2000 Years Ago - I'll Love You Forever

      — Тебе налить чайку, Эрен? Черного? — Я глянул на Петру и кивнул. Черный чай. Мой взгляд сам по себе переместился к Леви. Он ответил молчанием и как всегда по его лицу, в отличие от моего, невозможно было прочитать ни единой эмоции. Черный чай. Я не выдержал и опустил взор, сконцентрировавшись на своих ладонях, лежавших на столе. И зачем я сюда приперся? В мою светлую голову не залетало ни одно разумное объяснение. Я ведь совершенно не хотел ехать сюда, так зачем же я здесь?       — Как доехали? Что-то вы долго. Сильно снегопад мешал? — беззаботным колокольчиком звенел голос Петры, будто она и вовсе не замечала того напряжения, царившего между мной и Леви.       — Напряженно. Да, из-за снега, — сухо ответил Леви, продолжая буравить меня взглядом. Что я здесь забыл? Неужели я действительно хотел нагло разделить влюбленных друг в друга людей? Леви же был моим преподавателем. Его нынешний статус так и так ставил бы нам немало препонов, а Петра… Она бы снова осталась совсем одна. Моя загулявшая совесть наконец соизволила явиться. Ну почему я никак не могу окончательно сдаться? Почему? Это бы все упростило. Я бы, наконец, перестал долбиться головой в закрытую наглухо дверь, которая, к тому же, вообще к дверному косяку приварена. Какой смысл пытаться растащить в разные стороны людей, нашедших друг в друге счастье? Пожалуй, у меня не хватит духу столкнуть Петру в бездну одиночества.       Я так бесконечно сожалел о своих подлых действиях. Мне совсем не хотелось делать кого-то несчастным. Но разве я, черт возьми, не заслужил хоть частицу тепла? Да что со мной не так? Ведь любой другой человек на моем месте наверняка поступил бы также. Нет. Я не был человеком. Даже в этом мире я умудрился превратиться в монстра. Чудовище, которому насрать на чувства окружающих его людей. Существо, идущее напролом.       — Петра ничего об этом не знает и не должна узнать. Пусть все остается на своих местах, и не вздумай встать между нами. Мне не нужно еще больше неприятностей. Достаточно того, что один из моих учеников ведет себя неосторожно, а если точнее — выебисто.       Вновь эти слова витают в моем разуме. Вновь нечто нематериальное придавило грудную клетку. О, а вот и знакомое колющее ощущение при каждом вздохе. Наверное, лучше мне оставить этих двоих в покое. Леви не хотел иметь со мной дела! Леви… он… я ему был не нужен. Он меня не любил. Эта мысль взорвалась болью в душе, и я едва сдержал слезы.       Он меня не любил. Он меня не любил. Он меня не любил.       Я снова и снова повторял про себя эту фразу. Нужно заклеймить свой разум этими четырьмя словами. Осознать, наконец, что мне там ничего не светит. Он же ясно дал понять, что ему не нужны неприятности. Я должен сосредоточиться на получении образования, а не на своих безответных чувствах. Он меня не любил. Это факт, который я обязан принять к сведению.       Он меня не любит. Он меня не любит. Он же мой преподаватель! Разумеется, ему до меня дела нет. Максимум, я могу рассчитывать на легкую симпатию, но не более того. И когда мое к нему уважение успело перерасти в любовь? Когда? Какой интересный на полу орнамент. Ну нахрена я это ему сказал? Какого… эти три слова вырвались из моего рта? Я ничего не мог поделать. Оно просто случилось.       — Эрен? — я поднял взгляд. Мой начальник стоял прямо передо мной. Его взгляд был… теплым и полным заботы. Капрала что, кто-то подменил? И куда только подевался его фирменный замораживающий на месте взгляд? Мое сердце сделало сальто и доселе неизвестное чувство начало разрастаться в области живота. Все мое тело мелко подрагивало, и я уже был готов дать стрекача, но я не мог оторваться от его, полного странной решимости, взора.       —Ты серьезно? — пути назад нет, не вижу смысла отрицать. Разумеется, я серьезно, разве он не видит? Я робко кивнул, продолжая смотреть в его синие глаза, готовый в любой момент утонуть с них. Его пальцы слегка обхватили мой подбородок, и он приблизил ко мне лицо. Что?.. Я был абсолютно беспомощен. Просто продолжал пялиться в эти чудесные глаза. Мое сердце неистовствовало и стучало с таким грохотом, что, наверное, было слышно за стеною Сина. Его губы нежно и коротко прикоснулись к моим.       — И я тебя, — выдохнул старший по званию прежде, чем я вновь ощутил его поцелуй, на этот раз ставший более требовательным и интенсивным. Мое сердце перестало биться и все во мне застыло. Он… он любит меня?       Какого. Хера. Я. Опять. Думаю. Об. Этом? Какого? Я ведь только что убеждал себя в обратном, а с этими воспоминаниями во мне вновь разгорелась искорка надежды. Мне запрещено любить его! Мне нужно прекратить все это дерьмо и держаться от него подальше! От этих мыслей сердце вновь ухнуло вниз, но я стерпел. Я должен.       — Вот, — улыбнулась Петра, поставив передо мной чашку ароматно пахнущего чая, вырвав меня тем самым из моих мыслей.       — Спасибо, — выдавил я, попытавшись улыбнуться, что мне совершенно не удалось. Возлюбленная Леви присела за стол и продолжала ласково улыбаться мне.       — Ну, как у тебя дела-то?       — Нормально, — ответил я, — а у тебя?       Ну что за наглое вранье. Нормально? НОРМАЛЬНО?! Неужели люди вокруг меня настолько слепы, что пока не ткнешь их мордой, никто и не поймет, как я тут загибаюсь? Неужели не видно, что я вот-вот готов сорваться в бездну? И единственная причина этому ее возлюбленный и она сама. Нет, мне нельзя продолжать думать в этом ключе. Здравствуй совесть, добро пожаловать в мое мрачное царство. Ну что я творю? Неужели я взаправду взваливаю вину за происходящее на Леви и Петру? Конечно, они тоже замешаны, но… невозможно бороться со своими чувствами. Сердцу не прикажешь, капрал. Я просто Вас люблю. И ничего не могу с этим поделать.       Но мне нельзя больше взращивать в себе это чувство, так будет лучше для всех. Время лечит. Я очень сожалею, Петра. Я не со зла.       — Тоже неплохо, — ответила девушка, светясь все той же теплой улыбкой, — уже недолго ждать.       Ее взгляд переместился к Леви, на что тот ответил ей слабой улыбкой. Чего недолго ждать?! Во мне взыграла паника. Чего?..       — Он никогда не покажет этого, но я-то знаю, как он радуется нашей свадьбе, — с ухмылкой прошептала рыжеволосая девушка в мое ухо.       Сердце пропустило удар. Эти слова никак не укладывались в голове. Мой разум отказывался обрабатывать поступившую информацию. Свадьба. Свадьба. Свадьба. Мои зеленые глаза в тот же миг наполнились слезами, и в который раз за этот день я был готов выплюнуть легкие. Пустота, образовавшаяся после слов Леви, еще не рассеялась. Боль никак не желала покидать меня… Неужели Петра совсем не замечала, что со мной делают ее слова?! Лежачих не бьют, имей милосердие!       — Эрен? — полный заботы голос юной девушки проник в мое ухо.       — О, прости. Я просто задумался, поздравляю от всего сердца, очень за вас рад, — выдал я, явив миру самую восторженную улыбку, на которую был способен в тот момент. Хотя, наверное, общее впечатление портили слезы, выталкиваемые моим сердцем.       — Огромное спасибо! — поблагодарила Петра, Леви молчал. Он продолжал сверлить меня нечитаемым взглядом. Интересно, о чем он думает?       — Кстати, я еще хотела спросить тебя о паре вещей, — начала Петра, вновь и вновь отвлекая мое внимание от Леви. Остатки совести, стоявшие на стороне девушки, с шипением испарились. В душе прогремел гром, и из нависших туч потекли первые капли ненависти. Я знаю, Петра не виновата, но я ничего не мог с собой поделать.       — Ну давай, — все, что мне осталось, это улыбаться и поддерживать разговор. Я оглох, я не слышал ни слова из ее трепа, в моем сознании набатом звучала фраза, сказанная ранее.       Он никогда не покажет этого, но я-то знаю, как он радуется нашей свадьбе.       Эти слова, буква за буквой, словно тупым ножом вырезали у меня на груди. Неужели он правда рад? Неужели это именно то, чего хочет Леви? Мне это точно не снится?       — А кого ты еще встречал в этой жизни? — в который раз вырвала меня из мыслей Петра.       Что, блядь, сложного ПРОСТО оставить меня в покое, чтобы я мог поразмыслить?! Во мне закипала ярость. Лютая ненависть подняла красные знамена и объявила ничего не подозревающей девушке войну. Я знаю, что не прав, но я уже устал постоянно держать себя в узде. Пройдут ли эти чувства когда-нибудь? И сможет ли время излечить мою душу?       — Многих, — сухо ответил я, взяв чашку, чтобы наконец-то отпить свой чай. Она добавила туда сахар. Интересно, его чай тоже был сладким? Она ведь должна знать, насколько он терпеть не может подслащенный чай, особенно свой собственный. Мой взгляд скользнул к Леви, который даже не притронулся к своему напитку. Я вздохнул.       — Кого именно? — клещами вытягивала Петра, не скрывая своего неподдельного любопытства. Пиздец, вот доебалась.       Что со мной произошло? Это точно был я? Понятия не имею, почему я ТАК среагировал. Мне ведь было известно, что она ни при чем! В те времена она была одной из немногих, кто так хорошо относился ко мне, и я доверял ей! Я слишком близко к сердцу принял ее смерть тогда, а сейчас… СЕЙЧАС?!       — ЗАКРОЙ ЕБЛО! — внезапно вырвалось из моего рта, пока разум витал в облаках.       — Ч-что? — Петра озадаченно смотрела на меня расширившимися от удивления глазами. Какой же все-таки хорошенькой она была. Аж до тошноты. Черт побери, что это было со мной? Какого хера я так среагировал?! почему?!       — Я СКАЗАЛ ТЕБЕ ЗАКРЫТЬ СВОЕ ЕБЛО! — зарычал я и резко встал из-за стола, на котором от моих действий опасно закачались чашки, — не смей изображать из себя святую невинность, разрушая жизни других людей! Прекрати! ПРОСТО ПРЕКРАТИ!       Чувства разом вырвались из клеток. Я всего лишь хотел быть ближе к Леви, а в результате случилось это. Да, мне было известно, что она ни при чем, что она просто его любила, но какого хера было отбивать его у меня?! Пристально следить, чтобы он лелеял чувства только к ней, а меня пинком под зад?! Из моих глаз брызнули слезы, а пульс уже прошел отметку сто восемьдесят. Что со мной происходит?       — Эрен, успокойся!       — Эрен, успокойся! Все в порядке! — Леви крепко прижал меня к себе, пока я плакал. Мой голос, которым я только что в полную силу орал на Микасу, сел окончательно.       — Убери от него руки, мелкий выродок! — выла моя сестра. Атмосфера накалялась.       — Микаса, захлопни свой чертов ебальник! Ты все портишь! — орал я сквозь все прибывающие слезы.       — Эре…       — Аккерман, шагом марш отсюда! — холодно приказал Леви, но его голос был преисполнен силы и власти. Такому тону было просто невозможно противоречить. Прежде, чем уйти, брюнетка наградила его испепеляющим взглядом.       — Она всегда все портит! Всегда! Она хочет нас разлучить! — орал я, ударяя капрала в грудь кулаком и глотая соленые слезы.       — Тихо, — выдохнул старший по званию, сжимая меня в объятиях и легко целуя в лоб.       — Ты должен успокоиться. Ты ведь понимаешь, что она желает тебе только добра и пытается защитить тебя так, как умеет, — нашептывал мне брюнет, продолжая покрывать мой лоб поцелуями.       Леви ошарашенно уставился на меня.       — Ты…башкой…ебнулся?! — поинтересовался он голосом, более чем взбешенным.       — Э-это…       — Возьми себя в руки и, блять, успокойся! — я кивнул. Почему с каждым разом я все меньше и меньше могу себя контролировать? Как так? Я ведь всего лишь хочу быть с ним, но присутствие Петры делает это невозможным… Я не произнес больше ни слова. Беззвучно глотая слезы, я стоял в коридоре, одеваясь. Реальность предстала расплывчатыми пятнами, и я едва смог надеть обувь. Собравшись как можно быстрее, я открыл дверь.       — Я не желаю тебя здесь видеть. Никогда, — раздался голос брюнета.       Кивок с моей стороны сопроводился звуком хлопнувшей двери. Перепрыгивая две ступеньки, я мчался вниз по лестнице.       Ледяной воздух вдарил по мне, сбив дыхание, а ветер пустил целый залп снежинок в лицо. Дыхание формировалось в маленькие густые облака и, словно в замедленной съемке, поднимались ввысь, растворяясь в воздухе. Помимо воли из моего горла вырвался громкий всхлип, а колени подогнулись. Было ощущение, будто слезы замерзали на лице, склеивая ресницы. Я выл до хрипоты, всхлипывая вновь и вновь, не видя ничего перед собой. Последний крохотный фонарик надежды в моей душе начал мигать, затухая.       — За что? — взахлеб рыдал я, ощущая горячие соленые потоки на лице, сбегающие из глаз. Я знал, что мне лучше убраться отсюда, что мне нельзя здесь сидеть, но я не мог пошевелиться. Силы окончательно покинули меня. Я просто не мог заставить себя подняться. Невозможно. Меня трясло, но не столько из-за холода, сколько из-за растоптанных окончательно чувств, которые я был не в состоянии привести в порядок.       — За что? — подавленно выл я, уставившись в тяжелое мрачное небо. Снегопад и не думал сдавать позиции, холод усиливался, а я просто не мог. Не мог даже встать. Неужели настал конец моему существованию?       — За что? — глухой хрип вырвался из горла. Мои губы уже слегка посинели, лицо было белее мела, а тело постепенно теряло двигательные функции. Уходить. Мне нужно было уходить, но я не мог.       — Я не желаю тебя здесь видеть. Никогда.       — Я ведь люблю тебя, — тихо выдохнул я и грубо вытер лицо рукавом куртки.       — Я ведь люблю тебя! — прорычал я, прерываемым неконтролируемыми всхлипами голосом. Я нетвердо поднялся на ноги, будто во сне. Надо валить отсюда. Мне стоило неимоверных усилий держать свое тело в вертикальном положении. Меня шатало и качало из стороны в сторону. Валить. К. Армину. Армин. Шаг за шагом я брел, сопротивляясь сильному ветру. Я должен идти вперед. Слезы беспрепятственно стекали по моим побелевшим щекам. Я был полностью оглушен и абсолютно пуст. Чувства покинули меня. Тишина и спокойствие воцарились в душе. Я шел в немом оцепенении, не ощущая ничего. Остатки моего сердца растворились будто в кислоте.       — Почему ты не хочешь меня спасти? Почему ты больше не хочешь быть со мной? Почему Петра для тебя важнее? — спрашивал я пустоту, разумеется, безответно. С каждым движением мне через силу приходилось заставлять себя продолжать двигаться в направлении дома, к Армину. На это ресурсов моего организма должно хватить. С ощущением расползающейся пустоты и стеклянным взглядом я упорно двигался вперед. Полностью свободный от каких-либо мыслей.       Будто мертвец.       Еще немного. Я направлял свое тело вперед. Мой взор был затуманен, радужка глаза стала матовой. Никаких признаков жизни. Еще никогда я не чувствовал себя настолько омертвевшим. Рука сама по себе нажала звонок и через несколько секунд дверь открылась. Армин замер, уставившись на меня, и я просто упал в его объятия. Слезы вырвались из ледяных оков глаз, и мое тело вновь начало подрагивать от всхлипов.       — Эрен, — услышал я голос блондина, который закрыл дверь за моей спиной, умудрившись не выпустить из рук мою безжизненную тушку.       — Армин, кто там приперся? — Лошадиная Морда? Черт, я не хотел им мешать. Они ведь наверняка хотели побыть наедине. Я отстранился от лучшего друга и развернулся к выходу.       — И-извини меня… Я лу-лучше пойду, — прошептал я, положив ладонь на холодный металл дверной ручки.       — Нет, стой! — лучший друг схватил меня за руку и без лишних слов повел меня на второй этаж, прямо в свою комнату. Я вытер слезы, умолк и уставился в пол, спрятав лицо за спутанными волосами. Я все еще не отогрелся, поэтому меня не хило трясло.       — Эрен? — произнес Жан. Его голос звучал настолько удивленно, что я не уловил ни капли намека на привычные провокации.       — Что?..       — Так, неважно. Помоги-ка мне. Возможно, у него обморожение, — перебил голубоглазый юноша своего парня и усадил меня на кровать, после чего вновь унесся на первый этаж. Неподъемный моральный груз придавил меня. Я говню жизнь другим людям. Я хотел разлучить Петру и Леви. Моя мать вынуждена постоянно беспокоиться обо мне. Я даже Жана и Армина не могу осчастливить своим отсутствием. Пепельный блондин протянул мне одеяло, в которое я тут же укутался.       — С каких пор ты такой вежливый? — пробормотал я настолько сломлено, что Жан пропустил это мимо ушей, не начиная словесную перепалку.       — Тебе принести полотенце? — лишь сейчас я заметил, что снежинки, запутавшиеся в торчащих из-под шапки волосах, да покрывавшие толстым слоем сам головной убор, начали таять. Мне оставалось лишь устало кивнуть. Пружины кровати с облегчением скрипнули, когда Жан скрылся в ванной. Я всем усложняю жизнь. И почему именно мой разум заботливо сохранил все воспоминания? Или почему ОН нихера не помнит?       Это упростило бы все в разы. Настолько бы упростило, но услуга «исполнение желаний» не включена в сервис, предоставляемый жизнью, не так ли? Горькая улыбка накрыла мои губы, пока взгляд бездумно изучал пол. Я ведь никому не хотел причинять зла. Я просто любил его. Подавленный всхлип все же вырвался из горла и слезы закапали на пол вперемешку с таявшим снегом.       — Держи, — перед моим лицом возникло полотенце, и я лишь сейчас заметил присутствие Жана и Армина.       — Спасибо, — прошептал я и неловко накрыл голову полотенцем, якобы для того, чтобы просушить волосы, а по факту, чтоб спрятать плач.       — Мне так жаль…я…я…я, — один громкий всхлип выдал меня с головой, так что прятать слезы уже не имело смысла. Мышцы моего горла сокращались с резкой амплитудой, я вдыхал воздух и тут же всхлипывал, и не мог вымолвить ни слова. Чья-то рука легла на мое плечо и Армин притянул меня ближе к себе.       — Все хорошо, все будет, — шептал он, поглаживая мою спину. Какой же херовый из меня друг. Я постоянно плакал в жилетку Армину каждый гребаный день. Снова и снова нагружал его своими проблемами.       — Мне уйти? — в какой-то момент спросила Лошадиная Морда. Армин поднял взгляд, чтобы ответить, но я перебил его:       — Нет. Я уйду. Хватит уже… проблемы другим создавать, — последние слова прервались внеочередным сокращением мышц моего горла.       — Ты с ума сошел?! Тебе сейчас никак нельзя оставаться одному, — выпалил Жан, на что я отреагировал удивленным взглядом. Он что, переживает за меня? Он?       — Я тебя, конечно, терпеть не могу, но считаю, что уж раз кому-то настолько плохо, то надо бы его поддержать. Лежачих не бьют, в общем, — неловко объяснил пепельный блондин свое поведение. Я едва заметно кивнул и посмотрел на Армина, который был солидарен с Жаном.       — Ну, тогда я пошел, — решительно сказал Кирштайн, встал и исчез в дверном проеме.       — Боже, мне так жаль, — дрожащим голосом проговорил я, готовый вот-вот сорваться в очередную истерику.       — Я же сказал: не парься. Так что же у вас там случилось?

POV Levi

      — Да что с ним такое?! — не на шутку разозленная Петра металась по квартире, задавая один и тот же вопрос. Я сделал глоток из чашки, продолжая гипнотизировать стол. Может, я перегнул палку? Он ведь всего лишь мальчишка! Ну конечно же, он не способен выдержать такую нагрузку! Если бы он только знал… знал, что я не хотел, чтоб все так вышло. Я никоим образом не хотел задеть его чувства! Но для меня было крайне нежелательно его вмешательство в мою с Петрой личную жизнь. Мою с Петрой. Я не мог этим не воспользоваться…       Если бы я мог как-то это исправить! Хоть как-то! Все, что Петра сделала для меня… Все, что она ко мне испытывала… Тот вопрос, который задала… Люблю ли я ее? Хочу ли быть с ней? Но я любил Эрена! Больше всего на свете!.. А потом она ушла… Была ли она хоть на миг счастлива? Она была в неведении, не знала, что я к ней ничего не испытываю. Была ли у нее по крайней мере надежда, осветившая ей мир перед смертью? Если только представится шанс… Если мне представится шанс, то в следующей жизни я сделаю ее своей женой!       — Капрал? — я вздрогнул и глянул Эрену в лицо. Мои губы сами по себе растянулись в легкой улыбке, на которую мой собеседник тут же ответил.       — Задумался о чем? — поинтересовался Эрен, садясь ко мне и прислонив свою голову на мое плечо. Правда ли я смогу в следующей жизни сделать Петру своей женой? И ранить тем самым Эрена? Что, если он снова втрескается в меня? Смогу ли я так жестоко поступить с ним?       — Да скажи уже что-нибудь! — Петра буравила меня взглядом, но я продолжал так же отстраненно стоять. Я ведь сам тогда дал себе клятву, но ведь Эрену с моей стороны было обещано куда как больше! Я ведь не хотел ранить его! Каждый раз… замечая такую глухую боль и тоску в его глазах… Каждый раз мое сердце обрывалось вместе с его… Что же я с ним сотворил?! Что я наделал?!       — Успокойся уже, — проговорил я в свою чашку, делая еще один глоток отвратительно сделанного чая. Сахар. Да как у меня только рука поднялась обидеть Эрена?! Как?! Я всегда был чудовищем, обладающим холодным и расчетливым разумом. Всегда шел к своей цели по головам, а сейчас… сейчас я ломаю этого мальчишку лишь для того, чтобы осчастливить Петру? Учитывая то, что кроме этого мальца мне нахрен никто в моей жизни не нужен? О чем я только думал? Да я не думал. Я повстречал Петру намного раньше Эрена. Я понятия не имел, где этот мелкий засранец скрывался… Через два бесконечно долгих года я, наконец, решил сделать ей предложение. Мне было ясно, что у меня хватит сил прожить безрадостную, тусклую жизнь, дабы искупить вину перед девушкой за ошибки прошлого. Сделать ее по-настоящему счастливой, наступив на горло своим истинным чувствам. Извиниться за свое к ней отношение в том мире. Я ведь не знал, что Петра тоже сохранила воспоминания! Если бы я знал, спросил бы я ее о прошлом? И по-прежнему бы хотел на ней жениться?       Очень многое зависело от ответа. Может, стоило хотя бы попытаться отыскать Эрена в этом мире? Я думал, что он в любом случае слишком далеко от меня, если вообще родился. Я был вообще не в курсе его местоположения. И прямо перед помолвкой… я нашел его… как ученика в школе, в которой я, черт побери, устроился преподавать! В качестве МОЕГО ученика! Если бы я только знал! Поначалу, я даже не был уверен, сохранил ли он воспоминания, не говоря уже о том, любит ли он меня по-прежнему. Но он помнил и любил, несмотря на то, что я все время отталкивал его подальше. Почему?! Почему я причинял ему и себе так много страданий?!       Единственное, что я искренне желал всем сердцем — видеть этого несносного малявку счастливым, но в результате я снова и снова ломал его жестокими словами и действиями. Взор его зеленых глаз, всегда излучающий тепло и жизненную силу, стал матовым и не было больше радости в нем. Ненавидит ли он меня теперь? Смогу ли я со временем избавиться от боли одиночества, вновь потеряв его? Я чувствую, как рушатся внутренние барьеры, а глаза начинает щипать. Никто и никогда не мог заставить меня пролить слезы… никто и никогда, кроме…       Эрена.