Вечный август

      Пусто.       За цветными стеклами небо синее, яркое.       И вода в канале плещет, блестит.       Дощатый пол весь в пятнах — лучи в окно пробиваются.       Теплые.       По-весеннему уже.       А все равно — пусто.       И внутри.       Странно так.       Пусто и тесно.       Даже вдох выходит тесный.       До боли почти.       Хочется, чтобы снова…       Тепло, близко.       Табаком, вином пряным.       И ладонь.       Большая, горячая.       — Кларке!       Вздрогнула.       — Кларке, ну что же ты, сестрица! И не поглядишь! Ведь не просто так, ведь подвенечное!       Вдох — до боли почти.       Повернулась.       Складки до самого пола.       Тяжелые, мягкие.       Как дорогое вино*.       Узор причудливо вьется.       Вспыхивает золотом.       Блестит.       Слишком.       Даже глаза ломит.       Потупилась.       — Кларке! Тебе не нравится?       — Я…       — Можно еще перешить, время есть.       — Коли рукав хотите поуже, мефрау, так это мы мигом!       И портнихи эти несносные.       Словно пчелы жужжат.       С утра до ночи — спасу нет.       Вдох.       — Нет, нет, очень красиво, Ринеке.       — Или, может, подол вот тут подосбрать?       — Пожалуй… эм… Вы нас с сестрой оставьте ненадолго, нам потолковать нужно. Я позову потом.       — Как прикажете, мефрау.       Вот и разлетелись пчелы.       Слава Богу!       Вдох.       Прошуршали складки.       Тяжелые, мягкие.       Как вино.       Вспыхнула в солнечном луче золотая нить.       До боли почти.       — Кларке…       — Тебе очень к лицу этот наряд, Ринеке, правда.       В синих глазах вдруг — победно.       Мелькнуло и пропало.       На миг всего.       — Но я вовсе не о том хотела. Сестрица, ты второй месяц уж сама не своя. Это ведь не потому… Ты ведь не горюешь о старом зануде, верно?       Нить золотом блестит.       Слишком.       — Полно, Кларке, вздор какой! Будто свет клином сошелся!       Глаза ломит.       — Я спорить не стану, скверно оно вышло. Но ведь ни помолвки, ни оглашения даже не было.       Глаза ломит.       И щиплет как будто.       Где-то под веками.       — Вот и тетушка говорит…       Ну конечно!       Тетки тут не хватало еще!       Губы сжала.       — Уж кому-кому, а тебе грех печалиться. Да стоит тебе пожелать — от женихов отбоя не будет!       Синие глаза — прямо в лицо.       Пристально.       Оценивающе.       — А если ты и подурнела слегка — и то не беда. Можно ведь и повременить с замужеством.       Победно.       И пропало.       На миг всего.       — Никто ведь тебя насильно под венец не гонит. Поживешь пока с тетушкой, она к тебе так…       Грохнул стул за спиной.       — Не хочу!       Голос взлетел и сорвался.       — Не хочу я жить с тетушкой!       — Кларке…       — И женихов мне никаких не надо!       — Кла…       — Ни сейчас, ни потом! Ни вообще!       — Сестрица…       — И оставьте вы меня все в покое!       Башмачки простучали по доскам пола.       Громко.       И запели вслед цветные стекла.