Дальше

      Тело отреагировало само. Приклад карабина с размаху врезался в чье-то лицо, разбрасывая вязкие ржаво-красные брызги. С хлюпающим хрустом сплющился нос, а его обладатель, всплеснув руками, тяжело рухнул на землю, с сухим шорохом скатился по разрушенным ступеням набережной. Карабин словно сам собой развернулся, порхнул мне в руку, подставляя под палец спусковой крючок — красный луч вырвался с коротким гудением, прошил чью-то голову.       Мне не надо было задумываться над тем, кем были эти люди.       Рейдеры.       Отребье, которого на Пустошах было ничуть не меньше, чем любых других мерзких существ, что сбивались в стаи и становились от этого особенно опасны. Впрочем, в Братстве их никогда не считали людьми.       — Ну-ка, стой! Стой, м-мать твою!!! Или я снесу башку твоему засранцу!       — Я...       — Молчать!       — ...не его засранец!       Глухой удар и последовавший короткий стон органично и правильно вплеснулись в общую какофонию этой внезапной свалки, заставили меня развернуться всем телом, мгновенно поймать перекрестьем прицела темный силуэт рейдера. Ногой он прижимал к земле распростертое тело, ствол оружия упирался точно в висок лежащему.       — Опусти пушку, красавчик, — донеслось до меня. И силуэт почему-то качнулся назад, оружие, направленное в голову Маккриди, дрогнуло. — Давай-давай. Бросай. Ну?! — выкрикнул он, и мне вдруг отчетливо послышались некие истеричные нотки.       Страх. «Боится, — отголоском молнии мелькнула мысль. — Хорошо». Я отвел от себя карабин, позволил ему повиснуть на одной руке, развел их в стороны и неторопливо наклонился, словно собираясь положить карабин на землю. Отсчитывая про себя секунды, потянул время...       «Если надо спасти заложника, главное — это мера, послушник, — привычно всплыл в памяти резковатый голос наставника, — Нельзя торопиться, но нельзя и медлить. Когда отпустишь оружие, то у тебя будет только один момент спустя четыре секунды, по истечении которых захватчик расслабляется и немного теряет бдительность. Но — не больше и не меньше. Если поторопишься и дёрнешь оружие на себя, то заложника убьют. Если промедлишь, то скорее всего убьют вас обоих».       Вначале резкий рывок, который заставил карабин в долю секунды сделать оборот и упасть в руку, уронить ложу в мою ладонь — а затем плавное-плавное, медленное касание спускового крючка — и он сам подался под моим пальцем. Горячая вспышка лазера красным жалом выстрелила вперед, утонула в глазнице рейдера — отдача ударила в запястье приятной болью.       Целый миг вокруг нас ничего не происходило, словно мы все ждали, когда пропахший нечистотами ветер с набережной насмешливо коснется нас свежестью озона. Или, может, того, что тело рейдера с аккуратно простреленной глазницей, постояв еще мгновение и словно не веря в свою смерть, медленно осядет и рухнет рядом со своей несостоявшейся жертвой.       Маккриди проворно откатился, схватил винтовку. В одну секунду вскочил, одновременно передергивая затвор, зашел мне за спину. Не зашел даже — оказался там в одно мгновение, точно и выверенно, словно всю свою жизнь только и занимался тем, что прикрывал мою спину.       — Твою мать... — зашелестело где-то вокруг нас, — Он из них, что ли?       Шевеление вокруг нас усилилось, что-то зашуршало, завозилось под обломками бетона, словно сами горы мусора вдруг обрели способность к человеческой речи. Точнее, к тому, что от нее осталось.       — Точно, из них...       Рейдеры хоть и превратились почти в животных, но недооценивать их не стоило — равно как и позволять им зажимать себя в кольцо. Я машинально отмечал их, одного за другим, и досадовал на самого себя.       — Чего это с ними? — вполголоса спросил Стрелок. Я отчетливо ощущал его напряжение, и для этого даже не надо было поворачивать головы. Застыв спина к спине, мы оба быстро ощупывали-обследовали глазами всё, чего могли увидеть, и просчитывали варианты отступления. — Мне это не нравится.       «Мне тоже».       Вариантов отступления получалось немного. Единственный путь вперед нам заблокировали. Позади — усиленный патруль Братства.       — Ну что думаешь, Данс? — быстро и отрывисто спросил Маккриди, словно подслушав мои мысли. — Прорываемся с боем? Или...       — Стоять!!!       И — натянутое тугим жгутом время вдруг выстрелило, щелкнуло отпущенной тетивой, выбрасывая нас в хаос. Я рывком отклонился назад, сшибая Стрелка наземь, упал рядом, и мы со всем возможным проворством поползли вдоль каменного парапета.       — ...Братство... — бубнило где-то позади, — И они здесь. Ну конечно же. Нас-то они не услышали, а твою стрельбу... — остаток потонул в треске выстрелов, рвущих пространство и чужую плоть лазерных лучах.       Я откатился за неровное нагромождение, состоящее из обломков бетона и чего-то, подозрительно напоминающего кости. Маккриди замешкался, и я, осторожно высунувшись из-за своего ненадежного укрытия, увидел, что он, подтащив к себе труп убитого мной рейдера, азартно шарит у того в карманах.       — Ч-черт! — я даже не заметил, как выругался вслух. — Чертов мародер!       Протянул руку, наугад схватил Стрелка за ногу, дернул к себе. Вовремя — с коротким неприятным хлопком то место, где он только что был, взорвалось, разбросало свои бетонно-асфальтовые внутренности. Маккриди, подброшенный ударной волной, нелепо всплеснул руками и упал на меня. Следом за ним посыпались куски древнего асфальта.       — Знаешь что, Данс, — заявил он, лежа на мне и душевно заглядывая в глаза, — Я, конечно, благодарен тебе за спасение... Но я всё равно не буду твоим засранцем.       «Идиот».       Маккриди хлопнул меня по плечу и рассмеялся — гораздо громче, чем следовало. Может, его нервы оказались не настолько крепки, а может, краем взрывной волны ему всё же задело голову, потому что Стрелок помахал в воздухе трофейной зажигалкой, демонстрируя ее мне. И наконец убрался с меня. Сел рядом, быстро осмотрел винтовку, заботливо протер рукавом прицел.       — Черт, курить хочу, щас сдохну, — пробормотал он, завозился в поисках сигарет. — Это ж надо, на два шага от Ривет-Сити не отошли, как в заварушку угодили.       Я бросил на него короткий взгляд. И в который раз убедился, что эта суетливость — напускная. Отпуская пошлые шуточки и копаясь в кармане, он не упускал из внимания пространство перед собой, а винтовка правильно и удобно лежала у него на коленях, готовая в любой момент порхнуть в руки.       — Это как, а, Данс? — продолжал вещать Маккриди, роясь в карманах и вытряхивая оттуда какой-то мусор вперемешку с крышками. — А рейдеры-то, походу, самоубийцы, раз устроили засаду так близко к Цитадели. Последние мозги, что ли, им винт на дерьмо перевёл, — наконец он вытащил мятую сигарету, — Хорошо хоть в этом мире зажигалки еще остались, — словно в доказательство того, что в мире еще остались зажигалки, он щелкнул ею. К поднятой пыли и озону примешался запах сигаретного дыма.       Перестрелка стихла, даже не успев завязаться как следует. Я не удивился — усиленный патруль Братства мог разобраться с гораздо большим количеством врагов, чем обычная банда рейдеров.       И насчет рейдеров... Стрелок был прав. Почему они оказались так близко?       — Слыхал же, чего они балакали? Он, говорят, из них... Ты, стало быть. Из каких-то них.       Я пожал плечами, знаком показал, что надо уходить.       — Мало ли чего им там привиделось. Но, видать, бояться они... Вопрос — чего они боятся? Чего можно бояться больше, чем Братства Стали? — Маккриди одним точным движением отпустил затвор, — Если бы я совсем сошел с ума, то подумал бы, что они пытались у стен Цитадели... ээ... искать убежища. — он закинул винтовку за спину и ловким щелчком отправил окурок за парапет, — но я пока с ума не сошел.       С неудовольствием взглянув в безоблачное небо, я осторожно поднялся, стараясь держаться в тени. Солнце стояло высоко, не было ни малейшего признака того, что погода может испортиться, и это не радовало — немного больше тени сейчас не помешало бы. Я не любил передвигаться среди ночной тьмы, но и такое изобильное освещение сейчас было ни к чему.       И снова Маккриди был прав. Вдруг вспомнилось выражение, которое однажды сказала Нора, ни к кому конкретно не обращаясь: «Этот мир сошёл с ума» — и внутри что-то на миг скрутилось в тугой болезненный ком.       Нора...       Я встряхнул головой. Нет, нельзя об этом думать. Не время. И не место.       Соберись, солдат!       — Папаша этот шуганый, — продолжил болтать Маккриди, пока мы пробирались, лавируя между останками того, что раньше было подземной парковкой. Ему не было дела до того, что творилось у меня в голове, — Чертов...       Я с усилием заставил себя прислушиваться. Всё, что угодно, лишь бы не думать о минувшей ночи.       — ...параноик. Собственную тень пристрелил бы, если бы мог... Он и тебя пристрелит, если ты при нем свои фокусы будешь показывать.       «Какие фокусы?»       — Больно ты быстрый, — пояснил Стрелок, как будто я задал свой вопрос вслух, — Ты и раньше странный был, а уж когда тебе какие-то гайки подкрутили, то совсем стал как... как... Короче, прекращай делать такие «вжух-вжух». А то старикан наш раньше сроку окочурится... И мы вместе с ним можем, потому как папашин дробовик тоже не больно-то тормозит.       Неожиданно он остановился, сделал мне знак стоять — и я невольно замер, быстро обвел глазами окружающее нас пространство, обыскал его взглядом, напряженно прислушиваясь. Никаких признаков опасности на мой взгляд не было, но я невольно начал доверять инстинкту Стрелка.       — Ага! — вдруг радостно завопил он и бросился куда-то в угол. Загремел там чем-то, свесившись через искореженный давним взрывом металлический лист. — А... — через некоторое время разочарованно протянул он и добавил, — А мы гораздо ближе, чем я думал.       «К чему?»       — Смотри, — Стрелок выпрямился и осторожно приподнял что-то над краем листа.       Я приблизился, присмотрелся. В руке он держал обычную жестяную коробку, покореженную и выцветшую от времени. В ней что-то сухо шуршало и металлически позванивало — и я перевел глаза в лицо Маккриди, ожидая объяснений. Он считает, что я не видел никогда коробок, в которые поселенцы прятали свои крышки? То, что это место обитаемо, я разглядел еще раньше.       — Сюда смотри, — Маккриди приподнял коробку повыше, и я увидел тянущийся от нее гибкий медный провод. — Взрывчатка.       «И что?»       — А черт их разберёт... Но похоже, они тут недалече, — он осторожно встряхнул коробку, прислушиваясь к звону крышек внутри и с явным сожалением положил свою находку на место. — Конспираторы хреновы. Крышки-то там настоящие... — он расправил провод и отошел.       По-моему, он все еще прикидывал, как можно достать те крышки, не трогая детонатор. Я внимательно проследил за ним, надеясь, что здравый смысл у него все же победит желание нажиться — ибо мне не хотелось калечить Стрелка.       — Вот, — он оттер рукавом кусок бетона, ткнул пальцем в едва видимый значок — грубо нацарапанный рисунок, изображающий керосиновый фонарь. И рассмеялся следом, — Чего напрягся, Данс? — спросил он, хотя я и не думал напрягаться. — Ну Подземка, да... А что, нервишки пошаливают?       Я предпочел проигнорировать его заботу о моих «нервишках». В моем случае польза могла быть только от одного варианта из двух возможных. Либо Братство, либо Подземка. И если бы я мог отдать чип из моего браслета скрипторам Братства, то вряд ли мне понадобился бы Стрелок в качестве проводника.       — Ты ж сам хотел расшифровать что-то, что запрятано в твоей институтской игрушке? И кто по-твоему это еще сделает? Санта-Клаус?       И он снова весело расхохотался своей шутке.       — Прикинь, а? Санта-Клаус. Санта... — Маккриди вдруг замолчал, оборвал сам себя, и я даже почувствовал что-то похожее на благодарность. — Ладно. Пошли отсюда. Санта-Клауса тут всё равно нет, а вот олени евойные припереться могут.       Он еще раз окинул алчным взглядом коробку с крышками и проводом от взрывчатки и махнул мне рукой, призывая следовать за ним.       — Мы с цыпой по ихним делам, бывало, ходили... Темнят они много — ребятишки из Подземки, — Маккриди протиснулся между двумя разогнутыми прутьями арматуры, — Но такого я не видел.       Мне сделать то же самое было несравнимо тяжелее — всё же я был больше него. Стрелок же остановился позади решетки, подождал, пока я, обдирая плечи об острые грани, протиснусь между прутьями. Нахмурился, глядя куда-то в сторону.       — Схроны с закладками были, — задумчиво заявил он, словно припоминая. — Этого добра вообще было навалом... А что? — спросил он, словно не обращаясь ко мне лично, — Когда надо было крышек срубить, то и в Подземке работёнку искали. Платили там исправно.       Маккриди бережно смахнул с прицела пылинку, помолчал. Взглянул на меня и указал мне дулом винтовки вперед.       — Но вот до такого они не додумывались. Чтобы в свои же схроны взрывчатку закладывать. То ли с ума посходили, то ли... хм... боялись чего.       И он замолчал. И молчал всё время, пока мы осторожно продвигались вперед. Нам приходилось пробираться сквозь разрушенные здания. Идти по дороге было бы, вероятно, куда удобнее, но мы не сговариваясь, пошли по более трудному пути — время было таким, что самый трудный путь мог оказаться самым лёгким.       Мы шли, и солнце несколько раз меняло направления — нам приходилось делать петли, которые подчас уводили нас сильно севернее нашего первоначального направления. Маккриди, тихонько бормоча себе под нос что-то, разглядывал дорогу, иногда разгребал мусор, выискивая одному ему ведомые знаки. Я не мешал. Эти тропы были известны ему несравнимо лучше, чем мне — нравилось мне это или нет.       Это была авантюра. Решение действовать вслепую, достойное Норы, и я сам не знал, что меня толкнуло на это. И тем более не знал, чего меня ждет в конце пути — да и где, собственно, конец пути, тоже не знал.       — Пришли, — объявил Маккриди, словно отвечая моим мыслям.       Он указал на кучу хлама, наваленную в углу. И, скептически изогнув брови, добавил:       — Не, жестянка, тебя вообще невозможно удивить.       Отчасти он был неправ. Нам нужен был один из штабов Подземки — и мы, надо полагать, стояли у одного из входов. То, что вход представлял собой беспорядочно набросанный мусор, меня не удивило. Не удивили даже признаки того, что это место обитаемо. Незадолго до того, как Маккриди указал мне на схрон, я начал обращать внимание на то, что здесь проходили люди — именно люди, а не гули или супермутанты. И намного чаще, чем просто случайные поселенцы, которые могли пройти здесь хорошо если раз за несколько лет.       Наверное, я мог бы попытаться сказать Стрелку, что если ребята из Подземки хотели таким образом спрятаться от чьего-то внимания, то сделали это из рук вон плохо. Любой разведчик мог бы увидеть то, что увидел я — и если бы Братству зачем-то понадобилось бы добраться до столичной Подземки, то сделать это им не составило бы особого труда.       Я вдохнул, на секунду задержал дыхание, собираясь с силами. Во-первых, чтобы говорить, мне приходилось прилагать такие большие усилия, словно я учился этому заново. Во-вторых, не видел особой необходимости говорить именно об этом сейчас. А в-третьих — удивило меня вовсе не это.       — Часовые, — сумел выговорить я, — чет... четверо. — и мне вдруг показалось, что я совсем выбился из сил.       — Да неужто ж заметил? — снайпер бросил на меня полный сарказма взгляд, — Эти придурки сверкают своими пушками, как шлюхи голыми сиськами. Их всех можно было поснимать еще за милю отсюда. Удивлен, что я их не ухлопал? А на хрена? — он уселся прямо на кучу хлама, пристроив рюкзак под спину, вытащил сигарету, — Если о нас не донесут, куда у них там положено, то как мы вообще найдем вход в ихние норки? У них вишь как заведено — ежели мы просто мимо идем, то и черт бы с нами, а вот ежели мы тута задержимся, то они шевелиться начинают.       Это было резонно, и потому я предпочел промолчать. Прислушиваясь к звукам вокруг нас, перехватил карабин удобнее, аккуратно сдвинул предохранитель. Мне не нравилось то, что приходилось делать, но выбора не было.       — Птичка на хвостике принесла — оттуда и знаю, — пояснил Стрелок и немного напряженно усмехнулся. Ему и не требовалось от меня ни вопросов, ни ответов. Щелкнул зажигалкой, — Говорю же, не первый раз с ними дело иметь довелось, и тем более... — он вдруг оборвал сам себя, насторожился. Раздумал прикуривать, сунул сигарету и зажигалку в карман. — Так, тихо, Данс, — понизив голос, сказал он, быстро и даже воровато обшарил взглядом пространство вокруг нас. — Резких движений не делай, а то спугнешь.       — Не спугнет, — сказали откуда-то из-за его спины, отчего Маккриди подлетел как ужаленный, и заполошено всплеснул руками. — Пуганые уже.       Сноровисто перебрав руками и ногами по щербинам на стене, к нам спрыгнул худощавый парнишка, ловко спружинил и выпрямился, явив нам измененное радиацией лицо гуля. Прищурившись и засунув руки в карманы джинсов, гуль уставился на нас.       — Чё пришли? — нагло спросил он и сплюнул нам под ноги.       — А чё? — с непередаваемым выражением переспросил Маккриди, поднялся. демонстративно засунул в рот сигарету и смерил парнишку взглядом сверху вниз. Видимо, как и я, не ожидал такого бесшумного и неожиданного появления, — Забоялись? Все щели, что ли, уже обгадили с перепугу?       — Со смеху, — парировал парнишка. — Слышь, дядь... А дай закурить. И ты бы не хамил, а то смелый больно.       — Да ты тоже, смотрю, не из ссыкунов, — Маккриди подчеркнуто медленно вытащил пачку из кармана, вытряхнул сигарету и подал гулю. — Твои-то как сидели по своим норам, так и сидят. Тебя как самого борзого, что ль, нас послали встретить? А не боишься пулю словить?       — Боится, — согласился со Стрелком усталый старческий голос. Гуль скривился, продемонстрировав нехватку передних зубов. То, что из-за неприметной кучи хлама вышел старик и остановился напротив Маккриди, уже не стало неожиданностью — я слышал, что там кто-то есть. Я просто отметил его приближение — судя по издаваемым звукам, он был один. По крайней мере, пока.       Старик скинул дробовик с плеча, но не взял его на изготовку, просто перехватил перед собой. Бросил опасливый взгляд на меня, затем его глаза остановились на Маккриди и неприязненно сузились.       — Сейчас все боятся. И я полагаю, что боятся намного большего, нежели чем просто пуля... Не ожидал вас увидеть, молодой человек.       — Папаша! — Стрелок сердечно раскинул руки, словно расчувствовавшись этой встрече и словно бы не замечая направленного на него ствола. — Как же я рад тебя видеть, старый хрыч!       — А я — нет, — чуть поморщился старик, отступая назад и избегая объятий снайпера. — Я, право же, наделся, что не увижу вас больше никогда.       Молча наблюдая за этим странным разговором, я невольно удобнее перехватил карабин, отступая на шаг назад. Мне не нравилось то, что они появлялись по одному, и я не знал, скольких еще я не видел в эту самую минуту. Ждать ли еще и с какой стороны ждать. Не нравилось то, что наше недолгое путешествие было похоже на спуск в крысиную норку. Да что уж говорить — люди из Подземки мне заранее не нравились.       Гуль и старик хоть и не хватались за оружие в открытую, но то, что их нервы натянуты до предела — это было очевидно. И Стрелок это видел, и ему это тоже не нравилось. Он был еще более развязным и наглым, чем обычно — и то, что ему не по себе, вдруг стало бросаться в глаза очень явно. Чего бы мы ни хотели добиться, но переговоры с такими нервными оппонентами могли превратиться в перестрелку — и такой вариант не устраивал никого из нас.       — О, ну что ты прям как этот... — Стрелок проигнорировал попытки старика оттолкнуть его и фамильярно обнял, — Мы ж старые друзья, как-никак... Навестить вот решили. А ты как не родной... Пинкертон, — представил он его мне, — старый друг. И местами даже должник, а, папаша?       Пинкертон кое-как отлепился от снайпера, нервно одернул куртку и, видимо, на всякий случай отступил от Маккриди еще на шаг, снова посмотрел в мою сторону, словно пытаясь не терять из виду и меня тоже, окинул долгим взглядом. Дробовик в его руках дрогнул.       — Чего вы хотите? — нервно спросил он, всё так же глядя на меня, и в его голосе вдруг надломленно звякнули истеричные нотки. — Шли бы своей дорогой.       — А мы и шли, — сказал Маккриди. — К тебе, папаша, и шли.       — Зачем?       — Так это... — снайпер протер рукавом приклад своей винтовки, поправил ее за спиной, — Ты, может, нас хоть в гости позовешь? А то чего это мы тут, посреди дороги...       Гуль, который до этого молча мусолил свою сигарету и разглядывал нас, коротко мотнул головой.       — Нельзя, — вклиниваясь в разговор, подал он голос и добавил, старательно выговаривая, — Ка-ран-тин.       — Карантин? — весьма реалистично удивился Маккриди. — Чего это?       — Вы — люди, — как-то неуверенно перебил его Пинкертон и снова посмотрел на меня. Нахмурился. Гуль прекратил паясничать, став неожиданно серьезным, и согласно кивнул, — А потому вам лучше просто идти дальше. Не задерживаться здесь.       — Люд... В Содружестве когда-то синтов боялись. А тута, стал-быть, людей.       — Неспокойно стало, — медленно наклонил голову Пинкертон, — Наши приборы не улавливают от вас высокочастотного излучения, которое обычно отличает синтов от людей. Но в этом и состоит основная опасность — синты не могут быть заражены... Послушайте, молодой человек, — сказал старик, перебив самого себя, — Я убедил остальных, что вы проблем нам не создадите. Но и дел с вами иметь мы не будем... Ничего личного. Это просто... хм... просто вопрос безопасности.       — Та-а-ак. Карантин... Вопрос безопасности... — протянул Стрелок. Оперся локтем о выступ в щербатой стене, раздраженно указал пальцем в лицо старику, — Хорош уже заливать, папаша. Я не за тем сюда пёрся, чтобы просто взять и уйти. Не хотите по-человечески поговорить? Ежели ты думаешь, что я ваших щенков-часовых, которые нас типа на мушке держат, с далече не приметил, то это, папаша, зря. Я снайперским ремеслом не первый день зарабатываю, не то, что эти сосунки. Мне до вас и... чего вы там боитесь... вообще делов никаких нету. Нам, папаша, нужен ты, а не ваши ссыкливые ребятишки. — Маккриди проигнорировал возмущенное сопение гуля. — Точнее, твоя соображалка нужна.       — Однажды во мне уже так нуждались, — саркастично поджал губы Пинкертон и скрестил руки. — Одна милая леди, которая, как выяснилось, умудрилась привлечь к себе внимание старейшины Братства Стали... А чего же хотите вы? Мнится мне, это тоже отчасти имеет отношение к Мэксону?       Маккриди помолчал. И молчал так долго, что от него вообще было трудно ожидать. Потом повернулся ко мне, окинул взглядом с ног до головы, словно видел впервые.