***
Гроза усиливалась. Сигареты неизбежно заканчивались. Это должно было произойти, конечно же. Все когда-нибудь заканчивается. Все когда-нибудь начинается. Но чтобы так быстро… — Ну твою… Че-ерт… — протянула Сара, пересчитав оставшиеся в пачке сигареты. Семнадцать. Да, потрачено всего три. Но это значит, что прошло около получаса. Или около сорока минут даже. Девушка глянула на часы, что извечно напоминали о себе громким тиканьем. Так и есть. Сейчас половина первого. — Чертова гроза… Чертова гроза… Зато на пирсе наконец-то замолкла крайне надоедливая музыка, источаемая музыкальным центром. Слабокровные были вынуждены забежать в туннель, ведущий на парковку, прихватив и свою электронику. Теперь он служил им навесом. — Зато луны не видно… Хах, — ласомбра прислушалась к раскатам далекого грома и поднялась на ноги, потянувшись и вздохнув. Откинутый капюшон лежал на ее спине. Курить во время дождя, находясь под ним, не представлялось возможным. Разговоры с самой собой девушку успокаивали и приободряли. Она вышла под дождь, и не подумав накинуть на голову изрядно поднадоевший капюшон. Ей выдался редкий случай побродить без него. — Как жаль, что я забыла свой зонт за четырьмя сотнями километров… — заметила ласомбра и сдержанно улыбнулась, направившись вниз, позволив дождю разом намочить как ее одежду, так и темные волосы. За спиной удаляющейся Сары находилась все та же огороженная территория, наполненная доблестными полицейскими, что не постеснялись бы применить оружие даже против того, кто случайно забрел в их владения. Они чем-то напоминали собою вампиров. Абсолютно всех. — Пройти дайте, — проталкиваясь через компанию слабокровок, ласомбра едва сдерживала себя. Они злили ее. Дико бесили своей неполноценностью и схожестью с людьми. Схожестью, которую все вампиры давно потеряли. И о которой временами могли жалеть. Наверх Сара поднималась значительно медленнее, чем спускалась с площадки, хотя ступенек здесь было меньше чуть ли не в полтора раза. Оказавшись на парковке, она посмотрела по сторонам. Жажда жгла горло. Голод жег разум. — Совсем никто не хочет забрать свою машинку?.. — она провела ногтем по капоту блестящей красной машины, фары и номер которой были заляпаны грязью. Та отозвалась скрипом, но сигнализация не завыла, как это часто бывает. — Рухлядь. Вновь громыхнуло, но уже настолько громко, что на доли секунды девушке заложило уши. А вспышка света, вызванная молнией, опалила лицо взвизгнувшей Сары, что стояла слишком близко к решетчатому окну. Со стороны входа послышался топот. Ласомбра спиной отступила назад и оперлась о стену, прижимая к взорвавшемуся болью лицу дрожащие руки. Кожа шелушилась и отслаивалась, обнажая сероватую плоть и опадая темными хлопьями. — С вами все в порядке? — плеча девушки коснулась чья-то рука. Зверь внутри нее сделал все сам. Не дал и опомниться. Два острых клыка вонзились в шею парня, что волею случая оказался на злосчастной парковке. На ногах последний не устоял и повалился на спину, стремительно осушаемый. Сара повалилась сверху, вцепившись в него намертво, как капкан, не желая отцепляться. Чувствуя невероятную радость, ласомбра выпивала чужую жизнь без всякого сожаления, испытывая лишь наслаждение, которое успела позабыть за время долгого пути. И рана на ее лице, нанесенная слепящим светом, начинала зарастать, становясь просто бледной кожей. Слой за слоем она восстанавливалась. А уже отслоившаяся ткань пеплом осыпалась вниз. Будь Сара каким-нибудь гангрелом или вентру, или кем-то еще из Камарильи — жизнь бы осталась в теле этого человека. Но девушка являлась представителем Шабаша. Потому спустя от силы минуту каждая венка в теле парня пересохла, а сам он будто сморщился. — Скажи, что у тебя есть деньги… — просипела ласомбра, рассевшись на груди трупа и запустив руки под его одежду, сдув прядь волос со своего узкого лица. — Скажи-и… Тихий смех вырвался из ее горла. Обшаривая карманы мертвеца, Сара не испытывала уже совершенно ничего. Все пропало. Тридцать два доллара наличных и карточка. Сойдет. Не слишком много, но… сойдет. Цена чужой жизни. — Прости меня… — девушка выудила из бумажника умершего его водительские права, — Гарри. Да, прости меня. Я могла бы растянуть свое удовольствие. И тебе было бы… веселее. Мне — точно. Похлопав труп по плечу, ласомбра поднялась на ноги и, не стремясь более задерживаться на этой чертовой парковке, направилась прочь, попутно вытирая кровь со рта и без того мокрым рукавом. Но этой бурой жидкостью была запачкана совершенно вся кофта. У самого выхода девушка стянула ее через голову, оставшись в простой футболке. И улыбнулась, взглянув на небо. — Не достала меня, тварь, — прошипела она, взглянув на небо, обращаясь неведомо к кому. Глаза ласомбры сверкали от приглушенной ярости. Да, это могло показаться странным, если смотреть со стороны. Но сколь это было оправданно! Луна все еще пряталась за грозовыми облаками. На парковку заехала машина, и Сара, едва заметно улыбнувшись, поспешила убраться восвояси, скрывшись в одном из переулков, что вел на главную улицу. Единственную кофту она прижимала к груди как бесценное сокровище. Карман брюк изнутри приятно грели своим присутствием уже сорок долларов.***
Здесь были высокие потолки, громкая музыка, плакаты на стенах и светящийся желтым танцпол. Здесь было все то общество, что по праву можно было именовать фриками. Винсент ненавидел все, что относилось к неформализму. А также он ненавидел все яркое, светящееся, неоновое… Все бьющее в глаза. — Что это у нас тут? Новая замечательная игрушка? Сразу после смерти — прямо в мой клуб? Ты пахнешь свежестью, мальчик, как увлажнитель на свежерасстеленной искусственной травке. Я ведь не отпугнула тебя, верно, утеночек? — улыбнулась в лицо Винсенту высоченная блондинка с двумя хвостиками и игривой улыбкой, стоило ему зайти в злосчастный «Asylum», пытаясь привыкнуть к его яркости. — Отпугнула, — парень даже отступил на шаг назад, получив такое приветствие и собираясь с мыслями, что не в первый раз далось ему с трудом. — Ты — Тереза? — Я — пальчик, который скользит по твоей спине в кромешной темноте. Я — имя на стенах всех мужских уборных. Когда я дуюсь — весь мир пытается развеселить меня. И все так хотят узнать, кто… эта… девушка? — светловолосая уже совсем призывно улыбнулась, прищурив разноцветные глаза вокруг которых располагались разводы черной туши. — Да как, черт, тебя зовут?! — вспылил Винсент неожиданно даже для самого себя, осклабившись и тут же стиснув зубы. Желание просто убежать отсюда вскоре должно было победить в нем последний здравый смысл. Но парень не мог позволить себе сдаться. Он нервно выдохнул, после чего снизил тон голоса и повторил вопрос: — Как?! — За что ты так грубо со мной? — голос девушки приобрел грустные нотки, а сама она нахмурилась, надув тонкие губки. Но выражение хитрости не покинуло ее узких глаз. — Меня… зовут… Жаннетт. Запомни это… имя. И она развернулась, наконец оставив вампира в одиночестве. И ушла куда-то вправо. Громкая музыка давила парню на уши. Прислушавшись к ней, Винсент различил несколько слов: «…Have no choice but be isolated, struggling, left alone…». А потом все потонуло в неумелом, фальшивом подпевании тех, кто находился в клубе. Весьма сильно толкнув парня плечом, мимо него прошла темноволосая девушка в крайне короткой юбке красного цвета. Уселась на стул в баре. Заказала себе что-то. Толстый лысый бармен улыбнулся ей и, взяв несколько долларов оплаты, принялся что-то мешать, а после — налил это «что-то» в граненый стакан и поставил пред посетительницей. — Эй, красавчик! — со смехом послала Винсенту воздушный поцелуй какая-то другая дама в коротком черном платье, лихо отплясывающая в компании подобных себе. — Не хочу, — отстраненно буркнул парень куда-то в ее сторону, поспешив к барной стойке и усевшись там на стул. — Чего тебе? — суровым голосом спросил у него бармен, оперевшись о стойку и блеснув серыми, практически прозрачными глазами. Руки его были покрыты черными узорами татуировок, а сам он был в серой майке. — Как можно пройти к… Терезе… Воэман, — с трудом вспоминая имя и фамилию промямлил вампир, не ожидавший столь прямого вопроса. — Я по вопросу о работе. Ищут, знаете ли… — он замялся, сглотнув. — Уборщика. — Сейчас вызову лифт, — фыркнул мужчина в ответ. Кажется, подобная причина его вполне удовлетворяла. Он нажал на кнопку, что находилась в самом баре. — Можете проходить. — Спасибо, — Винсент отвернулся и облегченно выдохнул, теперь увидев, что в стене на самом деле имеется лифт. — И зачем я спрашивал?.. Тремера передернуло. Он поднялся со стула и повел плечами. — Ну пойдем, потанцуем… — вновь настойчиво позвала его все та же девушка в коротком платье. — Не-не-не… — только и прошипел парень себе под нос, чуть ли не бегом направившись к столь желанному лифту. Из колонок все так же доносились завывания какой-то певички об изолировании. Нажав одну из двух кнопок со стрелочками, вампир отправил лифт на этаж вверх, находясь уже внутри кабины. С тихим скрипом лифт двинулся, а музыка начала отдаляться, сменяясь тишиной. И, когда двери открылись, Винсент оказался будто в совершенно другом месте. Не в клубе, что носил красноречивое название «Asylum». А в каком-то объединении двух смыслов этого слова. Выйдя из лифта, он наткнулся на стену c красными обоями, а повернувшись влево, увидел столик, на котором на газете лежало колечко. А над столиком — зеркало, что послало парню его отражение. Отражение с мешками под глазами и крайне несчастным лицом. И собранные в пучок на затылке волосы, образовывавшие скупой хвост, придавали вампиру еще более грустный вид. Справа от столика располагалась сначала незаметная дверь, пусть на фоне красных обоев темное дерево и было весьма хорошо видно. Прекратив смотреть на собственное отражение, Винсент робко постучал, а после толкнул дверь от себя, повернув ручку. Она поддалась, позволив ему очутиться в совсем уж обычном месте, что напоминало собою гибрид офиса и квартиры. Стол с компьютером находились слева. Впереди же была тумбочка, чьим продолжением являлось огромное зеркало в форме сердца. На ней располагался ноутбук и какие-то баночки, бутыльки… А за краем ширмы было видно нечто, похожее на кровать, накрытую розовым одеялом в черный горох. — Ты кого-то ищешь? — улыбнулась та светловолосая, что поймала его еще у самого входа. Теперь она вальяжно расселась на крутящемся стуле у той самой тумбы. — Здесь только я… — Я ищу Терезу Воэман, — процедил сквозь зубы Винсент, который при виде Жаннетт пожалел, что вообще поднялся сюда и с трудом заставил себя остаться на месте, а не попятиться. — Не тебя точно. — О… Моя сестра заставляет тебя ждать? Не хочешь подождать ее вместе со мной? — игриво улыбнулась девушка, блеснув глазами и скрестив тонкие белые руки на груди. Она будто забыла о своей недавней обиде. — Нет, спасибо. Когда… — парень на секунду растерялся. — Когда она придет? — он с трудом взял себя в руки вновь, все же попятившись. — Я не знаю… — светловолосая обиженно надула губки, чуть наклонив голову вперед, но все еще смотря на тремера тем взглядом, который заставлял его дрожать от странного чувства и при этом — бояться. — Может, завтра… Может, послезавтра… Может, никогда… — Тогда я зайду попозже, — Винсент развернулся и поспешил удалиться из комнаты, хлопнув дверью и закрыв соблазнительницу в четырех стенах ее жилья. — Ма-атерь божия… — процедил он, стоя уже за порогом. Но делать уже было решительно нечего. Парень взглянул на закрытую дверь. На секунду ему почудилось, что оттуда доносится разговор. Но прислушавшись, он понял, что это просто Жаннетт беседует сама с собой. Слов было не различить, но голос был один, хотя что-то внутри подсказывало, что все не так просто. И вампир зашел в лифт, нажав кнопку с цифрой «1» и отправившись вниз в надежде, что Тереза Воэман объявится этим вечером, а никак не позже. Потому что еще раз возвращаться сюда просто так он не пожелал бы и врагу.***
Впрочем, врагам Винсента никакой клуб нужен не был. Лично Саре хотелось поехать домой. И не находиться ни в Санта-Монике, ни в Даунтауне. Ей хотелось оказаться именно дома. В своей в меру уютной квартирке, которая ей не была предоставлена, а была ею же куплена на все, что оставалось от прошлой жизни. Но теперь эта уютная квартирка была далеко. Очень далеко. И девушка сидела не на уютном диванчике, а на ступеньках дома и курила вместо «дамских» сигареток самые дешевые и, наверное, самые отвратительные сигареты. И это все — без привычного пафоса и без привычной гордости. Эти важные стороны жизни пришлось отбросить и попытаться быть чем-то иным. Подчиненным. — «Сиди, докладывай, делай что хочешь…». И бла-бла-бла, — сейчас Сара, конечно же, в очередной раз дымила сигаретой, и вовсе позабыв о всяком приличии и посиживая на крышке какого-то бака, что располагался под навесом. — Ну, я сижу. Ну, я докладываю… Чего смотришь? Последнее было обращено к крысе, что высунулась из какой-то выброшенной коробки, дергая острым носиком. Впрочем, даже животное не стало здесь задерживаться и побежало прочь, оставив ласомбру, как и требовалось, в абсолютном одиночестве. — Вся моя жизнь — тупой анекдот. Тупая история, — недавняя радость и спокойствие девушки сменились пришедшей неизвестно откуда злостью, — про тунца и повара. Что бы ты ни сделал — пойдешь под нож, потому что это — твоя судьба. Фиговая судьба, братцы… Девушка неожиданно для себя улыбнулась, припомнив Эша. Эдакого невежливого дворецкого из отеля «Hollowbrook». Ему тварь-судьба и вовсе уготовила становление материалом, судя по тому, что сказал Андрей. Даже не по секрету сказал. Мимолетом. А уж этот тзимици любую ерунду превратит в крайне полезную вещь! Те же его создания… Сару передернуло, когда она вспомнила уродливую голову, бродящую у стены на двух приделанных к ней руках. Позвоночник торчал из затылка этой твари, но с него ничего не капало. Будто так и должно быть. И эти создания, как поведал Андрей, населят канализацию. Для наиважнейшего дела. Из окна дома напротив вылетела ваза и со звоном разбилась об асфальт, едва не угодив в проезжающую машину. — Хах… Почти попадание! — Сара бросила окурок на землю и похрустела пальцами, вздохнув. — Почти. Дождь все еще шел. Но гроза прекратилась, и сразу стало ощутимо безопаснее. Никаких молний. И ничто не опалит лицо. Опять не опалит. В эти мгновения. Кофта теперь лежала на коленях ласомбры, что просто не посмела ее выкинуть, как позволяла себе поступать ранее с любой ненужной вещью. Что есть одежда? То, что не может нравиться и то, что не жалко терять. Но когда в кармане всего сорок долларов, а до наступления утра их станет двадцать девять — о ценности одежды невольно начинаешь задумываться. Сара вновь закурила, глянув на вход в «Asylum». Какой-то парень, чей костюм напоминал одежду для садо-мазо, вышел оттуда и направился в сторону ближайшей подворотни, чтобы уйти прочь. Спустя еще несколько минут какая-то девушка с синим ирокезом буквально вывалилась на улицу, пьяно рассмеявшись. — Мне бы так… — с долей мечтательности протянула Сара, но тут же одумалась и фыркнула, привалившись к стене спиной. — Пхах! Сизый серый дым взвивался в воздух от новой сигареты, и ветер уносил его в пустоту. Уносил его туда, где нет совершенно ничего, и есть только злобные создания, готовые разорвать любого, кто сунется в их уютное обиталище под крышкой канализационного люка. Дождь же все продолжал и продолжал накрапывать, но сигаретку совершенно точно не гасил. По улице в какой-то момент промчалось несколько полицейских машин, чьи сирены оглашали улицу противным визгом. — Парковка… — ласомбра улыбнулась, тряхнув серую кофту, что хранила на себе следы ужасного, отвратительного, обыденного преступления. — Удачи вам в расследовании… И красивых вам похорон. Уже была половина второго ночи. Большая часть людей теперь находилась в своих домах. Прохожих оставалось все меньше. Мало кому взбредет в голову задерживаться на улицах Санта-Моники позднее двенадцати.***
А кому-то взбрело сейчас выходить из такси и улыбаться, поправляя слишком старомодную шляпу-цилиндр. Пустой взгляд серых глаз изучал улицу, но не находил здесь ничего интересного. — С Вас двадцатка, — протянул таксист, и вышедший из машины парень сунул ему в руки ровно это количество долларов. Такси тронулось, исчезнув за поворотом, а обладатель пустых глаз слабо улыбнулся, присвистнув: — О, Санта-Моника, ты изменилась… И ночной гость зашагал по улице, направляясь в сторону ломбарда.