-прежнему слушал, как Джон и Грегори играют в шахматы. Сам он по большей части молчал, но порой вставлял продуманные реплики по поводу их дилетантских ходов. В какой-то момент Джон ласково провел рукой по его волосам, и Шерлок воспринял это как приглашение положить голову другу на колени. Он покраснел, когда Грегори улыбнулся и подмигнул ему, но решил не подавать виду, и снова закрыл глаза, чтобы полнее насладиться знакомой лаской. Так он и лежал, нежась, пока не услышал нечто такое, чего никогда не слышал прежде. – Мат! – весело воскликнул Грегори, и Шерлок приподнялся на локте, с любопытством глядя на доску, по расстановке фигур просчитывая в уме, каков же был финальный ход. – Молодчина, – сказал Джон, и Грегори рассмеялся, слегка пьяный от вина и своей победы. – Спасибо, кажется, я выиграл первый раз лет за сто, – сказал Грегори, и Джон хихикнул, а потом спросил, есть ли у него возможность отыграться. Убедившись, что Шерлоку не очень скучно (а он и не скучал; наблюдать за общением своих друзей было для него очень увлекательно), Грегори и Джон начали новую партию, попутно допивая вино. Щеки Грегори раскраснелись от вина, он закатал рукава рубашки, а Джон решил снять шерстяной сюртук и расстегнуть две верхних пуговички на воротничке рубашки. Над ними высоко синело ослепительное июньское небо, жара еще не спала, они слегка вспотели, но не настолько, чтобы начать задыхаться. Джон выиграл вторую партию, и потому им с Грегори, конечно же, пришлось сыграть и третью, чтобы выяснить, кто же все-таки сегодня стал чемпионом. Захмелевшие соперники пытались сбить друг друга насмешками и свирепыми взглядами, но, в конце концов, они большую часть времени просто смеялись, позабыв про свою наигранную враждебность. Шерлок, который теперь сполз ниже, чтобы лучше наблюдать за игрой, пытался хмуриться в ответ на их ребячества, но это было трудновато, потому что у него самого рот беспрестанно расплывался в улыбке. Теперь рука Джона лежала на пояснице Шерлока и иногда, когда Грегори отвлекался на следующий ход, палец Джона соскальзывал ниже и принимался поглаживать кожу под поясом брюк друга. В конечном итоге, несмотря на достойное сопротивление Джона, выиграл Грегори. Солнце медленно опускалось к горизонту, ласковый ветер мягко шевелил листву, перекликались друг с другом две одинокие птицы; только их крик и перекрывал шум возбужденных мужских голосов. – Хорошо сыграли, – сказал Джон, складывая шахматные фигуры в бархатный мешочек. – Ты очень хорошо играл, так что придется тебе сразиться со мной снова, – ответил Грегори. – Конечно, ты очень приятный соперник, – ответил Джон, и Грегори улыбнулся – вся его недавняя нервозность была позабыта. Весь день он почти забывал о маске, и обращал на нее внимание только тогда, когда Джон быстро и уверенно прикасался к ней, чтобы убедиться, что она на месте. Настало время Грегори идти домой, и Джон с Шерлоком наблюдали, как он удаляется от Мыса Ярости. Едва он скрылся из виду, Шерлок опрокинул Джона и со страстью поцеловал его, скользнув языком по нижней губе, пока Джон не раскрыл губы. Через несколько минут он мягко оттолкнул Шерлока, чтобы перевести дух; вцепившись в рубашку Шерлока, он тяжело дышал, волосы у него были взъерошены. – Я, конечно, не жалуюсь, но какая муха тебя укусила? – спросил Джон, все еще тяжело дыша, но широко улыбаясь. – Хм-м, ты, – сказал Шерлок, покрывая шею Джона короткими поцелуями. – Я смотрел, как ты поладил с моим другом, видел, как сильно ты ему понравился, как покраснела у тебя шея, когда ты выпил вина, – добавил он и провел языком по горлу Джона, нежно посасывая кожу на кадыке. – Все это я нашел очень возбуждающим, – закончил Шерлок, и когда Джон выдохнул его имя, Шерлок снова запечатал ему губы поцелуем. Он хотел возвратиться домой вместе с Грегори – надо было помочь тетушке с перестановкой мебели. Но, наклонившись к рубашке Джона, чтобы зубами расстегнуть пуговицы, он подумал, что небольшое опоздание не будет уж очень большой трагедией.