Душа моя рваная — вся тебе

Изабель пахнет болезненной тягой, желанием обладать, ядовитой смесью феромонов-эндорфинов-адреналина и недосягаемостью. Многослойные запахи духов перебивают этот, лишь раздражают обоняние. Настолько, что хочется отбросить в сторону черные волосы, провести большим пальцем по мягкой коже на шее. Она пахнет невозможностью и иллюзией реальности; касается ласково-настойчиво и смотрит уверенно. У него в крови избыток никотина от очередной выкуренной сигареты за день и зашкаливающий тестостерон от очередного взгляда на сестру. Ревность возведена в абсолют; грани собственничества с допустимыми явно не совпадают. Изабель совершенно не противится: ночами спит в его постели, позволяет прижимать к себе совсем не целомудренно, устроив ладонь на ягодице, и целуется дразняще. Алек знает, что рано или поздно сгорит заживо. Если не от того, что кто-то узнает о них, так точно от собственного здравого смысла. От вечно маячащей в мозгу «хорошие братья сестер не трахают». Ему бы ловить ярко накрашенные красные губы своими, чуть прикусывая, и слышать раз за разом сквозь тихий смех неизменное «я скучала». Стадия неприятия и ненависти к себе давно пережита; на ее месте — обреченное смирение и принятие. Алек дышит неправильно, как-то ломано видит мир и определенно точно разрушающуюся назревающей войной реальность не потянет. Изабель обнимает уверенно, льнет доверчиво и что-то бормочет о том, что все равно они все давно прокляты, так почему бы и не согрешить? Карминовая помада въедается в пальцы наравне с табачным дымом. Ей абсолютно точно стоит прекратить носить эту одежду — мысленно исправляется на: одежду вообще, — и тестировать раз за разом выдержку. Потому что он такими темпами не сможет думать спокойно либо из-за ревности, либо из-за стояка. Что хуже — еще спорно. Только она растягивает губы в широкой улыбке и делает вид, что ничего не замечает. Девушка, которая совершенно не умеет готовить, но может запросто вскрыть труп любого существа из Нижнего Мира. Девушка, которая носит высокие каблуки и ярко красит губы, но слишком гармонично смотрится в его старой и сотни раз стиранной футболке. Единственная девушка, что его привлекает. Алек — гей; Алек не хочет мужчин, Алек хочет собственную младшую сестру. До бешеного пульса, до рвано-свистящих вздохов, до засосов и сине-фиолетовых следов от пальцев. А Изабель в несколько ударов укладывает в подпольном боевом клубе качка раза в два, два с половиной больше себя, точно бьет с ноги, не снимая каблуков. И улыбается победно-игриво. — Все еще хочешь забрать меня домой? Вопрос адресован не ему, совершенно точно не ему. Алек дышит ей в волосы, куда-то почти в висок, когда они уходят. — Чертовски.