Social Whore

Ухмылка Майкла показалась мне восхитительной: в его чертах лица присутствует что-то, что свойственно детям. Я не сразу поняла, что робко улыбнулась в ответ. Это вышло машинально и искренне и… очень лично — так не улыбаются на глазах у десятков людей. В этом есть какая-то тайна, которая и побуждает нелепую робость и даже стыд. Надо же, всего лишь улыбка.  — Так, значит, Фрэнк больше ничего не сказал про меня? — спрашивает Майкл, чем разрушает неловкую паузу.  — Нет, — я качаю головой, — но он был зол и явно не шутил…  — А как ты поняла, что я «тот самый парень?» — Клиффорд задал вопрос, которого я боялась, но так и не смогла придумать разумное объяснение. Придется импровизировать.  — Ты знаешь много синеволосых парней? Майкл кивнул, словно бы заранее предугадал мой, казалось бы меткий ответ.  — Тебе нужна еще салфетка? Вот, возьми, губа все еще кровоточит, — беспокоюсь я, а парень отмахивается.  — Пустяки, — отвечает мне, быстро, едва заметно, проведя языком по ссадине. — Передай брату спасибо за то, что сохранил мне зубы… От слов Майкла по спине побежала дрожь и неприятно закололо в грудной клетке, будто кто-то всадил между лопаток спицу. Уже через пару секунд меня накрыло чувством вины перед Люком, которое, в угоду моему эгоизму, не явилось раньше. Это именно то ощущение, когда резко становится тяжело дышать, а в голове всего одна мысль — исправить немедленно. Я поступила чудовищно по отношению к нему. Но как быть с Клиффордом? Душа бьется меж двух огней.  — А может нам все-таки стоит угостить друг друга в баре как-нибудь вечером, чтобы загладить вину? — стараюсь выглядеть очень застенчиво и безобидно, чтобы не спугнуть парня настойчивостью. Майкл вновь усмехается, будто бы думает про себя «была не была».  — Так и быть. Ты свободна…?  — Например, завтра. Суббота, планов пока нет, — мягко улыбаюсь, втираясь тем самым в доверие. А между тем я боюсь снова облажаться.  — Я могу позвонить тебе позже и сообщить, смогу ли, — предлагает Майкл и достает из кармана мобильный, чтобы записать мой номер. Обмен прошел успешно.  — Ну, уже поздно, мне пора…  — Жди звонка, — говорит Майкл, а я киваю в ответ. Направляюсь в сторону главной дороги на этой улице, чтобы поймать такси. В кармане зазвонил телефон. Достаю его, в надежде, что это Люк и даже не смотрю на имя звонящего.  — Да?  — Пожалуй, завтра я свободен, — насмешливый голос Майкла. Я оборачиваюсь назад (успела отойти от парня метров на пять) и вижу, как он помахал мне рукой. Смеюсь в трубку, потому что его деловой ход оказался розыгрышем, шуткой.  — Отлично, позвони мне завтра — договоримся где и во сколько!

***

Я спешила домой, как только могла. Раза три подбивала неразговорчивого таксиста дать по газам, но тщетно: вид у него был такой, словно он не прочь дать мне в глаз, но педаль газа трогать и не подумал. Забежав в ночной маркет рядом с домом, я купила бутылку вина и кисть спелого винограда, а пока поднималась в лифте на нужный этаж — заказала большую пиццу с доставкой на дом. Вымаливать прощение нужно не только пустыми словами. Если не выйдет — напьюсь в одиночку (в холодильнике еще оставалось виски). Наспех открыв дверь и осторожно закрыв ее за собой, я скидываю с себя джинсовку и прокрадываюсь к комнате Люка. Щель под дверью темная — Хеммингс или спит, или его нет дома. Причем уйти он мог мне в отместку. Хотя… он не из тех людей… Точнее я не та, с кем он может такое провернуть, и по этой причине я должна была сто раз подумать, прежде чем кинуться на сторону Майкла Клиффорда. Сначала я тихо скребусь в дверь, после чего перехожу на едва заметный стук.  — Тук-тук-тук, Любовь всей моей жизни, — говорю состроенным очень плаксивым, виноватым голосом. Кстати, так обычно в шутку называет меня Люк. Ответа нет. Я вдруг вспоминаю, что ор может быть не один и кое-чем занят, но за дверью гробовая тишина, да и ситуация не та чтобы Люк… Черт возьми, он такой по-человечески правильный: всегда чувствует, думает и говорит так, как должен говорить, думать и чувствовать в идеале каждый. Глубокая тайна: порой я восхищаюсь Люком, понимая, что мне не свойственны многие его добродетели. Снова стучу в дверь, но уже громче и настойчивее.  — Люки-и-и, прости меня…  — Убирайся, — наконец раздается ответ.  — Ну Люк, — начинаю жалобно «канючить» и скрестись в дверь, уже сидя на полу.  — Иди к черту!  — Впусти меня, Хеммингс… Ответа нет.  — Я просто хочу поговорить.  — Серьезно? Со мной? А мне показалось, тебя снова надо отвезти в какой-нибудь гадюшник, — голос Люка сейчас очень низкий, как у строгого отца, который учит уму-разуму шкоду-дочь.  — Солнышко, открой мне дверь… или я возьму в кухне вилку и выкручу нахер тебе замок.  — Я тебе потом руки выкручу, так и знай.  — Зайка…  — Иди в задницу, Кэролайн, я тут сплю! — его голос заметно смягчился. Готова поспорить, сейчас он тихо смеется.  — У меня вино и вкусная ягодка. Скоро доставят пиццу. Я пришла с миром, — время подключить тяжелую артиллерию.  — Твою мать, я тебя ненавижу, — произносит Люк, и из комнаты доносится шелест постельного белья — муж идет к двери. Как только дверь распахивается передо мной, я вскакиваю с пола и бросаюсь на шею Люку с криком «Зайка».  — Отвали, я просто хочу есть, — парень пытается отцепить меня от себя, но, годами проверено, у него ничего не выйдет.  — А потом поговорим?  — О том, что для тебя: «Гори оно всё синим пламенем», лишь бы дело не просрать — норма? — Люк снова стал предельно серьезным. — У меня ощущение, что я живу с ребенком… В горле образовался болезненный ком.  — Прости меня.  — За то, что плюнула мне в лицо, когда я за тебя заступился? Отлично, а я то думал.  — Нет, Люк. Я извиняюсь за то, что… опять забыла, как на тебя действует подобное отношение, — под конец фразы я перешла на шепот. Мне нелегко вспоминать события пятилетней давности. Пятилетней для меня и пожизненной для него.  — Я в порядке.  — Нет, как и я. Я помню, о чем поклялась тебе, так что… Люк просто прижал меня к себе и поцеловал в макушку.