Вернувшись в поместье графа Ферана, Геральт незамедлительно направился в его кабинет. За стеной слышалась оживленная беседа графа с графиней. Они мирно пили чай и, вопреки тому, что ведьмак не хотел разрушать их идиллию, ему нужно было переговорить с Ангусом Фераном насчет увиденного в лесу этим днем. Таков был их уговор.
Едва завидев Геральта на своем пороге, граф быстро опустошил чашку и попросил жену оставить их на время, пока они собираются решать свои дела по поводу безопасности местных жителей. Та с пониманием отнеслась к просьбе мужа и вскоре покинула комнату. Далее разговор у ведьмака с аристократом состоялся нелегкий. Начался он с того, что они опрокинули по бокалу домашнего вина, а затем дошли и до самого важного...
—
Значит, до ведьмы ты не добрался?
Граф стоял лицом к камину, сложив руки за спиной и глядя в огонь.
—
Нет. Но теперь я точно знаю, что она жива и что она обитает там.
После этих слов ведьмака граф Феран обернулся назад с лукавой ухмылкой.
—
Что значит, ведьмак, — я был прав.
Его голубые глаза ехидно посмотрели на Геральта, но тот упрямо не обращал на это внимания.
—
Да, Вы были правы.
Согласился ведьмак. Но прежде чем граф успел возгордиться, он скромно добавил:
—
Но насчет призрака Вы оказались не очень правы.
—
Не очень?
Феран, заинтересовавшийся таким заявлением со стороны ведьмака, саркастично покачал головой.
—
Не соизволишь прояснить?
Геральт сделал тихий глубокий вдох и, собравшись с мыслями, попытался обрисовать портрет не призрака, которого повстречал в лесу.
—
Этот призрак — не чудовище, как все говорят, а мальчик. Только в отличии от других детей этот мальчик — колдун. И, опираясь на свой богатый опыт с чародейками и колдунами, я сказал бы, что очень приличный.
Графа несколько удивило такое заявление. Он насупил брови и так задумчиво качнул головой, будучи заинтригованным описанием данным ему ведьмаком. Однако, в то же время, он не проявил ни грамма того, чего от него ожидал Геральт — он не спешил верить в эти слова.
—
Что-нибудь еще?, — граф оперся на стол и обратил на ведьмака свой сосредоточенный взгляд.
—
Да, — уверенно отозвался Геральт, —
во время нашей схватки я попытался выманить его из лесу, где у него было явное преимущество надо мной. Поскольку он умело настраивал всю окружающую среду против меня, я решил проводить бой там, где не будет находиться ничего, что он смог бы использовать. Но у меня не вышло. Когда я покинул лес — он не пошел за мной.
Хозяин поместья вздохнул, тяжело нахмурился и медленно опустился в кресло, сведя руки вместе перед собой.
—
Как же это тогда получается... Страшный кровавый призрак — всего лишь колдун-малолетка, я правильно понимаю?
Граф насмешливо оценивал потрепанный вид наемника, когда как Геральт был уверен в том, что боролся действительно прилагая все свои силы и исходя из этого неуступчиво пытался поведать истину.
—
Я бы не относился к нему так предвзято. Ему известна Старшая Речь, он свободно говорит на ней и, я полагаю, что спектр его знаний довольно широк. Возможно он гораздо опаснее, чем кажется.
—
Ты не узнал куда он девает похищенных людей?
Граф задавал серьезные вопросы, не сводя глаз с ведьмака. Геральт старался перечислять все подробности, которые были ему известны.
—
Судя по тому, что он хотел сделать со мной — отводит всех к лесной ведьме, а она уже решает как кого вздернуть. При этом, как мне показалось, он верит, что та не убивает всех подряд.
—
Ясно, мелкий приспешник старой карги.., — пробормотал Феран, задумчиво глядя в никуда.
—
Я вернусь туда завтра утром. Мне нужно подготовиться к наступлению. Может быть мальчика еще удастся выманить на открытую местность и там просто его обезвредить.
—
Ты хочешь его пожалеть?, — ухмыльнулся Феран.
—
Он может знать о ведьме то, чего не знаю я. Если вытянуть из него информацию, то мне будет гораздо легче разобраться со всем этим, — Геральт проявлял справедливую и разумную гуманность, чего не совсем оценивал по достоинству его собеседник в данный момент.
—
Так значит, мне стоит готовиться к тому, что в случае удачи — ты притащишь мальчишку сюда и будешь его допрашивать?, — граф откинулся на спинку кресла, —
Но ты ведь понимаешь, что его все равно придется убить?
—
Господин Ангус, при всем моем уважении, я ведьмак. Я изгоняю злых духов, борюсь с чудовищами, истребляю ведьм по надобности, расколдовываю тех, на кого наложена порча, но я не убиваю людей, — доходчиво изложил свою позицию ривянин.
—
А я вот слышал о тебе другое, Геральт из Ривии, — Феран сплел пальцы и поднес их к своим губам, —
Или, лучше сказать, Мясник из Блавикена.
—
Никто из тех, кто говорит об этом случае в Блавикене не имеет и малейшего понятия о том, что произошло там на самом деле, — твердо отчеканил Геральт, ясно давая понять, что разговор на эту тему он продолжать не станет.
—
А откуда ты знаешь, что этот мелкий колдунишка вообще человек?, — граф зашел с другой стороны вопроса. Геральт это прекрасно понял.
—
Я его видел, господин Ангус. Мальчик лет четырнадцати от силы, темноволосый, с голубыми, почти как у Вас, глазами, в длинном красном плаще, — снова принялся описывать ведьмак.
—
Почти как у меня?, — граф скептически повел бровями, заостряя свое внимание на этом моменте, —
Хочешь сказать, что у нас одинаковые глаза и волосы? На что ты вообще намекаешь, ведьмак?
Геральт вздохнул, облизнул губы, стараясь больше не сболтнуть ничего лишнего, хотя было уже поздно. Он помолчал, а потом решил тоже подойти к вопросу о мальчике с другой стороны.
—
Вы не допускаете возможность того, что это может быть...
—
Мой сын?, — дворянин озвучил мысль охотника.
Ривянин промолчал.
—
Я не думаю, что он остался жив после стольких лет, — рассудил Феран.
—
А вдруг он жив и это был действительно он? Вы можете хоть на секунду допустить такое? Что он воспитанник лесной ведьмы?, — Геральт почему-то стал настаивать именно на этом варианте. Терпение графа подходило к концу и он вспылил, прорычав:
—
Моего сына уже не вернуть. Мой сын погиб. А это какое-то охвостье старой плешивой грымзы... Он напал на тебя, Геральт. Он дикарь! Я уверен, что он не отличит людей от тех же зверей, с которыми якшается.
Но даже зайдя настолько далеко и видя, что его работодатель уже чуть ли не дрожит от злости, Геральт ответил твердо и с иронией:
—
Что ж, может быть, я тоже дикарь, ведь иногда разницы между людьми и диким зверьем не замечаю...
Граф, вмиг осознав, что теряет контроль над своими эмоциями, заставил себя успокоиться и далее попробовал невозмутимо убедить ведьмака в ошибочности его мнения:
—
Я понимаю, что тебе неприятны мои слова, но как ведьмак ты должен понять — это все уловки бабы-яги. Ты не подумал почему именно мальчик у нее в слугах, м? Может быть этот призрак всего лишь игра твоего воображения и через него ведьма старается докопаться до твоего человеческого нутра? Она знает, что ты не станешь убивать ребенка и пользуется этим.
Геральт стоял, размышляя над этой точкой зрения и, если честно, не знал, что ему можно было ответить на такое. Единственное, что ему самому было ясно — убивать даже настроенного против него человека противоречит его собственным принципам. Граф же был слишком сильно обеспокоен по поводу ведьмы и не собирался уступать в своих убеждениях. Ведьмак понял, что спором ничего не добьется и тогда решил действовать опираясь на грядущие события.
Вельможа поднялся с кресла и сдержанно обратился к наемнику:
—
Возвращайся в лес и убей его. А затем и ведьму. Ты поступишь правильно не дав ей себя обмануть.
Геральт посмотрел на графа глазами серьезными, полными холодного смирения и, ничего не ответив, неспешно покинул его кабинет. В нем начинала вскипать злость, но подавляя этот гнетущий порыв, он спокойно закрыл за собой дверь. Краем глаза он заметил стоящую рядом женщину в роскошной одежде — это была жена графа. Она скромно улыбнулась ведьмаку, сложив руки, но ничего не сказала. Выразив благородной даме свое почтение, Геральт направился вдоль по коридору, сжимая пальцы в кулаки.
***
Он не помнил, как миновал десятки коридоров, не помнил, как дошел до конюшни, как легко забрался на лошадь и как пустил ее в галоп, чтобы оказаться как можно дальше от этого места. Огромные ворота графского имения остались давно уже позади, а он все равно продолжал гнать лошадь неведомо куда и с яростью сжимать кожаные поводья. Холодный ветер дул в лицо, как будто в намерении погасить огонь, что теперь обжигал грудь изнутри. Не то, чтобы это был самый первый раз, когда ему отдавали приказ совершить жуткое убийство, но именно в этот раз наглость заказчика превышала допустимую ведьмаком жестокость. Геральт не знал как будет правильно поступить, однако не хотел поднимать меч на ребенка, пусть этот ребенок был еще тем мелким стервецом. Внутренний голос в виду какой-то неизвестной причины настаивал на защите встреченного в лесу мальчишки. Теперь вся эта история действительно казалась ведьмаку страшно запутанной, особенно после разговора с графом. До этого он видел план своих действий более четким, а сейчас грани нарисованные его здравым умом были небрежно стерты двоякостью сложившейся ситуации. Геральт не мог как-либо поступить, не разобравшись сперва кто тут был прав, а кто виноват.
Рассуждать на горячую голову никогда не было хорошо для дела, где требовались терпение и рассудительность. Раз уж так получилось, что он уехал проветриться на свежем воздухе, то следовало бы использовать эту возможность, например, чтобы набрать новых ингредиентов для микстур и эликсиров. С этой мыслью Геральт стал обращать внимание на все растения, которые встречались ему по пути. Найденные ветки чертополоха, боярышника, пустырника, душицы и чистотела были удачно распределены и надежно спрятаны в сумке на седле Плотвы. Удивительно, как быстро подобное занятие могло помочь отвлечься. Геральт сразу вспомнил нравоучения Нэннеке о том, что гневом и соломки не переломишь, и ухмыльнулся про себя. Успокоившись, он повернул лошадь в сторону деревни, где гостил ранее, решив поискать там знахарку или какого-нибудь бродячего торговца. На небе снова сгущались тучи. Эта постоянная сырость начинала досаждать все больше и больше. Оставалось лишь надеяться, что солнце в скором времени соблаговолит пригреть землю.
***
До крестьянского поселения ведьмак добрался довольно быстро, при чем в этот раз он обратил внимание на возвышающуюся на холме церквушку, которую как-то не приметил ранее. В сумраке дня ее огни сияли ярче обычного, отчего могли бы послужить отличным ориентиром на местности. Чем ближе Геральт подъезжал к деревне, тем отчетливей слышал мужицкую ругань и стук камней о землю. Вскоре среди глиняных домов вырисовалась толпа селян явно из-за чего-то негодующих. Ведьмак осторожно подобрался к стороне собравшихся людей и застал жестокую картину: мужики кидались камнями в прижавшегося к земле волчонка и били его палками что есть духу, якобы отгоняя от своих жен и детей. Испуганное дикое животное сильно поджало уши и всячески избегало взгляда с кем бы то ни было, еле успевая уворачиваться от ударов. Геральт не мог и не хотел больше смотреть на это зверство, поэтому сразу же принялся отгонять разбушевавшихся крестьян от раненого зверя. Толпа недовольно взревела и тут сразу нашлось что сказать и глухому деду, и слепой бабке.
—
Хватит, а ну перестаньте!, — Геральт выхватил мотыжку у одного из полевых работников и пригрозил ею другим, —
Сдалось вам добивать несчастное животное!
—
Ни стыда, ни совести!, — возмутился кто-то из толпы. Остальные поддержали.
—
Глаза разуй!
—
Заняться вам больше нечем?, — рыкнул ведьмак. Глаза его опасно сверкнули, стоящие рядом зачинщики сразу чуть поутихли, как увидали.
—
Вам есть где мотыгой махать, идите в поле, раз неймется!
—
А чиво это я должен ото смотреть как волк на мою дочурку щерится? Хай зубищи скалит в лесу своем, пусть вон убирается! Вон!, — храбрый отец воинственно тряс черенком, при этом выглядел он куда свирепее волка в том самом лесу.
—
Хороший ты пример дочурке подаешь — набрасываешься со всей беспорядочной оравой на заблудшее животное, — холодно отчеканил Геральт.
—
Хочешь сказать мы не должны защищаться от диких зверей?!, — какая-то пышногрудая дамочка вмиг вклинилась в спор, расталкивая всех, чтобы подойти к ведьмаку.
—
Вы должны защищаться, а не становиться ими, — оскал ведьмака стал яростней и девица чуть прикусила язык.
—
Дожил я, чтоб меня урод учил как жить! Иди обратно в свою крепость, ведьмовский ублюдок! И без тебя беспорядков хватает!, — какой-то старик, почувствовав в себе ветерана войны, решил тоже ни перед кем в долгу не оставаться.
Толпа вновь зашумела, загрохотала... Кто-то из мужиков опять схватился за камни и стал кидаться в несчастного волчонка. Тот взвыл от боли и от безысходности спрятался за ведьмаком. Медальон ведьмака задрожал, но тот был слишком сосредоточен на сложившейся ситуации. Завидев все это, Геральт не выдержал и сломал пополам мотыгу, которую ранее вырвал из чьих-то рук. А потом больно ударил деревянным обломком в живот того, кто посмел взяться за камень снова. Женщины кинулись прочь вместе с детьми, закричав. Одни мужики рванули за ними вслед, другие (те, в которых дури было побольше) набросились на ведьмака. Они стали махать кулаками, бить чем под руку попадет, но Геральт легко управлялся с их неуклюжими атаками и валил каждого сразу на землю. Волчонка, что петлял вокруг дерущихся с ведьмаком людей, успевал кусать их за седалища, отчего те с визгом отпрыгивали в сторону. Когда поверженные собственной дуростью крестьяне вдоволь навалялись в пыли и грязи, они отступили, забирая с собой то, что осталось от их экипировки. Геральт вытер рот кулаком, наблюдая за взлупцованными сельскими авторитетами. Обернувшись назад, он обнаружил, что того волчонка, за которого он заступился, и след простыл.
Ну что ж, подумал ведьмак, если убежал, значит, его не так уж и сильно ранили.
