Коктейль для неудачников

      Дирдж не перестал быть посетителем, который поудобнее перехватывает стакан, когда Блерр проскальзывает мимо. Он как будто готов был использовать все, что попадало под руку, как импровизированное оружие для самообороны, не привыкнув к тому, что самой страшной угрозой для гостей «Маккадамса» было похмелье. Несмотря на старания Свиндла, формист плохо вписывался в компанию завсегдатаев, в которую входил маленький кон, и заглядывал редко – наверное, только когда его приятель настаивал.       Блерр не был уверен, удается ли ему не выделять Дирджа среди остальных. В конце концов, он имеет право радоваться не всем гостям.       Ему никогда не нравились формисты. Правда, в те времена, когда их движение было популярным, он вообще не интересовался чужой религией: у него была слава, горы шаниксов, поклонники по всему Кибертрону и дезактив-гонки. Но если бы тогда кто-то сказал ему, что для счастья нужно сменить фейсплейт на гладкую пластину, а руки на клешни, то отправился бы очень далеко. А после переворота… не все решения Оптимуса Прайма ему нравились. Меньше всего нравились те, которые ущемляли его, Блерра, в его праве что-то делать или слать с приказами в шлак. Но с выкорчевыванием сектантов сложно было не согласиться.       У такой политики была своя причина: чья-то еще идеология мешала насаждению идеологии автоботской. Но постепенно Прайм, избранный Матрицей, сам подвел окружающих к мысли, что не артефакт выбирает мехов, а мехи получают его, если окажутся хитры, умны и сильны. Достойны.       Можно сказать, Прайм сам породил Родимуса…       После открытия Роквуда Свиндл стал приходить реже. Блерр замечал это, потому что в такие вечера ему не за кем было присматривать в баре. Конечно, Слаг отлично справлялся с тем, чтобы отпугивать от маленького кона всех желающих докопаться, но почему-то приятно было следить за их взаимодействием. Свиндл был из тех десептиконов, которые, казалось бы, никогда не должны были перешагнуть порог «Маккадамса», но он… он даже друзей с собой тащил. Кого мог. Формиста этого недоделанного, например.       У Блерра появился целый десептиконский столик в углу – те, кто имел знак, продолжали держаться своих. Только «гвозди» смешивались с любой компанией. «Гвозди» и пятерка чудаков, которая резалась в «Железных воинов» с таким остервенением, будто на кону и правда стояла судьба галактики.       На кону стоял энджекс, поскольку Блерр настоял, чтобы они играли на выпивку. Он должен был думать о доходах. Слаг так орал на всех, когда начинал проигрывать, что распугивал клиентов, Блерру то и дело жаловались, чтобы он заткнул своего ручного динобота… ручного «короля диноботов», простите. Уж для чего Слаг точно не был создан, так это для игр за власть.       Сегодня Свиндл сидел тут, за стойкой. Слаг пил на спор с кучкой автоботов в другом углу, Танкоры уже ушли – они всегда уходили раньше других, как будто у здоровяка был свой собственный комендантский час, который не следовало нарушать, даже если ты вдрызг пьян. Скай-Байт отчего-то решил, что можно приставать к Джаззу, и Блерру приходилось постоянно смотреть в их сторону, чтобы поймать момент, когда придется вмешаться.       – Я никогда не видел, чтобы ты заправлялся, – рассеянно сказал Свиндл, и Блерр отвлекся от созерцания медленно, но неумолимо кривящихся губ Джазза. – Я думал, с таким энергопотреблением ты должен часто прикладываться к… ой.       – Да продолжай уж.       – Твое устройство – твое личное дело, – Свиндл приподнял ладони. – Просто… я подумал… ты самый быстрый кибертронец на свете. Это… естественное для тебя состояние. Оно наверняка означает, что ты нуждаешься в постоянном пополнении топлива. Я никогда не видел, как ты пьешь, и…       – Когда бармен надирается так же, как его клиенты, это плохо для бизнеса, – ответил Блерр и сверкнул взглядом в сторону столика Джазза. Ладно, тот еще делает вид, что может игнорировать Скай-Байта. Скай-Байт пока что не читает ему свои стихи. Все хорошо. Не надо никого лупить.       – Конечно. Я только… не бери в голову, – Свиндл улыбнулся. Почему-то он предпочитал виноватую улыбку всем прочим. Лезть в чужой топливный насос – не слишком вежливо, но за любопытство отрывают головы только в особенных случаях.       – Я могу рассказать тебе свой секрет, – Блерр оперся одним локтем о стойку, заплаткой в сторону Свиндла – так, что вторую, целую оптику он едва видел. – Но у него есть цена. Увсегоестьцена, самзнаешь.       – Ох, ну… – растерялся Свиндл.       – Я честно отвечу на твой вопрос, а ты на мой. Идет?       Джазз откинулся на спинку дивана. Его пальцы царапали прорезиненное покрытие, и Блерру это было видно, а вот Скай-Байту нет.       – Идет, – Свиндл провентилировал с забавным облегчением. Он думал, Блерр денег с него за ответ потребует? Продавать информацию за шаниксы, конечно, выгодно, но не такая уж это и тайна. Хотя, пусть Свиндл думает, что тайна.       – Ты наблюдательный, я правда потребляю много топлива. Поэтому пью только сверхзарядку.       – Ты ни к одному стакану не приложился с тех пор, как я здесь, – вставил Свиндл. Раньше он никогда не перебивал, а сейчас, кажется, даже не заметил, что встрял в чужой монолог.       Лучше, наверное, не шутить с ним про то, что он высасывает досуха энергию из последнего клиента, остающегося в его баре, чтобы насытить черную дыру вместо своей искры, а после пускает его посеревший дезактив на ящики для новых бутылок. Что-то такое Блерр про себя слышал. Нет, идея хороша, но пусть какой-нибудь другой бармен так развлекается. Тот, у кого клиенты разбежаться не могут.       – Потому что я пью много. Очень много. Тыдажепредставитьнеможешькакмного, – сказал он, резко дергаясь в сторону. Джазз вонзил когти глубоко в диван. Скай-Байт улыбнулся ему во все несколько рядов своих дент и медленно поднялся. Дуобот не ответил на вежливое прощание ни слова, но и без перевернутых столов обошлось.       Свиндл тоже обернулся, потом прошептал:       – На проводок от скандала.       – Вотжетупаяскрипучаягайка, – проворчал Блерр, следя за тем, как Скай-Байт непринужденно подруливает к другой компании. – Сам бы себя от стен отскребал. Так вот, слухов про то, какой я пропойца, мне хватило до войны. Когда я скрываюсь в подсобке с грязной посудой или ищу там незаряженное топливо для твоих малахольных приятелей, я заливаю в себя полканистры пойла с самым высоким октановым числом, какое только у меня есть. А потом продолжаю работать.       Оптика Свиндла выражала легкое недоверие:       – Ты не настолько быстрый, чтобы я не заметил, что ты трезв. Всегда трезв.       – Ха, я недостаточно быстрый для тебя, внедорожник? – хохотнул Блерр. – Смотривнимательно.       Он выудил из-под стойки бутыль, кривая оранжевая марка на которой означала, если опустить подробности, что это крепчайшее пойло. Поболтал в воздухе, открутил крышку и небрежно бросил на стол. После – запрокинул голову, и холодная горькая струя вдарила по рецепторам. Такое пойло залпом не пьют, его разливают по маленьким стаканчикам, мешают с чем-то послаще…       Блерр криво ухмыльнулся, и по щеке потекла струйка. На него сейчас весь бар пялился, а уж Свиндл-то – во все свои зеленые квадраты. По мнению окружающих, от такой дозы сверхзарядки Блерр должен был грохнуться в оффлайн прямо за стойкой, но он даже потряс бутылью, чтобы поймать ртом последние капли, и помахал окружающим опустошенной емкостью. И даже поклонился слегка.       Зааплодировали многие.       – Тебе не обязательно было это делать при всех! – шепотом воскликнул Свиндл с такой тревогой, будто его как-то могла тронуть репутация Блерра. По правде сказать, мало кто на Кибертроне осмелился бы любым способом вызывать его гнев.       – Разок можно, – он ладонью смахнул с губ и подбородка капли. Свежее топливо в баке требовало двигаться, но приходилось торчать за стойкой и болтать с маленьким коном, так что Блерр пробежался немного вдоль нее, чтобы вернуться в норму.       – Ты… ты в порядке?       – Не сомневайся, – Блерр насмешливо подкинул в руке пустую канистру. – Знаешь, сколько споров я выиграл, заявив, что смогу залить в себя баллон крепкой тухлой отработки и устоять на ногах? Янепьянею. Воттакойсекрет.       Если бы Свиндл не смотрел сейчас на его руки, Блерр бы не заметил, что переставляет посуду с места на место. Бегло осмотрев зал и подсчитав, у кого содержимое подходит к концу, он принялся за коктейли.       На него все еще пялились. Некоторые выглядели удивленными, некоторые не очень. Среди нейтралов оказалось немало мехов, пришедших к нему потому, что они помнили его еще звездой трассы, а не врекером. Если они хоть немного увлекались дезактив-гонками, они наверняка слышали, что Блерр способен выпить и больше.       – Ты должен просто разоряться на топливе… – поразился Свиндл.       – Что, думаешь, яцелыйбароткрыл? – Блерр выразительно обвел рукой «Маккадамс». – Ловлю любые поставки и волоку себе, чтобынеголодать! Ваш дневной паек мне наполчасаонлайна.       Свиндл мог заметить, что он говорит немного быстрее, чем обычно. По крайней мере, не старается подстраиваться под слушателей. Но по тому, как четко Блерр сейчас заливал разноцветные слои коктейлей в бокалы, видно было, что он не пьян.       – Досадно, наверное, – пробормотал Свиндл, кон, которого уносило с одной порции. – Это… ну… приятный способ расслабиться. Ну, если не ту… горькую дрянь пить, которую ты…       Блерр взял в каждую руку по бутылке с острыми носиками и одновременно опрокинул над широким стаканом, а после поболтал трубочкой, пока шипящая жидкость не взбухла светло-розовой пеной.       Он мог бы еще в чем-нибудь честно признаться, но они со Свиндлом заключили сделку, и в ней говорилось только об одном честном признании.       – Ястольковсякогопил, чтоуженечувствуювкус. Мне все равно, что за пойло, если на нем можно жить. Теперьтвояочередь. Твой приятель с третьим глазом, – Блерр отбил частые удары по своей броне в том месте, где у Дирджа располагалась метка формиста. В огромных зеленых линзах Свиндла замерцала тревога, и Блерр проглотил вопрос, который собирался задать. Он не умел искать и подбирать нужные слова, так что выпалил первое, что пришло на ум: – Что у вас с ним?       Свиндл открыл рот. Потом закрыл. Тревога сменилась ошеломлением:       – В ка… каком смысле?       Блерр раздраженно уставился на него. Нельзя же так медленно соображать!       – Всмыслетытожесобираешьсявформистыилинет?!       – Э-э… – до Свиндла не дошло быстрее.       Блерр выразительно смел стаканы на поднос, бряцая ими довольно громко. Маленький кон смущенно заерзал. Что он думал, Блерр спрашивает вообще? То, что Свиндл трясется за долговязого формиста, ясно как свет Праймуса, ну, если кому-то есть дело до света Праймуса в той дыре, в которую превратился Кибертрон. Но он же упорно таскал его в «Маккадамс», так что вряд ли боялся, что Блерр имеет что-то против Дирджа…       А может, просто боялся это услышать?       – Не собираюсь, – наконец-то разродился Свиндл, и Блерр, кивнув ему, сорвался с места.       Он описал круг по залу, широкой улыбкой встречая грубоватые, но восхищенные комплименты свидетелей его героической заправки и отвечая колкостями на колкости. «Дешевые фокусы», – буркнул Джазз, и это были первые слова, не являвшиеся названием напитка, которые он сказал Блерру с тех пор, как Рикошет устроил в «Маккадамсе» драку.       Когда-то Блерра интересовал вкус. Когда-то ему хотелось попробовать все, чем только можно заправляться. Но, кажется, его страсть к приключениям осталась где-то в отряде Спрингера, где бы сейчас ни торчал Спрингер. «Приятный способ расслабиться?» – сказал кон. Нет, есть… есть много других. Приятнее, чем необходимость постоянно пить.       Он вернулся с пустыми стаканами на подносе. Свиндл словно подстерегал его – с таким выражением мехи сидят, когда им не терпится наконец-то заговорить.       – Дирдж мне даже не предлагал, – выпалил он торопливо, стоило Блерру нырнуть за стойку. – Мы дружили задолго до того, как он стал… это… слушать Шоквейва.       – С кем ты не дружишь? – хмыкнул Блерр. Свиндл пожал плечами. Его колеса всегда немного покачивались, когда он так делал. – Тыдажеавтоботамнравишься.       – Не всем же, – заметил Свиндл, глядя в сторону. – И даже не всем десептиконам.       – С бригадой так и не помирился? – первый эффект от заправки уже пропал. У Блерра больше не было ощущения, что он окружен тормозными дронами.       – Мы вместе не работаем больше. Откуда ты знаешь, что мы?.. – встрепенулся Свиндл. – А, глупый вопрос, – он тут же улыбнулся. – Ты же все про всех знаешь.       – Про формистов – нет, – Блерр поставил на стойку сужающийся книзу стакан и замер над ним с тонкой трубкой. Свиндл следил, как он выводит на поверхности зеленоватого напитка узор чем-то красным и маслянистым.       – Ты… поэтому спросил?       Блерр вскинул взгляд. Кажется, придется ответить, иначе Свиндл решит, что он и правда собирался его тут допрашивать. Глупые алознаковые параноики.       – Я спросил, потому что моего друга эти сектанты сломали за то, что он был к ним добр, – четко ответил он.       Кон сначала вылупился на него, а потом смущенно уткнулся в свой коктейль. Блерр отвернулся и доставил стакан Скай-Байту.       – Не отгрызи кусок, – предупредил он в шутку, встречая оскаленную улыбку.       Общение с конами дурно на него влияло. Он назвал Вирла другом, даже не задумавшись, в то время как они почти не общались в отряде. Вирл был врекером, Блерр был врекером, они оба хотели чего-то другого, но… мало кто жаждал загреметь в штрафники. Что Блерр точно знал: бывший часовщик не просил об эмпурате. Он даже не был верующим.       А благодаря формистам стал психованным убийцей, в оставшееся от приступов агрессии время умирающим от страха. Если бы не Кап, а чуть позже – не Дрифт, Вирл не смог бы выжить… по крайней мере, среди автоботов. Если бы с ним как-то иначе обращались, может, он бы даже не кромсал на части любого, в ком увидит угрозу.       – Дирдж не такой. Я хорошо его знаю, – снова поймал его Свиндл. Вот ведь тянет его поговорить!       – Ладно, – бросил Блерр.       – Нынешние формисты – одно название…       – Даоткудатебезнать? Конусоголовый что, делится с тобой? Читает проповеди?!       – Он ничем не делится, – вздохнул Свиндл. – Он считает, что Шоквейв открыл какую-то невероятную истину, но, видимо, никто, кроме его сподвижников, не достоин знать о ней. Я… тревожусь за Дирджа. И я знаю, что он не способен ни на что ужасное…       – Все способны, – хмыкнул Блерр. – Может, кроме тебя. Такой маленький, чистенький, добренький, – он навис над стойкой, – идеальный формист, а?!       Он оборвал сигнал вокалайзера и раздраженно отвернулся. Он и так уже слишком много сказал.       – Блерр… – позвал Свиндл негромко. – Спасибо, что… беспокоишься за меня. Я верю не в Праймуса, а в мехов вокруг. Я не уйду в секту и… и не лишу тебя прибыли, – в голосе послышалась улыбка. – Честное слово.       А то от него много прибыли! Блерр покосился единственной оптикой на маленького кона и ничего не ответил. У него была достойная причина промолчать, поскольку пришлось на всякий случай перезапустить видеосигнал.       – Лопнимойнасос, – вырвалось у него помимо воли.       Блерр почти поверил в то, что впервые за миллионы лет наконец-то пьян. Но он не единственный удивленно пялился сейчас на дверь «Маккадамса», и если это только не коллективный глюк процессора… С порога всем присутствующим улыбались два джета, которых раньше здесь никто не видел. Старскрим и Металхок.                     Свиндл опасался, что сияет, как начищенный компрессор. Он уже не ждал, что Старскрим когда-нибудь придет, и в принципе понимал его: кому хочется испытывать лишний стресс при таком количестве работы! Но зря он сомневался в лидере: Старскрим никогда не нарушал обещаний. Он сказал, что придет, и пришел.       Он спохватился, уже подавшись в сторону двери, и едва не сверзился с высокого табурета. Не стоит метаться навстречу лидеру с распростертыми объятиями, какой бы радостью ни наполнилась сейчас искра. Металхок чуть оттеснил Старскрима и прошагал вперед, вальяжно помахав своим избирателям. Те явно не ожидали увидеть своего официального представителя на грядущих выборах за соседним столиком, но вскоре оживились.       Старскрим успел подмигнуть Свиндлу, проходя мимо.       Блерр сдернул два чистых стакана с полки и с невозмутимым видом плеснул в них энджекс, такой же, какой получали все посетители «Маккадамса», приходя сюда впервые. Свиндл пытался разглядеть в его поведении хоть какой-нибудь намек, что экс-врекер взволнован звездными гостями, да еще и лидером десептиконов… но Блерр не был взволнован. Он был торопливым, но не суетливым.       – Ты что тут делаешь, Скрим? – крикнул кто-то из фиолетовознаковых. Вокруг него зашипели собутыльники. Свиндл примял губу дентами.       – Об этом месте ходят хорошие слухи, – ответил Старскрим, переглядываясь с Металхоком. Тот выразительно повел широкими плечами, устраиваясь за столиком – так, чтобы отлично обозревать весь «лиловый» угол «Маккадамса».       – Никаких политических дебатов у меня в баре, – объявил Блерр, шарахая об столешницу наполненными стаканами. Ох, он никогда не разменивался на «добропожаловать». Просто наливал выпить… это ведь бар. Тут пьют.       – Мы отдыхаем от дебатов, – заверил его Металхок.       – Зараза коновская! – прокатился ропот.       – Многовато ржавых «гвоздей»!       Блерр резко выпрямил спину, разворачиваясь, и выкрики мгновенно затихли. Свиндл приостановил вентиляцию. Он… он привык, что на него никак особенно не реагируют. Дылда-Танкор и вовсе считался «своим» в «Маккадамсе», редкие десептиконы, которых приходилось здесь встречать, тоже не привлекали внимания, но Старскрим – совсем другое. Он не просто солдат, он был командиром авиации все то время, которое бойцы алого знака выдирали у автоботов победы или оставляли разрушения там, где не могли победить. Он выдавил Прайма из Аякона. Он повсюду шел за Мегатроном, как один из самых верных представителей фракции, и…       Он – не маленький счетовод, который трясся на пороге так долго, что всем наскучил.       Свиндл заволновался. Поймет ли Старскрим?..       – Простовато, – отметил Металхок тем временем, вращая стакан в руке. Звучало так, словно обычный энджекс его оскорбил. Старскрим почему-то рассмеялся.       – А что, ты уже меню прочитал? – осведомился Блерр с привычным Свиндлу раздражением на медлительных посетителей, которое, наверное, могло показаться грубостью. – Яподойдупозже.       Старскрим продолжал улыбаться, с любопытством наблюдая за барменом. От него едва ли укрылось, как грозно тот окинул всех взглядом единственной оптики, пока возвращался за стойку. Никто больше не возмущался, но мрачное мерцание парных линз и визоров было обращено к столику двух лидеров.       Простые кибертронцы привыкли друг к другу быстрее, но присутствие крупных политических фигур мгновенно напомнило им о старых распрях. Да что говорить, и о новых тоже – грядущие выборы грозили стать не менее жестокой войной. Без жертв – о, Свиндл надеялся, что жертв не будет, – но напряженной. А последняя битва, сражение за место правителя Кибертрона, станет особенно сложным рубежом. Хотелось надеяться, что проигравшие стороны примут свое поражение, кто бы ни оказался избранником в итоге, но так далеко вера Свиндла в мехов не распространялась.       Они научились пить вместе, но как только появляется повод, искра недовольства разгорается в пожар.       – Все… все хорошо? – спросил он у Блерра.       – Плохо, что Слага сегодня нет, – откликнулся тот. – Его тонкой иронии явно не хватает.       Нет, Блерр не допустит драки. Не допустит скандала. Но хорошо бы ему не пришлось никого выставлять, поскольку приход Старскрима должен был открыть двери в «Маккадамс» для десептиконов, не потому, что их кто-то сюда не пустил бы, а потому что они сами себя сюда не пускали.       Он обернулся. Старскрим скосил на него взгляд и приподнял стакан. В другой руке он держал меню, листая большим пальцем, а Металхок, расслабленно откинувшись назад, рассказывал что-то… судя по доносящимся обрывочным репликам, про довоенный «Маккадамс». Подумать только, возможно, они и правда пили здесь несколько миллионов лет назад. Одновременно, не зная друг друга, не обращая внимания друг на друга, еще не разобщенные начатой Праймом войной, они просто… торчали здесь. Просаживали деньги. Никто тогда не имел инсигний…       – Что с твоим знаком? – откуда рядом взялся Скай-Байт, Свиндл даже не понял.       – А?       – Ты сидишь и ковыряешь его, как будто он чешется, – ухмыльнулся тот во все множество отточенных дент.       – Я… я вспомнил. Когда я его не носил, меня тоже могли выгнать из бара. Ну, не из старого «Маккадамса», тут даже шахтерам давали местечко, но…       – Вот именно, – поднял палец Скай-Байт со свойственной ему театральностью. – Тут всегда всем находилось местечко. Не без славных драк порой, конечно, однако плоха та заправка, где никогда никто не дерется. Но только Блерр имеет право выгонять из этого бара. А он даже формиста пустил… я бы не боялся так на твоем месте за великого десептиконского воина, – прошептал он очень тихо.       «Я не боюсь», – хотел сказать Свиндл. Блерр вернулся к столику лидеров за заказом, и, как всегда, с этого места виден был только его профиль с той стороны, где вместо оптики была глухая темно-серая заплатка. Он что, специально так встает?       – Старскрим был ученым до того, как стать воином, – поправил он, сам не зная, зачем вдается в подробности чужой биографии. Впрочем, в этом баре сейчас за каждым столиком обсуждают лидеров.       – Джетам в этой области всегда приходилось… доказывать, что они достойны. К счастью, джета так просто с курса не собьешь, – Скай-Байт привалился к стойке, и пялиться на Металхока и Старскрима стало совсем неудобно. – Наверное, поэтому у нас так много талантливых крылатых ученых.       Старскрим. Скайфайр. Брейнсторм. Автоботы… Свиндл встрепенулся. «У нас», сказал Скай-Байт, который давно выбрал сторону нейтралов, и он имел в виду кибертронцев. Всех кибертронцев.       Хотелось, чтобы все мыслили так же, как он. Так же естественно и легко говорили «мы».       – Представь, что будет, если Голдбаг когда-нибудь к нам заглянет, – Скай-Байт потянулся и оттолкнул от себя пустой стакан. Блерр подхватил его, прежде чем он свалился с края на пол.       – Анукончай! – сердито прикрикнул он. – Половину сгрыз, половину побил, будешьизкодписапить, ржавая акулина!       – Голдбаг никогда сюда не заявится, – слегка пошатывающийся автобот, имени которого Свиндл не знал, видимо, услышал последнюю реплику Скай-Байта, когда подошел за новой порцией. – Он и антенн наружу не кажет. Прячется за клонированным отбраковком, – прошипел он. – Ваши летучки хотя бы провокации веселые устраивают!       Комплимент звучал очень сомнительно, но Свиндл все равно обрадовался. Если знать, как усердно Старскрим трудится, то… небольшая провокация – развлечение, которое ему можно простить.       Блерру, конечно, придется сегодня особенно пристрастно следить за порядком, но не похоже, что он злится из-за этого.       – Как насчет пары ставок? – Скай-Байт подтолкнул автобота в бок и обернулся к бармену: – Примешь? Ставлю на то, что сегодня драки не будет.       – Мой приятель сидит вон там, – покачнувшись, невнятно промямлил фиолетовознаковый. На его фейсплейте красовались царапины, довольно свежие, как будто он сам зашел в бар после хорошей драки. – Видишь, две пушки, зеленый такой. Он заводится с полоборота, и я тебе клянусь, он…       – Клятвы не принимаются, – перебил Блерр воодушевленным шепотом. – Принимаютсяставки! Раз Слага нет, Свиндл, ты этим займешься. А я займусь парнем с пушками, если он полезет на рожон, – он похлопал автобота по спине, и тот нервно дернулся. О том, что ладони бармена способны лишать других заряда, тут даже в состоянии тяжелого опьянения не забывали. – Пять процентов мне за то, что я это вообще позволяю, и пять Свиндлу за хлопоты.       Он… он готов сделать тотализатор из этого события? Свиндл растерянно взглянул на автобота, а тот, хохотнув, полез в сабспейс за шаниксами. Нет, что, серьезно? А Блерр снова бросил его и куда-то делся!       – Я… я думаю, раз драки не будет, ставить стоит на то, выгонит Блерр кого-нибудь сегодня или нет, – сказал он наконец. – Ладно. Я в деле.       Нельзя все время сидеть в напряжении и опасаться того, что все закончится плохо. А пять процентов – это, возможно, еще пара коктейлей!                     – ...представляешь? – Свиндл развел руками. – Только поэтому мне есть, чем угостить тебя сегодня.       Он поставил перед Драг Стрипом небольшой куб чистого энергона. Они сидели у Свиндла, в кварте, тесной по довоенным меркам, но невероятно роскошной по нынешним. В прежние времена несколько комнат вдоль коридора были бы объединены и принадлежали кому-то счастливому и вольному усаживать гостей не на свою платформу для подзарядки, а в удобные кресла. И общая мойка на этаже была бы чьей-то собственностью, а не достоянием всех жителей.       – Это не очень честно, – Драг Стрип смотрел в сторону, в небольшое окно, откуда открывался вид на энергостанцию Роквуда. – Блерр остановил бы любую драку в зародыше, я так понял.       – Это все равно считалось бы. Но фишка в том, что никто так и не подрался! Я... я был уверен, что желающие рискнуть и позадираться найдутся хотя бы потому, что надо выиграть пари. Как выяснилось, никто не хочет навсегда вылететь за дверь, как Рикошет.       – Не очень вежливо по отношению к Старскриму, – пробормотал Драг Стрип.       – Да. Да, ты прав, я думал об этом. Но... так Блерр пытался сохранить мир. Мехи вовлеклись в какое-то занятие, никто не ставил запредельные суммы, все ждали, что кто-нибудь другой их немного обогатит. Я был почти уверен, что все станет еще хуже, но... Блерр лучше знает своих посетителей.       Драг Стрип поерзал:       – Значит, Старскрим весь вечер просидел в баре?       Свиндл надеялся, что на товарища эта новость произведет иное впечатление. Старскрим вовсе не выглядел недовольным приемом, а через несколько часов первое напряжение рассосалось само. Недовольные ушли, Скай-Байт втерся за столик лидеров с той непринужденностью, с какой вписывался в любую компанию, и завел шарманку о важности поддержки искусства. Свиндл был уверен теперь, что через неделю-другую тотализатор станет анекдотом. Как драка Джазза и Рикошета. При самом экс-телохранителе Прайма никто не смел даже вспоминать, но между собой давно обсуждали это с мимолетной насмешкой.       – Ага. Мне так неловко, он, наверное, слышал про ставки... я сам не понимаю, как Блерр меня в это втянул, – он улыбнулся и покачал головой.       Драг Стрип отпил немного и с легкой статикой перезапустил вокалайзер.       – Свиндл, я хочу предупредить тебя, – он поднял взгляд. – О Блерре.       – Пожалуйста! – Свиндл опустил голову. – Мы столько раз говорили…       «Маккадамс» стал камнем преткновения в его общении со стантиконами, и даже обойти его никак не получалось. Если Драг Стрип не считает, что посиделки Старскрима в баре что-то значат, его ничто не переубедит...       – Ты легко увлекаешься чем-то новым, и ты слишком доверчив, поэтому кто-то должен сказать тебе это открыто. Будь осторожен с ним. Может, ты считаешь его другом, а может, просто пьешь у него, но… будь осторожен. Пожалуйста.       Нервно дернув дверцами, Драг Стрип сделал еще один глоток. Свиндл заволновался. Блерр тоже обвиняет его в излишней доверчивости, потому что он общается с Дирджем. Драг Стрип – из-за того, что он пьет у Блерра. Следующим шагом должна стать просьба от Дирджа не откровенничать со стантиконами, потому что… шлак!       – Почему? – выпалил он. – Слушай, не буду я принимать ставки у автоботов каждый день, клянусь! Блерр это сделал, чтобы... чтобы было как лучше....       – Хватит! – жестко оборвал его Драг Стрип. Свиндл никогда не видел, чтобы его оптика вспыхивала так сердито. – Блерр, Блерр, Блерр... сколько ты его знаешь?! Мы были в одном бизнесе, Свиндл, – он подался вперед. – Он безжалостен. Он врекер. И он гнилой внутри.       Свиндл мягко положил ладонь на его руку.       – Мы меняемся. Ты уже не тот мех, что участвовал в дезактив-гонках когда-то, так почему Блерр...       – Знаю, что ты думаешь, – Драг Стрип поджал губы. – Я трансформировался на Кубке Айбекса из-за Блерра. Меня пожизненно дисквалифицировали. Я едва выжил после столкновения с ним, а после узнал, что ни одна трасса Кибертрона не хочет меня видеть. Ты думаешь, я зол из-за этого, но ты не прав, – его пальцы скользили по прозрачной грани куба с раздражающим скрипом. – Блерр опасен. Он обманет тебя, и я не хочу даже... даже думать о том, как он может тебе навредить, воспользовавшись твоим доверием.       Повисла тишина.       – Мне жаль, – Свиндл смотрел ему в оптику и понимал, что Драг Стрип верит в каждое слово, которое говорит. – Я буду осторожен. Обещаю.       Они с Блерром даже не друзья! Они общаются, потому что Блерр поддерживает беседу со всеми своими клиентами, как умеет, иногда слишком грубо, иногда откровенно... и, Праймус, какой же раздражительный характер должен быть у меха, который не может напиться, когда нужно дать эмоциональному контуру и нервным узлам передышку! Свиндл желает ему успеха в деле, а Блерр пытается быть с ним вежливым, насколько на это способен врекер. И все.       – Не будешь, – Драг Стрип выдавил улыбку. – У тебя все по оптике читается. Ты даже не понимаешь, о чем я толкую... Жаль, я не Онслот, вот он смог бы тебя вразумить, – его голос упал. – Все-таки мы никогда не были по-настоящему твоей командой.       Свиндл нервно мотнул головой:       – Не надо, пожалуйста. Не начинай.       С тех пор как он занялся гештальт-проектом, он почти не пересекался со своим старым отрядом. Первым отрядом. После неудачи в деле создания комбайнеров на его плечи упало снабжение, он старался отслеживать, куда отправляют комбатиконов, но… пожалуй, он не был так уж им нужен. Он не боец, в отличие от них, и его место явно было не на передовой.       А теперь он даже не знал, где они. Никто не знал.       – Вайлдрайдера выписали сегодня, – встрепенулся Драг Стрип. – Он уже объездил весь Роквуд вдоль и поперек.       – Отличные новости, – Свиндл постарался, чтобы голос звучал радостно, но его мозговой модуль упорно забивали безрадостные мысли. – Передавай ему привет.       Стантиконы – еще одна команда, из которой он ушел. Так… так вышло. Никто не виноват, просто они расходятся, как бы хорошо ни относились друг к другу. Да, они остаются соседями, ничего не рушится, однако… почему-то неловко продолжать разговор.       Драг Стрип посидел еще немного, они допили свои кубы, а потом гонщик ушел. Он больше не говорил ничего о «Маккадамсе», и Свиндл тоже помалкивал, пристыженный собственными мыслями о том, как упорно поднимал тему, неприятную товарищу.       – Все будет хорошо, – почему-то пообещал он Драг Стрипу на пороге.       – Ну, – хмыкнул тот, сужая оптику, – если ты так говоришь!..