Научи меня прощать

Слушать его голос действительно испытание. Поэтому я преимущественно ошиваюсь в чилауте, чтобы покурить, и возвращаюсь к бару, чтобы хоть как-то поправить нервы. Клуб небольшой, как говорится, «все свои». Бармен сказал: парни оказали честь, согласившись играть здесь. Хочется сбежать, но я лишь залипаю на наших друзей и Артема, который, к слову, отлично влился в нашу компанию, отрывающуюся под его голос. Моего нового парня трогательно берегут, скрывая от него нашу с Полем правду. Именно поэтому, когда у их столика появляется он, очевидно, чтобы поздороваться со старыми приятелями, на Артема просто смотреть жалко — благоговейный трепет на его лице ничем не скрыть. Он действительно не знал, что мы знакомы. Все делают вид, что ничего особенного не происходит, что звезда не сошла с небес, но, на самом деле, появление Поля выглядит именно так. Чтобы у Артема не случился сердечный приступ, я все-таки решаюсь отойти от бара и поспешить на помощь. Сжимаю руку моего парня в своей, а сам смотрю, как новый Поль пытается казаться прежним нашим другом. Поприветствовав всех, он смотрит на меня, и от непринужденной звездной небрежности не остается и следа. Необычно синие сейчас глаза блестят и расширяются, светлые ресницы дрожат — знаменитость оборачивается побитой собакой, и так каждый раз, когда он видит меня. И хочется думать, что это не любовь ко мне, что это болезнь в нем — затянувшаяся, старая травма. Но как ему это объяснить, убежденность ведь налицо. Он только и ждал этой встречи, просто не был готов увидеть меня с кем-то другим за руку в кругу наших общих друзей. Всем неловко. Отводят взгляды. Треплют его и похлопывают по спине, поздравляют с успехом, а он будто не замечает, лишь смотрит на меня, едва улыбаясь. Волосы отросли, вижу «хвост» новой татухи на шее, а когда-то мама его чуть не убила из-за самой первой на запястье, там до сих пор дата. Только мы знаем, что значат эти числа: день, когда я впервые сказал, что люблю его. Он решил так его увековечить — выбить у себя на теле секретный код моих признаний. Дурак. Протягивает ладонь для рукопожатия, на губах все та же больная улыбка. Мне даже становится страшно: — Поль, — произносит белыми губами. Артем замирает, не веря в свою удачу. Смотрит на него, не отрываясь, и молчит. Приходится мне за него: — Артем. — Твой? — смотрит на наши сцепленные руки. Взгляд мутный, в голосе звон бьющегося стекла. — Мой. — Красивый. Артем явно не понимает, что происходит. Почему его будто не замечают и разговаривают о нем в третьем лице. Я чувствую — беды не избежать. Она уже здесь, с нами, пропитывает ядом воздух. — Ты красивый, Тёма. Очень, — Поль улыбается, смотрит пристально, тянет руку к его лицу и медленно проводит по щеке пальцами. По его стеклянному взгляду я, наконец, понимаю — он под кайфом. Обдолбан вхлам, если быть точнее. — Спасибо, — от Артема смущенно. На лице теперь еще и растерянность, и подозрительное недоверие. Поль улыбается и ловит мой взгляд. Я уклоняюсь от его ядовито-синих глаз. Он в линзах, теперь доходит, что не так с его глазами. — Никит, — смотрит пристально. — Что? — приходится встретиться взглядом снова. А у него губы дрожат уже, но он все же улыбается. — Я волосы отпустил, как тебе? Нравится? Смущенные взгляды Лизы и Влада дают понять, что всем неловко от происходящего, в принципе, как обычно. — Раньше лучше было, — вру зачем-то. Мне очень нравятся его волосы, сейчас чуть ниже плеч, прямые и гладкие, концы рвано профилированы, видна пара осветленных на тон прядей. Он убирает их в хвост, завязывая на затылке, и я залипаю на его совсем худую шею, ее изгибы, как карта чудес: вены и сухожилия, прямые изящные линии переходят в подбородок, я вижу его маленькое аккуратное ухо, и у меня встает, отчего я злюсь еще больше, потому что это то, что я действительно контролировать не могу — мое влечение к нему. Это, сука, выше моих сил, и каждая наша встреча лишь тому подтверждение. До Артема доходит — странное поведение Поля в отношении меня не оставляет других вариантов. Он все еще ловит мой взгляд, я больше не отвожу глаз. — Как тур? — спрашиваю, пытаясь вернуть его в реальность. — Тур отлично, — произносит медленно, все еще меня гипнотизируя, и я понимаю, как соскучился, понимаю, что отдал бы многое, чтобы сейчас увезти его к себе и просто побыть рядом. Моргаю, ловя себя на мысли, что не слушаю уже никого, а прорабатываю план, как бы сделать так, чтобы оказаться с ним наедине у меня или у него, не важно. Вот он, мой изъян, вот то, что я в себе ненавижу — эту многолетнюю зависимость, вечный раб, жалкий раб. Артем мнется рядом, его руки свободно лежат на столе, он немного успокоился и разозлился, вникнув в суть происходящего, и сейчас просто наблюдает, что же будет дальше. Мои мысли о нас прерывает появившийся из толпы мужик: — Вот ты где? — обращается к Полю высокий, подобный им всем парень. — Перерыв заканчивается, еще три песни, и можно сворачиваться. Поль кивает, улыбается ему, и от нас всех не ускользает этот жест — парень трет и сжимает его плечо, гладит и успокаивает, парень получает кайф, касаясь Поля. Они спят вместе, я понимаю это, как и то, что, казалось, смог забыть за время его отсутствия в городе — я вспоминаю, почему мы не вместе. Вспоминаю эту уникальную особенность его характера, а именно: Поль — шлюха. Его всем хочется приласкать, и он редко бывает против. Он еще выпивает с нами по стаканчику, но больше на меня не смотрит, понимая, что провинился. Он уходит заканчивать выступление.