Истинный советчик

      До многоэтажного здания, в котором обосновался Князь, добраться труда не составило. Услужливый таксист подвез вампира до самого главного входа, взяв с Винсента всего-то двенадцать долларов. Но парень не обратил внимания на его «щедрость» и, не глядя сунув мужчине несколько разномастных купюр, выскочил из машины, хлопнув желтой дверцей.       Выглядел он не лучшим образом. Выбросив свою куртку еще на пирсе, вампир оставил себя совершенно без верхней одежды. Был бы он человеком — замерз бы сразу, ибо ночи в Даунтауне, да и в Санта-Монике, да и во всем Лос-Анджелесе не слишком-то теплы в это время года.       Но Винсент был ненавистным для самого себя вампиром. Оттого и не мерз совершенно, о чем он и жалел и не жалел одновременно, то и дело кусая собственные губы в приступе странной нервозности и шума в голове.       И, прижимая к груди судовую декларацию, неонат направился в здание, дабы встретиться с ЛаКруа и порадовать его выполнением задания, что только сильнее искалечило душу новообращенного.       — Вы записаны к мистеру ЛаКруа на прием? — тут же поинтересовался у него охранник по имени Чанк, что уплетал пончик, покрытый белой глазурью, когда парень вошел в здание.       — Да тебе все равно плевать, — выдохнул Винсент холодный воздух, оперевшись о стол, за которым сидел Чанк, вперив взгляд в пончик, вкус которых он уже забыл. Тремера до сих пор мелко трясло. Руки его предательски дрожали. Все внутри сжималось. Особенно — не бьющееся сердце.       «Странный он, лучше не впускать», — кольнули разум парня странные слова. Вампир сглотнул, взглянув на охранника, чьим высоковатым голосом они были сказаны столь… близко к мозгу. Тот, однако, только сейчас открыл рот и сказал, брызгая слюной и сыпля влажными крошками:       — ЛаКруа не назначал Вам встречу.       И после этих слов Чанк замолчал, продолжив жевать.       — Меня это не интересует. Открой дверь, — устало сказал ему вампир, продолжая наблюдать за пончиком и дрожать, силясь понять, почему его голова наполнена чужими голосами. Настороженными, злобными, хихикающими, мечтающими пойти домой. Разными.       Чувствуя одновременно злость и панику, неонат склонил голову, все еще держась за стол, на котором его ладони начали оставлять вмятины. Он забоялся, что сейчас сорвется, нападет на этого охранника. Зверь внутри жаждал напасть. Жаждал чужой крови. И тремеру становилось дурно. Он начал чувствовать тошноту.       — Нельзя, — злобно блеснул ему глазами Чанк, отрицательно мотнув головой, после чего вперил взгляд в монитор, отряхнув руки от крошек и держа одну из них под столом. — Если Вы не уйдете — я вызову охрану.       — Идиот… Забудь об этом разговоре. Пропусти меня к ЛаКруа, — приказал Винсент, охнув и применив столь нравившееся ему доминирование. Ему стало совсем тошно от самого себя. Ледяные, цепкие руки совести объяли разум. Вампир сглотнул и повторил приказ, убрав ладони с растрескавшегося дерева:       — Забудь о разговоре. Пропусти к ЛаКруа.       — Забыть. Пропустить, — размеренно повторил Чанк за ним, нажав на кнопку вызова лифта, что располагалась на столе. — Удачной встречи с мистером ЛаКруа, мистер Винсент.       — Ох… Чувствую, она будет «удачной» как никогда, — иронично заверил его парень, потерев внезапно занывший лоб и направившись в кабину. Он нажал на «PH». Поехал вверх, опираясь о стену, держась за свои спутавшиеся волосы. Впервые за этот вечер он улыбнулся. Настолько натянуто, что заболели скулы.       Но в кабинете Князя впервые было более двух вампиров. Когда двери лифта отворились, несколько детей каина заспешило на выход.       Чинная дама в белом полушубке прошла мимо Винсента, не коснувшись его, но наградив взглядом из-под опущенных век, излучавшим презрение. Она оказалась в кабине. Следом за ней прошел странно, но стильно выглядящий мужчина, явно разодетый по последней моде. Взгляд его был оценивающим, но при этом крайне усталым. Последним мимо прошел весьма уродливый носферату в смокинге, что подарил вампиру снисходительную улыбочку, показав острые, кривые клыки.       Названия многих кланов тремер просто не знал. Оттого и обозначил их как «дама», «мужчина»… А Носферату он не смог выкинуть из памяти бы никогда. Столь запомнился Танг.       «Собрание», — догадался Винсент, оказавшись непосредственно в помещении после их ухода.       — Винсент Чиз, я смотрю, ты изволил прийти. Это может означать только одно — ты выполнил мое простое задание. Я прав? — задал ему вопрос в лоб ЛаКруа, что на этот раз стоял у окна, смотря на темное, ночное небо. Спиной к парню, оттого выражения его лица тремер знать не мог. Но тон голоса Князя излучал все то же высокомерие и холод.       — Я выполнил Ваше задание. И уж поверьте — оно не простое. Ни черта не простое, — Винсент прошелся до стола и положил на него декларацию, что столь тяготила его, после чего ощутил себя до ужаса счастливым. — Можно я хоть раз задам вопрос? Вам? Это важно.       — У меня и без этого много дел, Винсент. Но… я готов выслушать твои вопросы. После того, что тут произошло, ответить на них будет пустяком. Мелочью, — в голосе Князя слышалось раздражение. Но тремер не распознал его вовсе. Но увидел красную вспышку в свечении вокруг ЛаКруа, что вновь замаячило пред глазами неоната.       — Меня интересует только одно — почему меня обратили? — задал свой вопрос Винсент, вдохнув поглубже. Он невольно пытался дышать. Не изображать дыхание, а именно дышать.       — Если бы я знал ответ… — протянул Князь, медленно обернувшись. Он взглянул на вампира чуть удивленными глазами. И снисходительно добавил:       — Но я разрешения на это не давал. Да прошения даже не поступало!       — И Вы оставили меня. И теперь заставляете принять свое «истинное я». И у меня только один вопрос — зачем? — спросил тремер, ощущая сухость в горле и тиски на сердце. — Я даже не знал, нужно мне это или нет. А Вы просто бросили меня во все это. Насильно втянули. Зачем?       — Я оставил тебе жизнь, чтобы ты жил, — ЛаКруа сложил руки на своей груди. — Ты хочешь, чтобы я отнял у тебя то, что позволил оставить? Да пожалуйста, Винсент. Шериф!       Угрожающего вида Шериф двинулся в сторону Винсента, не издав ни звука. Парень отпрянул назад. Страх победил. Тремер отрицательно мотнул головой:       — Нет! Не хочу!       Шериф остановился на половине пути до парня. Князь снисходительно улыбнулся:       — Тогда что тебе нужно, Винсент?       — Я… я не знаю, — промямлил вампир, ощущая ничто иное, как стыд. И, будто по наитию, добавил:       — Мне нужно задание. От Вас.       — Я знал, что этим все и кончится. Иначе и быть не могло, Винсент. Нет, я не упрекаю тебя в трусости. Это просто было необдуманное решение. Я понимаю. И потому — прощаю, — ЛаКруа послал тремеру очередную улыбку, полную гордости и напускной заботы. — Когда-нибудь ты поймешь, почему я не убил тебя тогда. Но не сейчас, нет. Если говорить о задании, то… Наведайся в дом одного из примогенов. Алистер Граут не явился на срочное собрание. Узнай, что с ним, — голос вентру отдавался где-то в закоулках разума неоната, подчиняя его. — Узнай, что с ним.       — Я узнаю, что с ним, — кивнул Винсент, не в силах ответить что-то другое. — Ждите новостей.       — Совершенно верный ответ, — Князь вновь отвернулся к окну.       «Как же мне все это надоело. Как же…» — кольнула разум тремера чужая мысль, когда он направился прочь, — «…мне все это надоело». — Донеслось до него, когда он поехал на лифте вниз.       — Что же случилось с тобой, Алистер Граут? И… где мне тебя искать? — парень вспомнил, что забыл узнать адрес. Впрочем, это не являлось особой проблемой. Надо было лишь вернуться и… И что, собственно? Идти обратно совершенно не хотелось. При одной мысли об этом начинала болеть голова. — Узнаю у… Танга. Да, у него.       На самом деле, ни к какому Тангу ему идти не хотелось. Совершенно. Но выбора не было. И при прочих мыслях раскалывалась голова.       — Чертов доминант… — осенило Винсента, когда он вышел из здания, вдохнув прохладный воздух и ощутив стойкий запах дыма, что поселился на этой улице после разрушения отеля. — Чертов, чертов доминант…       Поймав такси, он отправился обратно, в родную Санта-Монику. Но не затем, чтобы поскорее встретиться с носферату. Вампир намеревался посидеть в своей новой квартире. Просто посидеть. И в который раз перечитать два загадочных письма, что были посланы ему неизвестным. А после — напиться с горя и страдать в ванной, ибо организм вампира не приспособлен к поглощению чего-то окромя пресловутой крови.       В этом плане парень чистосердечно завидовал слабокровным. И страдал от собственной зависти. И от собственного положения.

***

      — Почему у Андрея даже мобильного телефона нет? — спросила у самой себя Сара, вынужденно направляясь в Голливуд. Не по канализации с рукоголовым типом. Посиживая в уютном такси. Но это сейчас оказалось хуже блуждания по зловонным лабиринтам.       А в Даунтауне ей оставаться было просто страшно. Шеридан, чтоб его. Ласомбра не была глупее прочих, а потому хотела затаиться. Спрятаться. Подальше.       — Как в наш век без мобильного можно существовать? — тут же поинтересовался слишком разговорчивый водитель с серьгой в левом ухе, шмыгнув носом.       Машина неслась на огромной для такси скорости. Окна были не затонированы. Девушка ежилась, находясь посреди заднего сидения. И пыталась уберечь себя и, в частности, свое лицо от светящего с правой стороны лика луны. То и дело с тихим шипением лучи умудрялись попадать на незащищенную кисть руки. И жгли, выпуская сизый дымок. Благо, Сара одновременно с этим покуривала, наполняя салон терпким запахом и серыми облачками. Она лишь этим успокаивала себя.       — Если тебе больше сотни, то можно. С легкостью, — спустя несколько секунд ответила ласомбра, нервно взглянув на спину таксиста и весьма сердито блеснув глазами.       — А такие еще остались? — спросил тот с долей насмешки, улыбнувшись.       Зеркало заднего вида показывало зловещую пустоту на месте сидящей девушки. Но капля доминирования исправила положение. Но витэ на то, чтобы заткнуть надоедливого парня, не осталось.       — Их больше, чем ты можешь представить. Долгожителями полон свет, — мрачно произнесла Сара, устало откинув голову на спинку сидения. Ладонь ее вновь обожгло лунным светом. Стиснув зубы, ласомбра почему-то подумала, что ощущает себя каким-то овощем на гриле. Стало тошно.       — Я их почему-то не видел, — водитель сверкнул рядком передних зубов, приобернувшись. Острые клыки выбивались из общего ряда треугольными лезвиями.       — Ох… Беда, — Сара только сейчас заметила это, тряхнув головой. Она будто сбросила с себя наваждение.       — Беда, — мрачно, но весьма лениво согласился таксист, криво улыбнувшись и вновь показав клыки, издав тихий смешок. — Но не для тебя, Сара. Совершенно не для тебя. Стоит быть поосторожнее, верно? Без осторожности ты совершенно, совершенно бесполезна. Для нашего Архиепископа. Будь я на его месте — нашел бы шавку поинтереснее. Я вообще крайне люблю интересных девушек. Ты — не одна из них.       Черты лица водителя исказились, позволив ему приобрести истинный облик.       — Андрей несколько изменил мою плоть, но это было недолговечным, — отступник-вентру улыбнулся. Светлые волосы его казались совершенно белыми благодаря свету задних фар какой-то машины. — Потому что тебе нельзя отступать. Задание превыше собственных нужд. Ты стараешься исключительно во благо Шабаша. И если твои мотивы иные — могу только посочувствовать.       — Андрей должен знать… Многие вещи. У нас есть новый противник. Он — Тремер с магией крови за пазухой, но только с ней, — Сара поежилась, но после слабо улыбнулась, блеснув глазами, что вновь стали простыми темными дырами благодаря психозу. — Я понимаю, что в Голливуд мне дороги нет. Я оплошала. Но как мне писать письма? Как мне что-то делать? У меня даже нет компьютера.       — Я расскажу Андрею обо всем… А насчет компьютера не беспокойся. В отеле «Skyline» как раз пропал постоялец. Пропадет, — подмигнул вентру зеркалу заднего вида, блеснув узким синим глазом. — Меня, кстати, Жаном можно называть. Но лучше не надо. Я теперь за тобой приглядываю. Чтобы без глупостей. Мы все не очень-то любим глупости. А я — особенно. Я вообще нетерпеливый тип.       — Без глупостей? Я еще ни единой не совершила, — Сара дернула ручку автомобильной дверцы, понадеявшись на чудо. Чуда не случилось. Закрыто. — И мне правда нужно в Голливуд! Здесь меня убьют.       — Ну… Значит, доброй могилы тебе, — фыркнул Жан лишь через несколько минут, притворно зевнув. — Скука. Сплошная скука. Пойми, девочка, ты ввязалась не в простую слежку. Ну, совершенно не в простую! Ты вообще попала не в лучшую игру, когда Розали тебя обратила. А теперь — пошла прочь. Делай что хочешь, но теперь ты будешь находиться здесь.       Дверца открылась, выпуская Сару на улицу. Ненавистная Санта-Моника встретила ее ледяным ветром.       — Теперь у тебя есть только одно такси, — властно улыбнулся девушке вентру, опустив окно сбоку от своего сидения. — Только одно. На все времена… И ласомбра, вздохнув, побрела в сторону ломбарда, надеясь, что Винсент все же находится именно там, и ни в каком другом месте его нет.       — Все хитрее, чем я думала, — вздохнула она. И вспомнила, что ей даже не дали ключей от новой квартиры. Видимо, придется все делать самостоятельно. — Прелесть.

***

      Все, что мог позволить себе Винсент, сейчас было при нем. Он купил себе какую-то коричневую штуку, напоминающую пальто, у него было несколько бутылок чего-то дешевого и мерзкого, на столе пылился мобильный телефон. Все было бы прекрасно. Если бы только он не являлся вампиром.       Телевизор работал. Он сам решал, когда включаться. Новости, новости, новости.       — На корабле «Elizabeth Dane» совершено двойное убийство, — рыжеволосый диктор скалился в экран. — Ведется следствие.       — Двойное? Ложь, — мрачно ответил ему вампир, попытавшись переключить канал щелчком пульта. Не вышло. — Чертовы батарейки… — процедил он, тряхнув пульт и отхлебнув из бутылки с какой-то дешевой чепухой.       Голос диктора разбавился звуками рвоты. Красноватая жидкость красовалась в душевой кабине, ибо до унитаза тремер не добежал. А он не рисковал замарать пол, что был совсем недавно вымыт.       — Вот черт… — процедил парень, стоя, опираясь о покрытую плесенью стену. Пальцы замарались красным и черным. Кровью и скользким грибком.       — На месте разрушенного отеля «Hollowbrook» не найдено тел. Ведется следствие, — добавил рыжеволосый мужчина с экрана телевизора, когда Винсент выключил в ванной свет, решив оставить ее в таком состоянии. Грязь на грязь не накладывается. А местечко хуже сделать уже нельзя.       Стук в дверь оторвал замершего посреди комнаты парня от размышлений насчет двойного убийства и принятия алкоголя. Вздохнув, он заковылял к своей «преграде от внешнего мира».       — Кто? — спросил вампир, глянув в глазок.       Оттуда аккурат на него пялилась девушка, даже женщина. Великолепная. Не хватило бы всех прилагательных мира, дабы достойно описать ее. Томный взгляд, пухлые губы, рыжая челка, черный ободок, синие глаза. И совершенно дешевый вид. Вид распутной ночной бабочки. Развязный и совершенно пустой лоск куклы.       — Это я… — сказала она ему таким голосом, что задрожали колени.       — М… можно поподробнее? — Винсент запнулся на первом слове и сам себе ужаснулся. Он оперся о стену правой рукой, все еще смотря на загадочную гостью.       — Иезавель Локк… — мягко ответили из-за двери. — Впусти меня и познай истинное блаженство.       Почему-то вспомнились суккубы. Вампир отрицательно мотнул головой, зная, что его все равно не видно. Низкий голос с придыханием выдал из-за двери:       — Ты не представляешь, что тебя ожидает…       — И знать не хочу, — ляпнул парень, хотя его тянуло сказать совершенно обратное. И понял, что сделал это совершенно зря. Лезвие ножа пробило дверь рядом с глазком. Повезло — прошло слева от лица тремера. Страшное орудие не пробило череп.       — Ох… — только и успел сказать он перед тем, как дверь полетела в него же, сбив с ног, а лезвие того же ножа, вышедшего из дерева и оказавшегося в руке женщины, пропороло его левое плечо.       — Я могла подарить тебе наслаждение. Я могла бы наполнить твое тело сладким ядом, что течет по моим венам, — заворковала Иезавель, методично распарывая его плечо, неумолимо приближаясь к шее. — Но ты, сладкий, этого совершенно не хочешь…       Она пошло улыбнулась, наградив его томным взглядом глубоко посаженных глаз. Пред мысленным взором Винсента возникла отвратная по своей дикости картина — он, парень, рассыпается, превращаясь в сероватый порошок-пепел.       — Пусти меня! — голос вампира походил на сдавленное сипение, когда он пытался хоть что-то предпринять. У него не было оружия. У него не было ничего, кроме… Кроме того, о чем он желал забыть.       «Заставляю девочек-вампирочек блевать кровью», — злорадно напомнила одна из мыслей прошедшие дни. Винсент напрягся, силясь что-то сделать, и, когда нож подобрался к венам на его шее, применил дисциплину власти над кровью, заставив приторную ночную бабочку охнуть и начать изливать из себя потоки бурой жидкости.       Нож резанул влево, выйдя из плеча. Тремер поднапрягся и навалился на придавившую его дверь, на которой лежала Иезавель. Что-то будто наполнило его изнутри — и дурацкая деревяшка вместе с женщиной отлетела в дверь напротив, разбрызгивая бурую рвоту из крови.       С тихим вскриком Иезавель упала на пол, приложившись спиной о дверную ручку. И тут же, в одно мгновение, преодолела расстояние, разделявшее ее с Винсентом, вонзив тому в грудь свой нож и направив его вниз. Тремер вздрогнул, вперив взгляд в стремительно увеличивающуюся рану. И, ничего не говоря, схватился за деревянную рукоятку оружия женщины, потянув ее от себя с удивительной силой. Брызнула кровь, что стремительно украсила собою их одежды.       Иезавель силилась пронзить вампира ножом, Винсент силился избежать этого. На разум и тело парня невыносимо давила тяжелая аура, созданная из всевозможных оттенков красного. Было трудно дышать. Было трудно двигаться.       — Тварь… — тремер чувствовал в себе ярость. Распалялся. Зверь внутри негодовал, стремился вырваться на волю.       Ситуация выходила из-под контроля. Нож дернулся в сторону уже живота вампира, что попытался кинуться вперед. Витэ у него более не осталось. Пуст. Безумен. Лезвие не достигло своей цели, выпав из внезапно ослабших рук Иезавель, коей в шею вцепился Винсент, оказавшийся во власти того Зверя, что наполнял его душу сумасшествием.       Кровь не давалась. Отчаянно не желала покидать тело женщины. Но Зверь делал свое дело. Иезавель Локк таяла, иссыхала на глазах. Лицо ее искривилось в гримасе непритворного ужаса. С хрустом переломились шейные позвонки. Ауру Винсента принялись разбавлять черные прожилки чужой души, что проигрывала ему в неравном бою, пусть и с трудом отделялась от безжизненного, зараженного чумой тела Иезавель. ***       С тихим шелестом труп женщины распадался на кожаные хлопья, что таяли в воздухе. Винсент сидел на полу, обхватив колени руками. Дрожал. Он чувствовал себя счастливым, но при этом жалким и мертвым. Чувствовал, что сейчас разрыдается, и при этом хотел повторить то, что совершил. Тьма окутывала его душу, отдавалась приторным голосом Иезавель в голове, таяла на мгновения, чтобы вернуться вновь.       Диаболист был совершенно мертв, но при этом — впервые жив. ***       Шеридан привык, чтобы все шло так, как он задумал. Он считал себя тем, кто не допускает ошибок. Мог бы называть себя Судьбой, но воспринимал это как слишком низкий ранг. А сегодня он оплошал. Именно так. Его план мог бы удастся. Он бы и удался, если бы телефонный звонок поступил в его номер эдак в четыре тридцать, и томный голос Иезавель сообщил, что тот, к кому ее послали, совершенно точно болен той чумой, что течет в ее венах.       Но звонка не поступило. А это означало только одно — Винсент совершенно здоров и жив, а Иезавель — с точностью наоборот.       — Вот же дрянь Вы, Винсент, — Шеридан почти любовно провел пальцами по воображаемой цепочке кулона. — Но Вы и представить не можете, во что на самом деле втянуты. Вам очень не повезло в том, что свою не-жизнь Вы будете познавать столь недолго. Впрочем, даже Вы не помешаете моим планам. Геенна близится. Но она будет совсем иной. Вы и представить себе ее не можете такой, какой она будет на самом деле.       Закончив свой монолог, тремер зевнул и со скучающим видом дотянулся до телефонной трубки.       — Иезавель, ты — редкостная дрянь, — отбросив фамильярность, рыкнул он, зная, что никто ему не ответит, ибо он даже не позвонил. — Ты — редкостная, редкостная дрянь. И пускай ты сейчас где-то разлагаешься, знай — отродья вроде тебя даже Становления недостойны.       Бросив трубку на место, парень вновь приобрел совершенно пустой и скучающий вид. Включил телевизор.       — Возвращаемся ко вчерашним новостям, — рыжеволосый диктор уткнулся в лист бумаги, который держал в руке. — На корабле «Elizabeth Dane» совершено двойное убийство. Ведется следствие.       — Двойное? Винни, да ты, я смотрю, получше, чем я даже мог думать! — натянуто улыбнулся вампир, приняв это на счет тремера.       Телефон зазвонил, гадкий звук наполнил собою гостиничный номер.       — С кем имею честь говорить? — мягко спросил Шеридан, ответив на звонок.       — Давно не виделись, Неонат, — знакомый голос резанул слух, заставил столько лет незнакомые капельки кровавого пота выступить на лбу. И пропасть. — Хотя, прошло достаточно лет. Каково твое поколение, вампир, предавший как Шабаш, так и Камарилью?       — Андрей, Андрей… Мое поколение, вероятно, ниже твоего. Стало, — подавив какое-то странное чувство, Шеридан улыбнулся. Нет, он не боялся. Но удивлен был изрядно. — Что заставило тебя позвонить мне?       — Наверное, то же, что заставило тебя вернуться в Лос-Анджелес, — уклончиво ответили с той стороны ледяным тоном. — Но я даю тебе добрый совет — убирайся отсюда. Будь я сторонником презренной Камарильи — объявил бы Кровавую охоту. Но меч Каина поступит по-другому. Убирайся отсюда, Шеридан. Зря ты ступил на нашу территорию.       — Я не могу уйти. Я думал, ты меня поймешь. Могу посоветовать тебе не вмешиваться. И прибрать своих пронырливых ласомбр к рукам.       — Это то, что я ожидал услышать, — голос пропал, сменившись размеренными гудками.       — Все становится все веселее и веселее, — тремер глянул на входную дверь, после чего зажмурился. Удача была на его стороне. Он это видел. И потому парень поднялся на ноги и направился в ванную комнату, дабы почистить зубы. Было понятно, что его не тронут. Пока.