Винсент успел возненавидеть эти скучные, серые, пропахшие кровью и дешевым алкоголем улицы Даунтауна. Он успел возненавидеть их обитателей — ночных бабочек, пьяниц, карманников, потерявших личность людей. Все эти… звери, не поднимался язык назвать их частицами человеческого общества, вызывали у неоната желание убить их, уничтожить, стереть с лица земли любое напоминание о них.
Вампир знал, что сошел с ума. Прекрасно знал, что совершенно свихнулся, пускай и потерял своего последнего собеседника — убитую, осушенную, но отчего-то бывшую живой даже после второй смерти Иезавель. Сумасшествие захлестнуло несчастного с головой после ее окончательного исчезновения.
Дом за домом. Поворот за поворотом. Винсент искал, упирая взгляд своих глаз то в стены, то в двери, то в окна, то в асфальт, по которому струилась вода, как струилась она по краям крыш, трудам, канавам, одежде вампира.
Даже в этот поздний час улицы Даунтауна были полны. Парень слышал выстрелы, отдаленные вопли, писк крыс, звуки падения многочисленных капель и шлепки собственных ботинок по грязи.
А еще, у этого вампира был стимул поскорее оказаться там, где нет никого. Прорицание его окончательно вырвалось из-под контроля, принимая все более ужасающие формы. Винсента протрясывало, чужие мысли лезли в голову, видения будущих событий сплетались в клубок. Желание оказаться в вентиляции «
Skyline» и вовсе было непреодолимым.
А вокруг были лишь бесконечные дома, в кармане был ножик, найденный в подворотне, и связка ключей, почему-то заляпанных кровью, а еще вокруг был город.
Винсент шел, полный желания развернуться, уйти куда-нибудь. Желание спрятаться, быть подобным мыши, совсем не летучей, было невыносимым. И чем больше прорицание разворачивало свои истинные возможности, тем больше вампир хотел этого.
Он свихнулся. И признавал это.
Стену слева от парковки украшала красная звезда с жутковатым черепом посередине. Парень достал из кармана карточку и уголки его губ взметнулись вверх настолько, что, казалось, могли разорвать его щеки, подарив вампиру вечную улыбку.
Кровавый пот скопился у него в уголках глаз, тек по щекам, тек по шее, смывался дождевыми каплями, переходил на новую рубашку, которую Винсент все же догадался купить.
Подойдя к двери дома, чью стену украшал этот огромный знак, парень кашлянул в кулак, оперся об нее, склонив голову. И вытер лицо рукавом, наплевав на все правила собственного внешнего вида. После этого неонат вошел в помещение.
Комнатка была совсем маленькой, похожей на коридор. За стеклом у стойки сидел на стуле мужчина, что, когда Винсент пересек порог, поднял голову, встретив его таким взглядом умалишенного, что по спине мертвеца едва не побежали мурашки. Сидящий за стойкой не позволил себе долго молчать, задав единственный вопрос:
— Вы пришли за просвещением?
И, получив в ответ кивок и протянутую карточку, он нахмурился, смерив Винсента уже совершенно другим взглядом: злобным, даже насмешливым.
— Вы — явно не Иезавель. Это — ее карточка.
«Кажется, Иезавель больше не придет», — параллельно со словами человека, парень услышал его наполненную странной тоской мысль. И странное, отстраненное видение на несколько мгновений захлестнуло больной разум тремера: плотская жалкая любовная утеха меж убитой разносчицей чумы и этим… сектантом.
— Но я — Иезавель, — пробормотал вампир, понимая, что голод начинает захлестывать его. Он бросил взгляд вправо — и увидел диван, на который, наверное, никто никогда не садился. Больше не смотря на человека, Винсент повторил свои слова, подкрепив их доминированием:
— Я — Иезавель. Пропусти меня.
И человек открыл ему дверь, поднявшись на ноги и обойдя свою стойку. Странная улыбка заблуждала на его губах.
— Спасибо… кретин, — вампир вцепился ему в шею, стоило ему оказаться на пороге совершенно нового помещения. С кратким хрустом шейных позвонков мертвец обмяк, и парень позволил ему упасть, замерев, склонив голову. — Спасибо… спасибо.
Он обернулся, слыша странные, страшные звуки — стоны, рычание.
Битая мебель, труп у подножия широкой лестницы, ведущей куда-то влево и вверх. И странные создания, что тянули к тремеру руки, спотыкающимся шагом ковыляя к нему, довольно быстро сокращая расстояние.
Винсент ахнул, сглотнув кровь, что едва рвотой подступившей истерии не выплеснулась прочь из его тела. И попятился в открытую дверь, запнувшись о труп и сжав нож, что был у него в кармане.
Непонятные люди, столь похожие на мертвеца, что лежал под ногами вампира, плелись к нему, временами падая и тут же вставая.
Пот побежал по лбу парня настоящим ручьем. Он захлопнул дверь, принявшись возиться с ключом в замочной скважине. Замок щелкнул. С той стороны двери в нее врезался труп, протяжно взвыв.
Тремер сделал несколько шагов назад, предавшись тряске. Дверь тряслась и качалась под натиском странных созданий, что, судя по всему, населяли это место.
— Твою… — протянул Винсент, ощущая, что дыхательное горло сузилось до размеров зубочистки. Он дышал. Втягивал в себя бесполезный, ненужный воздух. — Твою… твою-твою-твою…
Краткий смешок ударил по его разуму. Парень залился хохотом, а по двери напротив него поползли трещины. Склонив голову и чуть ли не падая, вампир выплевывал из себя истерию вместе с ошметками чего-то красного, что рвалось из него самого. Будто он съел что-то не то.
Дверь упала. В голову Винсента вонзились чужие зубы, давя на его череп. Твари окружили его и тянули к нему руки, зубы, тянулись сами с желанием вцепиться. Тремер хрипло хихикал, ощущая эту боль. А потом мертвецы скрючились, и кровавая жижа потекла из их ртов на пол.
Мыслей в их головах не было. Вампир отпихнул от себя одно из этих созданий, вновь шагнув в комнату, из которой оказался выпихнут страхом.
Труп. Диваны. Лестница. Взбираясь по ступеням, тремер думал лишь о том, как бы не упасть на корточки и не взвыть. Что-то внутри подсказывало, что парень поступает совершенно верно, но отсутствие внутри стального стержня гнало Винсента обратно, домой, куда угодно, хоть к трупу в вентиляции собственного дома.
Парень замер, будто оглушенный, вцепившись в собственные мысли.
«Трупу?..» — он покачнулся, издав истеричный смешок, что эхом пронесся по всему зданию. — Трупу… — сказал Винсент вслух, шумно выдохнув и облокотившись о лестничные перила и рассмеявшись столь счастливо, что какая-то крыса сорвалась с места и исчезла в щели в стене.
Мертвецов прекратило выворачивать наизнанку. Неровным строем они пошли обратно. К вампиру.
Тремер же уже бегом направился дальше наверх, перескочив через мебельный завал.
Теперь он находился в коридоре. Комнаты без дверей, белая штукатурка, куски заляпанной кровью плитки повсюду. Выкинутая, распотрошенная, уничтоженная мебель.
«Не шуметь», — рассудила самая разумная мысль, существовавшая в мозгу Винсента отдельной личностью.
Вампир побрел по кругу. Новые создания уже шли к нему, вновь окружая. Оттолкнув одного из них, парень проскочил под заколоченной дверью. Мертвецы принялись биться о гнилые доски. Парень замер, увидев провал в полу. Что-то внутри подсказывало:
«Туда».
Винсент послушался, спрыгнув вниз. Стол под ним хрустнул, разломился надвое, открыв еще один провал под собой. Вампир провалился еще ниже, будто спускаясь в личную версию ада.
Он раскрыл глаза, которые зажмурил от страха перед падением. И дверь высотой в полтора его роста возникла напротив. Деревянная, старинная, но почему-то внушающая ужас.
Мертвецы выли где-то наверху.
Вампир поднялся на ноги и толкнул от себя дверь, готовый ко всему, сжавший в руке чужой нож.
На подобии сцены на стуле, столь похожем на трон, сидел мужчина, склонивший свою голову и расставивший колени в стороны. Он чем-то напоминал свергнутого правителя, пока не прекратил смотреть в пол и не вперил взгляд ледяных голубых глаз в глаза Винсента, усмехнувшись.
Этот мужчина был ужасающ. Черные, разметавшиеся во все стороны волосы, слишком белая кожа, голая грудь с меткой их секты и, совсем не к месту, дырявые наплечники. А в усмешке его были видны клыки, но она была настолько горькой, что Винсент едва не съежился, чувствуя страх, но при этом понимая, что этот вампир не столь желает причинить ему зло в прямом смысле этого слова.
По правую руку от него был еще один тип, которого вампир бы и не заметил, если бы не тихий рык, который он издал. Высокий урод, похожий на кошмар любого носферату, едва не подпирал своей головой потолок, блестя желтыми бешеными глазами и многочисленными железками на своей голове. Он рычал, исподлобья наблюдая за тремером.
— Здравствуй… брат. Я вижу, лицезрею, что ты просвещен, но просвещен недостаточно. Что ты ищешь здесь? Истину? Если ты пришел за ней, то мы готовы поделиться ею. Ее слишком много для нас. Больше, чем нам необходимо, — странным подобием баритона изрек сидевший на «троне» вампир, не избегая повторений в собственных словах. Он потерял свою усмешку, сменив ее улыбкой, что совершенно не тронула его глаза, которые, если бы отражали душу, отразили бы всю суть мертвого холода, коим и без того сквозили, затягивая своей неживой голубизной.
— Кто ты? — задал первый пришедший в голову вопрос Винсент, медленно моргнув. Вокруг них была разрушенная квартира с обвалившимися стенами и множеством трупов на досчатом полу.
Уродливый носферату с железными скобами, украшавшими его висок, хмыкнул, сменив свой рык на молчание. Сидящий вновь заговорил:
— Я — Епископ… Вик. Я — твой проводник в последние дни этого мира. Чувствуешь ли ты это… брат? Чувствуешь ли ты, что занавес, наконец, поднимается? И если чувствуешь… знай, что его тянет моя рука… Моя рука и Братство Девятого Круга.
Он вновь улыбнулся, столь похожий на фанатика собственной идеи.
— Епископ… — замявшись на несколько мгновений, переварил его фразу в своей голове Винсент. И вытер рукавом кровь со своего лба, понимая, что разговор неумолимо близится к чему-то… ужасающему. И неминуемому.
— Ты — тот, кто разносит эту чуму?.. — спросил вампир, сглотнув и взглянув на того, кто стоял по правую руку от Епископа Вика. — Точнее — вы… Оба…
— Чума… — на несколько досадных, тянувшихся практически бесконечность секунд мужчина замолчал, нахмурившись. — В нас болезнь, что намного страшнее чумы. Она пропитала наши мертвые тела. Она сделала нас мерзкими порождениями, что питаются своими собратьями словно скотом… И ты говоришь о чуме, словно это — главная мука и беда, забывая о… О том, что ты — демон, подобный тому демону, что разорвал мое горло, превратив меня в чудовище, в такого же демона, а прочее… — прервав себя, не окончив фразы, вампир выпрямился, поднявшись на ноги. Он был все так же ужасающ. Винсент едва сдержался, чтобы не попятиться.
— А прочее совершенно не важно… брат. Время слов пришло… и ушло. Ты и я сделаем последние шаги вместе. Мы все сделаем эти шаги вместе… брат. Да падет вечная ночь на эту землю…
***
Время шло. Часы тикали не переставая. Их тиканье напоминало Саре нестерпимую какофонию. Она не была терпеливой. Не была и любителем монотонности. Одна камера показывала ей раскинувшуюся на кровати в странной позе девушку, которая, судя по всему, была совершенно мертва. Другая камера показывала мечущуюся по своей квартире девушку, чьи драгоценности пропали навсегда. Третье изображение на мониторе было весьма красноречиво — пакующий вещи в чемодан парень, что-то и дело нервно вздрагивал, стоя спиной к шкафу и лицом к двери.
А последняя камера показывала пустую квартиру и странную вещицу на столе, что едва заметно мерцала, и это мерцание улавливала даже эта не слишком хорошая камера.
— Скоро здесь будет полиция… и скоро здесь начнет вонять так, что у меня поедет крыша, — Сара щелкнула себя по лбу, прищурив левый глаз. Она, несмотря на свое отвратное настроение, улыбалась, осчастливленная мыслью о том, что вскоре здесь поднимется шум. — Они навестят и Винни… опросят. А что он скажет? Он даже не знает, что у него есть соседи. Он же… кретин. Хронический.
Девушка не была хорошего мнения об объекте своей «слежки», что бесконечное число раз срывалась. Но, как бы это не казалось странным, ласомбра могла сдержать простейшее обещание, зная, что в любом случае все будет так, как ей хочется.
— Я ничего, ничего не узнаю… Это местечко оцепят. Найдут труп… мы поступили по-идиотски. Этот французский урод за все поплатится… — Сара думала вслух, не беря на себя ни капли их общей с вентру вины. — За все… если уже не поплатился.
Ее передернуло от одной лишь мысли о том, чем может обернуться или уже обернулось для вентру то, что он осмелился поступить так, как пожелал.
Время рассвета близилось, терпение девушки исчезало, становясь пародией на скуку. Ласомбра сидела, закинув ноги на стол и выкуривая последнюю сигарету, откинувшись на спинку стула, что стоял на двух корявых ножках.
— Пора уходить… найдут меня тут спящей… И что скажут? — Сара глянула на часы в очередной раз, после чего выключила камеры и открыла вентиляцию, заглянув внутрь и встретившись взглядом с трупом, что лежал и гнил там уже несколько часов. — Подвинься, братец…
Девушка забралась в вентиляцию, поморщившись, перебралась через мертвеца и, зажмурившись на мгновение, вихрем теней взметнулась вверх по довольно широкому каналу, стремительно преодолевая этаж за этажом.
Нырнув через одну из решеток, что с другой стороны была прибита к стене намертво, Ласомбра оказалась в нужной ей квартире и, пройдясь до стола, схватила с него блестевший камень, сжав его в кулаке и после раскрыв ладонь, позволив желтоватому амулету блестеть при свете лампочки.
— Уже день… Утро… Сомневаюсь, что сюда кто-то придет. Утром.
Сара улыбнулась, склонив голову. И рассеялась вновь, теневым дымом заструившись прочь все по той же вентиляции, не нуждаясь в лишних остановках. Теперь не нуждаясь.
***
— Как же меня бесите… вы. Вы все, — Шеридан не позволил себе улыбнуться, распахнув дверь и нацелившись на Джека из пистолета, припасенного за пазухой. — Ты один… Здравствуй, Джек. Давно не виделись, друг.
— Птенец, ты удивляешь меня. Заявиться сюда с этой пушкой… Тебе придется выпустить в меня с полсотни пуль, чтобы я хотя бы почувствовал боль, — хрипло рассмеялся вампир, что стоял, опираясь о ту же стену, о которую опирался много лет назад, когда парень покидал город, чтобы позже все равно вернуться. — Я ведь говорил тебе: «Дробовик — проблема. Огонь — огромная проблема».
— Птенец… Никто из ныне живущих меня так бы не посмел назвать, — с ноткой грусти ответил Винсент, чуть улыбнувшись бармену, что нырнул под стойку. — Никто, верно?
Ответа тремеру не последовало. Он улыбнулся, с трудом натянув подобие улыбки на свое лицо. И с наигранным великодушием бросил Джеку:
— Я сюда не перестрелять вас всех пришел. Хотя это, конечно, было бы лучшим развлечением для меня. Как ты думаешь, Джек? Эта трусливая крыса не хочет мне отвечать. Как жаль… — вампир легко прошелся до стойки, закинув ногу на барный стул, наблюдая за Джеком, после чего направил ствол пистолета на бармена и выстрелил. — Как я и думал. Тебе плевать на него.
— Таких сто штук на каждой улице. Одним больше, одним меньше. Я тебе не Сир, чтобы делать твою жизнь лучше или давать советы, но Зверь овладел тобой, Шер, — Джек покачал головой, все так же глупо улыбаясь.
— Зверя нет, Джек. И никогда не существовало. Хах… Я привык философствовать, посиживая здесь. Это доставляло и доставляет мне удовольствие, — Шеридан уселся на барную стойку, вновь нацелившись на бруху. — Мы же оба ни на чьих сторонах. И ты знаешь, что этот город — мой город. А я знаю, что тебе хватает ума не показывать себя этим… анархам-анархистам. У тебя целая стая цепных собак в этом прогнившем до мозга костей местечке. Ты еще несколько лет назад мог убить Князя, изничтожить Шабаш… Но не сделал этого. Что за план имеется у тебя? Я не могу его разгадать, сколько не силюсь сделать это. Однако, я смею попросить тебя покинуть этот город. Как видишь, я со вполне мирными намерениями. Мы ведь не враги.
— Мы уже почти друзья, Шер. Столько лет прошло, а я до сих пор шугаю тобой неонатов, — Джек, бывший серьезным мгновение назад, рассмеялся. — Я покину этот город. Даже не беспокойся. Вот только у тебя одна проблема…
— Этот милый тремер? Он сам себя уничтожает. Растерзал половину прохожих по пути отсюда, — пожал плечами Шеридан, опустив пистолет. И тут же оказался схвачен за шею секунду назад смеявшимся вампиром.
— Только не тащи сюда Азию. И эту каракатицу. Иначе, клянусь, тебя можно будет в совок собрать и высыпать в ведро, — рыкнул Джек ему в самое ухо, после чего легко отпустил тремера, широко улыбнувшись. — А теперь — проваливай. Ты здесь — не самая желанная персона.
Шеридан потер шею, улыбнувшись Джеку в ответ. И пожал плечами, глянув вниз, на труп.
— Не забудь мусор выбросить. Бедняжка Дамзел не должна знать о нашем разговоре.
— А Скелтер? — фыркнул бруха, перегнувшись через стойку и тоже одарив взглядом мертвеца.
— Я сомневаюсь, что он может сосчитать до пяти.
Когда Джек перегнулся через стойку обратно, желая сказать тремеру еще что-то, того уже не было.
