Взгляд Красной Луны

Граница Белоземья и Ар Кеолы, Пятнадцатое число месяца Середины Лета, 7599 года. Акелла убрала щит, делая шаг навстречу. — Акелла! — голос Ралегды равно звенел тревогой и радостью. Она поняла, что глупо улыбается, глядя на расплывающуюся перед глазами знакомую фигуру, хотя улыбка эта явно была неуместной. — О… Вы убили его? — хрипло выдохнул Олизар. Он тоже подошёл к Ралегде, глядя на что-то у неё под ногами. Акелла наконец сфокусировала взгляд — у ног Ралегды лежал труп царского телохранителя, лужа алой крови растекалась под ним, впитываясь в сухую землю. — Да, Ваше Величество, я его убила… Проклятие, неужели всё это время рядом с ними был убийца? А если он не один? Акелла даже не успела удивиться тому, что Ралегда знает, с кем разговаривает. — Вы спасли мне жизнь, — молодой царь оглянулся, рассматривая полог шатра с застрявшей в нём стрелой, пылающей колдовским чёрным пламенем. — Если бы ваш щит не отклонил стрелу, то я бы сейчас был уже мёртв. Позвольте поинтересоваться, кто вы? — Я Ралегда из Дома Магии Золотого Града, Ваше Величество, — она вежливо склонила голову. Акелла подняла оружие убийцы. Это был странный механизм вроде небольшого лука, прикреплённого к деревянной рукоятке. Акелла видела, что предмет оплетают сильные чары. Сомнений быть не могло — это оружие их врага. Но зачем предателю было стрелять в Олизара, тем более когда он мог выбрать своей мишенью Акеллу? Холодок пробежал по спине чародейки — она не сумела бы спастись от внезапно прилетевшей в спину стрелы, да ещё и так серьёзно заколдованной. — Ваше Величество! Зрячая! Слава Шестерым, вы живы! — к ним спешил один из советников Олизара со своей свитой, высокий русый мужчина с окладистой бородой. Советник был бледен, и его серые глаза казались невероятно большими. — Уж точно не благодаря вашим хвалёным воякам, советник Хотен, — огрызнулся Олизар, в его голосе проскальзывали истеричные нотки. — Полюбуйтесь на этого молодца! Царь легонько пнул труп острым носком блестящего красно-коричневого сапога. — Что вы стоите, прикажите обыскать всех моих телохранителей! Прочешите лагерь, я не знаю, что там обычно делают в таких ситуациях?! Вашего царя чуть не убили. — Но как… — казалось, Хотен потерял способность связно говорить. — Полагаю, нам всем стоит поблагодарить магиню Ралегду за моё спасение, — Олизар повернулся к чародейке, так и не дослушав нахмурившегося советника. — Её появление пришлось как нельзя кстати. Ралегда легонько поклонилась и бросила тревожный взгляд за спину Акелле. Она непроизвольно дёрнулась, оборачиваясь, но тревога оказалась ложной. К ним спешили другие маги, белоземцы и летоземцы. — Какой благодарности вы бы хотели? Я царь Белоземья, Держатель Рубежа, благословенный прикосновением Шестерых богов. Спасение моей жизни дорого стоит. Глаза Ралегды вспыхнули неподдельным энтузиазмом, Акелла буквально почувствовала, как она прокручивает в голове все возможные варианты, чтобы извлечь из ситуации максимальную пользу. — Ваше Величество, моя просьба может показаться вам незначительной, но для меня это очень важно. Кто-то закашлялся рядом. Акелла обернулась и увидела Савейна. Но вмешаться в разговор царя и чародейки просто так он не мог. Да ещё и кто-то из неопытных магов попросил его помощи со стрелой, что всё так же пылала, не опаляя ткани, но грозя страшными ожогами всему живому, что к ней прикоснётся. Акелла честно попыталась улыбаться не так злорадно. — Дело в том, — продолжала Ралегда, — что Глава моего Дома считает меня слишком молодой, чтобы воевать. Но я не могу просто так сидеть в стороне, тем более что я из одного круга с Акеллой Зрячей. Для магов это очень много значит. Возьмите меня на службу и позвольте остаться с армией. Я понимаю, что Акелла всё равно будет служить в разведке, а я в вашей личной гвардии, но так я хотя бы смогу послужить нашему делу и не рвать связей круга. Она просила только за себя, вдруг подумала Акелла. Почему она просила только за себя? И где вообще близнецы? Только сейчас Акелла поняла что, обрадовавшись Ралегде, даже не обратила внимания на отсутствие Танта и Ганта. Она не чувствовала их. — О, так вы из одного круга! Зрячая умеет выбирать хороших друзей. Что же, просьба весьма скромная. Я беру вас. Возможно, мне даже удастся сделать так, чтобы вы и ваша подруга служили вместе. — Благодарю вас, Ваше Величество. Хотен, до этого молча стоявший в стороне, попытался что-то вставить, но Олизар отмахнулся от него. На бледном лице царя не осталось и следа страха, только прежний лоск. Быстро же он пришёл в себя. Интересно, покушались ли на жизнь единственного представителя династии ранее? — Это мне следует благодарить, Ралегда Защитница. Хорошо звучит, а? Ралегда не сдержала смущённой улыбки. За спасение жизни царя молодая магиня действительно могла получить официальное прозвище, и весьма достойное. Акелла поймала себя на том, что немного завидует — ей прозвище досталось с рождения и не отображало никаких заслуг. Только её судьбу. — Ваше Величество, простите, но мне как Главе Дома нужно поговорить с магиней Ралегдой. Наедине. Савейн тихо подошёл к ним. Он держал в руках странную стрелу, пламя вокруг неё уже погасили. — О. Ну что же, — Олизар явно смутился. — Я полагаю, ваше присутствие тут больше не нужно… Савейн кивнул, переводя взгляд на Ралегду. Несколько мгновений он выглядел таким усталым, что Акелле показалось, будто маг упадёт на землю под тяжестью собственной мантии. Но Савейн выпрямился, и на лице его читалось лишь ненавязчивое дружелюбие. Вежливо попрощавшись с царём, Ралегда последовала за Савейном, бросив на Акеллу единственный решительный взгляд. Тепло цветком распустилось в груди, но оно не могло умалить тревоги. Вряд ли Савейн отошлёт Ралегду обратно, но он абсолютно точно накажет её за нарушение приказа. И близнецы! Акелла ведь так и не спросила Ралегду о них. В суете, поднявшейся вокруг несостоявшегося покушения, Акелла покинула царя Белоземья. Она вернулась к павильону, где проходил совет, и заняла своё место. Перерыв затягивался. Прежде многим казалось, что среди бела дня в пределах лагеря безопасно, а сейчас уважаемые господа переполошились. Человек врага едва не застрелил одного из них! Более того, человек врага всё это время скрывался под личиной телохранителя. Но вот все успокоились, оставшихся телохранителей Олизара тщательно обыскали, проверили на наличие вражеских чар, и военный совет возобновился. Савейн пришёл незадолго после начала собрания и сел возле Акеллы, сразу же включившись в обсуждение. Ралегды с ним, разумеется, не было. Акелле оставалось только сидеть и накручивать на палец кончик косы, прислушиваясь к бьющемуся в груди теплу. Закончилось все, когда время уже перевалило за полдень. Обед благородным господам и многоуважаемым магам подали тут же, так что Акелле пришлось задержаться ещё на некоторое время — есть хотелось, а где кормят менее высокопоставленных особ, она даже не представляла. Как назло, Олизар куда-то пропал, и поговорить с ним не получилось. После обеда её перехватила Нолла, которой требовалась помощь с отправкой каких-то непонятных шифрованных сообщений. Собственно, задача Акеллы состояла в том, чтобы переписывать ряды цифр по несколько раз на маленькие бумажки. Нолла приматывала их к лапкам зачарованных птиц-посланников, не прекращая жаловаться на то, что у них слишком мало телепатов, чтобы полностью обеспечивать связь для действительно масштабного похода, а то она ни за что не стала бы прибегать к настолько грубым методам. На раздражённый вопрос о том, нельзя ли было найти себе какого-то другого помощника, Нолла ответила лишь, что человек нужен абсолютно надёжный, а уж если она в чём-то уверена, так это в том, что Зрячая не агент врага. Акелла всё же склонялась к тому, что она просто неудачно попалась Нолле под руку. Освободилась Акелла когда солнце опустилось к самому горизонту. По всему лагерю с новой силой разгорались костры. Ветер дул с низины, принося запахи речной воды, выгребных ям и простой солдатской пищи. Над копошащимся лагерем неспешно поднималась прибывающая луна. Звёзд пока ещё видно не было. С трудом оторвав взгляд от неполного диска, словно рана, краснеющего на вечернем небе, Акелла откинула полог своего шатра, проскальзывая внутрь. Тут её уже ждали и немедленно принялись душить с тихим восторженным писком, попутно целуя в губы и щёки. — Отпусти меня, паршивка! Убьёшь же! — хихикнула она, обнимая Ралегду. Та нехотя разжала руки и сделала шаг назад, внимательно рассматривая Акеллу. Та улыбалась ей в ответ, не находя слов, чтобы выразить счастье, накрывшее с головой. Ралегда выглядела немного усталой и растрёпанной, но едва ли сейчас на свете существовал человек прекраснее неё. Акелла даже не сразу заметила, что в шатре уже стояла вторая раскладушка, о которую она едва не споткнулась. — Днём я так и не поздоровалась с тобой нормально, — наконец сказала Ралегда. — Ну что же, рассказывай, что тут у тебя творится. — Нет уж, ты первая. С тех пор, как я посылала тебе вестника, со мной вообще ничего не случилось. Для начала ответь, где Тант и Гант? Они… живы? — Да, они были живы, когда мы расстались. Акелла сформировала несколько тяжей тонкого тела и активировала простые защитные заклинания, которые были вплетены в ткань шатра — от подслушивания и от незваных гостей, не любящих предупреждать о своём появлении. Ралегда проследила за ней отсутствующим взглядом, словно собираясь с мыслями. Потом она села на жалобно заскрипевшую раскладушку, и Акелла пристроилась рядом, прижимаясь к горячему боку. — Да. Так вот. Дело в том, что по дороге на нас напали Руки Тьмы. Они хотели похитить меня, называли твоей, — она замялась, — ну… девушкой. И что-то говорили о приказе не калечить. Мы сумели поднять шум, думаю, это нас и спасло. Но Тант и Гант, понимаешь, они испугались. Ганту ещё и пришлось убить двух людей, а он всегда относился к этому по-особому. Ралегда смотрела куда-то в полог шатра, старательно отводя глаза и Акелла поняла, что она чего-то стыдится. Акелла обняла её за плечи. — Потом Тант сбежал. А Гант пошёл за ним, и мы поругались. Ковёр я ему, правда, отдала, но наговорила таких гадостей, которых явно не стоило говорить другу. Кстати, ковёр я купила за те деньги, что Ривейн задолжал тебе в карты, имей в виду. Акелла прикусила губу. Слова отдавались в душе пустотой, словно что-то привычное и тёплое исчезло из небольшого её уголка. Если даже они увидятся после войны, то и она сама, и братья, будут совсем другими людьми. Вряд ли круг сохранится. Они были вместе практически с тех пор, как восьмилетние мальчики прибыли в Дом. Близнецы подружились с Ралегдой, а Ралегда подружила их с Акеллой. Они поддерживали друг друга в учёбе и во всех тех конфликтах, какие только могут возникнуть среди двух десятков детей, оставленных на попечение троих воспитателей. Это Тант помогал Акелле преодолеть неясное врождённое отвращение, из-за которого она не могла создать рассветный светоч. Это с Гантом она поцеловалась впервые в жизни, когда ей было только одиннадцать лет. Это близнецы без вопросов приняли её отношения с Ралегдой и хранили тайну, как свою. Именно братья были теми людьми, кто действительно помог им прийти в себя после похищения. Они были той поддержкой, которой Акелла никак не ожидала лишиться, и сейчас она чувствовала растерянность и пустоту. Акелла постаралась утешить себя тем, что близнецы, по крайней мере, остались живы, но даже в собственных мыслях это прозвучало фальшиво. — Ясно. А что потом? — Да ничего, собственно. Гант отправился искать Танта, а я полетела сюда. Старалась быть как можно тише и двигаться только днём, так что ничего особо страшного больше и не случилось. Уже здесь я решила незаметно за тобой проследить и, как видишь, не зря. Удачно всё закончилось с этим покушением, правда? Акелла вздохнула. Почему тот человек стрелял в царя, а не в неё? Почему Руки Тьмы не хотели калечить Ралегду? Почему два года назад сектанты похитили их, а не убили Зрячую на месте? Найти ответы на эти вопросы она пока не могла. — Может быть и так. Что сказал тебе Савейн? Акелла почувствовала, как напряглись мышцы у неё под рукой. — Много чего. Про то, как важно быть законопослушными, про то, какая особая миссия у Летоземья в этом мире, и так далее. Ну и про то, что маги Золотого Града имеют определённые привилегии по сравнению с остальными в память об основательнице нашего Дома, дочери Кересы, но это не значит, что мы стоим над законом. Ты же его знаешь. Если к нему заявится сам Ваалн и прикажет нарушить какое-то из его любимых правил, то Савейн выступит против бога… — И совершит достойный поступок. Правильный или нет, но достойный, — оборвала её Акелла. — Расскажи лучше, что он сказал после того, как закончил читать морали? Ралегда только пожала плечами, не желая спорить на темы, которые они до этого много раз обсуждали. Она считала, что воля богов выше их законов, да и не верила особо в то, что сами законы дошли до нынешних времён без искажений. Ведь Шестеро вручили их людям чуть больше, чем шестьсот лет назад, незадолго до окончания Кровавой эпохи, и оригинальные записи, сделанные смертным мужем Кересы, были утеряны. На что Акелла обычно возражала, что король-жрец Летоземья, например, напрямую общается с богами каждую весну, в первый день года. И, даже учитывая стремление Шестерых не вмешиваться в жизнь людей, они точно исправили бы любые серьёзные расхождения с изначальной версией. — А что он может? Олизар взял меня на службу и поговорил с нужными людьми, так что теперь я — нечто вроде его благотворительного подарка разведке Домов. То есть служу ему, а работаю с тобой. Потому что магам одного круга рационально быть вместе. Правда, приказ я всё же нарушила, так что теперь, пока мы не перейдём Ар Кеолу, буду после отбоя работать с первой сменой щитоносцев, тогда как все разведчики будут спокойно себе спать. Акелла выдохнула с облегчением. Два часа подержать часть энергетического щита над лагерем — не самое худшее наказание. — Похоже, пока что всё действительно складывается удачно. — Просто это судьба, — с лёгкой улыбкой ответила Ралегда, ласково коснувшись ладонью её щеки. — Твоя и моя. Ты должна привести нас к самим корням великого зла, а я — поддерживать тебя на этом пути. Акелла легко рассмеялась, обнимая её за талию и глядя, как в тёмных глазах Ралегды вспыхивают искорки счастья. — А ты знаешь, я скучала по этой твоей непрошибаемой уверенности! — весело фыркнула Акелла, толкая Ралегду на раскладушку и усаживаясь на её бёдра. — И по этим непереносимым тройным узлам, которые ты вечно завязываешь везде, где можешь. — Что ты делаешь? Мы же посреди военного лагеря. Ралегда пыталась выглядеть спокойной, но её выдавали расширенные зрачки и чуть сбившееся дыхание. Акелла должна была признать, что выглядело это очень вдохновляюще. — Сюда никто не зайдёт. Что-что, а соблюдать правила безопасности и скрываться они обе умели прекрасно. Можно было обойтись и без лишних напоминаний. Ралегда приподнялась на локтях под жуткий скрип раскладушки и, облизывая сухие губы, оценила попытки Акеллы справиться со шнуровкой её рубашки. — Ради Шестерых, что ты… Не вздумай его пережигать! Это моя последняя одежда. Дай я сама… Акелла только фыркнула, решив не дожидаться того момента, когда проклятая шнуровка будет побеждена. Внезапно сильный жар разливался у неё в крови, тугим узлом скручиваясь внизу живота, игнорировать его не было никакой возможности. — Я соскучилась по тебе, Ралегда. Очень соскучилась, — пробормотала она, склоняясь к девушке и жадно целуя её мягкие податливые губы. Ралегда довольно вздохнула, когда тёплые руки скользнули под рубашку, вверх по рёбрам, поглаживая грудь, и притянула Акеллу к себе, легонько кусая белые ключицы, открытые распущенным воротом рубашки. Это было сладко до дрожи — чувствовать родные прикосновения после долгой и трудной разлуки. Они ласкали друг друга самозабвенно и жадно, путаясь в остатках одежды, стаскивая её по ходу дела. Акелла, хватаясь за горячее тело, целуя смуглую солоноватую кожу, всё порывалась сказать о том, как счастлива она быть наконец-то рядом. Почему-то сформулировать это казалось таким нужным, но её действия говорили то же самое, а на слова не осталось ни сил, ни времени. И, тем более, сил не осталось после, когда вымотанные эмоционально и физически, они наконец уснули, едва потрудившись расползтись по разным раскладушкам — на одной места не было совсем. В ту ночь Акелле снились какие-то невероятные каменные горы, поднимающиеся из пустынного океана под чёрным беззвёздным небом, но хотя бы никаких не-снов не было. Граница Белоземья и Ар Кеолы, Шестнадцатое число месяца Середины Лета, 7599 года. В шатре Главы Дома магии Золотого Града стояла тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием гусиного пера по бумаге. Изредка какой-то звук пробивался сквозь плотную ткань, но тишина тут же съедала его, словно большая ленивая сторожевая собака. Три жёлтых огонька освещали раскладную кровать, два стула, стол с разложенными на нём документами и склонившегося над ними худощавую фигуру мага. Савейн третьи сутки спал лишь по несколько часов и хотел лечь до полуночи, но снова не смог. Из-за покушения на царя Олизара он освободился гораздо позже, чем рассчитывал, и теперь писал приказы тем своим подчинённым, с которыми не имел возможности связаться телепатически. Прибыв в лагерь объединённой армии, Савейн, как и положено Главе Дома Золотого Града, принял командование над магами. Как король-жрец стоял над всеми верными Шестерым воинами, так и второй правитель Летоземья, единственный наделённый верховной властью маг, считался первым среди своих товарищей. Король-жрец нёс слово богов обычным людям, Глава Дома Золотого Града — тем, кто владел особыми силами. Это делало Савейна вторым после Весга человеком в войске и добавляло множество, множество ненужных проблем. Формальности были настолько запутаны, что реально разбирались в них лишь помешанные на законах единицы. Чего стоил хотя бы тот факт, что Главы не летоземских домов продолжали формально подчиняться правителям своих стран, хотя при этом приказы Савейна имели приоритет. Но только если не касались целого списка вещей, связанного с государственностью. Если бы это имело значение на практике, то даже Савейну было бы проще умереть, чем продраться через хитросплетение правил. К счастью, важнее оказывалась близость Золотого Венца к высшей, божественной власти. Нельзя сказать, что такое положение вещей ему нравилось — Савейн всегда предпочитал полагаться на конкретный и однозначный закон, а не на чью-то волю, пусть даже речь шла о богах. К тому же, он подозревал, что когда война окончится, и интерес Шестерых станет не таким насущным, его самого затаскают по судам всяческие недовольные влиятельные люди. Но какой оставался выбор? Савейн подписал назначение, тонким телом нагрел сургуч и поставил печать. Вздохнув, он размял узловатые пальцы и притянул к себе очередной лист пергамента. Наверное, можно было поручить эту работу кому-то из личных помощников, но им и своих дел хватало, а секретарь магу не положен. Вскоре уединение Савейна потревожили. — Можно войти? — снаружи раздался приглушенный голос Ноллы, главы его личной разведки. — Проходи. Я ждал тебя. Савейн отложил перо, закрыл чернильницу и развернулся к Нолле, тихо проскользнувшей в шатёр. — Пришлось немного задержаться с птицами, — пожала плечами она, усаживаясь на табуретку и потягиваясь всем телом. — Такая морока с этой связью! Эх, были бы все люди телепатами… Она никогда не утруждала себя соблюдением правил этикета в неформальной обстановке, но, по сравнению с многочисленными достоинствами Ноллы, этот недостаток казался незначительным. Так что Савейн предпочитал не обращать на него внимания, так же как и на нелюбовь воспитанницы к традиционным для магов косам или мантиям, например. — Важных новостей у меня мало, — продолжила Нолла. — В последнее время мы только и делаем, что ходим кругами, периодически вылавливая всякую шваль, сливающую слухи врагу. Савейн знал, что она считала это своим личным просчётом. С самого детства ученица привыкла брать на себя ответственность за всё, происходящее вокруг. Местами это было полезно, местами — не очень. — Но кое-что мы узнали. Во-первых, наконец, нашли агента Последнего в нашем Доме, — она поморщилась. — Очень важный молодчик оказался, даже имел при себе несколько кристаллов со скверной тёмного. — Судя по твоему тону, эта новость не радует тебя так, как должна, — осторожно заметил Савейн. — Агентом был Ривейн Серебряные Пальцы. Талантливый молодой мальчишка, хоть и не слишком сильный. Я не имею понятия, зачем ему это понадобилось. Савейн нахмурился. Потеря была вдвойне неприятной. Кроме Ривейна, только один из мастеров его Дома мог изготавливать летающие ковры, и тот сейчас рисковал своей жизнью здесь. — А что он сам говорит? Нолла скривилась. — Уже ничего. Я же рассказывала, у него были кристаллы со скверной. Вы сами-то пробовали взять живьём агента такого уровня? Я — да, поэтому не удивляюсь, что ребята не справились. Глава Дома только вздохнул. Давненько такого не случалось. Слуги Последнего предпочитали не отдавать знаки милости своего бога обычным людям, ведь заключённая в кристаллах сила могла обратить на себя внимание Шестерых. Этот Ривейн рисковал своей жизнью каждую секунду. — И всё это время он дружил с магиней из круга Зрячей. С Ралегдой, которую ты подозреваешь… — А вы не подозреваете! — хмыкнула Нолла. — Не подозреваете, но затеяли эту возню с новопосвящёнными, и всё ради того, чтобы не пустить её сюда. Савейн пригладил бороду. — Пока что я не могу объяснить тебе, что пытаюсь предотвратить. У меня нет доказательств таких обвинений, только смутные подозрения, которые могут повредить репутации Зрячей. Но поверь, это не имеет никакого отношения к твоей теории о том, что Ралегда — Ключ. Нолла пробурчала что-то про невероятные совпадения и встряхнулась. — Это просто теория. Я сама ни в чём не уверена. Но вы сами знаете, даже сейчас Последнему есть что предложить тем, кто не крепок в вере. В конце концов, достаточно сильную колдунью он может научить не стареть... — Так какая вторая новость? — поспешил сменить тему Савейн. — Она как раз касается Ключа, — Нолла протянула ему небольшой лист пергамента, сложенный пополам. — Это расшифровка перехваченного вчера послания. Савейн развернул записку и пробежал глазами мелкие строчки, выведенные рукой Ноллы под непонятным ему набором символов шифра. Послание гласило: «Ключ не готов к контакту. Продолжайте». — Значит, они знают, кто это, — прошептал Савейн, проводя пальцами по шершавой бумаге. Вопрос о том, уверена ли Нолла в подлинности послания, он не счёл нужным поднимать. Если бы были сомнения, она бы упомянула. — Как видите. По крайней мере, они ещё не сманили его на свою сторону. — Пока что, — тихо ответил Савейн. Ему совершенно не нравилось то, что он собирался сказать. Если Ключ всё ещё не запятнал себя сомнительными сделками, он сейчас должен быть не больше, чем совсем молодым юношей или девушкой. Таким же человеком, как и те, кого Савейн обещал себе защитить от Последнего любой ценой. Но связь тёмного бога и Ключа походила на болезнь, что всё равно проявит себя, и тогда от неё пострадают многие. Он видел, как это бывает — разрушенные дома, пылающие храмы, тела, безразлично отдаваемые в пищу хищным зверям. А это значило, что Савейн не имел права на слабость. — Нолла, я отменяю свой предыдущий приказ по делу Ключа. И тех ваших, кто формально работает на Весга, это тоже касается. Следить за Ключом не надо. Когда вы найдёте его — убейте сразу же. Никаких промедлений и скидок на обстоятельства. Мы не можем так рисковать.