Город полон тайн.

Тайлер Кьютбайкер/Гидеон Глифул/Мэйбл Пайнс Жанр: Гет, слэш (яой), повседневность, учебные заведения. Рейтинг: PG-13. Одиноко. Пусто. Холодно. Первые маленькие слова, что кружатся в голове у Звездочки Пайнс. После того, как ее братишка уехал в какую-то экспедицию с прадедушкой Фордом, этот дом, этот чердак, эта жизнь стали описываться только этими словами. В жизни девушки больше нет того тепла, которое согревает ее сердце. Стоит ли уж говорить про другие жалкие проблемки, которые накапливаются с каждым днем все больше, желая лишь того, чтобы она упала под их тяжестью и отчаялась уже насовсем. Это всего лишь среда, осталось ровно шестнадцать дней до возвращения Диппера, каких-то шестнадцать дней. Не так уж и много, да? Ну уж нет, это просто адское мучение для девчушки. Если у вас оторвут, ну скажем там, ногу, а потом пообещают ее вернуть, какова ваша реакция? Да, вы не сможете просто так забыться, сказав: «Да ладно, что уж там, с кем не бывает?». Забавно, но все эти мысли просто доводят Мэйбл до истерики. Диппер просто так взял и оставил ее, обещая в качестве извинения привезти какой-нибудь замечательный сувенир. Серьезно? Сувенир? Последнее, что хочет видеть Пайнс — это какой-то дурацкий подарок. Лучше бы сам Диппер вернулся бы через три секунды… Две… Одну… — Мэйбл, просыпайся, опоздаешь, — дядя Стен обрывает все малые надежды на то, что Диппер, такой любимый и родной Диппер прямо сейчас вернется и скажет: «Да брось, Мэйбс, ты серьезно думала, что я смогу уехать от тебя так надолго?». — Мэйбл! — раздается крик с первого этажа, что заставляет девушку невольно подняться и пойти в ванную. Да-да, умыться, позавтракать, одеться, взять все барахло и поплестись в университет. Скучно, обыденно, совершенно нормально для этой жизни. Жизни, в которой все идет своим чередом, без каких-либо всплесков различных эмоций. Нет, кроме грусти, ведь только она и осталась у Пайнс. Только эта раздирающая душу боль вперемешку с одиночеством. Что может быть лучше? Прямо-таки пальчики оближешь, если ты психически нестабилен с комплексом неполноценности и склонностями к мазохизму. За четыре дня Мэйбл смирилась с тем, что так будет проходить у нее каждый чертов день, в независимости от того, хочет она этого, или нет. Ха-ха, лучшее чувство с утречка. Первая пара, скукота, профессор Кьютбайкер, как обычно, рассказывает про какие-то художественные стили в живописи. Если прислушаться, то так полнейший бред. Зачем ей что-то соблюдать при процессе, если она может творить так, как позволяет ей душа и кисть? Это полное ее право ― рисовать так, как желает. Эти лекции ей так осточертели, вся эта обстановка кажется ей такой измученной и неестественной. Да и сама Мэйбл уже на грани того, чтобы залезть на парту, прокричать на всю аудиторию то, как она всех ненавидит, чтобы все катились к чертям и валенкам, и просто убежать на всех парах так далеко, насколько она может себе это позволить. Но нет, она продолжает сидеть за гребаной партой, считать секунды до того, как в кафетерии к ней снова пристанет ее одногруппник, станет расспрашивать ее о любимых цветах, фильмах, чем она занимается в выходные. И ведь ей опять придется все повторять, наверное, по десятому кругу. «Тюльпаны, тот, где много крови, нет, я буду занята все выходные, да, я уверена в этом». Все ее слова уже заучены и добавлены в ее повседневные шаблоны речи. Гидеон ― самый приставучий ее знакомый, он, кажется, если такое получится, то просто прицепится к ноге девушки и будет похож на кандалы, какими обеспечивают в любых тюрьмах. Ну, знаете, таки черные, которые всем большим своим весом дают понять: чувак, ты в заднице. Вот он такой же, да причем у Мэйбл точно те же мысли: она от него не отделается, пока либо сама не даст деру в свет иной, либо его не пришибет чем-нибудь твердым и крепким по идеально-белым волосам. Порой голову девушки посещают такие милые идеи, как просто взять какой-нибудь топор и пару раз просто почесать кому-нибудь голову, желательно со всей своей родимой силой. В этом же нет ничего плохого? После сложного перерыва на обед все студенты с недовольными воплями расползаются по аудиториям. В том числе и Мэйбл, которая тащит свою бедную и такую измученную задницу в кабинет совершенно не бедного и не измученного, а, скорее, очень странного и с запашком небольшого пидорства, который исходил по всему корпусу, профессора Кьютбайкера. Этот подозрительный человечек низкого роста и с большими блестящими глазищами всегда так странно одевался. В его тридцать с чем-то лет он носит коротенькие бриджи и белую майку, которая явно была ему не по размеру. Стоит молчать насчет его огромных ковбойских сапог, которые были начищены и залакированы так, словно могли осветить всю аудиторию на случай апокалипсиса. Ну мало ли, свет там пропадет, или солнце. Снова все по кругу. Какому, сотому? Вот парта Мэйбл, вот не умолкающий Гидеон, вот профессор Кьютбайкер, который строит глазки Глифулу, вот Пасифика красит ногти. Так, стоп, что? Профессор строит глазки? Кому? Гидеону? Что? Слишком много вопросов, слишком много геля для укладки идеально-белых волос, слишком много пидорства. Нет, вы не подумайте, Мэйбл не гомофоб, но все равно ― что? Прямо на лекции? Это странно и необычно. А Гидеон отвечает ему? Девушка внимательно присмотрелась к соседу, тот что-то рисовал в своем блокноте, улыбаясь самому себе, отчего-то он краснел, и теперь его щеки были схожи со свитером Мэйбл, тем, на котором изображена огромная клубника. Он такой яркий, такой красный, что от него хочется зажмуриться. Но вот и щеки Гидеона такие же. Можно уже начинать смеяться? Стоит ли подшучивать над этой странной парочкой? Единственное, что смущает, даже не то, что они профессор и студент, а то, что Глифул неделю назад был влюблен в Мэйбл, ну, если таскание за ней по пятам можно назвать влюбленностью. Он же не отставал от нее, постоянно звал на свидания, что немало раздражало девушку. Неужели от столь частых отказов он решил переметнуться на другую сторону? Вообще, что произошло между этими двумя, что Глифул так неожиданно сдался Мэйбл и стал так мило отвечать на глазки Кьютбайкера? Ну да ладно, кто Пайнс такая, чтоб судить такие отношения? Кто она такая? После очередной скукоты, которую скрывают в себе лекции мистера Тайлера, Мэйбл спешит к выходу, но видит, что Глифул задержался у стола профессора. Пайнс слишком любопытна, чтобы это пропустить. Она пристраивается за дверью, ожидая того, что если произойдет что-то слишком гейское, то она запищит, не зная от чего именно, от радости или смущения. Радость ее состоится в том, что Гидеон, наконец-таки, отстанет от нее, свалит на всех парах к кому-нибудь другому. А смущение… ну, вы сами должны понимать, что, когда на ваших глазах двое мужчин будут делать то, что не должны делать двое мужчин, вы будете еще долго думать, как вам стоит правильнее среагировать. Неслышно приоткрыв дверь в аудиторию, Мэйбл прислушивается, что там происходит. Но ее интересу не суждено исчезнуть, звуков не было, только тишина. Хотя через какое-то время слышно приглушенное хихиканье Глифула. Да что там такое? Да не целуются же они? Или все же? Услышав шаги, Мэйбл бежит к женскому туалету. Гидеон идёт по коридору, слегка раскрасневшись. — Мэйбл, выходи, — спокойно говорит Гидеон, остановившись у женского туалета. — Я такая громкая? — девушка поспешно выходит из комнаты, смущенно опуская глаза. — Нет, я просто тебя знаю, ты бы не позволила пропустить то, что навыдумывала у себя в голове. — Значит, вы не?.. — Нет. Или? Не знаю. Нет… — Пошли, Пухлик! — Мэйбл слегка треплет челку парня, от чего тот лишь цокает языком и поспешно начинает ее поправлять. По своим принципам Гидеон, как и обычно, провожает девушку до дома. И, как обычно, он предлагает ей сходить на свидание, на что она дает резкий отказ, опять же, как обычно. Далее вечер продвигается без изменений. Ничего нового, ничего особого. Только вот мысль о том, что Гидеон и Тайлер, возможно, скрывали свои гейские секретики, но Глифул продолжал звать ее на эти дурацкие свидания, не давали покоя. Может, Гидеон так шифруется, прикрывается? Это слишком тупое прикрытие. А если, такое вряд ли, но если Мэйбл бы в него, скажем так, влюбилась? Как ему потом перед ней оправдываться? «Прости, Мэйбс, я знаю, что звал тебя уже в течение года на эти свидания, но потом я понял, что мне нравится парень и я решил продолжать звать ради алиби… ты ведь не злишься?» ― кажется, Мэйбл бы его убила. Стоп, она что, думает сейчас о том, что было бы, если бы она влюбилась в Гидеона? Что? Ком подкатывает к горлу и застревает где-то глубоко в глотке. Ее выворачивает от таких мыслей, но все равно где-то крохотная крупинка остается в голове, что дает большую надежду мальчику Глифулу. Раньше, когда Мэйбл было около шестнадцати, Гидеон то и делал, что ревновал ее к Дипперу. А это было понятным, девушка проводила двадцать три часа в сутки с братом, а оставшийся час суммируется из всех ее женских дел и посиделок с подругами. Диппер не доверял белому мальчику, огорождая Мэйбл от его влияния. «Не думаю, что он создан для тебя. Посмотри, что могло бы выйти, будь он с тобой. Он бы похитил твой разум, он погубил бы тебя. Мэйбс, не доверяй этому белому Глифулу». Мэйбл всегда прислушивалась к словам брата, всегда знала, что только он мог сказать ей чистую правду, не боясь поверить во все ее последствия. — Мэйбл? Ты уверена? — вырывает из мыслей девушку тоненький, немного писклявый голос Гидеона. — Пухлик, я уже повторяла, да, уверена. Я занята на выходных. Я занята на следующей неделе. Я занята на всю оставшуюся жизнь, — сарказм так и слетает с ее губ, позволяя белому мальчику лишь закрывать свое сердце от тяжелых ударов. — И вообще, зачем ты продолжаешь это делать? Тебе нужно алиби, так придумай что-то получше или найди кого-то получше! ― «Нет, Мэйбл, замолчи, это очень плохая идея! Мэйбл, я тебе тресну, если ты не закроешь свой рот!» — О чем ты, Пайнс? — Гидеон слишком глуповат, он все еще идет за Мэйбл, которая, видимо, просто не умеет молчать. — Зачем ты мной прикрываешься? Иди к своему учителю, а меня оставь в покое! Или у тебя это в привычку вошло? Каждый день мне говорить, что нравлюсь те… — на удивление самой Мэйбл, девушка просто дает себе пощечину. — Ты чего делаешь? Не больно? — Глифул сдвигается с места, протягивая руки вперед к Мэйбл. — Так, не трогай меня, все отлично, просто отстань. — Ревнуешь? — ухмыляется парень. — Что? Ты спятил? Да я прямо сейчас тебя убью! — девушка просто набрасывается на него своими маленькими ручонками, сжимая его нос, который постепенно начал синеть. — Ладно-ладно, перестань, ― гнусавым голосом бормочет паренек, вскидывая руки вверх, что значит, что он хочет перейти на мирную сторону. Напоследок девушка дает ему крепкую затрещину по затылку. — Еще раз такое скажешь, я тебя съем. — А если серьезно, Мэйбл, пошли со мной. Ты подходишь мне, я подхожу тебе, ты моя любовь. — Та-ак, нет, не говори такое, это глупо и мерзко, — девушка корчит лицо от отвращения, но после делает минутную паузу. — Ладно, но это будет один-единственный раз в твоей жизни. А если будешь так орать, как ты сейчас задумал, то моя угроза с каннибализмом останется в силе! — Мэйбл зажимает рот Гидеона рукой, когда он готов был уже кричать от радости. Так они и расходятся. У одной на уме теперь много мыслей, одна из которых почему-то доставляет сердцу какой-то теплый ток, а второй же просто сияет то ли от счастья, то ли от нехватки кислорода, пока старшая Пайнс зажимала ему нос. С каждым днем настроение Мэйбл менялось от самого ужасного «Я всех убью!» до радостного предвкушения чего-то нового. И вот остается один день до этого «мерзкого» свидания с Гидеоном. Девушка вселяет в себя мысли, что это будет обычно, что это привычный глупый Глифул, который всегда доставал их с братом. Но с другой стороны она волнуется, если что-то пойдет не так. Ну вот, теперь она хочет убить себя за такие идиотские мысли. Свидание Мэйбл и Гидеон решили провести в парке Гравити Фолз, что вовсе не удивительно ― куда же им еще идти? День проходит чудесно. Только вот кое-что действительно смущает девушку: несколько раз они повстречали Тайлера Кьютбайкера. После седьмого раза Мэйбл явно понимает, что профессор просто за ними следит. Эта мысль кажется такой сумасшедшей, что девушка мысленно бьет себя по голове и обещает больше о таком не думать. Пока Мэйбл удаляется в туалет в торговом центре, Гидеон смиренно ждет ее на лавочке рядом с киоском мороженого. Только вот к нему внезапно подходит профессор Тайлер. — Мистер Кьютбайкер? — удивляется Глифул. — Пожалуйста, просто Тайлер. Мы же не в институте. — Что ты тут делаешь? Я же сказал, что больше не хочу! — шипит Гидеон. — И из-за этого ты променял меня на эту девчонку? — язвит учитель. Глифул молчит. Он даже не знает, какой звук ему произнести. Он не думал, что Тайлер придумает себе что-то большее после небольшого перепихона после всех занятий. Да, этот учитель явно напридумывал себе куда больше, чем было на самом деле. — Знаю, я мог бы солгать, но я говорю правду. Куда бы я ни шёл, она повсюду… твоя тень. Знаю, я мог бы попытаться найти что-то новое, но, куда бы я ни шёл, я буду искать тебя. — Мистер Кьютбайкер? — Мэйбл вовремя подходит. Еще бы немного, и Глифул точно бы свалился в обморок от нарастающей паники. — Пайнс, — заключает Тайлер и презрительно оглядывает девушку. Это все выглядит уж слишком наигранно: Гидеон, который не может нормально отдышаться, профессор Кьютбайкер, который только что любезничал с Глифулом, но с подошедшей Мэйбл стал обходиться с ужасным раздражением. — Пошли, Гидеон, — спокойно говорит Пайнс, подавая руку другу. — Гидеон, — медленно произносит Тайлер, озадаченно смотря на парня. — Я не могу найти себе места, я не знаю, где я ошибся. Гидеон, пожалуйста... ― Тайлер протягивает к нему руку. Да, ситуация сложная. С одной стороны ― Мэйбл, любовь детства. С другой — чувак, с которым он просто прекрасно провел время, но тот чутка перегнул палку с чувствами. Выбор остается за Глифулом, но что-то ему подсказывает, что он точно свалится на пол. Мэйбл не хочет его так просто отдавать, да и Тайлер тоже стоит на своем. И что делать? Может, крикнуть: «Эй, смотрите, что там!» и убежать? Сработает ли? Вот только он не так уж быстро бегает, его догонят… — Ладно, просто потом позвони мне, — спокойно выдает Пайнс, развернувшись на каблуках и направляясь к выходу из магазина. Она сдерживает все свои эмоции и чувства, с которыми хотела начистить личико профессору Тайлеру, но из-за своей культурной особы, что вечно шепчет ей напутствия тоненьким голоском внутри головы, Мэйбл просто сделала то, что сделала. Она сдалась. Как это глупо с ее стороны. — Это был просто перепихон! Это была легкая любовь! Что ты от меня хочешь? — Глифул сам от себя не ожидал, что его тихий писклявый голос перейдет на крик, такой же писклявый крик. — Я чувствую себя живым, когда близок к безумию, то что было, это те самые чувства, что нужны мне. И тебе тоже. Легкая любовь никогда не подарила бы мне тех же ощущений, — тихо говорит Тайлер, дотрагиваясь своей маленькой ледяной рукой до пухленькой ручки Гидеона. Но что странно, он не стал ее одергивать. Кьютбайкер лишь облегченно выдохнул. — Это значит, ты тоже это чувствуешь? Гидеон может врать Тайлеру, мог врать Мэйбл, да кому угодно он может врать. Но не самому себе. Для него важен этот чудаковатый профессор, который одевается так, словно все магазины в его крохотном мире только гейско-гейские, который со своими сапогами возится больше, чем с подготовлением лекций на урок. Но и Мэйбл ему близка, близка его сердцу. Он так устал от этого дерьма, что делает первый попавшийся на ум выбор. Диппер был прав, он делает то, что разбивает сердце Мэйбл. Он это делает. Но единственное, что его хоть немного, но утешает, что у Мэйбс всегда останется ее любимый братец, который вечно все портил самому Глифулу. Но пусть лучше уж он портит жизнь Гидеону, чем Гидеон малышке Мэйбл. Он заслужил все, о чем думала Пайнс, когда врезала ему по носу. Он все заслужил, но и сам не сожалеет о выбранном. С ним он оживает. Оживает и отбрасывает все свои оковы, которые тянули его ко дну, все еще надеясь, что с Мэйбл Пайнс все будет хорошо.