Дальше

      — Вон он. Явился, — раздосадованно пробормотал я, глядя в бинокль, — Ну чего бы мы без него делали, а?       Я не особо рассчитывал на то, что мы увидим одну маленькую скрипторшу. Уж слишком лакомый кусочек предложил Данс, чтобы Мэксон это пропустил мимо ушей. Как же, держи карман шире...       Не получив ответа, я искоса бросил взгляд на Данса.       Чертова жестянка. Никак не отреагировал, даже не взглянул в мою сторону, всё его внимание было приковано к винтокрылу, из которого выпрыгнул Мэксон. Тоже, поди, ждал.       Из винтокрыла следом за старейшиной выпрыгнули, тяжело взорвав землю подошвами силовой брони, два рыцаря.       Схрон, скрытый под нагромождением разнокалиберного мусора, к Подземке имел отношение примерно такое же, как я — к Последователям Атома. Были ли людьми те, чьи трупы валялись среди дырявых от лазера и пуль стен, никто не сказал бы, но я так полагал, что вряд ли. Какому придурку могло прийти в голову залезать в эдакую задницу Столичной Пустоши? Разве что этим жмурикам с железками в башках.       К тому же я не нашел там ничего человеческого, хотя обыскал всё скудное пространство схрона. Ни бухла, ни сигарет, ни крышек. Только охрененное количество всякой аппаратуры, от которой становилось еще теснее — я столько причиндалов с проводами видел разве что у караванщиков, и то не у всех. Ничего человеческого, и одно только это говорило, что мы перебили не людей.       Узкое пространство, которое было заделано нелепой дверью, вело в небольшое помещение, битком набитое техникой всей мастей, в центре имело странное сооружение в виде металлического кольца. Я бы, может, и не понял, что это такое, но на телепорты за последние дни довелось насмотреться выше крыши.       Ну и всяко посмотрел я на такое добро в лабораторном комплексе Института, куда притащился вместе с цыпой, спасать этого чурбана, что сейчас неподвижно стоял чуть впереди меня.       И то, что тогда вдруг вспомнился Институт, мне совсем не понравилось...       — Вон того могу снять, — я едва мотнул головой в сторону, где смутно бликовал прицел, и снова пристроил бинокль, подправил наведение. — Главный ихний тоже, в общем-то, неплохо простреливается.       — Опусти... оружие, — глухо проговорил Данс, и это были его первые слова за последний час. — Не вздумай.       — Ба, — саркастично обрадовался я, — Ты заговорил, что ль?       Данс же, бросив в мою сторону пару слов, снова замолчал и теперь просто стоял и ждал. Я снова взялся за бинокль, пошарил глазами по исчерченному горизонту, обыскал взглядом груды камней, которые могли быть руинами или просто огромными валунами — сказать было сложно. За двести лет всё стерлось и сгладилось, и руины, близкие к равнине, уже утонули в песчаной земле.       В разрушенном схроне мы пробыли ровно столько, сколько требовалось на то, чтобы обшарить его. Много времени это не заняло. Пули и лучи лазера изрешетили стены, кое-где пробив насквозь всю ту защиту из старых покрышек и рельс, и открыли, что под ними нет ничего. То ли там изначально не планировалось оставаться надолго, то ли не успели там обустроиться. То ли им это было просто не нужно.       Я с досадой сплюнул и серая слюна упала в пыль. Пыли наелся уже по самые уши. Она и на зубах скрипела уже привычно, по-родному что ли...       Когда Данс взялся за радиопередатчик, там, в схроне, я уже знал, что он хочет делать. Хотелось съязвить по этому поводу, но я не сказал ничего. Наверное, потому что это было бесполезно — пытаться свернуть Данса с пути, ежели он чего-то вбивал себе в башку. Как одна наша общая знакомая овца, отмороженная на всю голову.       Или, может, от этой стальной башки чего дурного понабрался. Иначе как еще объяснить то, что я — сам! — вызвался помочь Братству Стали.       Крохотной звездочкой сверкнул еще один блик.       — Два, значитца... — сказал я. — Правитель всей Пустоши, мать его... Два снайпера. А заныкались-то как, — добавил я даже с некоторым уважением, — Я ить не сразу и заметил.       Сидя на камне, я пристроил винтовку на колени, полой плаща протер приклад, смахнул пыль с ремня. То, что я обнаружил еще одного снайпера, не обрадовало.       — Слышь, Данс. А этого хлыща охраняют так, как будто он тута самый главный.       При желании подстрелить нас было, как два пальца... Как будто подтверждая мои мысли, по Дансу неторопливо поползли красные светящиеся точки.       Точек было четыре. И две из них не спеша переползли на меня.       — Черт, — процедил я сквозь зубы, обыскивая глазами пространство, — Срань господня.       Это было плохо. Я не видел снайперов. Хотя чему было удивляться? Натасканные снайперы Братства не шли ни в какое сравнение с бойцами Подземки, которых можно было перестрелять как собак еще до того, как они могли вообще срисовать свою цель.       Быть самому мишенью? Вот уж спасибочки.       — Слышь, — сказал я и ответа, конечно же, не получил. С Дансом и раньше не больно-то поболтать можно было, а уж когда он вообще замолчал... — А долго еще нам тута торчать? Всяко бывало, конечно, но чтоб добровольно сидеть на мушке у снайперов Братства — такого я еще не пробовал. Так себе удовольствие, знаешь ли... Данс, — озвучил я и толкнул его в плечо, стараясь не делать лишних движений, — Данс, уснул, что ль? Жестянка ты чертова — воды в рот набрал, а? Данс!       Не меняясь в лице, он взглянул на меня — бросил короткий взгляд, в котором не читалось ни удивления, ни раздражения. И снова промолчал.       Пыльная завеса колебалась в воздухе, ясно очерчивая красные лучи прицелов. Лучи уходили куда-то в даль, и я не мог отследить их конечные точки. Не мог отследить самих снайперов — и не помогало даже направление, заданное красными дорожками лучей.       Стук лопастей винтокрыла стих, двигатель перестал поднимать клубы песчаной пыли и крылышки истлевшего мусора. Стало заметно тише — но отчего-то тревожнее.       Мы из того схрона ушли сразу же, как Данс передал сообщение в Цитадель. Он отбивал его, используя какой-то код, которого я не знал. Впрочем, чего это я?.. Я ж не знал ни одного. Мне вообще было странно, что можно общаться цифрами — я всегда считал, что для этого вполне достаточно слов, а с некоторыми так вообще можно было общаться исключительно с помощью патронов. И то — на кого-то из них и патронов было бы жаль.       Данс еще раз повторил свое предложение уйти, ткнув пальцем в небо и чиркнув себя по горлу. И я его прекрасно понял, хотя он опять враз разучился говорить. Но так же молча просто мотнул головой, отказываясь — и даже не минуты не сомневался.       Чем выше опасность, тем выше награда, так ведь?       Правда, всё чаще мне казалось, что дело было не в награде.       В клубах пыли, поднятой ветром и лопастями винтокрыла видимость была нулевой, и я скорее догадывался, чей силуэт едва вырисовывался там вдалеке, рядом с Мэксоном.       Открытое пространство мне не нравилось. Но от того схрона пришлось уйти, хотя и не так далеко. Сплетение руин, сумасшедшая мешанина из бетона, асфальта и мусора осталась позади и осталось на горизонте грудой мусора, в которую превратился Вашингтон.       — Чурбан ты, Данс, — действуя медленно и аккуратно, я скрутил пробку с фляжки, отхлебнул. — Чего ты ему сказал? Скучаю, мол, жду не дождуся, как увижу... Да?       Этого истукана не удивляло, что старейшина явился сам, хотя поди в Братстве были и другие вояки. Старейшина и для меня не то что б стал неприятным сюрпризом, но без него всяко было бы спокойнее.       Я поднял бинокль.       Может, и стоило свалить, когда мне предлагали...       Рядом с внушительной широкоплечей фигурой Мэксона скриптор смотрелась как-то совсем мелко, не говоря уже о двоих его телохранителях в силовой броне — на их фоне она вообще терялась.       — Мышка какая, — сказал я и почему-то улыбнулся, — Цыпа-то и то повыше будет.       Я видел маленькую скрипторшу всего один раз — в Добрососедстве, но неожиданно для самого себя запомнил. И даже не знал, почему.       — Хэйлин, — пробормотал я, не переставая улыбаться.       Запомнил, может, потому что не каждый день ко мне являлись члены Братства Стали — и уж в Добрососедстве им явно были бы не рады. Но когда Хэйлин излагала мне просьбу Норы, я не видел на ее милом личике страха. А может, потому что вдруг увидел между ними что-то общее — Нора и ее подруга-скриптор действительно были чем-то похожи. Отчаянным желанием справедливости, что ли... Ведомой лишь им самим справедливости, но всё же — что одна, что другая были готовы на чистой воды безумие.       «Все вы там с своем Братстве отмороженные какие-то», — думал я тогда с какой-то странной и непонятной самому нежностью, разглядывая светлые брови скриптора и россыпь веснушек на вздернутом носике.       Я и сейчас думал так, хотя завеса пыли, поднятой лопастями винтокрыла, не позволяла мне увидеть ни веснушки, ни брови.       У Люси тоже были веснушки — я вспомнил об этом и впервые меня не кольнуло изнутри болезненной горечью. Наоборот, вдруг стало как-то легко и тепло, как не было уже очень, очень давно. Как будто она сама вдруг взглянула на меня и теплые руки погладили меня по щекам.       Данс опустил карабин, положил на землю, медленно выпрямился и поднял руки. По нему не было заметно, что он испуган. Или что его хоть как-то волнуют пляшущие на нем красные точки прицелов.       Я же наоборот вцепился в винтовку, положил палец на спусковой крючок, хотя чего уж там — самым краешком своей бестолковки понимал, что не успею я даже вскинуть оружие, как меня раздавят как радтаракана.       Но все равно, и не подумал расстаться с ней — пусть тут соберутся хоть все мэксоны разом!       Тем временем старейшина приблизился к нам, двигаясь неторопливым стелющимся шагом — как хищник, решающий, как именно ему прикончить свою жертву. В опущенной руке у него расслабленно лежал карабин, но всё равно опасность ядовитым облаком плыла перед ним, пропитывала сам воздух. И даже не потому что на нас плясали красные светящиеся точки прицелов. Просто... Было что-то такое, что заставляло внутренности поджиматься от безотчетного нутряного беспокойства... страха?       «А щенку-то едва за двадцать перевалило» — поцарапалась в голове злая мысль, но так и сгинула. У старейшины Братства Стали как будто не было возраста. Стрелки в Содружестве хорошо знали «щенка» — потому что точно так же, как и я, ушли из Столичной Пустоши, надеясь не пересечься с Братством больше никогда. Дурная слава Мэксона летела впереди него, он был хорошо известен своей нетерпимостью к гулям и супермутантам, но было много поводов бояться его и всем остальным.       Я никогда не видел Мэксона так близко. И — черт бы его побрал! — был бы счастлив не видеть его вообще никогда. Он остановился, поднял руку и коротко взмахнул двумя сложенными пальцами — красные точки моментально убрались.       Дышать свободнее не стало.       Он оказался выше ростом, чем я ожидал, а может маленькая скрипторша оказалась меньше, чем я помнил, но в любом случае макушка Хэйлин едва доставала до края мехового воротника его пальто. На ее бледном лице с поджатыми губами застыло непроницаемое выражение. Неужто скрипторша боялась? Я хмыкнул, припоминая. Скриптор Братства Стали, которая не испугалась в одиночку явиться ко мне в Добрососедство и сделала это, ничуть не таясь — я до сих пор усмехался про себя, вспоминая ошалелый вид ребят Хэнкока, когда они провожали ее взглядами. Конечно же, об этом узнал и сам Хэнкок. Было бы странно, если бы мимо него прошло появление в Добрососедстве члена Братства — и мне стало слегка не по себе, когда он, ласково улыбаясь, поманил меня к себе пальцем и вкрадчиво осведомился, какие-такие дела вдруг появились у Мэксона здесь в целом и со мной в частности. Было, чего опасаться — при случае Хэнкок с этой же ласковой и радушной улыбкой мог всадить мне под ребра свой нож, который неизменно прятался в его рукаве. Но когда он узнал, что Мэксон тут более чем ни при чем, он посерьезнел. И даже сам лично отвел меня в свой арсенал, разрешив брать всё, что я сочту нужным, когда узнал, что помощь потребуется одной нашей общей знакомой...       А вот теперь наша маленькая умница-скриптор внутренне обмирала от страха — и было бы странно бояться своего же прикрытия...       Если бы этим прикрытием был кто-то другой, а не сам Мэксон.       Тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей прошелся по мне, едва задержался на моей винтовке — и я сам себя поймал на том, что сжал пальцами ложу, как если бы Мэксон мог выбить винтовку у меня из рук одним взглядом. Два стальных истукана застыли по обе стороны от старейшины, но ни они, ни оружие, привычно и удобно лежащее в металлических руках брони, не вызывали того чувства опасности, что исходило от Мэксона.       — Старейшина, — выговорил Данс, слегка поморщившись от напряжения. — Спасибо, что... откликнулись.       — Не в первый раз, — серьезно ответил Мэксон, заложил руки за спину, стальной непримиримый взгляд вперился Дансу в лицо.       Хэйлин тоже смотрела на него, расширенные глаза разглядывали Данса, как если бы перед ними предстал призрак. На миг ее взгляд метнулся к старейшине, воровато и быстро тронул его, чтобы следом испуганно отпрянуть.       И я вдруг подумал о том, что недаром я сравнивал ее с цыпой. Она не боялась Мэксона. Она боялась за Данса.       — Старейшина, есть... информация, — Данс прерывисто вдохнул, рука непроизвольно дернулась, метнулась к горлу, словно он хотел потереть его, сетуя на самого себя за неспособность излагать мысли быстро. Но на полпути он опустил руку.       Мэксон молчал. Смотрел на него с непроницаемым выражением.       — Братство... должно знать. — по виску Данса скатилась капля пота.       Мне доводилось попадать в разные заварушки, давно, еще когда я шлялся по Пустоши со Стрелками. Бывали моменты, когда казалось, что я угодил в такую задницу, из которой меня может вытащить разве что сам Атом. Или когда мы с цыпой наткнулись на логово супермутантов и смогли выбраться из той западни только благодаря чуду и невероятной удаче, что всегда бегала за цыпой как привязанная собачонка. Всякое бывало... Но даже когда моя жизнь висела на крошечной и почти невидимой сопле — даже тогда у меня не возникало того ощущения давящей и необратимой судьбы, которое исходило от одного-единственного человека.       — И..?       Я вытащил пачку сигарет, с трудом выбил одну. Пальцы как будто одеревенели и не слушались, и пусть меня злило это чертово оцепенение — я ничего не мог с собой поделать. То ли близость Мэксона, то ли его снайперы — а может и всё сразу — порождало ощущение, что мне безмерно тяжело двигаться.       Чертово Братство. Чертов Мэксон!       — Квадрат «триста восемь-а», — ответил Данс, старательно выговаривая слова. — К... сожалению, не удалось взять живым никого из защищавших терр... территорию на северо-востоке Вашингтона.       — Старейшина, — подала голос Хэйлин, — «Триста восемь-а» — одна из слепых зон. После передислокации Придвена в Содружество мы потеряли контроль над квадратом.       Мэксон кивнул, и отчего-то мне вдруг почудилось что-то странное, пронзительное, промелькнувшее в его взгляде, которым он смерил Данса.       — Потеря квадрата «триста восемь-а» была неизбежной платой за возможность получить контроль на Содружеством. Продолжай.       — Квадрат сейчас пуст... по большей части, — подумав, добавил Данс. — Он не... представлял ценности... на момент передислокации Придвена... скорее всего, — он перевел дыхание, — Но... сейчас... выяснилось, что это маркер.       Мэксон медленно кивнул.       — Причина такого решения?       Данс глубоко вдохнул, переводя дыхание.       — Область, не контролируемая Братством. Надо было... — не удержавшись, он всё же схватился за горло, кашлянул. — Разорвать информационную сеть Братства... И перебросить собственный информационный мост.       — Северо-восток. Понятно, — сказал Мэксон. — Источник данных?       — Информатор, — проговорил Данс. — Агент столичной Подземки. Мертв, — добавил он, не дожидаясь вопроса Мэксона, — Мой промах. Я не предусмотрел, что его уничтожат настолько быстро.       Данс замолчал. Его напряжение было видно даже мне — едва заметно подрагивающие губы, испарина... Если уж обычно бесстрастный чурбан начал проявлять признаки напряжения...       — Это всё? — ровно осведомился Мэксон. Он по-прежнему стоял, сцепив руки за спиной, и по нему было сложно сказать, чего ожидать в следующий момент.       Хэйлин тоже видела это. В ее взгляде, направленном на Данса, ясно читались жалость и беспокойство. Интересно, вдруг возникла мысль, а пошла бы она против Мэксона, если бы пришлось выбирать?       Но мысль была глупой. Я уже видел это выражение задавленного ужаса перед необходимостью выбирать сторону. Она никогда в жизни не оспорит приказ этого говнюка без возраста, даже если он сам вложит ей в руки карабин и прикажет разрядить его в голову Данса.       И ее отношение к Дансу никак на это не повлияет.       — Никак нет. Старейшина, — произнес Данс. Он взял себя в руки — то, что ему трудно говорить, снова стало почти незаметно. Почти. — Нам удалось получить неповрежденный чип синта, в его памяти должны содержаться... координаты... исходящей точ... точки.       — Охотник? — внезапно воскликнула Хэйлин, она даже подалась вперед, — Чип охотника?       — Так точно, скрипт... старший скриптор, — исправился Данс, глянув на нашивки маленькой умницы.       Держа одну руку поднятой ладонью вперед, очень аккуратно, медленным выверенным движением — снайперы Братства никуда не делись! — он запустил другую руку в карман джинсов и извлек наш трофей. Маленький полукруглый прибор размером с ноготь был грязным — к нему, когда-то извлеченному из мозга, пристала вездесущая пыль, которая облепила его плотной коркой. Но почему-то именно теперь, когда в него вперились взгляды сразу нескольких членов Братства Стали, он засверкал подобно драгоценности.       Хэйлин ахнула и протянула к нему руку, на детском лице отразилась удивившая меня жадность, но скриптор, бросив короткий взгляд на Мэксона, опустила руки и отступила. Широко раскрытые глаза метались от чипа в руке Данса к Мэксону, однако она больше не сделала ни единого движения.       «Братство Стали, — подумал я, — Всегда ждете команды от хозяина, как натасканные псы».       Неприязнь заставила даже скривиться как если бы мне в рот попал недозрелый мутафрукт. Не к Хэйлин лично, а вообще... С членами Братства довелось пообщаться за последний месяц столько, что хватило бы на две жизни вперед. И всех отличало одно и то же качество — идеальная дрессировка, безупречное послушание.       Кроме цыпы, которая выбивалась из этого идеального порядка, как безродная дворняжка.       Старейшина поднял глаза от чипа, тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей уперся в лицо Дансу.       — Охотник, — с расстановкой повторил он. — Очень вовремя... Данс.       И вот тут я понял, что пришла пора проклясть всё. Вообще всё — и начинать следует с этого чурбана, который никак не мог уяснить, что в этой войне обойдутся без него.       Я непроизвольно перехватил винтовку. Она и так очень удобно лежала на коленях, ласково прижимаясь спусковым крючком к моему пальцу, а уж на предохранитель я ее и не ставил. Но тут она как будто сама собой поползла выше.       Данс стоял ко мне спиной, но, как будто поняв меня каким-то шестым чувством, он сделал шаг в сторону — медленный и плавный шаг, отчего его широкая спина отгородила меня от старейшины, возникнув как раз на линии огня. Стальные шлемы телохранителей повернулись в его сторону, руки синхронно подняли карабины.       Несколько секунд царила напряженная тишина, нарушаемая только шорохом пыли, которую гонял по Пустоши ветер.       — Отставить, — негромко приказал Мэксон.       Мрачный монолит его фигуры не сдвинулся ни на дюйм и старейшина ни единым движением бровей не показал, что ему вообще требуется защита. Кому угодно, но только не ему.       — Пути получения информации я считаю вторичными. Но не в твоем случае, Данс.       И снова в тишину упало несколько секунд. По-прежнему неподвижно стоя перед Мэксоном и демонстрируя безоружные руки, Данс лишь слегка наклонил голову, что могло быть согласием... согласием с любым решением старейшины.       И неизвестно, во что вылились бы эти молчаливые раздумья старейшины, как вдруг послышался далекий звук биения лопастей винтокрыла. Я моментально задрал голову и поднес к глаза бинокль, но небо было пустым — винтокрыл был либо еще далеко, либо его закрывал собой разрушенный Вашингтон, что возвышался на горизонте.       Они летали так часто, что я уже привык не обращать на них внимания. Достаточно было не стоять на совсем открытом пространстве, но на Пустоши это вообще было бы верхом глупости. Братство патрулировало Пустошь любыми способами, на какие было способно, а уж превосходство в воздухе было неоспоримым. Но сейчас хватило того, что взгляд Мэксона стремительно мазнул по линии горизонта и его брови нахмурились еще больше.       — Старший скриптор, связь с Цитаделью, — приказал старейшина. — Немедленно.       Он повернулся к винтокрылу и быстрый сделал жест — поднял руку и обвел пальцем круг. Лопасти винтокрыла начали раскручиваться, поднимая пыль маленькими смерчами.       — Взять их. Обоих, — приказал он.       Внезапная автоматная очередь прострекотала, выбивая из руки Мэксона карабин и отбрасывая его в сторону. Тут же совсем рядом раздался глухой хлопок взрыва — один из его бойцов в силовой броне коротко дернулся и рухнул на землю, открыв взглядам взорванный отсек для ядерного блока.       Карабин порхнул Дансу в руки, загудела, оживая, батарея, а сам Данс неуловимым смазанным движением оказался перед Мэксоном, заслоняя его собой. Вторая очередь толкнула Данса в плечо, пули чиркнули его по щеке и плечу, вырывая одинаково ткань рубашки и плоть — багровым фонтанчиком кровь брызнула на Мэксона, прочертила дорожку на его пальто. Маленькая скрипторша прыгнула вперед, загородила собой старейшину. В маленьких, почти детских ручках как по волшебству появился лазерный пистолет.       Натасканные бойцы Братства Стали всегда оставались ими — и в этот короткий миг было неважно, что один из них был изгнанником, а другая — ученой мышкой. В момент опасности, что угрожала их старейшине, Хэйлин и Данс отреагировали одновременно и моментально.       Попытка Хэйлин защитить Мэксона не удивила. Разозлила. Я вскочил с камня едва ли не одновременно с Дансом, откатился за камень. Ненадежное это было укрытие, но сейчас оно было единственным. Винтовка прыгнула в руки, привычно укладывая приклад на плечо. Я передернул затвор и выругался — пыль от лопастей винтокрыла Братства поднялась, закрутилась мутными кольцами. Видимость и без того не самая лучшая стала совершенно нулевой. Звуки смешивались и исходили ото всюду сразу.       Я не собирался загораживать Мэксона. Просто события в очередной раз сделали кульбит и на этот раз виной тому было не Братство Стали.       — Стелс-бой, — проговорила Хэйлин, лихорадочно обшаривая глазами пространство вокруг себя, и я понял это только по движению ее губ, потому что за шумом двигателей винтокрыла не слышал ничего.       Это был именно стелс-бой — хитрое устройство, которым не брезговали пользоваться синты Института, а иногда и Подземка в Бостоне. Я видела эффект стелс-боя всего несколько раз и это было впечатляюще. Но не сейчас.       Сейчас я разглядел их. Пыль может и сводила видимость к нулю, но ее клубы мягко обводили очертания тех, кто атаковал нас — и я выстрелил, быстро передернул затвор, посылая в патронник новый патрон, прицелился, выискивая новый силуэт, очерченный пыльной завесой. Мой выстрел, может, и не был безупречным, но свою цель он догнал — один упал и остался лежать.       Данс, осторожно переступил, не сводя глаз с пространства перед собой, дотянулся до карабина убитого бойца, пнул оружие в сторону Мэксона — тот поймал ствол и вскинул его на изготовку одним точным движением, слаженно, на одном лишь инстинкте. Разорванный рукав рубашки Данса разошелся, открывая пулевое ранение, но тот не обращал на него внимания, как и на кровь, что ручейками бежала по лицу, впитываясь в воротник. Сделав несколько быстрых знаков своему бойцу, Мэксон бросил быстрый взгляд на лежащую на земле неподвижную броню.       Стук лопастей чужого винтокрыла нарастал. Его темная громадина уже показалась над руинами Вашингтона.       Сноп голубых лучей, прошив пространство, лишь царапнул Мэксона по воротнику, оставив черные полосы, основной же удар принял на себя боец в силовой броне, когда закрыл собой старейшину, лучи разбились о стальную обшивку — а мне хватило этой короткой вспышки, чтобы выделить цель. Пыль, что густо клубилась по Пустоши, ярко очертила направление луча и я выстрелил.       Оружие Института. Или Анклава. Я уже видел, на что способны и тот, и другой, и мне одинаково не нравились они оба, но еще больше не нравилось быть их целью.       Методично отстреливая всех, кого мог поймать в прицел винтовки, я иногда окидывал быстрым взглядом пространство вокруг. Получалось не такое уж большое расстояние — вездесущая пыль не давала видеть далеко.       Но это и не было нужно. Данс и Мэксон действовали почти синхронно, отстреливались, чувствуя малейшее движение друг друга. Члены Братства медленно продвигались к своему винтокрылу.       Стрелки могли сколько угодно называть Мэксона щенком и сопляком, но сейчас я видел — так старейшину Братства Стали называли только те, кто не видел его в бою. Его лицо осветилось страшной звериной радостью — он пнул ногой кого-то, кто приблизился слишком близко, ударил, полагаясь скорее на то самое чутье, которое просыпается только у опьяненного адреналином, потому что враги были всё еще невидимы. Наступил ногой на тело, по которому пробегали искры электромагнитного поля стелс-боя, опустил ствол и в упор выстрелил ему в лицо, забрызгав сапоги мозгами и кровью.       «Ad victoriam!» — оскалился он, поднимая карабин одной рукой и разнося очередную голову.       Голубые лучи лазерного оружия попадали в него, ударялись и рассыпались о Мэксона, как о стальное божество. Я прекрасно знал о броне, вшитой в его пальто, но всё равно — выглядело как в комиксе про супергероев.       Он сделал Дансу знак, и тот, двигаясь быстро, насколько это было возможно, склонился над убитым бойцом, взялся за рычаг брони. От усилия на руках вздулись мышцы, кровь из разорванного плеча моментально пропитала ткань рубашки, обильно закапала на броню. Рычаг не поддавался, и рыцарь пришел на помощь — вдвоем они всё же смогли открыть заклинившую броню. Данс извлек из нее тело, передал рыцарю.       Добраться до винтокрыла Братства было едва не сложнее, чем пересечь всю Пустошь пешком. Мэксон запрыгнул в кабину, следом за собой втащил Хэйлин — просто схватил ее одной рукой за ворот и поставил рядом как тряпичную куклу. Окинул взглядом Данса.       — Идем! — крикнула Хэйлин, наклонилась, протянула мне руку. — Быстрее!       Рядом с моими ногами пробежала дорожка из крошечных фонтанчиков пыли, выбитых автоматной очередью. И мне ничего не оставалось, кроме как принять эту руку, которая с неожиданной силой вцепилась в мою ладонь и буквально одним рывком втащила меня в кабину винтокрыла, который уже оторвался от земли.       И именно сейчас, уйдя с того места, где нас атаковали чужаки, которые может и людьми-то не были, и попав под защиту, надежнее которой не было на всей Пустоши, я почему-то понял, что приключения мои только начинаются...