Проклиная тьму

Ещё никогда он не был благодарен судьбе за то, что у него не было имени. Но когда он наблюдал, как Хелена шла по газону, вернее, бежала, то мысленно посылал своему отцу тихую, горькую благодарность. Если бы у него было имя, и Хелена использовала это имя в своих мольбах... да если бы она произнесла ещё хоть одно слово, он бы потерял весь контроль над собой и лишился рассудка, а вместе с этим – целостности и чести, над созданием которых он так долго трудился со времён своего возвращения к человечеству. Восемь лет назад его отец скончался на холодном, тёмном корабле в Арктике, окружённый незнакомцами, и никто его не любил и не скорбел по нему. Виктор всегда был полон пороков, жутких пороков, как в сердце, так и в разуме. И эти пороки проявились на теле его сына, а потом смерть Виктора почти уничтожила разум его сына. Он был лишён чувства мести, но в то же время, также лишён и шанса получить прощение Виктора. Будучи почти обезумевшим от ярости и горя, он сказал этим незнакомцам, что уничтожит себя на погребальном костре вместе с телом отца. Это был единственный раз за всё время, когда он солгал. Да, он сжёг тело отца и провёл несколько лет в путешествиях по России и восточной Европе, выучивая новые языки, обретая новые навыки и скрываясь от людей. Он стал диким и озлобленным, и путешествия привели его на юг, когда его начинала поглощать нужда в утешении, а также желание вернуться домой, быть в единственном месте, где он когда-либо знал, что такое радость. Франция. Монстр вздохнул, поднял руки и вытянул их перед собой, разглядывая в тусклом свете внутри сарая. Спустя восемь лет после смерти отца жизнь стала восстанавливать тело существа. Сначала это пугало его, но вскоре он смирился с этим. Он был создан посредством смерти, но годы исправляли все повреждения, нанесённые ему как смертью, так и Виктором Франкенштейном, и шрамы, которые раньше были красными и болезненными, теперь превратились в толстые белые линии. Его кожа, когда-то бледная, сморщенная и желтоватая, спустя годы нахождения на солнце потемнела и стала подтянутой, покрывая мышцы и сухожилия. Он больше не выглядел мёртвым, но всё ещё являлся чудовищем, и не просто потому, что его глаза до сих пор имели неестественно жёлтый оттенок. Не потому, что его кожа в некоторых местах была сшита, подобно какому-то адскому полотну, темнее или бледнее, в зависимости от трупа. Нет. Нечто более глубокое и примитивное, страх быть отвергнутым удерживали его от того, чтобы показаться Хелене. Глубокое убеждение в том, что он являлся неестественным созданием, да ещё и убийцей, проклятым ненавидящим отцом и безразличным Богом, заставляли его скрываться в тени. Он не заслуживал света. Монстр опёрся спиной об дверь сарая и закрыл глаза, поднеся руки к лицу, к шраму на губе, который она с таким благоговением целовала. Когда он вытолкнул её из сарая и прошептал прощальные слова, то заметил искру гнева в её глазах. Она уж точно поднимет эту тему сегодня ночью. Он стиснул зубы и всеми силами старался выбросить из головы мысли о Хелене. То, какие ощущения она вызывала, как прижималась к нему, какие звуки издавала во время поцелуя... Господи, она была просто опьяняющей, и сама не понимала, что это значит. Она просто не могла понять, почему он продолжал отталкивать её. Он прекрасно знал, чего от Хелены ожидало общество. Но жёсткие общественные стандарты не были тем, что могло утихомирить его, когда ему так хотелось прыгнуть на неё и поглотить. Монстр снова посмотрел в окно, чтобы удостовериться, что никто не смотрел и не проходил мимо. Дом был таким спокойным в дневном свете солнца, дразня его своими утончёнными контурами и сияющими окнами. Монстр нахмурился и осторожно вышел из сарая, направляясь к лесу, а потом скрылся в нём. Его дом представлял собой тенистую лощину, находящуюся в двух милях от особняка Дюбуа и скрытую глубоко в лесу. Добравшись дотуда, он устроился на матрасе из сосновой хвои и с тяжёлым вздохом закрыл глаза. Если ему всю ночь предстоит спорить с Хеленой, то сейчас было необходимо отдохнуть как следует. *** После полуночи Хелена услышала явные признаки его присутствия. Она оставалась неподвижной, стараясь держать дыхание размеренным, и ждала. Шёпот страха всё ещё присутствовал, эхо ужаса постепенно угасало, поразив её около часа назад. Последние несколько недель девушка спала плохо, и эта нехватка отдыха только обостряла ночные ужасы. Она много времени проводила в размышлениях о том, что когда он находился рядом, ей всегда спалось гораздо лучше. Когда она была ребёнком, то даже успокаивающее присутствие матери не могло вырвать из лап ночных кошмаров. Из разных мест цивилизованного мира приезжали врачи, чтобы обследовать её и наблюдать за сном девушки. Они давали ей тоники для сна, экзотические травы, народные средства, и даже бренди и коньяк. И хоть она сразу засыпала от лекарств, они не смогли избавить её от кошмаров. Родители были в отчаянии, даже когда её лечили, и делали всё, что было в их силах, чтобы утешить дочь, когда кошмары были в самом разгаре. Хелена сама решила переселиться в самое дальнее крыло дома, подальше от семьи, чтобы не будить их каждый раз, когда она кричала среди ночи. Также она отказалась от того, чтобы горничная ночевала в комнате, прилегающей к её спальне. Она сама создала идеальную обстановку для этих странных и прекрасных отношений. - Я слышал, как ты кричала, - прошептал монстр, и Хелена почувствовала прикосновение его пальцев к своей обнажённой руке. Она ещё больше прильнула к его пальцам, желая большего. Монстр хихикнул и убрал руку. – И я подумал, что ты не спишь. - Так почему ты не пришёл раньше, если слышал мой крик? – спросила девушка, нахмурившись. - Я и пришёл раньше, - ответил он, и Хелена слышала шелест его плаща, когда он сел на стул рядом с ней, скрытый за слоями тяжёлой ткани, которая окружала её кровать. – Твой брат был внизу в библиотеке. Когда ты закричала, он сразу прибежал проверить, в порядке ли ты. Я не мог прийти к тебе, пока он не ляжет спать. Хелена улыбнулась, слыша нотки ревности в его голосе. - Но Грегуар не может прогнать кошмары, mon cher, - напомнила ему девушка. Монстр снова хихикнул, и сердце Хелены стало болеть от желания увидеть его, прикоснуться к нему. Улыбка схлынула с её лица. – Пожалуйста, поезжай со мной в Англию, - умоляла она. После внезапной смены темы разговора в комнате воцарилась тишина. – Умоляю, не заставляй меня страдать всё лето без тебя. Монстр долго молчал, а потом услышал, как отодвинулся его стул, когда он встал и стал расхаживать по комнате. Хелена изо всех сил старалась не открывать глаза и посмотреть, сможет ли она следить за его тенью. - Ты всё усложняешь для меня, Хелена, - сказал он низким голосом. – Это было бы чрезвычайно опасно для нас обоих. Я не знаю города, а ты не знаешь слуг. Если нас застукают... – Он резко замолк, будто боясь, что произношение этих слов вслух навлечёт на них проклятие. - Никто нас не застукает, - стояла на своём Хелена, не обращая внимания на то, что он называл её по полному имени. Это было признаком того, что он начинал раздражаться. – Ты – призрак, и если ты не хочешь, чтобы тебя кто-то видел, тебя никто не увидит. Слуги знают, что я не имею при себе горничную, и они не приближаются к моей спальне. Мои кошмары всегда пугали их. Девушка села на кровати, позволяя одеялу пасть вокруг талии, и, подогнув ноги под себя, просто ждала, безучастно поигрывая пальцами с ленточкой, которая держала ночную рубашку на шее. Внезапно он оказался рядом с ней, стоя у края кровати. - Перестань! – сорвался он, и Хелена на секунду почувствовала на себе его тёплую руку, как он убрал её пальцы от ленточки на шее. – Не пытайся манипулировать мной посредством похоти, Хелена. Ты только разозлишь меня. - Я и не пыталась тобой манипулировать, - ответила девушка, шокированная его внезапной вспышкой. Он лишь издал резкий и короткий смешок. - А сегодня, в сарае, когда ты не собиралась прощать меня, если я тебя не поцелую? Это что, по-твоему, не манипуляция? - Это отчаяние, - сразу ответила она с хмурым выражением лица, слыша прямоту в его голосе. – Манипуляция означает расчёт, и ты прекрасно знаешь, что когда ты рядом, я не способна мыслить трезво. На этот раз он не смеялся. - Это инстинктивно с твоей стороны, - сказал он. – А соблазн заложен в инстинктах каждой женщины. У Хелены открылся рот от удивления. - Так что, если я женщина, то я, по-твоему, шлюха?! Монстр вздохнул и ответил: - Я не сказал, что ты шлюха, Хелена. Я считаю, что ты по своей натуре соблазнительница. - Это абсурд! – отрезала она. – Вот уж от кого, а от тебя я не ожидала такого шовинизма! - Довольно! – прорычал он, рассерженно расхаживая вдоль кровати. – Я не стану спорить с тобой о природе женщин. Я слишком невежественен, а ты слишком защищённая. У Хелены тряслись руки. Ей до безумия хотелось взять какой-нибудь предмет и запустить им в этого наглеца. Сердце колотилось в груди, а лицо горело от гнева. В течении многих лет она никогда не чувствовала такой эмоциональной силы. Это чувство было для неё чужим и пугало её. Ей внезапно захотелось кричать на него, вырвать ему глаза или разбить что-нибудь об его голову. Ты понятия не имеешь, через что я прошла! – мысленно кричала она. Хоть руки и тряслись от злобы, девушка заставила себя оставаться спокойной. - Если ты пришёл сюда с целью оскорбить меня, тогда убирайся отсюда! – прошипела она, её голос был словно пропитан ядом. – По-твоему, я слишком защищённая? Ты понятия не имеешь, что я выстрадала, и я не позволю обвинять себя в том, чего я не совершала. Если тебе так хочется думать обо мне дурно, то следуй своему совету и уходи. - Я не думаю о тебе ничего неоправданного, - сказал он резко и тихо. – Если бы я позволил, то стал бы твоим рабом. Ты превосходишь сама себя, особенно когда дело касается меня. Хелена тут же скинула с себя одеяло и вскочила с кровати, её глаза были широко раскрыты и горели от ярости. Монстр застыл, находясь в паре футах от неё, как тень в тени. - Если ты хочешь в чём-то меня обвинить, то можешь винить в том, что я такая влюбчивая дура, - отрезала девушка, шагнув в его сторону. – Но не смей винить меня в собственной слабости, в неспособности доверять мне и в том, что ты упрямый как бык! – Она сделала ещё шаг в его сторону, но монстр не отходил назад. Он оставался тихим и неподвижным. – Это ты постоянно отвергаешь меня, ты тот, кто меня всё время отталкивает. Если тебе так хочется избавиться от меня, тогда уходи! Хелена остановилась и ждала. Она думала, что теперь он уйдёт, исчезнет во тьме навсегда. Но он не двигался. Весь гнев сразу улетучился, будто сказанные слова высушили её, избавив от ярости и боли. Девушка подошла к нему и схватилась за его мягкий плащ, будто желая удержать его там против его воли. - Но если ты надеешься, что я оттолкну тебя, то ты ошибаешься. Не думай, что я так просто отпущу тебя, - сквозь зубы процедила она. – И я этого не сделаю. Я не могу. Казалось, что весь мир остановился вокруг них, пока секунды одна за другой проходили в безмолвной тишине. Тогда монстр наконец вздохнул. - Ты станешь моей смертью, Лена, - тихо произнёс он, вытянув руки и придвинув девушку к себе, обняв её и крепко прижав к себе. Хелена чувствовала, как её переполнял жар, фокусируясь в тех местах, которыми она прижималась к нему. Она закрыла глаза и прижалась головой к его груди, прислушиваясь к медленному, ритмичному сердцебиению. – Прости, - прошептал он. – Я не могу мыслить трезво, находясь рядом с тобой. Я не хотел быть жестоким. Хелена тогда вздохнула. - Знаю, - ответила она. – Мужчины всегда ведут себя глупо в присутствии женщин. - Это уж я заметил, - хихикнул он, и звук отдавался вибрацией по телу девушки. Хелена чувствовала, что он колеблется и пытается отпрянуть от неё. - Скажи это, - прошептала она. Монстр вздохнул. - Ты сделала меня лучшим человеком, ты же знаешь. Хелена закрыла глаза и стиснула хватку. - Не будь трусом, - сказала она, игнорируя слёзы, которые стали выступать на глазах. – Скажи это. Монстр поднял руку и провёл пальцами сквозь её волосы. Он делал это так нежно и любяще, что Хелена не смогла сдержать всхлип. - Прости меня, Хелена, - прошептал он, - но я не могу поехать с тобой.