И во тьме их сковать

ТОРИН ________________________________________ Как и говорил им Ульмо, река Ниенны текла прочь от моря, и вдоль её извилистого русла легко было держать путь на восток через леса и равнины. Даже гномы, с их врождённым недоверием к любому водоёму, чьей ширины и глубины было достаточно, чтобы в нём утонуть, не покривив душой, назвали бы её прекрасной. Прозрачная как хрусталь вода была прохладной, чистой и вкусной, а заросшие высокой роскошной травой берега пестрели цветами. Красота и умиротворённость пейзажа делали их путешествие похожим на приятную прогулку. Расстояния и те казались Торину короче, как будто гладкое и быстрое течение реки увлекало их за собой. На второй день пути морской берег окончательно скрылся за горизонтом. Гномы заметно приободрились. По крайней мере, большинство из них. С самого утра Фили и Кили пристроились в хвосте отряда и время от времени принимались вполголоса о чём-то спорить. Торин то и дело поворачивал голову на долетавшее приглушённое восклицание. Встречал две одинаково лучащиеся невинностью улыбки. Удивлённая не менее его самого Дис отвечала на его молчаливый вопрос раздражённым и недоумевающим взглядом. Отцовское чутьё, помноженное на опыт, внятно подсказывало Торину – жди очередной проделки. Пока, впрочем, всё было спокойно. Это не могло не навевать мыслей о затишье перед бурей. В полдень сделали привал, чтобы поесть и немного передохнуть. Торин на всякий случай старался не выпускать племянников из вида – и потому заметил, как Кили крадётся к лежащему без хозяйского присмотра заплечному мешку Фрерина. Несколько драгоценных мгновений ушло на раздумья, что бы это могло значить. В этом была его роковая ошибка. Кили запустил руку в мешок и достал из него раковину Владыки Морей. Подхватываясь на ноги, Торин собрался крикнуть. Но было поздно. Что именно сделал Кили с раковиной, так и осталось никому неведомо. Из завитой скорлупы между его пальцами с громким свистом вырвалась струя ветра. - Кили! – Перепрыгнув костёр с котелком, Фрерин большими скачками нёсся наперехват. Не успел. Порыв шарахнул его в грудь, отбросил назад. Закрутился вихрем, швырнул наземь Кили. Он прижал ракушку к животу, задёргался, пытаясь заткнуть её ладонью. Свист превратился в оглушительный вой. Раковина лопнула у него в руках. Две перламутрово-розовые ровные половинки, разлетающиеся на стороны, были последним, что увидел Торин. Земля опрокинулась из-под ног. Всё завертелось, закувыркалось, слилось в бешеном вихре цвета и звука. Исчезло даже ощущение времени. Это могло продолжаться как минуту, так и полдня. Когда наконец мироздание встало на место, а способность чувствовать и осознавать вернулась, Торин понял, что лежит ничком, уткнувшись лицом в сухую пыльную землю. Со всех сторон раздавались невнятные проклятия и стоны. Он приподнялся на четвереньки. Земля всё ещё кренилась, как расколотая льдина. Гномы растянулись вокруг него кто как. - Никто не ранен? Торопясь, Торин пересчитал их. Слава Махалу, все были на месте, и на первый взгляд невредимые, хотя и порядком оглушённые. - Где мы? – простонал Фили, осторожно ощупывая голову. - Очень далеко от места, где находились ещё недавно, надо полагать, - заметил Балин. Дис потянулась к сыновьям, поспешно осматривая и охлопывая их в поисках ран и ушибов. Не обнаружив ничего угрожающего, выдохнула с облегчением. И тут же с яростным рычанием выкрутила в пальцах ухо Кили. - Свинцовая твоя башка! О чём ты думал?! Бледный как простыня Кили жалко съёжился: - Amad, прости! Я не знал, что оно так… Я просто хотел посмотреть! - Вот тебе и «просто», - хмыкнул Бофур, помогая Ори выпутаться из ежевичных кустов, в которые тот неудачно приземлился. Фили в сердцах стукнул брата кулаком по плечу. - Я же тебе говорил, что нельзя! - Ничего не скажешь, хорошо мы распорядились подарком Владыки, - проворчал Оин. Он сосредоточенно выбирал из усов застрявшие листики и травинки. Кили из бледного сделался красным и с несчастным видом повернулся к Фрерину. - Прости, дядюшка. Фрерин вздохнул, потёр ладонью лоб. - Чего уж там… Учитывая, что я сам вытворял в своё время, было бы нечестно с моей стороны сердиться на тебя. - Сделанного не воротишь, - резко сказал Торин. – Чем дольше мы здесь прохлаждаемся, выясняя, кто виноват, тем больше потеряем времени. Нужно снова выйти к реке. С этим никто не спорил. Гномы продолжили приводить в порядок себя и своё снаряжение. Балин и Фрерин недосчитались заплечных мешков, куда-то пропали бурдюк с водой, который нёс Ори, и копьё Бифура. Но в целом они легко отделались. Всё могло кончиться куда хуже. - Удача уже в том, что мы приземлились все вместе, - подвёл итог Балин. – Представьте, что было бы, если бы нас раскидало по всему Аману. Да уж, это определённо была не та мысль, на которой хотелось задерживаться надолго. Они снова двинулись в путь, изо всех сил стараясь высмотреть впереди знакомую ленту реки. Но всюду, сколько хватал глаз, земля была потрескавшейся и сухой. Чахлая растительность едва зеленела, а изредка попадавшиеся худосочные деревца роняли с ветвей бурые скукоженные листья. Местность выглядела так, как будто отродясь не знала ни капли дождя. К несчастью, оказалось, что насчёт последнего они ошиблись. Не успела пройти пара часов, как вдруг сгустились тучи, и тут же полило как из ведра. Ледяные струи, словно лезвия, вколачивались в землю, немилосердно взметая в воздух тучи удушливой пыли. Пыль превращалась в жидкую грязь, стекала по лицам и одежде. За считанные минуты гномы вымокли до нитки. Не жалея крепких выражений в адрес злодейки-погоды, они остановились и прижались друг к дружке. - Вперёд! Не спать на ходу! – Перекрикивая грохот низвергающейся с небес воды, рявкнул Торин. – Мы не можем терять время! - Нужно где-то переждать ливень! – Прокричал в ответ Оин. – Или мы до смерти замёрзнем. Бофур захохотал. Оин сердито зыркнул на него. - Прекрати, ты прекрасно понял, о чём я. Балин ускорил шаг и догнал Торина. - Боюсь, что Оин прав. – Он зябко вздрагивал под отяжелевшим от воды и грязи плащом. – Нельзя продолжать путь в это ненастье. Ничего не видать дальше кончика носа, мы пройдём в двух шагах от реки и не заметим её. Торин с неохотой согласился. Им пришлось пройти ещё не меньше полумили, прежде чем попалось подходящее для укрытия место – небольшая пещера в склоне холма. Бофур пошёл разведать её с фонарём и секирой наготове, на случай встречи с каким-нибудь недружелюбным обитателем. Как только он прокричал остальным, что всё чисто, все с большим облегчением забрались под низкий свод. Внутри тоже было мокро и холодно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что делалось на равнине. По стенам сочилась проникавшая снаружи мутная влага, а в спёртом, несмотря на холод, воздухе висел запах железа и ржавчины. Узкий проход уводил от устья пещерки вглубь. Гномы сгрудились у его начала, вглядываясь в кромешную темноту. Бофур пытался подсветить фонарём и вытягивал шею, но, похоже, не был намерен идти дальше. Он вздрогнул, когда Торин окликнул его. - А? Что? Ой, что-то я зазевался. Может, нам лучше остаться прямо здесь, у входа? – Он кивнул на зловеще чёрный провал в стене. – Не знаю, в чём дело, но мне совсем туда не хочется. - Здесь слишком тесно. Мы все не поместимся, - нетерпеливо сказала Дис, выжимая свои промокшие косы. – Если мы хотим заночевать, нам придётся пройти глубже. - Пусть там, внизу, хоть орда гоблинов – я и на это согласен, - поддержал Фили. – Если хорошая драка поможет нам согреться. Ещё немного потоптавшись, гномы с опаской двинулись в проход, в любой миг готовые схватиться за оружие. Лишь Бофур всё медлил у входа, хмуря лоб. Торин приостановился рядом с ним. - Что ты почувствовал? – тихо спросил он. Бофур растерянно тряхнул головой. - Звучит ужасно глупо, я знаю. Но когда полжизни проводишь в шахтах, сами стены начинают разговаривать с тобой, подсказывают, где хороший камень, а где плохой. Так вот, это – очень скверный камень. - Мы не станем задерживаться, - пообещал Торин. – Только переждём ливень и сразу пойдём дальше. Я сам останусь на страже. Бофур молча кивнул, поглубже надвинул ушанку и последовал за Торином. *** Беспамятство отпускало медленно. Прошло несколько долгих минут, прежде чем болезненная дурнота и головокружение утихли настолько, что Торин смог приоткрыть слезящиеся глаза. Он лежал навзничь, запрокинув голову, а над ним терялся в полумраке свод главной сокровищницы Эребора. - Фили! Кили! – Позвал он. Эхо заметалось, ударяясь о колонны. Давящая тревога нарастала. – Балин? Дис! В ответ – ни отклика, ни движения. Эхо в последний раз прилетело откуда-то издалека и смолкло. Торин осторожно повернулся, привстал на колени. Пальцы нащупали знакомую рукоять у пояса, это немного приободрило. Он осмотрелся внимательнее. Нет, не до конца очнувшийся рассудок не шутил с ним шуток. Это действительно был Эребор. Тот самый, что до сих пор иногда снился ему. Знакомый до последней отполированной временем позолоченной строчки рун, до последней царапинки на зелёных мраморных колоннах. Настоящий. Захотелось коснуться, почувствовать, убедить себя в этом. Торин поднялся, сделал несколько шагов. Мелкие безделушки позвякивали, перекатывались под ногами. Поодаль, на вершине целой горы из монет, громоздилась белая высохшая груда костей. Колоссальный размах рёбер пустой грудной клетки, исполинский шипастый хвост не оставляли сомнений: перед ним скелет дракона. Торин с силой выдохнул, помотал головой. Несомненно, это отвратительное зрелище – лишь сон, лихорадочное видение, принесённое шальным ветром. А может быть, оно просочилось в его разум с каким-нибудь отравленным дымом, дохнувшим из глубины. Надо лишь пожелать сильнее, и оно рассеется. Но как же всё остальное? Камень, своды? Неужели не вспомнят его, не отзовутся на прикосновение? От самоцветов и драгоценных слитков, усеявших пол, исходило мягкое переливчатое сияние. Торин нагнулся и поднял монету с изображением его деда. Золотой шестиугольничек поблёскивал на ладони, постепенно согреваясь, тихо, обольщающе шепча ему… Торин вскрикнул, выронил монету, как будто она обожгла ему руку, и бросился к выходу. Высокая кованая дверь залы была заперта. Он толкал её, со всей силы налегал плечом. Тяжёлые створки не поддавались. Страх скрутил внутренности. В отчаянии Торин замолотил по двери кулаком. - Откройте! Мне не нужно золото! Ни единой монетки не нужно! Отпустите! Звук осыпающихся монет заставил его обернуться. В дальнем конце залы скелет пошевелился на своём золотом ложе. Кости задрожали, заскрежетали, собираясь вместе. Пустой череп приподнялся, покачиваясь на костяной шее. Торин смотрел в немом беспомощном изумлении. Кости на глазах покрывались плотью, натягивались кровеносные жилы, мышцы обрастали морщинистой кожей, складывались в знакомый облик. Возвращённый к жизни призрачный дракон изогнул шею и уставился на Торина огромным горящим глазом. Ставший плотью кошмар – длинная змеиная шея, похожие на острые пики выросты на узкой морде, блестящая броня чешуи – это был Смауг, и не кто другой. Ярость и ужас, охватившие Торина, не поддаются словам. - Привет тебе, Король-под-Горой, - заговорил дракон, обнажая дёсны в подобии глумливой усмешки. - Нет, - мгновенным движением Торин выхватил меч и поднял его, держа перед собой. – Нет. Лучник убил тебя, и ты гниёшь на дне озера. Ты мёртв. Это чей-то трусливый обман. - А тебя пронзил мечом орк. Ты тоже мёртв, гном, - вкрадчиво мурлыкнул Смауг. – И тем не менее ты здесь. Занятно, правда? - Напрасно стараешься. Я не стану тебя слушать, - сказал Торин. – Открой дверь. Дракон как будто не услышал. Всё так же прожигая Торина холодным немигающим взглядом, он медленно улёгся обратно в монеты. Потянулся, поиграл кончиком хвоста. Снисходительно вздохнул: - Ну-ну… – Шелковистый голос опутывал, обволакивал. – Удивительное дело. Королёк решился высунуть нос из безопасных стен, из-под отцовского крылышка, и забрёл куда не следовало. - Открой дверь. - Но что толкнуло его на это безрассудство? – задумчиво продолжал Смауг, будто бы решая головоломку. Хвост соскользнул с золотой груды и обвился вокруг ног Торина. – А! Ну конечно же – полурослик. - Ещё раз я спрашивать не буду, - ярость клокотала внутри, как кипящая лава. – Открой дверь, или я отрублю тебе хвост. - Ты не в том положении, чтобы чего-то от меня требовать, находясь в моих владениях, о король. И стоит ли показывать свой буйный нрав? Я и забыл, каким грубияном ты можешь быть. Словно сытый разомлевший кот, Смауг не спеша запустил когти в золото, любуясь, как с мелодичным звоном монеты перетекают между ними, и зажмурился от удовольствия: – И кстати, как тебе мои сокровища, гном? Припоминаю, что в прошлый раз ты не прочь был их присвоить. Торин ощерился: - Это не твои сокровища. И мне они не нужны. Выпусти меня и валяйся на этих побрякушках, пока не сгниёшь. Смауг лениво моргнул. - Можешь прикидываться, сколько душе угодно, меня ты не проведёшь. Хотя полагаю, тебе это не в новость – притворяться равнодушным к тому, чего страстно желаешь, - зубастая пасть снова приоткрылась в жестокой улыбке. – Я вижу тебя насквозь. Твой поход – лишь ещё одна попытка насытить алчность, что так щедро течёт в жилах у всего твоего рода. Ибо есть нечто, что ты вожделеешь ещё сильнее золота, не так ли? Пальцы на рукояти дрогнули, но меча Торин не опустил. - Укороти свой лживый язык! - И когда же пламя вожделения первый раз разгорелось в тебе? В саду у оборотня, должно быть? Полурослик, несуразное безбородое создание с волосатыми лапками... Но он показался тебе таким милым, когда солнечные блики играли у него на лице, а губы улыбались. После этого не смотреть на него было выше твоих сил, верно? - Откуда ты узнал об этом? – хрипло выкрикнул Торин. – Кто тебе рассказал? Запрокинув голову, Смауг разразился громоподобным хохотом, от которого вздрогнули своды и готовы были подломиться основания колонн. - Ты сам и рассказал, о король. Каждая твоя мысль кричит об этом. Бедный, бедный маленький гном. Не было тебе удачи ни в жизни, ни в любви. Торин зарычал и яростно полоснул по хвосту мечом. Смауг шутя уклонился. Он наслаждался, как будто ему наконец выпало долгожданное развлечение. - О, я вижу, верно говорят, что правда глаза колет. Не сомневаюсь, ты жалеешь о многом, чего не сделал в своей никчёмно потраченной жизни. - Я жалею только об одном: что не моя рука выпустила стрелу, избавившую мир от твоей злобы! Торин снова замахнулся мечом, но Смауг лишь издевательски захохотал. - А ты дерзок! Надо же. И что же ты собираешься теперь делать, королёк? Что ты можешь сделать для своего ненаглядного полурослика? Ты даже не смог удержать корону у себя на голове, - текучим движением он поднялся и во всю ширину развернул крылья, словно боевые знамёна. – Так почему ты возомнил, что будешь в силах удержать его? Он был слишком хорош для тебя, для твоей грубой силы и жадной похоти. Такой мягкий, такой изнеженный – и в то же время ясный ум, острый язык и уйма доброты. Тут драконью морду исказила гневная гримаса, как если бы воспоминание о сообразительности полурослика до сих пор язвило его самолюбие. - Впрочем, о чём я. Не слишком-то он был и умён. Держать в своих слабеньких пухлых ручках источник столь огромной власти – и не суметь придумать способ ей воспользоваться. Какая малодушная бездарность. Поистине, вы подходите друг другу. - Проживи ты хоть десять тысяч жизней, тебе не набрать и зёрнышка его великодушия и храбрости! – крикнул Торин, вне себя от бешенства и ненависти. – Я почти желаю, чтобы ты нашёл это треклятое Кольцо. Чтобы твоя алчность превратила тебя в его раба и сожрала изнутри твои прогнившие от яда потроха! Смауг оглушительно взревел. Хвост ринулся с быстротой нападающей змеи, обвился вокруг Торина и поднял его в воздух. Руки оказались притиснуты к бокам, меч выпал и с жалобным лязгом косо воткнулся в монеты. - Ах ты гадкий презренный крысёныш! – Смауг встряхивал Торина, как сорванный лист. – Я не стал бы ничьим рабом! Ничьим! Так же внезапно, как и вспыхнул, его гнев погас. - Ты хотел спросить его, - с усмешкой шепнул он и чуть сильнее сжал петлю хвоста. Торин дёрнулся, пытаясь сделать вдох. – О, как сильно ты этого хотел! Тебе казалось, что грудь у тебя разорвётся от несказанных слов. Ты умирал от желания узнать, останется ли он с тобой, когда ты отвоюешь свою гору. Ибо он был для тебя самой лучшей наградой, не правда ли? Сладкий маленький хоббит в твоей королевской постели. Но ты не спрашивал. Тебе не достало храбрости открыто домогаться того, к чему тебя влекла похоть. Ты знал, что он тебе ответит. Знал, что он содрогнётся от стыда и омерзения, и отвергнет тебя – о, так безупречно спокойно и вежливо отвергнет тебя, и это тебя уничтожит. Ибо что ты, Торин Дубощит, Король-без-королевства, мог бы ему предложить? – Смауг оскалился. – Если бы ты был юн и пригож, и умел прельстить красивыми словами, но увы… Ты неотёсан и груб. Вместо ласковых слов ты окружил бы его роскошью, искупал в золоте и самоцветах. Но твоя бесплодная гора стала бы для него тюрьмой, в которой ты ревниво приковал его к себе. Он забыл бы вольный свет, милые ему солнце и траву, и его сердце сделалось бы таким же холодным и бесчувственным, как и твоё. - Замолчи! – Едва сумев вздохнуть, просипел Торин. – Хватит! - Как глубока была твоя нежность и горяча любовь, когда ты тащил его к краю стены, и каждая жилка в тебе содрогалась от нетерпения увидеть его изувеченное тело на камнях внизу… - Прекрати! - Убийца! – упиваясь восторгом, пропел Смауг. Его глаза пылали. – На тебе кровь твоей родни. Ты обрёк смерти племянников, ты едва своими руками не убил возлюбленного. Орочий меч – справедливое воздаяние за гордыню и жадность. Торин извивался, пытаясь вырваться, достать по хвосту сапогом, обдирал ногти о чешуйчатую плоть, но страшные тиски сжимались всё сильнее. Он задыхался. Я не могу умереть снова, пронеслась отчаянная мысль, и это было бы смешно, если бы не было так жутко. Потому что он умирал. Лёгкие умоляли о вдохе, пальцы теряли чувствительность, в глазах темнело. Вдруг Смауг издал резкий крик – даже сквозь бухающую в ушах кровь Торин услышал его. Смертоносная петля разжалась. Торин упал. Наверно, должно было быть больно, но он не чувствовал. Что-то твёрдое и острое вдавилось в щёку. Он не мог двинуться. Лежал, жадно, благодарно глотал сырой, отдающий гнилью воздух. По щеке ползла тёплая капля. Попала в рот, он слизнул её, ощутил солёный вкус крови. Зрение и слух медленно возвращались. Рыжий огонь светильников мигал и метался, рядом била крыльями огромная тень. Горы монет рушились, свергались в обрывы, во все стороны ползли золотые ручьи. Пронзительный визг отражался от сводов, ударял в уши. Торин перекатился на бок, ладонью провёл по лицу, убрал прилипшие волосы. Увидел, как Смауг корчится в агонии, скребёт когтистой лапой голову. Точно в середине глаза торчала воткнувшаяся по самое оперение стрела. Сбоку произошло какое-то движение. Торин повернул голову – и тут же заподозрил, что всё-таки умер во второй раз. Это было бы единственным объяснением того, что ему предстало. Рядом с ним, бесстрашно стиснув в маленьких руках рукоять его собственного меча, стоял хоббит. ________________________________________ ФРОДО ________________________________________ Внезапный порыв ветра впился сквозь плащ роем ледяных иголок и заставил Фродо задрожать от макушки до кончиков пальцев на ногах. Гэндальф рядом с ним подавился глотком дыма из трубки, согнулся в шумном приступе кашля. Тауриэль протянула ему флягу с водой. Волшебник отмахнулся. - Отец Всемогущий, смилуйся над нами! Он подхватил длинные полы плаща, устремляясь вперёд. – Скорее, скорее! Мы можем не успеть! Гэндальф даже не загасил трубку, так и держал её зажатой в кулаке. Фродо и Тауриэль обменялись растерянным взглядом и поспешили за ним. Они оставили позади спокойный берег реки и шли по широкой плоской равнине – настолько быстро, что Фродо был вынужден почти бежать, чтобы не отстать от своих спутников. Спустя немного времени Тауриэль придержала шаг и пошла рядом, не обгоняя. Она сделала это намеренно, понял Фродо одновременно с благодарностью и небольшой толикой раздражения. - Гэндальф, в чём дело? – на пределе дыхания крикнул он. Если надо бежать – что ж, он согласен, но хотелось бы всё же знать, куда они бегут и почему. – Что случилось? - Гномы, вот что случилось, - Гэндальф даже не думал сбавлять темп. – Напомни мне как следует надрать уши этому юному балбесу Кили, когда мы до них доберёмся. Если он думает, что в моём возрасте мне по нраву такие пробежки, я твёрдо намерен его в этом разубедить! Тауриэль вдруг запнулась на ровном месте. Фродо оглянулся. Она тряхнула волосами, в два длинных шага догнала его. Идти пришлось долго. Чем дальше от заросших пышной зеленью берегов реки, тем скуднее и реже становилась растительность, пока наконец на голой пыльной равнине не исчезли последние чахлые пучки травы. Почва растрескалась от засухи. Иссохшая корка ломалась, словно глиняные черепки, у Фродо под ногами. В боку кололо, воздух обжигал грудь. Он шёл, не глядя по сторонам, думая только о том, как сделать ещё шаг и не упасть от изнеможения – и с разгона чуть не врезался в спину Тауриэль, когда та внезапно остановилась. Путь им преграждала скала. Гэндальф стоял, постукивая посохом по каменному боку, и что-то бормотал себе под нос. Когда он отступил в сторону, невидимая как волосок трещинка разошлась. В камне открылся проход. Гэндальф надвинул пониже шляпу, снова подобрал полы плаща и, пригнув голову, нырнул в зияющую неровными краями дыру. - Идите за мной! – долетело из кромешной темноты. – Быстрее! Фродо взглянул на Тауриэль. Эльфийка нахмурилась, с видимой неохотой наклонилась и шагнула внутрь. Собираясь с духом, Фродо провёл рукой по ножнам у пояса и последовал за ней. Как только все оказались внутри, ровный огонёк на верхушке гэндальфова посоха осветил тесную, неуютную на вид пещеру. - Сюда, - позвал Гэндальф. Проход уводил вглубь, постепенно сужаясь. Фродо единственный из троих мог идти по нему, не сгибаясь в три погибели и не рискуя заработать вывих, протискиваясь в какой-нибудь неожиданный поворот. Было очень сыро, и чем дальше они шли, тем больше сгущался затхлый, пропитанный разложением воздух. Вдобавок становилось жарко. Сделав очередной шаг, Фродо ощутил босой ступнёй вместо твёрдого камня что-то мягкое. Оступился, дёрнул ногой. Склизкое нечто не сразу, с каким-то липким чмоканьем выпустило его ногу. На ум лезло воспоминание о пещере Шелоб. Его передёрнуло от омерзения. - Я думала, хоббиты живут под землёй, - шёпотом сказала Тауриэль. Она горбилась под низким сводом, упиралась обеими ладонями в стены по бокам. - Да, но хоббичьи норы совсем не похожи на это! Чем бы оно ни было. - Тихо! – прервал Гэндальф. Они двинулись дальше. Жара и удушливая влажность всё возрастали. Фродо часто дышал, голова кружилась. Капли на ресницах застилали зрение, едкий пот затекал в глаза. Фродо привалился к стене. По ней тоже сочилась липкая слизь, но было уже всё равно. Он зажмурился, поднял руку к лицу, стал промокать пот рукавом. Когда он снова открыл глаза, то не смог сдержать крик. Он стоял на полуразрушенном каменном мостике над пропастью Роковой Горы. Внизу плевалась огнём лавовая река, от неё поднимались подсвеченные багровыми сполохами клубы дыма. Раскалённый камень жёг ступни. Замерев в немом ужасе, Фродо смотрел в бушующую бездну. В изувеченной кисти взорвалась резкая боль, палец стиснул тяжёлый обруч Кольца. - Гэндальф! Грохот лавы похоронил его крик – но не спокойный голос волшебника: - Возьми меня за руку. Я здесь, рядом. Того, что ты видишь, нет на самом деле. Вы оба, подойдите ближе. Возьмите меня за руки. Чувствуете их тепло? Чувствуете, как я сжимаю ваши ладони? Это – настоящее. Нет пламени, нет горы, нет горящего города. Они – морок, обманчивое видение. Они неспособны причинить вам вред. Сосредоточтесь. Не думайте о них. Слушайте мой голос, держитесь за него. И Фродо держался, цеплялся как за тоненькую, готовую порваться ниточку. Ниточка становилась крепче. Мало-помалу жара отступила, зловещий багровый свет погас, исчезли обжигающая тяжесть Кольца и боль. Вокруг снова были влажные каменные стены. Фродо сильнее сжал руку Гэндальфа и резко помотал головой, прогоняя остатки дурмана. Тауриэль такой же отчаянной хваткой вцепилась в другую руку волшебника. Её лицо было серым как зола. - Я видела Озёрный город, Митрандир, - её колотило, зубы стучали. – Всё вокруг гибло в огне. Что это было? - Драконы, - мрачно пояснил Гэндальф. – Их сила – в коварстве, им нет равных в умении смутить ум и сердце того, кто слушает их речи. Здесь место их посмертного пристанища, и лучше их не беспокоить – ибо, как мы с вами только что убедились, и после смерти они не теряют своего искусства. Он осторожно высвободил руки. Наклонился, поднял с пола свой посох. - Побороть насылаемые ими чары очень сложно, но вы оба справились с этим отлично. Однако боюсь, что нашим друзьям, в отличие от нас, не удалось избежать ловушки, и некому было их освободить. Поспешим! Всего через несколько минут стало ясно, что он прав. За очередным поворотом они едва не споткнулись о лежащего без движения гнома. Рядом валялся фонарь, видимо, он разбился при падении. Фитиль ещё трепетал слабеньким огоньком. Гэндальф поспешно нагнулся, наконечник его посоха полыхнул ярким белым светом. Фродо и Тауриэль увидели, что перед ними женщина. - Дис, дочь Траина сына Трора из рода Дурина! – Сурово воззвал Гэндальф. – Приди в себя! Твой разум затопила тьма – прогони её! Проснись! Он громко, повелительно произнёс несколько слов на квенья. Гномка пошевелилась, открыла глаза. Она хрипло дышала, борясь с удушьем, тянулась рукой к горлу. - Тише, тише. – Гэндальф помог ей повернуться, опереться спиной о стену. – Ты в безопасности. Дис отвела с лица перепутанные волосы. Мутный полубезумный взгляд прояснился. - Мои сыновья!... – Она дёрнулась, чтобы встать, не удержала равновесия, чуть снова не завалилась на бок. – Мои братья… - Мы их найдём, - уверил Гэндальф. – Посиди здесь немного, пусть силы к тебе вернутся. Ещё двоих гномов Тауриэль обнаружила буквально в нескольких шагах от Дис – в темноте они не сразу их заметили. Чтобы привести их в чувство, потребовалось куда больше времени. Гэндальф явно начал тревожиться. - Пойдёмте, - поторопил он. – Эти туннели не могут быть очень длинными, нужно обыскать их все. Мы скорее найдём остальных, если разделимся. Надо спешить! Чем дольше они находятся во власти драконьих чар, тем труднее их разбудить. Зовите, кричите, пойте, делайте что угодно – но старайтесь не прикоснуться к ним. Иначе вас может затянуть в их сон. Гэндальф протянул Фродо найденный рядом с Дис фонарь. Стёклышко в нём было разбито, но фитилёк горел. - А если это всё-таки случится, помните: в вашей власти подчинить себе то, что вы видите. Чары дракона лишь создают картину, декорацию для сна, и погружают вас туда. Но то, как будут развиваться события, зависит целиком от вас. Над этим они не властны. Идите же, скорее! Быстрые шаги Тауриэль скоро отдалились и затихли в одном из боковых ответвлений туннеля. Фродо двинулся вперёд, и скоро тоже достиг развилки. Дальше пришлось полагаться на чутьё. Он наугад свернул налево, миновал крутой поворот и вышел в округлую пещерку. Там, в небольшом углублении у стены, скорчился на полу ещё один гном. Он вздрагивал и страшно, хрипло стонал, несомненно находясь в плену какого-то ужасного видения. Неровные, мучительные вздохи раздирали грудь, волоски в коротко подстриженной бороде блестели от пота. Голова запрокидывалась в судороге, ударялась затылком о камень, белели оскаленные зубы. Фродо бросился на колени, увидел кровяные полосы там, где скрюченные пальцы скребли пол. Заглядывал гному в лицо, окликал, громко умолял проснуться, в отчаянии ударял кулаком по камням рядом с ним. Всё было впустую. Оставалось только одно! Фродо взял его за руку. Успел мимолётно удивиться тому, какой маленькой и хрупкой его собственная рука казалась по сравнению с широкой грубой ладонью гнома. Потом голова закружилась, перед глазами всё размазалось, поплыло, и миг спустя он уже стоял на коленях на груде сокровищ. Золотые холмы окружали его со всех сторон, словно барханы в пустыне на далёком Востоке. Низкий каменный коридор превратился в огромную залу. Но Фродо было не до того, чтобы рассматривать уходящие ввысь угловатые сводчатые арки и поддерживающие их резные колонны, или любоваться самоцветными безделушками. Прямо перед ним во всей устрашающей красоте и величии, развернув неохватной ширины крылья, ослепляя сверкающей чешуёй и холодным огнём полыхающих злобой глаз, возвышался дракон. Фродо оцепенел – зрелище поистине превосходило всё, что можно было вообразить. Ох, дядюшка, - явилась и канула шальная мысль, - как же тебе, должно быть, было страшно!... Дракон повернулся, крылья перестали заслонять обзор – Фродо увидел свёрнутый петлёй исполинский чешуйчатый хвост. В шипастом кольце дёргалась, пыталась освободиться крохотная фигурка. Пока он смотрел, судорожные рывки прекратились, и гном безвольно повис. Фродо сорвал с плеча лук. Прицелился, представил, как стрела вонзается в горящий торжествующей жестокостью глаз, и отпустил тетиву. Его захлестнул гнев, не дал времени задуматься, что оружие в руках вчерашнего неумёхи вряд ли сможет повредить чудовищу. Наверно, поэтому всё получилось. Уши заложило от полного боли и ярости рёва. Дракон выдохнул к потолку струю пламени и выпустил свою добычу. Нечего было и надеяться, что его кинжальчик сможет проткнуть драконью шкуру. Фродо быстро огляделся. Поблизости из монет торчал меч – судя по его видимой части, весьма впечатляющего размера. Фродо подбежал и выдернул его. Дракон извивался и корчился, взметая крыльями фонтаны монет, пытался достать стрелу когтями. Фродо еле удерживал тяжеленный меч, руки начинали дрожать от усилия. Куда нанести удар? Чешуйчатая броня казалась неуязвимой. Тут краешком зрения он заметил, что спасённый им гном зашевелился, и в растерянности повернулся к нему: - Я ранил его! Что теперь делать?! Шатаясь, гном поднялся на ноги. - Меч! Дай его мне! Ноги ещё нетвёрдо держали его, но черен меча лёг в ладони как родной. Гном выпрямился, распрямил плечи, превращаясь из замученной жертвы в грозного и могучего воина. Высоко подняв меч, он с невнятным воплем ринулся в бой. Очередная корча подбросила драконью тушу, обратила кверху гороподобное брюхо. Гном разбежался, оттолкнулся с бешеной силой. Прыжок, ещё один, ещё – и вот он на самом верху. Мелькнул незащищённый промежуток между пластинками чешуи. Молниеносный взмах – клинок без промаха нашёл его, погрузился внутрь по самую рукоять. Дракон взревел в последний раз, обжёг монеты вихрем пламени и рассыпался пылью. Не осталось ничего, кроме горстки чешуек. Несколько мгновений гном стоял, пошатываясь как пьяный, на вершине холма из монет. Потом выронил меч, упал на колени и подобрал чешуйку. Она была гладкой и блестела ярче, чем огранённый алмаз. Гном отбросил её в сторону. Опустил голову, замер, тяжело, шумно дыша. Длинные волосы свешивались ему на лицо, на щеке кровоточила царапина. Оскальзываясь на осыпающихся монетах, Фродо начал карабкаться к нему. Зала вокруг них заволоклась вихрящимся туманом, теряя очертания. Золотые барханы, зелёные мраморные колонны – всё исчезло, растаяло. Они оба оказались на влажном каменном полу в тесной пещерке. Фродо на четвереньках подполз к гному. - Вы не ранены, мастер гном? Тот молча глядел на него, явно не услышав вопроса. Изумлённый взгляд синих глаз скользил от лица Фродо, от заострённых кончиков ушей к босым ступням и обратно. - Ты настоящий, - наконец медленно, не веря себе, выговорил гном. Он смотрел так, как будто ожидал, что Фродо вот-вот тоже исчезнет, как всё остальное. - Ну, в общем… да, - борясь с неловкостью, сказал Фродо. Сквозь изумление в глазах гнома проступило что-то иное, что – Фродо не успел понять. Гном уже овладел собой. Поднялся на ноги, убрал меч в ножны за спиной. С церемонной торжественностью наклонил голову. - Прими мою благодарность за помощь, мастер хоббит. Торин, сын Траина, к твоим услугам. Так значит, это и есть тот самый Торин Дубощит! Фродо обнаружил, что не слишком этому удивлён. Даже весь промокший от пота, со взлохмаченной и спутанной гривой волос, гном умудрялся выглядеть по-королевски величественно. Он был заметно моложе, чем Фродо привык себе представлять, и уж точно его бороде сильно недоставало почтенной длины, чтобы заткнуть её за пояс – но всё равно, встретить кого-то из отряда Бильбо, да не просто «кого-то», а самого предводителя… У Фродо всё внутри трепетало от волнения. Вспомнив о манерах, он поклонился в ответ: - Фродо Бэггинс, к вашим услугам! Пытливый, какой-то больной взгляд впился ему в лицо: - Ты… - Фродо? Слава Эру, ты здесь! – Прозвучал знакомый голос. Оба вздрогнули от неожиданности. Гэндальф вышел из-за поворота, светя на них посохом. Фродо выдохнул с облегчением, губы сами собой расплылись в улыбке. Торин, похоже, не знал, верить глазам или нет. - Гэндальф?... - Да, да, Гэндальф собственной персоной, приятно увидеть тебя снова, сколько лет сколько зим, и всё прочее, что там ещё принято в таких случаях, - скороговоркой буркнул Гэндальф, подталкивая Фродо и Торина к выходу. – Приветствия и обмен любезностями могут подождать, и я с радостью выслушаю все твои вопросы, как только мы выберемся из этого злополучного подземелья. - Мои родичи, - хрипло начал Торин. – Они… - …в полном порядке, могу тебя уверить. Идём! Ещё никогда Фродо с таким наслаждением не подставлял лицо солнцу и не наполнял лёгкие свежим, свободным от ядовитых испарений подземелья воздухом. Полдюжины гномов стояли сгрудившись недалеко от выхода. При виде них все гурьбой бросились навстречу. - Хвала Махалу, ты невредим! – Один из гномов первым подбежал к Торину, крепко схватил за плечи, встряхнул – словно желал удостовериться, что он, подобно только что окружавшим их призрачным видениям, не растает в воздухе. Потом гном увидел Фродо, и улыбка на обрамлённом снежно-белой бородой лице окрасилась узнаванием: - Глядите-ка, это же мальчуган нашего Бильбо! В ответ на это раздался многоголосый радостный крик. В следующий миг Фродо обнаружил себя в окружении толкающихся, гомонящих и норовящих чуть не все разом заключить его в пахнущие табаком и влажным мехом объятия гномов. Гэндальф громко рассмеялся, глядя, как Фродо выплёвывает попавшую ему в рот чью-то косичку, и принялся прокладывать себе дорогу из кучи-малы на свободу, расталкивая гномов посохом. Фродо отыскал взглядом белобородого гнома, который первым узнал его. Выпалил, смущаясь: - Я вас помню! Старый гном просиял улыбкой: - И я тебя помню. Сразу узнал, хоть ты ещё пешком под стол ходил, когда я последний раз приезжал в гости к твоему дяде. – Он поклонился, сверкнув лукавинкой в тёмных глазах. – Балин, к твоим услугам! - А меня узнаёшь? – спросил ещё один гном, дёрнув себя за лихо закрученный ус. - Я… кажется, я узнаю вашу шапку? Это слова встретил громоподобный взрыв хохота. Фродо почувствовал, что краснеет – хотя гном в странной шапке и не подумал обидеться. - Да уж, правда твоя! Моя красавица-ушанка куда милей физиономии её хозяина, - отсмеявшись, сказал он. – Бофур, к твоим услугам, мой дорогой Бэггинс! После чего грянул целый хор приветствий и представлений. Почти все имена были знакомы Фродо – не зря же мальчишкой перед сном он больше всего любил слушать истории о дядином Приключении! – а некоторых он узнавал даже прежде, чем гном успевал представиться. Имя и внешность мгновенно складывались одно с другим. Совсем незнаком ему оказался только младший брат Торина, молодой гном с красиво заплетённой бородой. Дис, сестру Торина, он уже видел в пещере, сейчас она приветливо ему улыбнулась. Когда долгий ритуал вежливости был соблюдён, Фродо в свою очередь поклонился, обращаясь сразу ко всем: - Фродо, к вашим услугам! - Твоё имя всем нам известно, - прогудел пожилой гном, назвавший себя Оином. – Ещё бы, мы столько слышали о твоих подвигах. Ты храбрый парень. Настоящий Бэггинс! Остальные с воодушевлением закивали. Фродо снова стало жарко от смущения. Но тут из отверстия туннеля наконец показалась Тауриэль, и, к его большому облегчению, всем сразу сделалось не до него. Юный безбородый гном – не кто иной, как Кили – вдруг громко вскрикнул: - Тауриэль! Порывисто оттолкнул с дороги брата, лохматым вихрем понёсся ей навстречу и с разбегу, чуть не свалив с ног, заключил в объятия. Гномы замерли в остолбенении. Фродо таращился вместе со всеми. Тауриэль – всегда отстранённая, молчаливая Тауриэль, к которой он привык за время путешествия, суровая и бесстрашная воительница! – обнимала Кили в ответ, зажмурившись и вцепившись в воротник его плаща. Белые тонкие пальцы вздрагивали, на ресницах блестела влага. В полной тишине можно было бы расслышать шорох крылышек бабочки – если бы бабочки летали над этой безжизненной пустошью. Торин смотрел, всё больше темнея лицом. У Фродо между лопаток прокрался холод. Что-то близилось. Вдруг Гэндальф шумно прочистил горло: - Тауриэль, может быть, ты поищешь нам подходящее место для ночёвки? Не думаю, что после того, что случилось, кто-то из нас сегодня настроен идти дальше. Будет лучше, если мы все как следует отдохнём. Дважды повторять не пришлось. Взявшись за руки и даже не обернувшись, Кили и Тауриэль исчезли за скалой. Гроза так и не прогремела. Все как-то сразу ожили, задвигались. Неловко заухмылялись, встречаясь взглядами. Оин опустился на корточки, подтянул к себе заплечный мешок – завязка на нём распустилась, выскочила из ушек, – стал проверять, не потерялось ли что. Балин осторожно прокашлялся и хлопнул Фродо по плечу: - А теперь не расскажешь ли нам, дружок, что занесло тебя сюда? Да ещё точнёхонько вовремя, чтобы выручить нас из беды, за что тебе наша огромная благодарность! - Между прочим, нам не мешало бы задать тот же вопрос вам, - с усмешкой сказал Гэндальф. – Что, во имя четырёх ветров, вы делаете так далеко от Чертогов? Бофур многозначительно поиграл бровями: - Торин получил весть, что наш Взломщик даже здесь умудрился накликать на свою голову неприятности. Ну и сам посуди – могли мы, узнав об этом, сидеть сложа руки? К тому же, грех отказываться от приключения, когда оно само за тобой приходит. В Чертогах, между нами говоря, малость скучновато. Давно пора развеяться. Он заговорщически пихнул волшебника локтем в бок: - Хотя, ставлю золотой слиток против дырявого медяка, ты обо всём знал. - Сама Йаванна благословила нас в дорогу, - твёрдо сказал Фили. Повернулся к Фродо и добавил: - Мы решили, раз уж ваша Владычица желает этого, то как мы можем её не послушать? У него были пшенично-золотые волосы и щёгольские косички на усах, но взгляд серых глаз – серьёзный, вовсе не мальчишеский. Фродо улыбнулся ему: - Выходит, у нас общая цель. Гэндальф окинул отряд оценивающим взглядом и нахмурился: - Однако, судя по вашему виду, ваше путешествие было далеко не таким приятным и беспрепятственным, как наше. Я мог бы проводить вас обратно в Чертоги Ауле, прежде чем мы с Фродо отправимся дальше. Это заявление было встречено шквалом выкриков. Далеко не все из них Фродо осмелился бы повторить в воспитанной компании, а смысл сводился к возмущённому «а вот хрен тебе!». Торин до тех пор молча стоял чуть в стороне. Тут он шагнул вперёд. Гномы расступились. Торин возвысил голос: - Эльфы не надеются ему помочь? - Они отправили в путь нас, - сказал Фродо. – Искать помощи у Владыки Манвэ. - Хм… - Гэндальф ненадолго задумался. – Если ты твёрдо намерен идти, Торин, тогда нам лучше объединиться. По крайней мере, так вы меньше рискуете угодить в западню ещё в каком-нибудь драконьем подземелье. Слова волшебника были разумны и полны здравого смысла – но огонёк в хитро прищуренных глазах был слишком хорошо знаком Фродо. Так Гэндальф смотрел, когда, взвесив все «за» и «против», приходил к выводу, что есть неплохой шанс поразвлечься. - Значит, решено, - с непререкаемой решимостью заключил Торин. На миг встретился взглядом с Фродо, коротко кивнул. – Мы пойдём вместе.