Нелюбимый

От Лорана пахнет новым дорогим парфюмом. Он сидит слишком близко, и Флориану кажется, что этот запах въедается в него намертво. На самом деле от Лорана должно пахнуть катастрофой. Трагедией. Бедствием. Это было бы честно, думает Флориан. Катастрофы любят его, думает Флориан. Они всегда с ним почти-случаются. Он находится в вечном падении и ходит по краю одновременно, но никогда не разбивается о дно. У Лорана тоже есть свои катастрофы. И когда Лоран падает, он делает это красиво. Он знает, что может разбиться. Он знает, что на него будут смотреть. Лоран — тоже катастрофа. Как для Флориана, так и для себя самого. Они оба почти-случаются друг с другом. Лоран смотрит на Флориана. Ему кажется, что он на вкус как трагедия. В этом есть что-то романтичное, думает Лоран. Флориан привык к катастрофам. У него к ним почти-иммунитет. Флориан привык к Лорану и больше не задает себе вопросов. Лоран привык к одиночеству и больше не напивается каждый раз, когда ему не звонят. Лоран говорит: — Мы могли бы махнуть в Неваду. Лоран говорит: — Мы могли бы повидать мир. Лоран говорит: — Мы могли бы все изменить. Лоран улыбается и чиркает зажигалкой. — Но как же работа? Оплаченая аренда? Встреча в четверг к десяти? Лоран делает затяжку, поворачивается к Флориану и смотрит в глаза, выдыхая дым почти что ему в лицо. — Почему ты не убежишь из этого места? Флориан молчит. Ему кажется, что Лорана временно выбило из колеи. Ничего интересного. Флориан не собирается отвечать Лорану. Флориан вообще не хочет с ним разговаривать. Ему нравится, что рядом с ним иногда бывает хоть кто-то живой (его грудь вздымается при дыхании, он моргает, и его глаза двигаются — как же это удивительно!). Больше Лоран ничего ему не даст, Флориан это прекрасно понимает. Лоран выглядит так, будто ждет ответа. Флориан на самом деле не знает ответ. У Флориана сердце проедено плесенью, пусто в карманах, и бесконечно много сожалений позади. У Флориана нет сил и смелости. У Флориана нет никаких надежд, и он уверен, что никак не будет лучше. Флориан думает, что, в конце концов, Лоран — никакой не художник и даже не романтичный бродяга. Лоран — просто красивый парень с кучей проблем и денег. Лоран — не то, чего хочет Флориан. Флориан хочет домой. У него нет дома. Может, ему бы и хотелось пуститься в бега, на поиски дома, на поиски смысла, но у него нет удобных ботинок и дорожной сумки, как и сказал Лоран. И всегда это «если бы». Если бы им было всего семнадцать, если бы они были привязаны друг к другу чуточку больше, если бы они были влюблены в Марка меньше, если бы… В конечном итоге эти «если бы» ничего не значат. И если бы руки Флориана не дрожали, кроличье сердце не билось бы птицей, вселенская усталость не сжимала бы горло, то в конечном итоге могло бы быть что угодно. Поэтому гадать не имеет никакого смысла. У всех есть свое «если бы». И там всегда все хорошо. (Но так ведь не бывает, верно?) Лоран поджимает тонкие губы и отворачивается. Даже в движении его каре остается идеальным. Флориан любит детали. Обычно они его завораживают — так, что иногда он не замечает больше ничего. Сейчас все, что видит Флориан, — волосы Лорана, его спину и большой джинсовый бомбер. Дизайнерский, конечно. Флориан не замечает Лорана. Флориан не любит Лорана, а Лоран не любит, когда не любят его. Они такие одинокие, что это смешно и нелепо. Ладно он, Флориан, но Лоран, должно быть, настоящий кусок дерьма, раз он один с таким-то личиком и банковским счетом. Флориан не чувствует ни жалости, ни сочувствия. Лоран не чувствует, наверно, ничего, кроме детской обиды и злобы. Но в его идеальное каре и сраный джинсовый бомбер действительно можно влюбиться. Флориану двадцать, и это единственная катастрофа, которую ему не удалось избежать. На удивление, это случилось почти безболезненно, но потерянность и уходящее время теперь душат его гораздо сильнее — даже сильнее, чем лишний вес. И никакая еда уже не помогает заесть страх и моральный голод. Лоран инфантилен и тоже боится стареть, но с таким личиком ему можно повзрослеть очень поздно. Флориан, конечно же, завидует Лорану. И он совершенно не понимает, что тот забыл рядом с ним. Это кажется нелепым и неправильным. Они слишком разные, думает он. Их вселенные никогда не должны были пересечься. Из похожего у них — только имена, и они ужасно глупо звучат вместе. Флориан смотрит на нервные подрагивающие пальцы Лорана, в которых тот держит сигарету, и не понимает, почему Лоран не рванет узнавать мир сам. Флориан смотрит на отгоревший табак, который падает и рассыпается, и не понимает, почему Лоран не займется каким-нибудь искусством или не станет рейвером, например. Флориан смотрит на стильные нашивки на бомбере и не понимает, почему Лоран так одинок. Насколько же, черт возьми, он в отчаянии, если проводит это время с ним, а не в клубе или галерее. Лоран, наверное, жалок. И это, похоже, то, что их объединяет хоть сколько-нибудь. Флориан говорит: — У меня проект. Флориан говорит: — Я, пожалуй, пойду. Флориан говорит: — Какие же мы смешные. Флориан говорит: — Боже мой. Флориан говорит: — Я бы не поехал с тобой по свету. Флориан говорит: — И в галерею бы не пошел. Флориан говорит: — Нам не по пути. Флориан говорит: — Мы оба это знаем. Флориан говорит: — Мы просто очень одиноки, вот и все. Флориан говорит: — Это нас полностью оправдывает. Лоран не смотрит на него. Он смотрит перед собой, в никуда, скучающе и отрешенно. Лоран говорит: — Ты пахнешь моим парфюмом. Он стряхивает пепел и делает затяжку. — Ты пахнешь моими сигаретами. Он поворачивается к Флориану. — Ты пахнешь отчаянием. Он улыбается и наклоняет голову, и его каре все еще выглядит идеальным. — Ты пахнешь мной. Флориан не уходит.