Нелюбимый

Марк облизывает дуло пистолета, которое засунули ему в рот. На языке холодный металлический привкус — почти как от поцелуя. Он улыбается, как может, и пытается понять, есть ли в пистолете патроны. Он улыбается, как может, и пытается понять, выстрелят или нет. Его ведь очень любят. Очень-очень. Поэтично и возвышенно; страстно и естественно; как человека, как любовника, как друга, как брата, как поэта… Марк улыбается. Марк выглядит отлично даже со стволом двадцать третьего калибра между зубами. Это, конечно же, метафора. Марка никто никогда не убьет; Марк собирается жить вечно. Флориан застрял где-то между желанием заслонить его собой от пуль и желанием всадить их ему прямо в сердце или голову. Целую обойму. Флориан бесконечно влюблен в Марка — может быть, больше всех, может быть, лучше всех, может быть, хуже всех, может быть, поэтичнее (но точно не красивее) всех. Когда Флориан думает о Марке, он благоговеет. Но когда Марк рядом, настолько же трепетно обожать его как-то не получается. Флориан думает, что это просто с ним что-то не так: то, что вызывает трепет в его мыслях, в реальности обычно не вызывает ничего. А Марка он любит и стоящего напротив, лицом к лицу, пусть и не с придыханием. И когда Марка рядом нет, Флориан задыхается от своей любви. Это спасает (ограждает) его, когда он влюбляется в кого-то еще. Никто не сможет глубоко врезаться в его кроличье сердце, если там Марк, Марк, Марк, Марк. Это защита: он никогда не влюбится в кого-то слишком сильно, потому что любовь свою он делит не на одного. Марк тоже любит Флориана. Настолько, насколько вообще популярный красивый мальчик может любить толстозадого аутсайдера. Марк знает, что они все еще могли бы любить друг друга больше. Флориан думает, что больше любить друг друга они не могли бы. (И что Марку в общем-то очень повезло, что Флориан любит его именно так.) Иногда это отдает даже чем-то болезненным и настораживающим. (Иногда Флориан начинает боготворить Марка, но потом Марк долго не забирает свои развешенные после стирки вещи.) Все-все-все любят Марка Лепэна, но никто не любит слушать о чужих трагедиях. Марк привык. Но при этом он в своих трагедиях все равно безупречно красив. На первый взгляд, в Марке никакой святости. Но это, конечно, не так. И когда Марк входит в клуб, и свет обрушивается на них, и свет неоновым нимбом охватывает очертания его афро, Флориан захлебывается благоговением. Так Марка Лепэна действительно любят не все. Флориан и прекрасен, и ужасен в своих терзаниях. Марк говорил Флориану, что тоже любит его — «до луны и обратно». Флориан в это никогда не верил. Флориан этого совершенно не понимал. Он знал одно: никто не сможет занять его место. Лорану такое и не снилось. Флориан держит пистолет во рту Марка. Он готов расплакаться из-за того, насколько тот красив. Он держит палец на курке и не знает, чего хочет больше — убить Марка или чтобы Марк убил его. Это, конечно же, метафора.