Хрустальное проклятие

Резко проснувшись от острой боли в груди, зеленоглазый подросток прижал руку к сердцу и еле слышно застонал. Это уже происходило не в первый раз, и он ничего с этим поделать не мог. Не обращаться же ему сейчас к Дурслям? До конца каникул осталось всего несколько дней, так что он потерпит. И не такое терпел… Перед глазами всплыло воспоминание, где Сириус падает в арку, и на душе сразу же стало погано. А потом перед лицом всплыло лицо профессора Снейпа; странно, но почему-то при воспоминании о нем в душе не вспыхивала слепая ярость. Все перевернулось в тот момент, когда Гарри увидел грозного профессора улыбающимся. Эта улыбка была мимолетна, но она была! Гарри не мог вспомнить, при каких обстоятельствах он ее увидел, но это было уже неважно. Улыбка профессора запала ему в душу, и Гарри уже не мог ненавидеть его, как прежде. Да, те чувства, которые он испытывал к профессору, были очень далеки от ненависти, они больше походили на привязанность, нежность и хрупкую, но очень искреннюю любовь. Устало вздохнув, Гарри оглядел свою каморку, которая на лето была его комнатой. Сейчас Дурсли меньше придирались к нему, и все равно между родственниками висело напряжение. Но все постепенно налаживалось, он даже не ссорился с Дадли, некоторое время они могли спокойно поговорить друг с другом. Тетя Петунья стала относиться к нему теплей, хотя дядя Вернон до сих пор морщил нос при появлении племянника. Но и этим Гарри был вполне удовлетворен. Взъерошив и так лохматые волосы, Гарри посмотрел на часы и обреченно вздохнул. Было всего три часа ночи! Он мог бы еще спать и спать, ну, а так он теперь неизвестно когда заснет. Да и заснет ли вообще. Поплотнее укутавшись в тонкое одеяло, Гарри устало закрыл глаза и все-таки попытался уснуть. Неизвестно, сколько времени он так пролежал, но усталость взяла свое и Гарри погрузился в крепкий сон… В это время в спальне декана Слизерина на кровати метался черноволосый мужчина, тихо шепча какие-то слова про упрямого мальчишку и гриффиндорскую бестолочь. Но в его словах не было презрения, было лишь безграничное беспокойство. И лишь Магия не спала в этот момент, она смотрела на этих двух волшебников и печально улыбалась. Долго же ей еще придется ждать, пока они заживут счастливо… А пока она поможет им добиться этого. И начнет свою помощь, пожалуй, с устранения главного препятствия; ее любимчик и так уже накупался в грязи. Эту неприятность она уберет сама. Взмахнув подолом своего небесно-голубого платья, Магия отправилась исполнять обещание, которое она дала сама себе. И пусть ее кто-нибудь попробует осудить за то, что она вмешалась в дела людей — ей будет все равно. Она защитит то, что ей дорого, любой ценой! Взмахнув рукой над землей, она послала несколько сгустков неконтролируемой энергии, чтобы уничтожить то, что несло в себе части души Волан-де-Морта, и невольно усмехнулась. Пусть остальные считают, что эти осколки можно уничтожить лишь Адским Огнем, клыком Василиска или мечом Годрика Гриффиндора, омытым кровью Василиска. Она и только она сможет уничтожить все, что захочет — так же, как и создать. И пусть за этим последует наказание, ей все равно, ведь она знает, что поступила правильно. Оглянувшись вокруг, Магия нежно улыбнулась и тихо прошептала: — Теперь ваше счастье зависит от вас, не подведите меня, — с этими словами хрупкая фигура девушки растворилась в воздухе, оставляя после себя легкий запах сирени.