Азбука для двоих

- 23 -

Открыв глаза, Чонин увидел часы, висевшие на стене. Они показывали всего семь утра — рановато для воскресного дня. Чонин не планировал просыпаться так рано. Он закопался под одеяло, прижался к спине Чондэ и уткнулся носом в спутанные на затылке каштановые волосы. Чондэ тихо сопел и не возражал, когда Чонин приобнял его, подтягивая ближе к себе. Чонин только смежил веки, как сразу же напряжённо замер. Наверное, именно это его и разбудило — тихий звук, который повторился. Как будто в доме был кто-то ещё. Где-то в стороне кухни, гостиной и прихожей. Чонин вновь распахнул глаза и приподнялся на локте, настороженно прислушиваясь. Озадаченно уставился на распахнутую дверь. В проёме через минуту появился человек, которого Чонин никогда раньше не видел. Человек чем-то неуловимо напоминал Чондэ, но выглядел строже и холоднее, из-за чего казался старше. И его губы не хранили даже намёка на вечную улыбку Чондэ. Незнакомец молча смотрел на Чондэ и Чонина, после немного отступил и коротким жестом предложил Чонину прогуляться за пределы спальни. Затем он исчез в тенях коридора, предоставив Чонину возможность выбраться из-под одеяла и кое-как одеться. Чонин торопливо застёгивал брюки, мгновенно забыв о сне. Он прекрасно понимал, что застали их с Чондэ не в самый откровенный момент, но ситуация сама по себе была достаточно красноречива. Что вообще можно подумать, увидев двух обнажённых парней в постели, лежащих рядом, и когда один обнимает другого? Вот именно. Внезапный гость наверняка Чондэ не чужой, но вряд ли он ожидал увидеть Чондэ в такой вот компании и при таких обстоятельствах. И Чонин не представлял, что говорить и как. Поколебавшись, он прикоснулся ладонью к плечу Чондэ, но тот не проснулся, только забился под одеяло с головой, сонно проворчал что-то и свернулся клубком. Ладно. Чонин одёрнул рубашку, немного пригладил встрёпанные волосы и решительно вышел в коридор. Нашёл гостя в гостиной — тот сидел в кресле у столика и ждал. Чонин вежливо поприветствовал его, но в ответ не получил ничего, кроме пристального и неодобрительного взгляда, после чего гость достал бумажник, покопался там и бросил на стол деньги. Достаточно много. — Надеюсь, на такси тебе хватит. Понятия не имею, кто ты такой, и когда и при каких условиях Чондэ тебя подцепил, но могу сказать определённо — тебе тут не место, потому проваливай. До Чонина дошло далеко не сразу, ну а когда всё-таки дошло, вспыхнуло всё лицо сразу от унижения и стыда. — Если у вас с ним есть ещё какие счёты или договорённости, разберётесь с этим потом. Оплачивать чужие развлечения из своего кармана я не собираюсь. Как ещё один удар, будто первого было мало. Чонин стиснул кулаки до боли, пытаясь осознать всё сразу. В голову одновременно лезли тысячи мыслей, из которых наиболее чёткими оставались две. Первая — его приняли за человека, оказывающего определённые услуги за деньги, и внезапность такого унижения оглушала. Вторая — гость ничуть не удивился и вёл себя так, словно Чондэ вполне мог сделать нечто подобное. Это оглушало вдвойне. И Чонин не представлял, что ему предпринять. Любые варианты выглядели смешно и нелепо. Вплоть до того, что он сам себе показался бы жалким, если бы попытался объяснить явно близкому Чондэ человеку, что находится в этом доме... на каких основаниях? На тех, что он ученик Чондэ и влюблён в него? Выглядело это теперь не лучше, чем предложенная гостем версия. Чонин отчаянно хватался за причины, но все они утекали сквозь пальцы, как вода. Гость пожал плечами и придвинул деньги ближе к краю стола. — Забирай и сваливай. Чонину кровь бросилась в лицо. Он резко развернулся, задержался в прихожей, чтобы надеть кроссовки, даже зашнуровывать не стал, и вывалился на крыльцо. Воздуха не хватало даже при рассветной свежести. Чонин едва не свалился со ступенек, наступив на шнурок, провёл ладонью по лицу и чуть не сел там, где стоял. Больше он ничего не успел, потому что дверь за спиной распахнулась, его ухватили за руку и затащили обратно в дом. Чондэ сонно потёр глаза и разрешил всё быстро и чётко. — Он остаётся, а ты уходишь. Деньги прихвати — на отель тебе пригодятся. — Послушай... — начал было гость, но Чондэ мотнул головой. — Отель. Ты мне тут не нужен. Всё, что мог, ты уже сделал. Спасибо. И проваливай. "Спасибо" убивало ядом наповал. Чонин отстранённо наблюдал, как гость с сумкой в руках двигался к выходу. И когда дверь захлопнулась, осталась лишь звенящая тишина. Пожалуй, Чонин впервые чувствовал себя абсолютно беспомощным и ничего не понимающим. Чондэ мягко потянул его в гостиную, усадил в кресло, напрочь позабыв о неснятых кроссовках, убрёл ненадолго, а вернулся с чашками. Пока он занимался чаем и слонялся от кухни к гостиной и обратно, Чонин честно пытался думать, но потом оставил все попытки. Проще было спросить напрямик. Чтобы уже не мучиться и знать наверняка. И не подыхать медленно от ноющей боли в груди. Но спросить он ничего не успел. — Выпьем чаю и поговорим, — пробормотал Чондэ, не глядя на него и колдуя над чайником. — То есть, ты послушаешь, а потом поговорим. На миг он остановился, потёр лицо ладонями, вздохнул и продолжил возиться с чаем уже молча. Чонин просто следил за его руками и движениями унизанных кольцами пальцев, стараясь не замечать собственное смятение. — Наверное, ты думаешь, что у меня неважные отношения с родными, — отстранённо заговорил Чондэ, придвигая к нему чашку с чаем. — Но это не так. С родными у меня довольно ровные отношения и замечательные — с матерью. Натянутые несколько, пожалуй, с братом, но только потому, что он знает правду. Знаешь, я довольно рано понял, кто я и какой. Отчасти поэтому всегда выбирал так, чтобы оказаться дальше от семьи. Не потому, что не скучаю. Скучаю, как и все, наверное, но просто легче это воспринимаю. Мне вовсе не обременительно жить одному и вдали. Да и один я не особенно. У меня всегда хватало друзей. В последнее время мать всё чаще заговаривает о женитьбе и внуках, а это, как ты понимаешь, не то, что я смогу ей дать хоть когда-нибудь. Ты знаешь, почему. Чондэ помолчал, осторожно тронул пальцами собственную чашку и опять вздохнул. Задавать ненужные вопросы Чонин не стал — хорошо понял намёк Чондэ в свете их прежних разговоров, когда Чондэ упоминал, что давно определился и сделал выбор. Чондэ никогда не интересовался женщинами. Вообще никогда. Он ровно общался с ними, шутил и смеялся, но всегда вёл себя так, словно они только друзья. И Чондэ никогда не попадал в неловкие ситуации, если речь шла о женщинах. — Года три назад брат часто останавливался у меня, когда приезжал по делам. И он раза два заставал у меня парней. Поэтому он не слишком удивился, увидев тебя. И поэтому отреагировал так же, как тогда. Хотя он удивился всё-таки, наверное, потому что тот период в моей жизни длился недолго и быстро закончился. Да и я не любитель коротких отношений. Я тогда... учился, как и ты. И, может быть, ты в чём-то прав, потому что я пытался не повторять чужих ошибок, но в итоге наделал ошибок собственных. Это... — Чондэ отнял ладони от чашки, на миг прикрыл ими глаза и в очередной раз вздохнул. — Это сложно. Ничего не говори, я знаю, что тебе неприятно, ты расстроен и наверняка обижен, потому что всё это получилось так внезапно и выглядело не лучшим образом. А ещё думаешь, наверное, что это в норме для меня и считаешь, что всё было... ничем. Но это не так. И даже то, что я твой учитель, не даёт мне права давать уроки отношений, потому что вряд ли я чего-то добился в этом плане. Не думай, что я намерен устроить исповедь. Вовсе нет. Больше того, я не хочу никуда и ни к чему возвращаться. Хотя бы оставлять прошлое в прошлом я умел всегда. И, как и всем, мне доводилось и влюбляться, и разочаровываться, и пробовать что-то новое. Давай на этом остановимся. Всё, что случилось сегодня, случилось по моей вине, а не твоей. Тебя обидели несправедливо, поэтому просто встряхнись и забудь, хорошо? И прости, ладно? Я хочу рассказать тебе совсем другую историю, которая случилась со мной уже здесь, в этом городе. И которая всё ещё продолжается, потому только она сейчас и важна. Ты послушаешь? Чонин смотрел на осевшие на дне чашки чаинки. Ему хотелось задать множество вопросов о прошлом, но — в то же время — не хотелось. В прошлом его самого не было, не существовало в жизни Чондэ до их встречи. И понимание, что его несуществование лишало его возможности что-то изменить в том самом прошлом Чондэ, удерживало от вопросов. Он знал Чондэ таким, каким увидел его. Чистой и звонкой нотой в заунывной мелодии повседневности. Чондэ именно таким пришёл в его жизнь, и именно таким он оставался для Чонина и в его сердце. Таким Чондэ сделали сам Чондэ и его жизнь до. И именно этого Чондэ знал и любил Чонин. И именно с этим Чондэ он хотел быть рядом сейчас и потом. Чондэ расценил его молчание как согласие, выпил чай и налил себе вторую чашку. Чонин вообще впервые видел его таким откровенно взволнованным, но солгал бы, если бы сказал, что ему это не нравится. Потому что всё-таки было приятно осознавать — Чондэ волнуется из-за него. — История началась обыденно. Я приехал на новое место и искал занятие для себя. Разумеется, меня никто не ждал, приходилось самому подбирать себе пути для того, чтобы остаться. Сложилось неплохо — мою кандидатуру рассмотрели в нескольких колледжах, но я даже не знал, в котором из них в самом деле хотел бы остаться, да и встречи проходили так себе. Всё-таки опыт преподавания у меня был небольшой, да и я сам не так давно был студентом. Пока Чондэ молчал и собирался с силами для продолжения, Чонин осторожно подхватил чашку и поднёс к губам. Успел сделать маленький глоток, но на вкус чай даже не распробовал. — Это был конец сентября. Я шёл на назначенную встречу. Мне объяснили, куда идти, и к концу перерыва я добрался до лестницы, стал подниматься немного неуверенно и с сомнениями на каждом шагу. Ведь встреча могла ничем не отличаться от предыдущих. Это был один из тех периодов, когда я сомневался во всём и готов был сдаться, чтобы попробовать что-то другое. В итоге меня едва не сшиб с ног несущийся оленем куда-то студент, мокрый и взъерошенный. Было довольно любезно с его стороны удержать меня от падения. Он на ходу извинился и с улыбкой сказал, что у меня непременно будет сегодня удачный день, раз уж я не полетел с лестницы вверх тормашками от его великолепия, и умчался так быстро, что мне показалось, будто всё приснилось. Но он так уверенно сказал, что у меня всё будет непременно хорошо... Чонин замер с чашкой у губ. — Забавно или нет, но день и впрямь вышел удачным. Мне удалось определиться с ближайшим будущим и найти себе место. Больше того, я напоролся на своего улыбчивого торопыгу-оленя на первом же занятии, где этот торопыга старательно прятался по всем кустам, лишь бы не демонстрировать свой голос. Блестящие контрольные и теория, но провальная по всем фронтам практика. Чонин, я не верю в судьбу, если что. Наверное, я даже ни разу не романтик. Но знаешь... как это называется? Встретить человека совершенно случайно, получить от него заряд уверенности и потом понять, что этому человеку моя помощь необходима точно так же, как до этого мне была необходима его помощь... Наверное, ты даже не помнишь этого? Чонин не помнил. Он в самом деле не помнил. Хотя носиться оленем по лестницам и коридорам мог вполне. До сих пор носился после занятий танцами, потому что вечно опаздывал. И он вполне мог на кого-нибудь налететь и даже не посмотреть, на кого именно. Всегда извинялся на ходу, но почти никогда не отвлекался от важного маршрута. Хотя это не имело значения. Значение имело лишь то, что Чондэ встретил его раньше, чем он думал. И заметил раньше. Не из-за голоса, танцев и прочих талантов, а... просто так? — Мне в самом деле хотелось помочь, — тихо добавил Чондэ. — Это было ответственным делом. Я даже продержался до конца учебного года, стараясь быть бесстрастным и просто наблюдать. Но ты будто специально бросал мне вызов своим упрямством, замкнутостью и соблазнами... Чонин поперхнулся чаем, ещё и облился, а потом зашёлся в кашле. Чондэ торопливо отобрал у него чашку и погладил по спине. Хорошо уже, что ничего не сказал по этому поводу, хотя Чонин ума не мог приложить, чем и как он умудрялся соблазнять Чондэ. Что бы он там ни думал в своё время, но Чондэ стабильно выбешивал его на каждом занятии, потому Чонин даже не пытался... Или Чондэ имел в виду его голос? — Быть может, мне не следовало придавать такое значение общему мнению о тебе. Потому я согласен признать это как мою ошибку. Но просто подумай о том, каким ты был замкнутым. Ты не делал ни одного шага навстречу, поэтому я не мог разобраться наверняка. Видел лишь, с какой лёгкостью ты переключался с одной девушки на другую, а все вокруг воспринимали это как обыденность. Кроме того, ты ведь студент, а я преподаватель. И каковы бы ни были мои предпочтения, ты мог не разделять их, а навязывать их тебе я не имел права. Да и когда начался новый учебный год, ты несколько раз просто уходил с занятий. Не то чтобы меня это окончательно добило, но где-то близко к тому. И я искренне думал, что всё это безнадёжно. В окружении всех тех девушек мои шансы стремились к нулю, и я понимал это. Веру в лучшее мне только твои смс-сообщения вернули и твой поцелуй с другом. Чонин вскинул голову, уставившись на Чондэ с немым вопросом в глазах. — Не спрашивай, — отмахнулся Чондэ. — Я просто испытывал железную уверенность, что это твоих рук дело. Я же читал твои работы. Даже перечитывал. Я знаю, как ты пишешь. Этого недостаточно, чтобы знать твой образ мыслей досконально, но достаточно, чтобы узнавать твой стиль. Быть может, ты и сам не замечаешь этого, но ты практичный, логичный и постоянный. И когда ты пишешь о впечатлениях, то всегда пишешь несколько своеобразно, не так, как все. Твои впечатления и мнения всегда отличаются от других. Ты вообще никогда не отвечаешь так, как все твои сверстники, или так, как ожидается. Любой твой ответ похож на личную подпись. И когда не имеешь возможности сблизиться с человеком, не вызывая подозрений, обращаешь внимание на любые мелочи, которые тебе доступны. Я просто не мог не узнать тебя по сообщениям, а тот поцелуй в раздевалке окончательно расставил всё по местам. Чондэ с немного растерянным видом переставил всё на поднос и вздохнул. — Завтракать будешь? Или на сегодня с тебя довольно впечатлений? Если хочешь уйти и подумать обо всём этом... Чонин осторожно отобрал у Чондэ поднос и сам отнёс к раковине в кухне. Сам же и принялся мыть чашки и прочую посуду. Подумать в самом деле не мешало, но точно не сейчас. Сейчас всё услышанное от Чондэ клубилось в голове и никак не желало улечься и успокоиться. Он слегка вздрогнул, различив за спиной тихую поступь, и сжал чашку в ладонях сильнее, едва руки Чондэ обхватили его за пояс. Чондэ молча обнимал его, прижимаясь к спине. Просто стоял, уткнувшись носом между лопаток, и не отпускал. По коже между лопатками — под тонкой тканью — растекалось тепло от осторожного дыхания. — Если я сейчас что-нибудь разобью, это будет твоя вина. — Переживу, — глухо пробормотал ему в спину Чондэ. — Я не настолько помешан на посуде, чтобы скулить над осколками даже самой любимой чашки. Чонин медленно тёр губкой фарфор под струёй тёплой воды, а Чондэ продолжал стоять, уткнувшись носом ему в спину. Оба молчали и, наверное, пытались думать. Думать по-прежнему не получалось. Хотя бы у Чонина. Тепло тела Чондэ отвлекало, но это было приятно. За завтраком и после они не возвращались ни к утренним событиям, ни ко всему, что Чондэ сказал после. Словно это был обычный день. Но оба старательно отводили глаза, добравшись до рояля. Несмотря на то, что желаемое Чонин получил, страсть бурлила в крови от одного взгляда на рояль, а воспоминания добивали наверняка. И лениво шевелилась подленькая мыслишка: выдержит ли рояль их обоих? Наверняка. Чонину стало невыносимо жарко от расшалившейся фантазии — хоть голову в холодильник запихивай. И стыдно — тоже, потому что у него не получалось отделять чувства от близости. Одно непременно тянуло за собой другое. И Чонин абсолютно ничего не мог с этим поделать. Любое сильное чувство требовало выразить всю его глубину реальным действием, отпечатать в действительности поступком. Только когда Чондэ тронул клавиши пальцами, чтобы начать занятие, Чонин кое-как смог собраться. — Ты в самом деле никогда не думал о сцене всерьёз? — всё-таки спросил Чонин через полчаса в ответ на очередное замечание Чондэ. — Ты поёшь намного лучше многих так называемых звёзд. — Тебе так просто кажется. Пристрастная оценка. — Отнюдь. У тебя сильный голос, — Чонин загнул один палец на правой руке, потом второй, — отличный слух, ты знаешь теорию, практика у тебя тоже на высоте, диапазон внушающий, причём ты легко переходишь от низких нот к высоким и обратно. Для тебя вообще пара пустяков спеть что-нибудь "с листа". У тебя даже собственная манера исполнения есть. И ты с "изюминкой". Я действительно не понимаю, почему ты не выбрал сцену. Чондэ сначала с лёгкой растерянностью смотрел на него, потом перевёл взгляд на собственные пальцы, едва касавшиеся клавиш, и вдруг лукаво улыбнулся. — Зато я полный ноль в танцах, знаешь ли. — Ты же не думаешь, что я в это поверю? — Чонин скептично вскинул бровь и хмыкнул. — Я всегда завидовал невысоким людям. — Почему? — Чондэ даже опешил от изумления. — Потому что невысокие люди от природы удивительно гибкие и пластичные. И с лёгкостью могут стать компактными. — И это ты говоришь? Я же видел твои танцы, Чонин. — Может быть, — Чонин прислонился к роялю бедром и чуть грустно улыбнулся, — но какова цена? Мне приходилось учиться тому, что у других получалось само собой и без усилий. Приходилось заниматься больше и дольше, преодолевая боль. И даже сейчас, если я снижу темп тренировок, мне придётся восстанавливать форму, потому что я непременно потеряю её, если позволю себе расслабиться. Поэтому не говори мне, что ты плох в танцах. У тебя есть слух и чувство ритма, иначе ты не смог бы петь. Но раз можешь, значит, можешь и танцевать. — Даже не надейся, что я буду танцевать, — фыркнул Чондэ. — В жизни не заставишь. И я тебя боюсь. Если ты способен самого себя загонять тренировками, то за твоих учеников мне попросту страшно до дрожи. — Боишься, да? — опасно прищурив глаза, уточнил Чонин. — Но ты уже танцевал. — Да неужели? — Угу. — Почему это я не помню? — Потому что это было в постели? — Чонин! — Ты уверен, что больше не хочешь танцевать? Чондэ... Чонин едва не загремел на пол, потому что Чондэ рассерженно ухватился за его ногу и попытался подтащить к себе. В результате короткой борьбы Чонин оказался на табурете и поймал Чондэ, усадив его себе на колени. — Иногда ты просто невыносим, — прошептал Чондэ, отводя с его лица растрепавшиеся волосы. — Не меньше, чем ты. Но ты можешь попытаться убежать от меня. Если хочешь. — А если не хочу? Остался последний кусочек, будет вечером :)