И во тьме их сковать

ТОРИН ________________________________________ Через несколько минут весь Отряд был на ногах и приступил к сборам. Когда требовалось, гномы умели делать это быстро и не задавая ненужных вопросов. Что, конечно же, не относилось к Кили и Фрерину. От ничем не умеряемого любопытства этих двоих – которым во что бы то ни стало сию же минуту приспичило знать все подробности их разговора с Манвэ – Торин был вынужден отделываться сперва хмурым «всё объясню позже», потом раздражённым «во имя наковальни Дурина, треснувшей пополам, да поторопитесь вы!» Но на самом деле его мысли были уже не здесь – они уносились вперёд, к маленькому домику на берегу залива, о котором Фродо вспоминал с такой теплотой, и к тому, что ждало его там. Фродо беспокойно прохаживался туда и сюда, не останавливаясь ни на секунду, как будто каменный пол поджаривал ему пятки. Его нетерпение подгоняло сильнее, чем самый сердитый окрик Торина. Глядя на суетящегося полурослика – как раз сейчас, испуганно всплеснув руками, он вдруг спохватился, будет ли во что им набрать воду? – Дис снисходительно покачала головой. - Вот что я тебе скажу, парень, давай-ка для начала спустимся с горы, - Оин придержал его за рукав и приподнял за горлышко пустую кожаную флягу. – Такая же есть в мешке у каждого из нас. А пока не мельтеши, от тебя уже голова кругом. Наконец всё было собрано, и Гэндальф повёл их через лабиринт коридоров и залов к выходу из крепости. Манвэ уже ждал у ворот. Тёплый свежий ветер играл на просторе, развевал его лёгкие одежды, словно лазоревое облако. - Готов ли ты в обратный путь, Фродо Бэггинс? – спросил Манвэ. Фродо склонился в низком, почтительном поклоне: - Да, мой господин. Благодарю тебя! Владыка благосклонно наклонил голову. - В таком случае, не медли. Зачерпни воду у подножия горы, как я сказал тебе, но не останавливайся, и да будут шаги твои быстры! Торин Дубощит, мой брат Ульмо построил и снарядил три быстрых лодки. На них ты и твои родичи по морю вернётесь в Чертоги Ауле, когда совершите всё, ради чего отправились в этот поход. Они будут ждать вас в бухте Эльдамар. Торин поклонился и тихо сказал: - Благодарю. Тучи над головами закипели, налились угрожающей чернотой. Ветер вдруг успокоился, словно накапливая силу, только маленькие вихри песчинок взлетали и опадали у ног. Всё вокруг дрожало затаённым напряжением. - Прощай, Хранитель Кольца! Прощай, Король-под-Горой! Прощай, дочь Таулиен! Манвэ поднял руку, и тучи раскололись, как разрубленные мечом. В просвет вырвался шквал оглушительно ревущего ветра. - Доброго пути, Олорин, и возвращайся к нам скорее! - Шагайте! – Гэндальф с трудом перекрикивал вой ветра. Он прижимал рукой норовившую взмыть в воздух и улететь в неведомом направлении шляпу, его глаза блестели весельем. – Сделайте шаг и не останавливайтесь! Это было самым странным ощущением, которое Торин когда-либо испытывал. Он шёл, ступая так же твёрдо, как по мощёной камнем дороге – но при этом его ноги не касались земли! Каждый шаг растягивался на милю, земля под ним уносилась назад. Плотный, гудящий как струна поток воздуха окружал его. Каждое движение было лёгким, тело утратило вес, как если бы он двигался в толще спокойной воды. Он понял, что чувствует пёрышко, когда его подхватывает ураган. Сквозь шум ветра он слышал, как в восторге смеются Фили и Кили. Ему и самому хотелось присоединиться к ним. Это было удивительно! Всего несколько шагов – и они спустились в долину у подножия горы. Впереди низвергался и пенился водопад. - Приготовьте фляги! – прокричал Гэндальф. – Но не прекращайте идти! Откупорьте их и окуните в водопад, когда будете проходить рядом. Торопясь, Торин вытащил пробку из своей фляги и оставил её свисать на ремешке. Как раз вовремя – донышко коснулось воды, руку тут же потянуло вниз. Он рывком вытянул потяжелевшую, полную до краёв флягу, плотно закупорил её и перебросил через плечо. Фродо оказался не так ловок. Тяжесть большой наполненной фляги в вытянутой руке перевесила лёгкого хрупкого полурослика, он потерял равновесие, неуклюже замахал руками, борясь с ветром и тщетно пытаясь выпрямиться. Шедшая ближе всех к нему эльфийка одним быстрым движением схватила его за пояс и закинула себе на спину. Испуганно-возмущённый вскрик утонул в рёве ветра. Долина и водопад давно скрылись позади, а они всё шли и шли – над холмами и низинами, над россыпями бесплодных скал, над цветущими ухоженными садами и золотящимися полями пшеницы. Появлялись и пролетали мимо спокойные зелёные озёра и бурные горные реки, снежные равнины и барханы раскалённого песка, непроходимые чащи и города за каменными стенами. Одинокий сияющий пик горы Таникветиль исчез за горизонтом. И всё это время извилистая лента реки блестела под ногами, словно путеводная нить, и ветер мчал их вдоль неё на восток. Когда внизу показались кроны векового леса, ветер начал слабеть и наконец плавно, бережно опустил их на дорогу, ведущую вдоль опушки. Было странно вновь чувствовать под подошвами сапог твёрдую землю. Бледный до зелени Фрерин, казалось, был на волосок от того, чтобы упасть на колени и целовать её. В списке его любимых развлечений путешествия по воздуху находились определённо не на первом месте. Фродо с облегчением перевёл дух, когда Гэндальф помог ему спуститься с плеч Тауриэль. Торин опёрся ладонью о ствол дерева, заново привыкая к ощущению неподвижности мира вокруг. - Ух, здорово! - Кили раскраснелся от смеха и удовольствия. – Гэндальф, как думаешь, Манвэ согласится ещё разок нас так прокатить? - Одного раза более чем достаточно, золотко, - сказала Дис. Её щёки тоже разрумянились от ветра. - Ничего себе, вы только гляньте, - Бофур прикрыл ладонью глаза от солнца и задрал голову. Кроны величественных деревьев смыкались где-то на полпути между землёй и небом. – Ну и громадины! Что это за место, Гэндальф? Если Гэндальф и ответил что-то, Торин уже не услышал. Его внимание привлекло нечто, едва заметно мелькнувшее среди деревьев. Может быть, просто игра теней? Недреманное чутьё воина забило тревогу, пальцы сомкнулись на рукояти Драконьей Погибели. Поймав его взгляд, Дис передвинулась ближе к нему, так, чтобы оказаться между ничего не подозревающим Отрядом и тем – чем бы оно ни было – что грозило им из леса, и потянулась к боевой секире за спиной. Фрерин был далеко, не окликнешь незаметно, но он стоял рядом с полуросликом. Гэндальф тоже был поблизости. Это хорошо, в случае чего они оба смогут его защитить. Замерев, Торин напряжённо следил за малейшим движением, готовый в любой миг отразить нападение неведомого врага. Но тут ветки ближних кустов качнулись в последний раз, расступились, и к ним вышла высокая эльфийка в белоснежных одеждах. В вытянутой руке она держала зажжённый фонарь. - Госпожа Галадриэль! – радостно воскликнул Фродо. Так вот, значит, какая она, знаменитая эльфийская колдунья Лориена. Мальчишкой Торин много раз натыкался на упоминания о ней в старинных легендах. Зачем бы ему читать эльфийские легенды? Но хочется ему или нет, никто не спрашивал, у его наставников было своё представление о том, что надлежит знать Наследнику престола. Странное чувство, видеть перед собой вживую ту, кого привык считать полусказочной фигурой с пожелтевших от времени страниц. По крайней мере, выглядела она достаточно безобидно – стройной и хрупкой, как все эльфы, и её ниспадающие почти до земли бледно-золотые волосы сияли так, как будто поймали в себя солнечный свет. Но в глазах у неё таилось знание, древнее и устрашающее – Торину разом вспомнилось всё, что болтали о ней шёпотом, как советовали остерегаться неодолимых чар этого ведьмовского взгляда. Он шагнул в сторону и вперёд, заслоняя собой Дис, и постарался сохранить невозмутимое лицо, когда получил от сестры кулаком по спине. - Добро пожаловать, - ясным, холодным голосом, чуть нараспев произнесла Галадриэль. Она не утрудила себя поклоном. Когда её взгляд остановился на Фродо, сквозь маску отстранённого безмятежного спокойствия – делавшего эльфов, по мнению Торина, похожими на говорящие мраморные статуи – словно пробился живой тёплый лучик. – Ваше путешествие было успешным. Фродо расцвёл улыбкой: - Мы принесли лекарство для дяди! – он поднял свою полную флягу. Она тоже улыбнулась. - И я вижу, что вы не намерены больше терять времени. Идём, Фродо. Ты не найдёшь Бильбо в вашем домике на побережье. С тех пор, как вы ушли, он живёт у Элронда, в городе. Улыбка сбежала с лица Фродо. - Ему стало хуже? Торин похолодел. - Не тревожься. Мы всего лишь подумали, что ему будет лучше не оставаться одному. Владыка Лориен посылал мне видения о вашем походе, так что нам известно обо всём, что с вами было. Твой дядя знает, что с тобой всё хорошо, и что ты скоро вернёшься. Ему не терпится увидеть тебя… Всех вас. Сердце Торина пропустило удар. Галадриэль помолчала, разглядывая Фродо со спокойным любопытством, чуть приподняв брови: - Если ты правда этого хочешь, я могу пойти вперёд и принести ему воду, - сказала она. - Да! – неожиданно, удивив всех, воскликнул Фродо. – Да, пожалуйста! Пусть он выпьет её как можно скорее. А мы подождём. Быть так близко, и снова – промедления и отсрочки?… - Фродо… - начал Торин. Полурослик посмотрел на него, упрямо вздёрнув подбородок. - Я тоже хочу поскорее его увидеть. Очень хочу. Но когда я… тогда, у реки, самое главное, что мне было нужно – это покой и одиночество. И я думаю, что и Бильбо тоже. Пусть он… пусть эти минуты принадлежат только ему одному. Торин кивнул, смиряя нетерпение. - Спасибо, - сказал Фродо и повернулся к волшебнику: - Гэндальф, ты ведь пойдёшь вместе с Владычицей Галадриэль? Передай Бильбо, что я очень по нему соскучился. И что мы подождём, до тех пор, пока он будет готов. Сколько потребуется. - Передам, - кивнул Гэндальф. Фродо отдал флягу Галадриэль. Гномы зашевелились, каждый снимал с ремешка на плече свою флягу и спешил протянуть ей. Галадриэль покачала головой и улыбнулась: - Думаю, одной будет достаточно. - Лишняя предосторожность никогда не помешает, моя госпожа, - торжественно изрёк Гэндальф. - С каких пор ты так заботишься об осторожности, Митрандир? Взгляд волшебника насмешливо заискрился. Он поклонился, широко взмахнув шляпой, и галантно подал Галадриэль руку. Она взяла его под локоть, они повернулись и направились в лес. Не озаботились даже кивнуть на прощание! Через несколько мгновений – ни звука, ни шороха, ни хруста сломанной ветки – две белые фигуры скрылись между деревьев, словно растаяли. Неожиданно оставшись одни на опушке незнакомого леса, гномы неуверенно переминались и переглядывались. Но Торин не был намерен попусту тратить время. Кто хочет, может потом, как-нибудь на досуге, поразмышлять о странном поведении чудаковатых волшебников и эльфийских ведьм. А сейчас у них есть намного более срочное дело. - Фродо, ты знаешь, в какой стороне город? – спросил он. Гномы зашептались. До всех постепенно дошло, что их неизменный проводник бросил их, не оставив даже малейшего указания о том, куда им идти. - Ну…Мы проходили здесь с Гэндальфом, когда шли из города. То есть, вроде бы, проходили. Я не уверен. Это было всего один раз, я совсем не помню этих мест, и… - с беспомощным выражением Фродо оглянулся на Тауриэль, которая стояла рядом, сжимая в руках лук и так и не пригодившуюся флягу. Видел бы ты, мой Взломщик, какое унижение мне приходится терпеть ради тебя, усмехнувшись про себя, подумал Торин. Он расправил плечи и принял каменно-невозмутимый вид: - Госпожа Тауриэль, знакома ли тебе эта дорога? Если ты согласишься проводить нас в город, я буду у тебя в долгу. На лице эльфийки промелькнуло замешательство, как если бы она меньше всего ожидала, что Торин заговорит с ней. Это отчасти смягчило укол его самолюбию. А может, Двалин был прав, и я в самом деле старею. - Я провожу вас, - голос Тауриэль прозвучал неуверенно. – Это недалеко. Идёмте. Она сосредоточенно устроила лук и флягу обратно за спину и твёрдо зашагала вперёд. Фродо заспешил, приноравливаясь к её широкому шагу. Остальные немного помедлили и потянулись следом. Кили улыбался во весь рот, а Фрерин выглядел так, как будто только что стал свидетелем презабавнейшего на свете зрелища и едва не подпрыгивал от удовольствия. Балин поравнялся с Торином и пошёл рядом. - Уже скоро, Торин, - шёпотом сказал он, и Торин впервые подумал, что, может быть, надеется не напрасно. *** Эльфийский город Валмар был просторным, расходящимся от центра спиралью скоплением высоких, изысканной архитектуры зданий, террас и садов. Вместо каменных крепостных стен его окружала живая стена могучего древнего леса. Город стоял на берегу огромного озера, прозрачного и гладкого, словно хрусталь. Изящно изогнутые арки и мостики, протянутые над идущими от озера каналами, перекинутые по воздуху между зданиями, превращали его в единый запутанный лабиринт. Улицы были пустынны, лишь изредка чей-то силуэт мелькал на мостике вдалеке, и несколько длинных лодок лениво покачивались на волнах. Это немного настораживало – о чём Бофур не замедлил оповестить остальных. - Солнце стоит высоко, - объяснила Тауриэль, ведя их по широкому деревянному мосту, далеко выдающемуся вглубь озера. В разные стороны от него отходили мостики поменьше. – Время полуденного отдыха, все разошлись по домам. Ближе к вечеру на улицах будет не протолкнуться. - Какая красота, - восхищённо сказала Дис. Перегнувшись через резные перила моста, она смотрела в глубокую бирюзово-синюю воду. Торин с удивлением понял, что готов согласиться с сестрой. Всё вокруг дышало каким-то особенным, умиротворяющим спокойствием – так, как будто этого места никогда не касались война, болезнь и горе. - Да, - согласилась Тауриэль. – Дальше к северу, за городом, из-под земли бьют источники, питающие озеро. Они бегут в озеро множеством быстрых ручьёв, и в безветренную погоду слышно, как их струи тихонько звенят. Это похоже на перезвон маленьких колокольчиков. Иногда даже кажется, будто слышишь мелодию. Дис выпрямилась и проговорила, задумчиво наклонив голову: - В Эреборе, на западных склонах, есть особый камень. Вода вымыла непрочную породу и проточила в ней ходы и целые пещеры. В стенах остались щели и трещинки, и когда сквозь них задувает ветер – вся пещера звучит, словно огромный инструмент. У каждой из пещер свой собственный голос. Мы называем их – Поющий Камень. - Мне так хотелось бы в них побывать, - сказала Тауриэль. Дис долго смотрела на неё и наконец едва заметно улыбнулась: - Я в этом не сомневаюсь. Минуя рыночную площадь – в этот полуденный час она была пустынна, как и весь город, прилавки с яркими тканями и не менее яркими спелыми фруктами дожидались своих хозяев и покупателей – мост привёл их к одному из жилых кварталов. Тауриэль остановилась перед роскошным мраморным зданием – ему больше подошло бы слово «дворец», – украшенным ажурными башенками, многоярусными балконами и стройными, похожими на деревья колоннами, и утопающем в пышной зелени и ароматах цветущего сада. - Это дом Элронда, - сказала она. Не успел Бофур спросить, «ну так что, ребята, мы стучимся или нет?», как Фродо взлетел вверх по ступеням, налёг плечом на тяжёлую двустворчатую дверь красного дерева – она оказалась не заперта – и без дальнейших церемоний скрылся за ней. Уже изнутри донёсся его звонкий голос, выкрикивающий имя Гэндальфа. Раздалось несколько смешков, гномы один за другим начали подниматься к двери. Но Торин не мог смеяться. Каждый нерв, каждая жилка в нём дрожала от напряжения. Как и следовало ожидать, внутреннее убранство дома Элронда сияло не меньшим великолепием, чем вид снаружи. Гномы вошли и остановились у порога, Фили закрыл за всеми дверь. В этот миг знакомая высокая фигура в строгих серо-коричневых одеждах показалась наверху изогнутой мраморной лестницы. - Сюда, мастер Фродо, - позвал Владыка Элронд. – Всё уже закончилось. Гэндальф у Бильбо в комнате вместе с ним. Мигом превратившись в маленький кудрявый вихрь, Фродо прыжками помчался по лестнице. Но неистребимая хоббичья благовоспитанность даже сейчас взяла верх – пробегая мимо Элронда, он умудрился, почти не сбавляя скорости, отвесить ему поклон. Когда быстрый топот босых пяток стих в коридоре, ведущем куда-то вглубь дома, Элронд спустился к ожидавшему внизу Отряду. Он выглядел в точности таким же, каким Торин помнил по их первой и единственной встрече, прошедшие годы ничуть его не коснулись. - Владыка Элронд, - Торин наклонил голову в вежливом приветствии. В прошлом владыка Имладриса очень помог им, по доброй воле и ничего не требуя взамен. Он поступил благородно, и, как бы Торин ни относился к эльфам, он не мог не испытывать к нему уважения. - Торин Дубощит, - Элронд с церемонным достоинством ответил на приветствие. – Не ожидал увидеть тебя снова, тем более при таких обстоятельствах. Однако я рад нашей встрече. И надеюсь, что ты и твои родичи согласитесь снова воспользоваться моим гостеприимством. - С превеликим удовольствием, - Балин, как всегда образец дружелюбия и любезности, поклонился, широко разведя руки в стороны. – Позволено ли нам будет узнать, как себя чувствует мастер Бэггинс? - С ним всё хорошо, я полагаю. Скоро вы и сами сможете его спросить. А сейчас я должен вернуться к нему. Вы же пока, - добавил он, - чувствуйте себя как дома. Элронд обежал глазами Отряд, строгий взгляд неожиданно блеснул насмешкой: - Хотя буду вам очень признателен, если вы сможете обойтись без плясок на столе. Бедному Линдиру с прошлого раза до сих пор кошмары снятся, - и на этом величаво повернулся и направился по лестнице наверх. Со смущённо-виноватым видом – само чистосердечное раскаяние, кто угодно принял бы за чистую монету! – Бофур опустил глаза и затеребил ушанку. Торину было не до веселья, но тут он почувствовал, как губы помимо воли шевельнулись в усмешке. Через боковую дверь их провели на просторную открытую веранду, выходящую в сад. Слуги накрыли стол, внесли блюда с фруктами, хлебом и сыром. Проголодавшиеся путники воздавали должное еде – несмотря на то, что мясо, как и в прошлый раз, блистало полным и удручающим отсутствием. Торину кусок не лез в горло. Он взял протянутый ему кем-то маленький кубок сдобренного пряностями мёда, спустился с веранды в сад и, бесцельно держа кубок в ладонях, прохаживался туда и сюда по дорожке. Он не мог найти покоя. Не мог вернуться за стол к остальным, слушать их разговор, не мог присесть и дожидаться на скамейке под деревом. Пригубив мёду, он даже не ощутил вкуса. Хотелось двигаться, бежать, выдернуть из ножен меч, посрубать верхушки подстриженных аккуратными пирамидками кустов – Моргот бы забрал остроухих с их вечной аккуратностью! – подраться с кем-нибудь. Всё что угодно, только не это бездеятельное ожидание, только бы приглушить чудовищное напряжение, скрутившее в тугой узел всё внутри. Это было выше его сил. Торин повернулся, поставил кубок на постамент какой-то статуи – донышко звякнуло, расплескавшийся мёд лужицей растёкся по розовато-белому мрамору – и, не глядя по сторонам, почти бегом бросился через веранду обратно в дом. Он разыщет кого-нибудь – неважно кого, Линдира, Элронда, кого-то из слуг, он спросит у них о Бильбо, прекратит наконец эту пытку неизвестностью… Где-то на уровне его груди раздалось испуганное «ой!», и Торин в последний момент остановился, чуть было не сшибив возникшего в дверях полурослика. Фродо стоял перед ним с подносом в руках. - Я заварил чай, - сказал он, придерживая зашатавшийся поднос. – Дядя ещё не… Меня пока к нему не пустили. Если хочешь, давай посидим вместе? Это трудно, сидеть одному и ждать, ничего не делая. Я чувствую себя ни на что не годным. Но разумеется, если ты не… - Я буду рад. Они поднялись по лестнице и присели на скамейку в небольшой нише напротив двери в спальню Бильбо. Фродо разлил чай в изящные фарфоровые чашки. Вкус у чая был странным, с примесью каких-то эльфийских трав, к тому же некрепким и слишком сладким. Фродо с тревогой следил за ториновой чашкой и тут же снова наполнял её, как только она пустела хоть на несколько глотков. - Арагорн однажды сказал мне, что Владыка Элронд – один из самых искусных целителей Средиземья, - сказал он, вертя в пальцах чайную ложечку. – Только госпожа Арвен, его дочь, может с ним сравниться. Дядя в хороших руках. К тому же с ними Гэндальф, а он всегда знает, что делать, - Фродо отпил глоток. – Почти всегда. - Было очень больно? – вопрос сам собой сорвался с губ. Торин должен был услышать ответ. И боялся его услышать. Но думать о том, что сейчас – вот прямо сейчас, там, за этой плотно закрытой дверью, из-за которой не проникало ни звука – Бильбо страдает… это было ещё невыносимее, чем ждать в неизвестности. - Что? – растерялся Фродо. - Там, у реки. Когда вода Ниенны тебя исцелила. Это было больно? - О… да. Да, конечно. И в то же время нет. Это не телесная боль, если ты об этом. Я просто… долго плакал, очень долго, и после этого мне стало легче. Фродо помолчал, рассеянно передвинул на подносе блюдечко и вдруг непонятно к чему сказал: - Она красивая. Торин непонимающе нахмурился и тут же понял, что полурослик приглядывается к чему-то в его волосах. Пока они говорили, он, сам того не замечая, теребил маленькую косичку над левым ухом – ту самую, заплетённую недавно – и поглаживал надетую на неё деревянную бусину. - Можно? – Фродо подвинулся поближе. Кажется, он был рад возможности отвлечься на что-то новое. Торин неловко наклонил голову. Фродо бережно приподнял косичку за хвостик на конце, чтобы получше рассмотреть бусину. Не очень-то приятное чувство – позволять другому вот так запросто разглядывать то, что столько лет было ревниво хранимой тайной. Но ведь, в конце концов, он же не собирается объяснять полурослику, что означает эта косичка и бусина на ней. Эта мысль немного успокоила. - Я вырезал её когда-то для твоего дяди. Хотя сам видишь, моё мастерство в этом оставляет желать лучшего, - всё же сказал он, когда молчание затянулось. Ответа не последовало. Торин поднял голову. Фродо – не выпуская осторожно зажатой в кончиках пальцев косички – смотрел на него, изумлённо округлив глаза. - Я что-то не то сказал? - Н..нет…, - Фродо запнулся. На его лице застыло потрясение. Он наконец разжал пальцы – так, как будто косичка была маленькой змейкой, готовой его ужалить. Бусина легонько стукнула Торину по плечу. Фродо отодвинулся, схватил с подноса чашку и торопливо, шумно сделал несколько глотков. За стеной комнаты Бильбо раздался шорох, тихий звук шагов. Дверь открылась. Маленькая, худенькая, пошатывающаяся на нетвёрдых ногах фигурка возникла на пороге. - Дядюшка! – едва не опрокинув поднос, Фродо вскочил со скамейки и стрелой пролетел отделявший от двери десяток шагов. - Сюда, сюда, присядь скорее! Обопрись на меня, ты еле на ногах стоишь! - Хвала всем добрым силам, я в порядке, мой мальчик. Небольшая слабость, только и всего. Дай мне минутку, дух перевести. А потом я намерен выбранить тебя как следует! Где ж это видано, вот так сбежать из дому? Даже записки не оставить! Этот голос! Тряский, словно истончённый возрастом и слабостью – но интонации остались прежними. Слева в груди стиснуло и заболело. Ноги сами понесли Торина вперёд. Взгляд жадно впитывал каждую чёрточку, каждую мелочь. Иссушённое старостью, ставшее почти бесплотным тело, испещрённое морщинами лицо…Но на этом лице, изменившемся почти до неузнаваемости, глаза – ясные, полные жизни, светящиеся остротой ума – были те же, что в его памяти и в его снах. При виде Торина они увлажнились слезами. - Мой Взломщик, - выдохнул Торин, протягивая руки. Взял любимое лицо в ладони, приподнял к себе, прижался лбом ко лбу. Рыдание сдавило горло. – Бильбо. Тонкие, дрожащие пальцы коснулись щёк, провели по скулам, по линии бороды, зарылись в волосы… и вдруг с неожиданной силой больно дёрнули Торина за уши: - Долго же пришлось мне тебя дожидаться, несносный ты гном! И Торин рассмеялся. *** Когда Бильбо спустился вниз, от восторженных криков, которыми его встретил Отряд, чуть не рухнула им на головы крыша элрондовой гостиной. Приветствия, рукопожатия, звучные хлопки по спине, возмущённые «эээй, ты куда?!», когда кто-нибудь, расталкивая остальных, не в очередь спешил обнять возвращённого им Взломщика, радостный смех – и не один и не двое украдкой промокали рукавами повлажневшие глаза. - Милые, милые мои гномы, - восклицал Бильбо. Он смачно поцеловал Бофура в нос, что было встречено новым оглушительным взрывом веселья. – Малыш Ори, неужто это ты? Ну и бородища, с ней тебя и не узнать. Оин, и ты здесь? Дай, обниму скорее. А это, цветок? Для меня? Ох, дорогой мой Бифур. Спасибо, спасибо!… Фили! и Кили, ну конечно, как же без тебя? Мальчики мои, как чудесно снова вас увидеть. Ох, только не все сразу, где ваши манеры? Не толкайтесь, не толкайтесь, дайте посмотреть на вас. Великие Валар, как же мне вас не хватало! Как же я рад, как рад… - Ну а теперь-то, дядюшка, простишь меня за моё бегство? - воспользовавшись мгновением затишья, лукаво спросил Фродо. – Привести тебе таких гостей – за этим стоило пропутешествовать на другой конец Амана и обратно, ты согласен? - Прощаю, прощаю! – смеялся Бильбо. – Но только при условии, что это был первый и последний раз. И всё это время, окружённый возбуждённо галдящей толпой гномов, поворачиваясь во все стороны, отвечая на объятия, Бильбо не выпускал руку Торина из своей. Торин едва ощущал пол под ногами. Радость сделала его невесомым, готова была подхватить его, как искорку над горном, и унести прочь. Пожатие маленьких тонких пальцев удерживало, словно якорь, утверждало в здесь и сейчас. Бильбо. Живой, настоящий. Хрупкий как высохшая тростинка и почти прозрачный, но в том ли беда? Его тихий короткий смешок, интонации голоса, блеск глаз – каждый миг сердце заново сжимала тёплая боль узнавания. Не мечта и не сон. Их Взломщик к ним вернулся. - Балин, - Бильбо осторожно стукнулся с пожилым гномом лбами. – Сколько лет сколько зим. Видишь, теперь и мои волосы побелели так же, как у тебя. Во всяком случае, то, что от них осталось. - Что верно то верно. Но седина тебе идёт. - Ах, друг мой. Как всегда сама дипломатичность, - улыбнулся Бильбо. Когда бурные излияния немного поутихли, Бильбо подошёл поприветствовать державшихся до тех пор поодаль Фрерина и Дис. Фрерину достался дружеский хлопок по плечу, а Дис – безукоризненно любезный поклон. - Госпожа Дис! Ваши сыновья столько всего о вас рассказывали. - Надеюсь, что-нибудь жуткое рассказывали? - О да, не сомневайтесь! Такое, что мурашки по спине от ужаса. Дис звонко рассмеялась. Она с первого взгляда попала под очарование Взломщика, это было очевидно. Фрерин же всё поглядывал вниз, на руку Торина, всё так же зажатую в маленькой ладошке Бильбо. Когда Бильбо – и вместе с ним Торина – утянули в сторону Фили и Кили, решившие, что новообретённый Взломщик слишком долго пренебрегает их обществом, Фрерин напоследок подмигнул с нахально-многозначительным видом. Вскоре объявился весьма довольный собой Гэндальф. Следом за ним чинно прошествовала вереница слуг с полными доверху блюдами, вазами, графинами, кубками и исходящими ароматным паром супницами. - А сейчас – праздник, - громогласно возвестил волшебник, пока эльфы уставляли яствами стол у дальней стены. – Пир в честь долгожданного воссоединения друзей. Бильбо заботливо усадили на широкую, обитую атласными подушками скамейку около зажжённого камина. Торин – которого, судя по всему, Бильбо в этот вечер не был намерен отпускать от себя дальше чем на длину руки – сел с одного бока от хоббита, с другого чуть не лезли друг на дружку Кили и Ори. На голове у Бильбо красовалась бофурова ушанка, залихватски сдвинутая набекрень. Остальные подтащили несколько длинных скамей поближе к ним и расселись в живописном беспорядке. Вино лилось рекой, груды яств на блюдах исчезали как по волшебству, от взрывов хохота, казалось, сами собой подпрыгивали и звенели в унисон кубки, а стены трещали по швам. Как было обещано, обошлось без танцев на столе, на этот счёт настрадавшийся Линдир мог спать спокойно. Однако по каменному полу окованные подошвы гномьих сапог отбивали не менее удалой ритм, чем по полированным столешницам – чем Бофур не преминул воспользоваться. Вряд ли когда-либо прежде столь необузданная пирушка нарушала благопристойное спокойствие элрондова жилища. Сама Владычица Галадриэль ненадолго присоединилась к веселью. Она вплыла в гостиную, положила на разрисованное цветами фарфоровое блюдо несколько причудливых заморских фруктов, и присела рядом с учтиво подвинувшимся в сторону Гэндальфом. Как всегда загадочная и невозмутимая, Галадриэль молча пригубляла вино и слушала разухабистые трактирные песенки Бофура. Очень сомнительно, что их озорные куплеты подобали для исполнения в обществе высокородной эльфийки – впрочем, Бофура это ничуть не смущало, а Галадриэль лишь задумчиво улыбалась, вскидывая тонкие золотистые брови. Час незаметно превратился в три, потом в пять, за колоннами веранды над тёмными кронами сада загорелись звёзды, а праздник всё длился. Фродо несколько раз с возрастающим беспокойством оглядывался на Бильбо. Тот поначалу лишь отмахивался, но в конце концов повернулся к Торину: - Слишком много выпивки и слишком душно, - сказал он. – Хорошо бы глотнуть воздуха. Прогуляешься со мной? Сад Элронда – нескончаемый запутанный лабиринт дорожек, живых изгородей, оплетённых вьющимися побегами арок и прудиков со стоячей зеркально-гладкой водой – утопал в серебре просеянного сквозь невесомую кисею облачных перьев лунного света. Торин и Бильбо медленно шли, следуя прихотливым извивам тропинки, время от времени останавливаясь, когда Бильбо хотелось рассмотреть поближе какой-нибудь восхитивший его редкий цветок. Торин не приглядывался, они все казались одинаковыми – какая разница, этот или другой? Бильбо снова был с ним. Шёл рядом, опираясь на него, и маленькая прохладная ладонь доверчиво грелась в его собственной. Это единственное, что имело значение. Скоро, впрочем, по его участившемуся хрипловатому дыханию стало ясно, что Бильбо слишком устал для долгих прогулок. Невзирая на возражения, Торин повёл его к низенькой деревянной скамеечке между двумя густо разросшимися кустами сирени. Скамеечка приходилась в точности по хоббичьему росту. Торину мимолётно подумалось, что, уж наверно, она была устроена здесь не случайно. Они уселись, и Бильбо тут же протянул Торину руки, обе сразу, ладонями вверх. Торин бережно сжал их, снова ощутив укол болезненного тепла в груди. Узкие морщинистые ладошки были сухими как пергамент и такими хрупкими в его огромных ручищах. - Ты выглядишь настоящим, - медленно проговорил Бильбо. Тонкие пальцы поглаживали огрубевшие ладони Торина, как будто убеждаясь в их вещественности, легонько касались мозолей, оставленных кузнечным молотом и рукоятью меча. – Я не могу отделаться от мысли, что всё это мне снится. Что мой помутившийся разум играет со мной. Может быть, я вот-вот проснусь, и ты исчезнешь. - Нет. Я здесь, - глухо сказал Торин. Бильбо вдруг улыбнулся – быстрой, яркой улыбкой, на мгновение вернувшей ему молодость: - Посмотри на себя. Ты всё такой же. В точности такой же, каким я тебя помнил, - улыбка погасла, он печально покачал головой. – Чего, увы, не скажешь обо мне. - Не говори так. Не нужно стыдиться знаков, которыми награждает нас время. Губы Бильбо снова тронула улыбка, задумчивая и далёкая, он словно бы вглядывался в истаивающую в туманной дымке прошлого череду прожитых лет. - Ты прав, не нужно, - он потянул свои ладони из удерживающих рук Торина – Торин послушно разжал хватку – и потёр друг о друга костяшки пальцев. Торин помнил, этот жест у Бильбо выдавал тревогу. Значит, привычка осталась и столько лет спустя. – Но что это я. Час уже поздний, а ты проделал долгий путь. Вряд ли тебе хочется слушать болтовню старого хоббита. - Я с радостью послушал бы старого друга. Бильбо моргнул, на лице отразилась растерянность – всего на секунду, в следующий миг глубоко прочерченные морщинки у губ чуть разгладились, и он тихо и как-то неуверенно рассмеялся: - Ах да, я и забыл… Совсем забыл. Он умолк, как будто смутился чего-то. - О чём ты забыл? – спросил Торин. - Неважно, - Бильбо слабо махнул рукой. – В моём возрасте память часто подводит. В прозрачном ночном воздухе вдруг послышалась мелодия песни. Это не были отзвуки весёлой гномьей застольной, долетевшие с праздника. Лёгкий ветерок прошелестел по саду, вздохнул в листве у них над головами, принёс протяжный напев с дальнего берега озера. Эльфийские голоса – не поймёшь, мужские или женские? – звучали странно высоко, слух задевали чуждые, колющие остротой диссонансов созвучия. Ниспадающие, как вздохи, интонации делали мотив похожим на плач. Песня была по-своему красивой и очень печальной. - Они каждую ночь так поют? - Очень часто, - с теплотой в голосе отозвался Бильбо. – Эльфам Имладриса нет ничего милее пения и танцев. Дом Элронда в Ривенделе всегда был полон музыки, а теперь она звучит и здесь. Элронд все эти годы был мне другом, - добавил он. - По сравнению с прочими эльфами он не так уж плох, - согласился Торин. Он ждал в ответ улыбки, или, может быть, шутливого упрёка – но Бильбо неподвижным взглядом смотрел куда-то вдаль и, казалось, совсем его не услышал. - Ты знаешь, - неторопливо заговорил он. – Ведь я стал кем-то вроде искателя приключений после нашего похода. Хотя Саквиль-Бэггинсы назвали бы меня и кое-кем похуже, да и не только они…Как странно устроена наша жизнь. Я вернулся домой и понял, что на самом деле возврата к прежнему не будет. Моя нора казалась мне такой пустой, а жизнь в Шире – однообразной и унылой. Обсуждать с соседями урожай помидоров или сколько пива наварил старина Одо Большеног на вечеринку ко Дню Рождения? Мне было тесно. Хотелось простора, хотелось дальних земель и ночёвок под звёздами, и чтобы идти и не знать, куда назавтра приведёт тебя дорога. И тогда я взялся путешествовать. Я был ещё молод, впереди лежало много лет и много дорог, по которым я мог бы пройти. А дома никто не ждал, - Бильбо улыбнулся. – До того, как появился Фродо. С ним я понял, что значит семья… Он поплотнее запахнул куртку и зябко обхватил себя за плечи – хотя после жаркого дня вечер выдался тихим и тёплым. - За всё время моих странствий было лишь одно место, где я так и не побывал снова. Сколько бы приглашений и писем я ни получил, я не смог вернуться в Эребор. Я бы не вынес этого. Видеть Королём-под-Горой другого, не тебя, и знать, что ты… Боль утраты не оставляла меня все эти годы, Торин. И я был рад этому, ведь это значило, что ты по-прежнему со мной – пусть даже так, воспоминанием, от которого порой болит моё глупое старое сердце. Торин не знал, что сказать, не знал, что думать. - Я… я не знал, что это опечалило тебя так сильно. Бильбо ни с того ни с сего рассердился и вперил в него полыхнувший гневом взгляд: - Так сильно? Ещё бы! Ты упрямый, грубый и совершенно невыносимый – и да, я до невозможности сильно тебя любил. Стиснувшая грудь острая, мучительная радость была сильнее всего, что можно вообразить. От хмельной смеси восторга и страха – как от падения, или полёта, или того и другого вместе? – закружилась голова. Сердце молотом ломилось в рёбра. Горло перехватило судорогой, он не мог говорить, не мог найти слова. - Ох. Ох, Торин, - сказал Бильбо. Голос дрогнул и сорвался. Он протянул руки и ласково взял его лицо в ладони. – Ты не знал? - Я не разрешал себе надеяться, - хрипло, рвано выдохнул Торин. - Я прожил очень долго по меркам моего народа. Я много путешествовал, повидал дальние края и сводил знакомства, у меня было много друзей – но любил я лишь однажды, - Бильбо ненадолго умолк, в его глазах блеснули слёзы. – Тогда, в походе, я не знал, как сказать тебе. Как решиться? Я боялся, что ты меня отвергнешь. - Ни за что на свете, - пылко прошептал Торин и накрыл ладонь Бильбо своей. – Я бы просил тебя остаться в Эреборе. Быть рядом со мной всегда. - Если бы я только знал… Я был уверен, что я для тебя не больше, чем бесполезная обуза. Ты ведь и в самом деле так меня назвал. Даже столько времени спустя Торина обожгло чувством вины: - Я никогда так не ошибался, - Бильбо улыбнулся ему, и Торин вспомнил тот день, когда произнёс эти слова в первый раз. Рассветное солнце Каррока и Одинокая Гора у горизонта, а рядом с ним – тот, кто помог ему поверить, что худшее позади. Именно тогда он впервые не усомнился в том, что их ждёт удача. – Я был… растерян. Он никогда не умел очаровывать. Как у сестры и брата так легко это получалось? В юности, наследным принцем Эребора, он привык к мысли, что однажды ему придёт время жениться на какой-нибудь не менее знатной девице ради укрепления союза двух родов или ещё из каких-то столь же мудрых соображений. Потом они превратились в нищих изгнанников, и много лет главной заботой было, как заработать на кусок хлеба и найти крышу над головой. Дис вышла замуж, он назвал Фили своим наследником и со спокойной душой смирился с тем, что эта сторона жизни не для него. Одинокая Гора есть и останется его единственной любовью. - Моё чувство к тебе застигло меня врасплох. Я… не умел понять, что с ним делать. - Похоже, мы оба знатно сваляли дурака, - сказал Бильбо с неверным смешком. - А ты, когда ты понял? - Понял, что люблю тебя? Я и тогда не смог бы сказать, а теперь тем более. Всё произошло так… исподволь, само собой. Знаю только – когда я выбежал из дома навстречу Приключению, меньше всего я думал о том, что полюблю. А потом как-то незаметно получилось так, что ты стал занимать все мои мысли. Когда? После пещер гоблинов, а может быть, и раньше… Видно, моё сердце оказалось мудрее меня самого. Должно быть, оно обо всём догадалось уже в тот день, когда я впервые увидел тебя. И с тех пор говорило мне об этом, только я не сразу сумел его услышать? До Озёрного Города. До дома Беорна и Лихолесья. Почти в самом начале путешествия, когда впереди ждали ещё недели, месяцы пути. Бильбо любил его всё это время. И если бы Торин не был так холоден и горд, если бы преодолел упрямство и сделал шаг навстречу… Да, судьбы не изменить, и возможно, всё равно всё окончилось бы кровью, горем и смертью. Но, пусть ненадолго, они могли бы подарить друг другу счастье. - Ты сможешь меня простить, - вдруг проговорил Бильбо, – за то, что я не отдал тебе Аркенстон? Если бы ты только знал, как это меня мучило… Нет, я не раскаиваюсь в том, что я сделал, тогда у всех нас не было другого выхода. Но я причинил тебе боль. Прости меня. Торин покачал головой: - За все годы, что я провёл в Чертогах предков, я ни разу не вспомнил о камне. Ни разу не пожелал его. И я понимаю, почему ты так поступил. Я понял это сразу же, как мой рассудок прояснился. - Тебя похоронили вместе с ним, - тихо сказал Бильбо. - Я знаю. Бильбо медленно качнулся вперёд, уткнулся лбом Торину в плечо. - Увидеть тебя снова… Это дар, о котором я не смел и мечтать. Он добавил, помолчав: - Гэндальф сказал, что ты не сможешь остаться надолго. Снова нестерпимо заболело сердце. - Будь на то моя воля, я бы тебя не покинул. - Но ведь тебе хорошо живётся там, в ваших Чертогах? У меня на душе будет спокойнее, если я буду знать, что ты счастлив. Мысль о том, чтобы вернуться в Чертоги Махала – к друзьям, к семье, к Создателю, домой – внезапно внушила почти отвращение. Пока впереди была цель, Торин запрещал себе думать о том, что будет дальше. Главным было дойти. Главным было освободить Бильбо от власти Кольца. И что же теперь? Чем всё это завершилось? Ничем, кроме страдания для них обоих и горечи сожалений о том, что могло бы быть и чему быть не суждено. Он не сможет забрать Бильбо с собой в посмертные Чертоги гномов. Не сможет и последовать за Бильбо в хоббичьи Луга, когда – уже очень скоро – госпожа Йаванна призовёт его к себе. Скоро они расстанутся навеки. Тогда зачем всё? Зачем эта встреча, если от разлуки во сто крат больнее? Должно быть, Бильбо почувствовал овладевшие Торином отчаяние и беспомощный гнев. Он приподнял голову и легонько шлёпнул его по руке. - Ну же, прекрати себя изводить, - ласково пожурил он. – У нас с тобой ещё несколько дней впереди. Если подумать – целая уймища времени. Ох и рассержусь я на тебя, если вздумаешь потратить их на самокопания и хандру! Но Торин вскочил со скамейки и порывисто заходил взад-вперёд. С каждым шагом его гнев утихал, взамен росло удивление. Почему? Почему Зелёная Владычица пришла к нему, если с самого начала было известно, что Фродо намерен отправиться к Манвэ? Как ни глупо это было, он чувствовал себя обманутым. Преданным. После стольких лет, позволить им с Бильбо встретиться – только для того, чтобы тут же разлучить их снова? Это не милосердие, это жестокость! - Торин, пожалуйста, - сказал Бильбо, протягивая руки. Противиться этой мольбе было выше его сил. Двумя стремительными шагами Торин оказался рядом. Опустился перед сидящим Бильбо на колени, взял его руки в свои. - Скажи, если бы… - вот и настало время задать вопрос, который не давал ему покоя шестьдесят лет. – Если бы я попросил тебя остаться со мной, в Эреборе. Ты бы согласился? У Бильбо задрожал подбородок. Он прикусил губы, с усилием справился с собой. - Я был тогда другим, Торин…Хоть уже и успел повидать мир, но был всё ещё очень привязан к Ширу. К моему уютному Бэг-Энду, мягкому креслу и полкам с книгами. Чтобы привыкнуть, мне понадобилось бы время. Но… да, без всяких сомнений – да. Я полюбил бы Одинокую Гору, потому что любил её Короля. Да, Торин, я бы остался. Торин положил голову Бильбо на колени. - Прости меня. Мы с тобой могли бы быть счастливы, если бы я не был так слеп. - Не надо так, - Бильбо погладил его по голове. – Знать, что ты любишь меня – это счастье, которого мне хватило бы и на тысячу жизней. А тебе разве нет? - Узнаю́ хоббичий здравый смысл, - вот и всё, что он смог сказать. Бильбо улыбнулся хрупкой, дрогнувшей улыбкой. - Если жизнь чему-то и научила меня, так это тому, что нужно ценить каждую маленькую крупицу радости, которую дарит нам судьба. И не съедать себя сожалениями, когда что-то хорошее от нас уходит. Радость мимолётна. Наше время прошло, Торин. - Я знаю. Торин приподнялся и нежно коснулся губ Бильбо коротким, лёгким как пёрышко поцелуем. Сердце разрывалось от переполнявших его боли и счастья. Он склонил голову и снова прижался щекой к худым тёплым коленям. Бильбо гладил его по волосам, пропускал между пальцами длинные пряди. Остаться бы так навсегда. Торин глубоко вздохнул и закрыл глаза. ________________________________________ ФРОДО ________________________________________ Фродо проснулся после полудня с раскалывающейся головой – предсказуемый результат, если накануне слишком усердно воздаёшь должное превосходному содержимому элрондова винного погреба! – и весьма смутными воспоминаниями о том, как он добрался до кровати. Было странное ощущение, что он что-то то ли упустил, то ли забыл – но никак не удавалось вспомнить, что именно. Определённо, пирушки в неповторимом гномьем стиле «дым коромыслом» с танцами до рассвета не для благоразумных хоббитов. Кое-как приведя себя в порядок, он осторожно выглянул из своей спальни. В доме царила привычная строгая тишина. Встреченный в коридоре Линдир, сердобольно покивав, направил его на кухню, попросить у слуг что-нибудь к завтраку (очень позднему завтраку!) и «что-нибудь от головы». От него Фродо узнал, что гномы ещё не показывались из отведённых им комнат – закономерно, учитывая размах вчерашнего веселья, – и что Бильбо проснулся рано, с аппетитом позавтракал, а сейчас находился где-то в саду («я видел, они вроде пошли по южной аллее») в обществе Гэндальфа и Торина. Ещё одно подтверждение тому, что вода Ниенны оказала на дядю своё целительное действие, вкупе с тарелкой горячей сдобренной мёдом каши и парой ложек терпкой травяной настойки – быстро снявшей все последствия неумеренных возлияний – существенно подняли ему настроение. Доедая последнюю ложку и разгоняя чаинки на донышке чашки, чтобы допить оставшийся глоток, Фродо пришёл к выводу, что жизнь налаживается. День был жарким, солнце припекало. Фродо решил подышать воздухом где-нибудь в тени и вышел на опоясывающую дом веранду. Мраморные плитки пола приятно холодили ступни, воздух звенел от птичьего щебета, ветерок игриво шуршал в кронах и доносил отзвуки голосов с улицы за оградой. Умиротворение было разлито повсюду. Всё получилось. Дядя здоров. Моё приключение закончилось. Я дома. И всё же, какое-то неуловимое, царапающее беспокойство осталось. Как будто он забыл о чём-то важном, о чём-то, что непременно нужно было сделать – а он не сделал. Но о чём? Повернув за угол, Фродо обошёл увитую каким-то местным ажурнолистным растением колонну и увидел Владыку Элронда. Тот читал книгу, расслабленно откинувшись на кушетке, на коленях у него лежало блюдо со свежими фруктами. Когда Фродо приблизился, он опустил книгу и приветствовал его дружелюбной полуулыбкой. - Ты превосходно выглядишь. Вижу, Ардан уже угостила тебя своей чудодейственной настойкой? - Так и есть. Я вам не помешал? - Вовсе нет, - Элронд подобрал полы своего длинного лёгкого одеяния, освобождая место рядом с собой. – Присядь. Хочешь фруктов? - Спасибо! Я уже наелся завтраком. Не слушая, Элронд невозмутимо протянул ему блюдо. Фродо рассмеялся, взял гроздь крупного тёмного винограда и устроился на подушках рядом с Элрондом. Они ели в спокойном, уютном молчании, глядя вдаль, на живущий своей жизнью город. День понемногу клонился к вечеру, на улицах начиналось обычное для этого времени оживление, когда скрывавшиеся от дневной жары жители выходили по своим делам. - Валмар красивый город, - спустя некоторое время сказал Фродо, положив обобранную от виноградин веточку обратно на блюдо. – Очень красивый. Хотя совсем не похож на Шир. Он помолчал, подбирая слова: - Раньше я не мог к этому привыкнуть. Но теперь чувствую, что он перестал быть для меня чужим. Мне хочется остаться, и я знаю, что смогу быть счастлив, живя здесь. - Я очень этому рад, - Элронд аккуратно закрыл книгу и отложил её в сторону. – Мы часто заблуждаемся, полагая, что «дом» - это одно единственное место на всю жизнь. Это не так. Дом там, где чувствуешь себя своим, куда хочется возвращаться. Твоим первым домом был Шир. Возможно, пройдёт время, и Валмар тоже станет для тебя домом. - Когда я прощался с Сэмом, Мерри и Пиппином в Гаванях, я думал, что это навсегда. Что мы никогда больше не встретимся. А сейчас я… в нашем путешествии по Аману я повидал столько всего. И пришёл к выводу, что всё не так уж мрачно. Нужно всего лишь подождать. Что такое какая-то сотня лет – здесь, в этом краю, таком же древнем, как само время? Фродо замолчал и с неловкой усмешкой добавил: - Наверно, это всё звучит ужасно глупо. - Ничего подобного. Что такое какие-то шесть тысяч лет по сравнению с возрастом Эа? По такому счёту я просто-напросто желторотый юнец. - О да, ещё из доростков не вышли, - торжественно согласился Фродо и был вознаграждён: услышать редкий смех строгого и сдержанного Элронда дорогого стоит. - Я рад, что хорошее настроение к тебе вернулось, - отсмеявшись, сказал Элронд. – Мы с Галадриэль очень беспокоились. И Митрандир тоже. - Мне в самом деле намного лучше. Я думаю, самое важное в том, что я… смог отпустить то, что со мной было. Я больше не боюсь идти вперёд и просто… жить. - Возможно, не все приключения заканчиваются плохо? - Возможно... Фродо заколебался – спросить? или нет? – и решил не ходить вокруг да около: - Элронд? - Ммм? - Вы знали? Про дядю и Торина? Несколько мгновений Элронд молчал, и даже по его всегда невозмутимому лицу было заметно, что вопрос застал его врасплох. - Это меня не касалось, - проговорил он наконец. В его голосе Фродо послышался тот же оттенок отцовской снисходительности, с которой, бывало, он укрощал слишком бойкие и нескромные языки своих сыновей. - Значит, вы знали, - тихо сказал Фродо. – Мне он никогда и словом не обмолвился. А я… все эти истории, которые он рассказывал о своём путешествии и которые я так любил слушать – я же чувствовал, как много он недоговаривает, и удивлялся, почему? Но мне ни разу и в голову не пришло… Что я за болван! Фродо вспомнил, как сильно он был потрясён, когда увидел ту косичку в волосах у Торина, и бусину с цветком подсолнуха на ней. Подсолнух, символ и самое пылкое выражение страстной любви! И, как будто одного этого мало – Торин сам, своими руками вырезал её для Бильбо! Вот это да. Заявить об этом так открыто, у всех на виду – по добропорядочным хоббичьим меркам это было почти неслыханным вызовом приличиям. Какой шум поднялся бы, узнай об этом в Шире! - Тебя это тревожит? Фродо задумался. Это было непросто, привыкнуть к мысли, что Бильбо, который, сколько Фродо себя помнил, всегда был одиноким – таких, как он, обычно называют «закоренелый холостяк» – любил кого-то. И Торин. Суровый, молчаливый Торин, настоящий воин и король. Удивительно. Но, в конце концов, что он сам мог знать об этих вещах? Он ни разу ни в кого не влюблялся. Возможно, иногда самые прочные и верные узы связывают именно тех, о ком, глядя со стороны, говорят «они друг другу не пара»? - Нет, это не… Торин благородный, достойный гном. Он был добр ко мне. И я давно заметил, что он привязан к дяде, он всегда так тепло о нём говорил. Если он любит Бильбо, то… я думаю, это только их дело. - Но что-то тебя тревожит, я вижу. Фродо вздохнул. Разгладил штаны на коленях, подобрал с них несколько упавших незамеченными виноградных веточек, аккуратно положил их на краешек блюда. - Ори сказал мне, что гномам нельзя задерживаться у нас надолго. Иначе их не пустят обратно в их Чертоги. Это правда? Ауле действительно может покарать их за неподчинение и изгнать? - Боюсь, что не смогу тебе ответить. Я не слишком хорошо знаю Ауле, - сказал Элронд. – Он не жесток и не скор на расправу, но думаю, если он отпустил гномов взамен на обещание вернуться в условленный срок – это обязательство не из тех, которым легко пренебречь. - Но если бы сам Ауле освободил их от обещания? Тогда Торин смог бы остаться здесь? Я имею в виду, остаться с Бильбо. - Ты забываешь одну вещь, - мягко проговорил Элронд. – Гномы уже мертвы. Вы же с Бильбо – живы. Но даже жизнь в Благословенном Краю не сделает смертного бессмертным. Однажды наступит день, когда Бильбо придётся уйти туда, куда Торин уже не сможет отправиться вместе с ним. Твой дядя стар, очень стар, Фродо. Этот день придёт намного раньше, чем нам всем того бы хотелось. Фродо отвёл глаза, поглядел вдаль, на город. Солнце опускалось, в его лучах крыши и навершия башенок казались выкупанными в огне. По расходящимся от рыночной площади улицам спешили эльфы с узелками и корзинками покупок в руках. Фродо заметил среди них Тауриэль и Кили – его рост и её яркие рыжие волосы сразу выделяли их из толпы. Пребывающую, как всегда, в состоянии первозданной растрёпанности шевелюру Кили украшала заложенная стебельком за ухо огромная маргаритка. Оба шли летящей, танцующей походкой, словно в ритм только им одним слышной музыки, склонившись голова к голове, и в пронизанный предзакатным золотом воздух то и дело взлетал радостный взрыв смеха. Прежде Фродо никогда бы не подумал, что Тауриэль может так лучезарно улыбаться. Он провожал их взглядом, пока, пройдя по горбатому мостику над каналом, они не свернули на боковую улочку и не скрылись из виду. - Разве это справедливо, - прошептал Фродо, – что всё должно закончиться вот так? Они не заслужили этого. Элронд длинно и как-то очень устало вздохнул: - Так было, когда смерть разлучила Берена и Лютиэн. Так думал я сам, когда моя Келебриан покинула нас, и когда Арвен выбрала долю Людей. И так же будет сейчас. - Так не должно быть, - возразил Фродо. – Любящие не должны разлучаться только потому, что у каждого народа свои посмертные Чертоги. Почему одной любви недостаточно? - Так уж устроена жизнь, Фродо. Фродо поднялся, прошёл к краю террасы и опёрся ладонями на перила. Гладкий мрамор был тёплым от солнца. «Так устроена жизнь»? Но разве устроение нашей жизни, пути и законы, которым она следует, не находятся во власти Валар? Они добры и милосердны – в своём путешествии он сам не раз имел возможность в этом убедиться. Так неужели же их воля в том, чтобы причинять боль и разбивать сердца? - Гэндальф однажды сказал, что любовь и горе неразлучны. Они идут рука об руку, и одной не существует без второго. Но если это так… если любовь означает страдание – тогда зачем желать любви? В наступившем молчании тихо прозвучали шаги – Элронд подошёл и встал рядом с Фродо. - Нам с Келебриан было отпущено так мало времени, и оно пролетело так быстро. Она угасала у меня на глазах, тягостно и неотвратимо. До конца жизни я буду помнить, как она страдала. Мы потеряли её дважды – первый раз, когда она уплыла на Запад, и снова, уже здесь, когда мы сошли с корабля, надеясь встретить её – и узнали, что она покинула мир живых… Мы её не забудем. Ни я, ни наша дочь, ни наши сыновья. И, несмотря на боль, я не пожертвовал бы ни единым мгновением, проведённым с ней рядом. Так и твой дядя, Фродо. Боль потери сделала его несчастным, но он столько лет хранил память о Торине, потому что не мог и не хотел забыть его. Эти воспоминания были ему дороже всего остального. Не сокрушайся о них, Фродо. Ни о Тауриэль и юном Кили. Им выпало узнать любовь. Любовь хрупка и беззащитна, но она же и сильна. Она поддержит их. И возможно, когда-нибудь, после того как мир погибнет и возродится заново, им будет позволено встретиться. - Так не должно быть, - упрямо повторил Фродо. Что-то нестерпимой тяжестью давило у него в груди. Какое-то время Элронд молчал, опустив голову и сцепив заведённые за спину руки. - Да, ты прав, - наконец произнёс он, и горькая усмешка в его голосе была отзвуком давней, незабытой боли. – Не должно.