Истинный советчик

      Очередной вечер, который Сара встретила в Даунтауне, не мог ее не расстроить своей необыкновенной серостью и, конечно же, невозможной скукой. Девушка провела день в одной из квартир «Skyline», находясь в беспробудном сне. А теперь она проснулась, свернувшаяся калачиком и жалкая.       Благо, полиция еще не знала о том, что половина населения этого места мертва.       Это была большая двухэтажная квартира с синими обоями в каждой комнате и с мягкими коврами. Не посетив даже ванную, а уснув с наступлением утра, ласомбра не успела заглянуть никуда, кроме спальни, в которую через вентиляцию себя же и забросила. Вытянутая комнатушка с кроватью напротив шкафа, полного разномастной одежды. Стены в плакатах. И труп молодой блондинки с широко распахнутыми черными глазами на зеленом одеяле. Все это дополнялось изысканным полумраком, отсутствием окон и ночником.       И теперь, валяясь на кровати, под которой на полу лежал мертвец, девушка, уже переменив позу, лениво подбрасывала в руке артефакт, наблюдая за тем, как он меняет свои цвета. Из желтого в салатовый. Из салатового в бледно-голубой. Камень был всего один, но при этом создавалось ощущение, что их несколько. Он был красивым, притягательным, блестящим и наполняющим ласомбру странной, непонятной Саре силой.       Она в своей короткой жизни еще не сталкивалась с артефактами, но красивые вещи ее пленили как никого другого. Если, конечно, не брать в расчет Жана, отступника-вентру, который наверняка своим прахом уже кормил червей.       А вообще, эту ласомбру кроме красивых вещей пленила красивая жизнь, дорогая одежда и… Розали. Загадочная, прекрасная своей замкнутостью девушка, которая никогда и никому не дарила даже подобия улыбки, оставаясь мертвенно-бледным куском мрамора, от которого несло заносчивостью и могильным холодом.       В который раз вспомнив о своем Сире, Сара оскалилась и с неожиданной силой подбросила камень, на мгновение зажмурившись в странном подобии ярости.       Артефакт, нарушив свою траекторию, врезался в зеркало шкафа, стоявшего напротив кровати, разбив его. Несколько стеклянных осколков упало, а ставший бурым камушек, подскочив на мягком ковре, замер на куче вывалившейся из шкафа одежды.       — Розали… Ты… Ты… — предавшись отстраненным воспоминаниям, Сара и не заметила, как вновь тоскливо свернулась клубочком, уперев колени себе в подбородок. — Ты покинула меня. Обещала вернуться… Но когда? — задала себе очередной вопрос ласомбра, прикрыв глаза на несколько мгновений, после чего она опомнилась и села, потянувшись к карману, в котором лежали сигареты. Дым успокаивал. Он был тем, что объединяло ее с Розали намного лучше уз крови, которые они заключили, повинуясь правилу Шабаша.       Но девушка практически тут же передумала курить и просто встала, подняв камень и сжав его в ладони, скосив взгляд на «выглядывающую» из-под кровати руку. Грусть ее выцветала с каждой секундой.       — Я о тебе совсем забыла, — усмешка тронула губы ласомбры, девушка тихо рассмеялась, заблестев глазами, которые еще не успели наполниться тьмой. — Прости.       Продолжая уже усмехаться, Сара сунула артефакт себе в карман, после чего пихнула носком кроссовка кучу вещей, тут же склонившись над всем этим обилием тряпья и принявшись ворошить его, подыскивая себе что-то интересное.       Сменив свою поистрепавшуюся кофту на новую, белую, не лишенную капюшона, девушка почувствовала себя намного лучше. Особенного счастья ей добавила новая футболка — в таких же белых тонах. Все было лучше, чем рваная и грязная одежда. Теперь можно было смешаться с толпой.       — И вновь тащиться… наблюдать. Обещания, обещания… Люблю их, — что-то подсчитав на пальцах, Сара вздохнула, толкнув от себя дверь и направившись по лестнице на первый этаж, прихватив и свой рюкзак, предусмотрительно оставленный в этой квартире еще день назад. — Я так их люблю… И Винсента люблю.       Сейчас ее голос был крайне тихим и уставшим. Одиночество переполнило девушку и теперь выплескивалось из нее, хотя она уже была готова окунуться с головой в жестокий мир вампирских разборок и улиц Даунтауна.       Хлопнув дверью совершенно чужой квартиры и вызвав лифт, девушка оперлась о стену, сунув руку в карман брюк, сжав в кулаке камень. Он был гладким и приятным на ощупь.       — Как насчет Голливуда? — оказавшись уже в лифте и направив его вниз, ласомбра чуть улыбнулась сама себе, представляя реакцию Андрея. Злорадство обуяло ее. Сара вытащила руку из кармана и наконец закурила, прикрыв глаза.       Улица встретила ее всевозможным шелестом и полицейскими машинами, что окружили некоторые участки города желтыми лентами ограждения. Подобравшись поближе, предусмотрительно накинув капюшон на свою голову, девушка не увидела совершенно ничего кроме бурых пятен на земле и асфальте. Дождь смыл практически всю кровь, но она все равно осталась, въевшись в землю.       — Какая прелесть… — оперевшись о кирпичную стену заключила ласомбра, дыхнув дымом в воздух и, покачнувшись, направилась вдоль желтой ленты с черными полосками, огибая огражденный участок по странной дуге. — Здесь завелся зверек?       Она будто смыла с себя все то, чем была наполнена до своего выхода на улицу. Монохромная грусть выцвела, только тиски отстраненного одиночества держали в себе мертвое сердце Сары.       Отыскав взглядом такси, девушка направилась к машине и заскочила на заднее сидение, тут же бросив рюкзак себе на колени и откинувшись на спинку, стянув со своей головы капюшон.       — Подбрось до… — она запнулась, поглядывая на водителя. Парень. С удивительно узким лицом с острым носом и синими глазами, в которых, казалось, отражалась вся пустота этого жалкого мира. — До…       — Привет, — чуть улыбнулся ей вампир, махнув рукой в жесте молчания, скучающе оперевшись подбородком о свою ладонь, сидя к девушке вполоборота. — Знала бы ты, как ты меня бесишь…

***

      — Я хочу присоединиться к вам… — Винсент все же сделал шаг назад, уперевшись спиной в ужасающего носферату, что возник прямо за ним, будто стена. — Я не хочу больше так жить. Я… не могу нести все это. Я мертв… Благодаря вам. Всем…       Дробовик, что своим стволом уперся ему в лоб, плавно съехал вниз, остановившись на уровне ребер вампира. Епископ держал оружие в левой руке, стоя на своей сцене, смотря на Винсента сверху вниз глазами, преисполненными чистого горя. Высокий, с разметавшимися черными волосами. Свергнутый правитель, не меньше.       — Ты не хочешь так жить… Это похвально, брат, — начал говорить он, склонив голову, встретившись своим взглядом с глазами тремера, что едва не падал, стоя на подкашивающихся ногах. — Я вижу в тебе то, что видел во всех своих братьях и сестрах, убитых вами, демонами. Я видел своих братьев и сестер… Убитых, изорванных, жалких… Их наполненные чумой тела — всего лишь сосуды, лишенные истинного просвещения, — ствол дробовика дернулся, переместился Винсенту на лоб. Замер. — Ты — не более чем сосуд, полный греховности тех, кто тебя породил. И ты… — ствол вновь пополз вниз, вновь переместился к сердцу вампира, — ты не хочешь так жить… Почему? Неужели твоя боль сравнима с той болью, которую пережил я?.. Неужели твоя боль сравнима со всем тем, что несем непосильным грузом на плечах мы все? Все братство?.. Ты… высокомерен, брат. Или же… готов.       Прекратив говорить, Вик отвернулся, опустив дробовик столь молниеносным движением, что тремер едва успел это увидеть своими широко распахнутыми глазами, с уголков которых текла кровь. И Епископ вновь начал говорить, не оборачиваясь, склонив голову:       — Кто ты?.. Пришедший разворошить это осиное гнездо, кто ты?.. Кто ты, тот, кто желает присоединиться к нам, испить чашу нашего горя до самого дна, поднять занавес, ведущий нас всех в последние дни этого мира? Я не спрашиваю твое имя… Я спрашиваю, кто ты, достойный просвещения демон, истекающий кровью, стоя передо мной… Епископом Братства Девятого Круга.       Вампир замолчал, приобернувшись, смотря на Винсента исподлобья. Его голубые глаза со зрачками-точками были необычайно широки.       — Меня… обратили без моей воли… желания, — теперь настал черед тремера говорить. Он коснулся своего лба, чувствуя кровь на коже. И, сглотнув, зажмурился, собираясь с мыслями.       Сотня голосов вспыхнула в голове вампира всевозможными красками. Он увидел, прочувствовал все то, что происходило здесь. Невнятные силуэты, шаги, вой. Кирпичные стены падают, дерево разламывается. Люди кричат, сворачиваются калачиками, лежат на полу. Епископ улыбается, сидя на своем троне. Уже нет. Вот он ходит меж этих живых рядов, говоря: «Примите же просвещение, братья и сестры!». Все приглушено, пахнет кровью, желчью, краской и пылью. Люди… нет, не люди. Мертвецы горбятся, встают, тянут руки, бродят по комнате.       Тремер прервался, широко распахнув глаза. Он ощутил собственное безумие. Воздух вокруг Вика горел. Он был пурпурным, красным, коричневым, салатовым, зеленым… Он вихрился, пылал. Епископ наблюдал за Винсентом, стиснув зубы, изображая кривую полуулыбку.       — Говори, — приказал он совсем другим голосом, будто и сам видел то, что происходит вокруг него. Цвета выцвели. Вспыхнули красным. Потекли вниз, пульсируя и вихрясь. — Говори, брат. Я жду твоих слов.       — Меня… обратили… — повторил свою первую фразу Винсент, чувствуя, что захлебывается в этом водовороте. — Обратили… Обратили…       Он глянул вниз, не в силах даже моргнуть. Он и сам пылал. Это было не простое свечение, которое он видел так много раз. Это был огонь. Все вокруг него, тремера, вихрилось. Воздух был оранжевым, фиолетовым, он разбавлялся черными венами чужих смертей, которые вампир нес на своих плечах.       — Ты, брат, не можешь дать мне ответ, кто ты… — ствол дробовика вновь уперся Винсенту в лоб. Епископ смотрел на него, уже сойдя со своей сцены. Носферату исчез. Он давно не стоял за спиной вампира, что оказался оттолкнут назад Виком, не готовящимся выстрелить, нет. Сектант лишь наблюдал за тремером. — Что тебе мешает это сделать, демон?.. Что убивает тебя?..       — То, что я вижу… — обессилено ответил ему Винсент. К горлу его подкатил смех, и вампир залился истерическим хохотом, обессилено опустившись на колени на дощатый пол.       — То, что ты видишь… — Епископ откинул дробовик в сторону, обернувшись и вновь направившись к своему трону, бросив влево лишь одну фразу, предназначавшуюся вовсе не тремеру:       — Прочь.       Хлопнула дверь.       Вик сел на свой трон, замерев в том положении, в котором его минутами ранее Винсент уже видел — со склоненной головой, широко расставленными ногами.       — Стать тем, кто сам есть сосуд тьмы — высшая честь для тебя, брат. Наша сестра, посланная к тебе самим дьяволом, мертва. Я не могу знать, кто ты…       — Никто… — прервал его тремер, прекратив свой смех и замерев в странной позе поклонения, улыбаясь. Смотря в пол. Бешеная гримаса счастья едва не рвала ему щеки. — Я — Никто… Я пришел сюда, чтобы прервать свои мучения… Чтобы… Убить?.. Да. Убить, избавиться от чумы… От себя. От всех вас. Но я вижу, что вы едва ли безумнее меня…       — Безумнее… Сколь самоуверенна твоя глупая речь… Сколь много в ней желания… Желания, что объединяет всех нас, — Епископ подарил Винсенту улыбку. Грустную, полную внутренней горечи улыбку вампира, разбитого, уничтоженного собственным становлением. — Солнце встает… Я знаю это, брат… Я знаю все, я познал истину нашего бытия. Ты примкнул к нам… И это было твоим первым шагом верного пути. Тебе некуда идти. Ты потерян… Но ты не одинок. Встань с колен, безумец, истекающий кровью… Я — не твой король… Я — лишь тот, кто способен просветить…       Епископ замолчал, прикрыв глаза. Тремер поднялся на дрожащие ноги, замерев в новом положении. С его губ не сорвалось ни звука. Только кровь капала на дощатый пол.

***

      — Хах… — истеричная улыбка возникла на лице Сары, что покрепче обняла рюкзак, смотря на вампира, что наблюдал за ней, одним лишь своим взглядом показывая свою скуку. — Привет…       — Застрелись, — Шеридан ткнул себя двумя пальцами в висок. Разум ласомбры кольнуло, она потянулась за пистолетом, идя по пути большего сопротивления, пытаясь не отдать свой разум в полное подчинение тремеру…       — Хватит, — устало буркнул Шеридан, когда девушка уже была готова нажать на курок, уперев ствол оружия себе в подбородок чуть дрожащими от напряжения пальцами. — И это… то, что едва не отправило меня на тот свет… Я ни капли не польщен, — на мгновение задумавшись, вампир лениво глянул влево, потом — вправо. Убедился, что вокруг никого нет. Вновь слабо улыбнулся, повернувшись к ласомбре все тем же полубоком. — Что вам от него нужно? Я и так все знаю, конечно… Но бывают разные ситуации… Как, например, перегрызание глоток десятку людей… Без единой причины. Это то, что хваленый Винсент теперь делает.       — Много что нужно… — весьма честно отозвалась Сара, с некоторым усилием убрав пистолет от своей головы в принципе. — Много что… Какой-то малкавиан… Решил, что этот неонат решит судьбу Лос-Анджелеса в ту сторону, на чью встанет сам.       — Так вот как оно звучало… Малкавиан ошибся… солгал. И вы все бегаете… Бегаете… — Шеридан вздохнул, махнув рукой:       — Спасибо за информацию… С Вами приятно иметь дело… Убей себя. Наконец. И вновь чужая мысль, вложенная в руки девушки пистолетом, соединилась с непреодолимым желанием застрелиться. Столь страстным и явственным желанием, переходящим в мечту, был приказ тремера, что Сара щелкнула оружием. Но не выстрелила.       Ворох фиолетовых сгустков ударил ласомбре в голову. Девушка охнула, зажмурившись. Мозг разрывался, гнулся, подчинялся чужой воле, которая замерла в ушах единым звуком упавшего пистолета. Галлюцинации ползли на веки изнутри, наполняя ласомбру собой, не оставляя места на трезвые мысли.       Шеридан осклабился, глянув влево. И встретился глазами с широкой улыбкой. На него уставилась девушка удивительного вида. Настолько прекрасного, что голова вампира поехала кругом, а розовый туман начал наполнять его.       — Я не люблю таких как ты! — дернув на себя заднюю дверцу машины, возвестила малкавианка, вытащив Сару из такси за плечи, заставив ту, вдобавок к сумасшествию, завизжать от лунного света, принявшегося сжигать ее кожу.       — Какая ты… сложная! — натянув девушке на голову капюшон, чуть громче, чуть ли не крича, сказала Джульетта, продолжив оттаскивать уже не визжащую, а что-то странно бормочущую ласомбру прочь от замершего в мечтательной дреме Шеридана.       Спустя какие-то десять минут Сара оказалась в месте, из которого сбежала около получаса назад. Квартира. «Skyline». Только совершенно другой этаж.       Лежа на диване, девушка сбрасывала с себя действие чужой дисциплины. Рыбки в аквариуме, мигающая лампа, теплое одеяло. Все это разом навалилось на ослабший разум ласомбры, чье желание самоуничтожиться было перебито помешательством.       Рыбки, казалось, плыли по потолку.       — Хочешь чаю? — средь вороха мыслей возник образ Джульетты. Девушка склонилась над Сарой, подарив той улыбку. И тут же села на край дивана, закинув ногу на ногу, поправив края платья. — Мое второе «я» сказало, что это важно. Что если этот ужасный человек с прошлым убийцы и будущим короля убьет тебя — все рассыплется. Некому будет остановить сумасшедшего парня, полного мыслей женщины, убитой им. Потому что никто не знает, с чего начнется его история. С чего начинается история завлеченного проповедью Ромео, с которым я увижусь еще лишь раз, а после — растаю, стеревшись с лика этого безумного мира?