***
Раздался тихий стук в дверь, но его было достаточно, чтобы оторвать Северуса от проверки работ по зельеделию. Маркус Брахам — один из его шестикурсников, староста, — именно тот человек, который, как заметил Северус, за день до этого околачивался возле Гарри. И теперь стоял в дверном проёме его кабинета. — Профессор Снейп? Могу я с вами поговорить? — Мистер Брахам. Да, конечно, — Северус кивком указал на стул перед своим столом. Отложив в сторону перо, он взял в руки палочку и, взмахнув ею, закрыл дверь, применяя к ней запирающие чары. Что-то в выражении лица старосты говорило ему, что тот пришёл явно не по учебному вопросу. Маркус с неохотой присел на край стула. Было видно, что он одновременно и сомневался, и был решительно настроен ему о чём-то рассказать. А затем, без каких-либо предисловий, Маркус произнёс: — Это, возможно, не моё дело, сэр, но я не мог не заметить, что вчера Гарри Поттер зашёл в ваши апартаменты, а затем в течение некоторого времени не выходил оттуда, — парень нервно сглотнул. Северус сумел сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутри словно бы что-то оборвалось. Скрестив руки на груди, он наклонился вперёд над столом. — Я не понимаю, ваше-то какое дело? — Понимаю, простите, просто… — Маркус замолчал, опустив голову и посмотрев на свои руки, при этом выглядя непривычно подавленно. Северус хотел бы услышать, к чему, однако, всё это было сказано. Он откинулся назад на спинку стула и ждал, пока юноша договорит. Спустя какое-то время Маркус глубоко вдохнул и продолжил: — Мне просто любопытно, что вы можете о нём рассказать. — К чему вы клоните? — Увидев, что он зашёл в ваши покои, я испугался, решив, что вы… Ну, вы поняли… Вместе, или что-то в этом роде, — небольшой румянец появился на его щеках. — Потом я какое-то время думал об этом и вспомнил, что вы просто друзья; воевали бок о бок. Я, правда, хочу узнать его ближе, но больше чем уверен, что Гарри даже не догадывается о моем существовании. А мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали, какой он. Если вы не против, конечно же, сэр, — Маркус говорил бессвязно, в его голосе скользило всё больше и больше отчаянья. Северус, возможно, и посочувствовал бы парню, если бы в тот момент его голова не была перегружена довольно неприятными мыслями. Он поступил весьма опрометчиво: о чем он только думал, когда на глазах у группы учеников отправлял Гарри в свои покои? Да и услышать теперь, что они с Гарри — пара! Что подтолкнуло Маркуса к такому предположению, и почему он так быстро отверг эту идею? Северус чувствовал себя слегка оскорблённым тем, что для остальных являлся очевидным его несуществующий шанс быть с Гарри. Молодой человек, сидящий сейчас перед ним, был спортивен, привлекателен и Северус допускал мысль, что его тёплые карие глаза, светлые волосы и лёгкая улыбка без сомнения вскружили бы голову даже самой привередливой ведьме или волшебнику. И всё же даже если Маркус отдавал предпочтение только своему полу, почему именно Гарри? Или это простая увлечённость героем? Маркус был определённо не единственным учеником в Хогвартсе, который проявлял такого рода интерес к Гарри. — Зачем вам это нужно? — неожиданно спросил Северус, обеспокоившись. Маркус тяжело вздохнул и закрыл лицо руками, смутившись, а затем произнёс: — Вы хотите заставить меня сказать это, не так ли? Терпение Северуса было уже на исходе; он закрыл глаза и сжал пальцами переносицу. — Сказать что именно? Маркус опустил руки. — То, что я втюрился в Гарри Поттера. Вот, я сказал это! — он напряжённо рассмеялся. Зависть начала заползать в душу, однако Северус проигнорировал это чувство: нужно было сосредоточить внимание на своём ученике. — Ясно, — всё, что он смог ответить. — Вы с ним дружите, верно? — Безусловно, — подтвердил Северус, удивлённый тем, сколько удовольствия он испытал от самой возможности сказать это вслух. — Возможно, я смогу уберечь вас от некоторых проблем. Могу я узнать вашу сексуальную ориентацию? Маркус выглядел довольно смущённым, в этот раз его щёки покраснели сильнее. — Эм-м… я гей. Я думал, вы знаете. — Нет, я был не в курсе. У меня нет привычки выяснять подобные вещи о своих учениках. — Но вы же тоже гей, не так ли? — Прошу прощ… — … Нет, нет, я не это хотел сказать! Простите, сэр, я не так выразился. Просто… Ну, вы спросили первый, и я подумал, что будет нормально поговорить на эту тему, — он нервно запустил руку в свои волосы. Если Северус хоть как-то и контролировал разговор в самом начале беседы, то сейчас он утратил его окончательно. Северус довольно редко попадал в подобные ситуации, но с тех пор, как Спаситель появился в его жизни, это происходило всё чаще и чаще. Его беспокоила сама мысль, что обычная беседа о Гарри Поттере могла настолько выбить его из колеи. Какое ему дело до студента (или студентов), проявляющих повышенный интерес к Гарри? В конце концов, они подростки, им свойственны легкомысленные увлечения и сексуальное любопытство: за столько лет работы на посту декана Северус насмотрелся на подобное сполна. Но что-то не давало ему покоя. — Прошу меня простить, мистер Брахам. Возможно, я не должен был касаться этой темы. Однако, раз я уже это сделал, то мне бы хотелось, чтобы новость о моих предпочтениях не покинула стены этой комнаты. — Слишком поздно, — Маркус скривился. Северус резко взглянул на него, и Маркус тут же объяснил: — Я уверен, сэр, об этом знают только на факультете Слизерина. Я узнал ещё на первом курсе, — он пожал плечами, — в этом нет ничего особенного, никто о вас плохого не думает. По этой причине я и пришёл поговорить с вами. Ну, и потому что вы знакомы с Гарри, — он чуть улыбнулся. Однако мыслями Северус был где-то далеко, пытаясь смириться с тем фактом, что его сексуальная ориентация для слизеринцев оказалась устаревшей новостью. «Когда это произошло?» — раздражённо думал он. Многие его коллеги знали, что он гей, но именно он рассказал им об этом — в то же время абсурдно было полагать, что он смог бы держать это в тайне от людей, с которыми проработал почти двадцать лет. Но больше всего Северуса тревожило то, что об этом могли узнать ученики других факультетов, или что эта новость могла выйти за стены Хогвартса. Он не хотел, чтобы его ориентация стала достоянием общественности. А затем его настигла пугающая мысль: «Знает ли Гарри?». Не желая размышлять об этом и дальше в компании своего ученика, Северус снова переключил внимание на беседу: — Я не понимаю, чего вы ждёте от меня? Маркус чувствовал себя уже увереннее, так как он тут же честно признался: — Может, сведёте меня с ним? — предложил он, с надеждой улыбаясь. — Это не моё дело и, думаю, излишне. В любом случае, я не уверен, что вы в его вкусе: вы особь явно не женского пола. — Я бы сказал, что это хорошо, учитывая, что он гей. Северус фыркнул: — Это абсурд! — Вы так думаете? — Он довольно длительное время встречался с мисс Уизли; до этого с мисс Чанг. Скажите на милость, что именно привело вас к такому интересному, глубокому умозаключению? — он многозначительно выгнул бровь. — Встречаться с девчонками — это ещё ничего не значит, профессор. Ну, кроме того, что он, скорее всего, запутался. Я хочу сказать: давайте взглянем правде в глаза. Не похоже, чтобы у него было нормальное детство, верно? Когда бы у него было время разобраться в своих сексуальных предпочтениях? Он, скорее всего, встречался с девушками только потому, что его друзья это делали. — Я не в компетенции обсуждать предпочтения мистера Поттера, уверен, как и вы. У вас есть какие-то доказательства? — Северус почувствовал, как его пульс участился, стоило ему задать вопрос. Он не был уверен, что хочет услышать ответ Маркуса. Маркус вздохнул, слегка пожав плечами. — Да нет, вообще-то нет. Только моё предчувствие. Он же такой сексуальный, — произнеся это, он выразительно простонал. — И могу поспорить, он отлично целу… — Спасибо. Этого достаточно, — перебил его Северус, громко кашлянув. У него и так ушла пара дней на то, чтобы перестать строить разные домыслы по поводу особенностей анимированной татуировки, не говоря уже обо всём прочем, что он в тот день увидел: Гарри, полураздетый и ухмыляющийся, стоял всего лишь на расстоянии вытянутой руки от него в библиотеке на площади Гриммо. Последнее, что сейчас ему было нужно, — так это думать о способностях Гарри целоваться. — Ну, а теперь, могу я вам ещё чем-нибудь помочь? — после небольшой паузы, он добавил: — С чем-нибудь, что не имеет отношения к мистеру Поттеру. Маркус бесцеремонно улыбнулся. — Нет, это всё, профессор. В любом случае, спасибо, что выслушали меня, — он привстал и направился к выходу. Северус снял запирающие чары. Как только дверь открылась, Маркус оглянулся: — На всякий случай, если вдруг появится какой-нибудь шанс… — Мистер Брахам, — предупреждающе произнёс Северус. — Ухожу! — улыбающаяся, одетая в чёрную школьную форму фигура подобно вихрю вылетела из его кабинета и исчезла в пустом коридоре.* * *
Наколдовав Темпус, Северус с облегчением заметил, что его рабочее время подошло к концу. Ему нужно было время, чтобы спокойно подумать. Закрыв кабинет, Северус направился в свои покои; оказавшись там, он плеснул себе на два пальца любимый виски в стакан и опустился на диван. Он начал вспоминать каждую встречу с Гарри за последнее время. Их дружба зародилась на взаимном понимании — друг друга, войны, а так же их обязательств в ней. Это произошло, когда после какой-то бумажной неразберихи в больнице Святого Мунго их поместили в одну палату. В основном, Гарри находился там лишь для наблюдений; целители искали в нём признаки перенапряжения, а также переутомления. Но разговор, который они начали в тот день, даже несмотря на явную не охоту со стороны Северуса, продолжался — по больше мере — и по сей день. Было трудно поверить, что это произошло лишь пять месяцев назад: с тех пор много чего случилось. И тем не менее, за то время в больнице, что они провели вместе, Северус ни разу не замечал за Гарри каких-либо признаков, указывающих на его нетрадиционную ориентацию. По правде говоря, доказывающее обратное — тоже. Северус не помнил, чтобы Гарри встречался с кем-нибудь после расставания с Джини. Впрочем, он порвал с ней, незадолго до того как закончил охотиться за Хорокрусами: было логично предположить, что Гарри не был эмоционально готов к новым отношениям, особенно если судить по его третьему сеансу «Познания». И Северус был прав, полагая, что у Гарри не будет недостатка в кандидатках на роль будущей жены. С начала нового семестра Северус конфисковал достаточное количество газет Пророка, с напечатанной в них фотографией «Мальчика-Который-Выжил», у потерявших голову учениц. Можно было с уверенностью утверждать: клуб будущих жён был жив и дееспособен. Затем он вспомнил группу учеников, остановивших Гарри в коридоре. Собственнический жест и восторженный взгляд Маркуса. Северус не мог припомнить, чтобы Гарри хоть как то отреагировал на действия парня. Но опять-таки, он мог этого попросту не заметить, ведь Гарри в тот момент был окружён школьниками. Северус сомневался, что Гарри обратил бы внимание на действия одного конкретного человека. Но если предположения Маркуса относительно Гарри были верны, почему они должны упустить шанс быть вместе… если они оба этого хотят? Маркус, конечно же, был Гарри ближе по возрасту: привлекательный, к тому же у них присутствовал общий интерес к квиддичу. Северус одним глотком осушил стакан, а затем презрительно скривился, посмеиваясь над собственной сентиментальностью. Он действительно собирался стать сводником? Он просто сидел и слушал, как один из его старшекурсников исповедовался ему — и в чём? В том, что он влюбился? Что втюрился? Увлёкся героем? И все эти чувства — по отношения к кому? К человеку, к которому и сам Северус был неравнодушен. Даже если Гарри и был геем, это ещё не означало, что шансы Северуса быть с ним увеличивались. Откинув голову на спинку дивана, Северус устремил рассеянный взгляд в потолок. Он медленно поглаживал большой шрам на шее от укуса Нагини, когда почувствовал, как нечто новое овладевает им: безудержное желание ухватиться за то светлое, что оставалось в его жизни. Гарри. Увиденное во время вчерашнего сеанса Сновиденья вновь предстало перед глазами Северуса. Там, в лаборатории, лёжа на кушетке, Гарри выглядел таким умиротворённым, таким расслабленным; где-то на затворках подсознанья его тайное желание становились явью. И очевидно, это желание было довольно сильным. Стоны и сексуальное возбуждение были нормой во время Сновиденья — само собой разумеется, что заклинание, отображающее желания, покажет Гарри некое подобие физического удовольствия, — однако было невыносимо наблюдать за этим со стороны. Северус был вынужден отвернуться, не в состоянии смотреть на Гарри: все его чувства обострились, невероятное желание в очередной раз затопило его с головой. Ему хотелось знать, с кем был Гарри, где он был, что чувствовал. Северус думал об этом, пока его внимание не отвлёк громкий хруст: в его руках пишущее перо сломалось пополам, и тогда он взглянул на часы. К счастью, сеанс для Гарри подошёл к концу. Удивление Северуса по поводу того, что Гарри проснулся с его именем на губах, было ничем по сравнению с неловким напряжением, повисшим между ними, когда Гарри осознал, что у него эрекция. Северус чуть не выставил свои чувства напоказ. За секунду до того, как ему удалось скрыть их за маской равнодушия, Гарри успел что-то заметить в его взгляде. Северус либо терял самоконтроль, либо выстроенные вокруг него стены рушились всё сильнее. Возможно, и то, и другое. Кроме того, то, как быстро Гарри покинул его лабораторию, вежливо, но при этом поспешно попрощавшись, нисколько не смогло улучшить его положение. Северус тяжело вздохнул и, наклонившись вперёд, оперся локтями о свои колени. Он поставил стакан на кофейный столик и смотрел как жёлтый свет, льющийся из настенных подсвечников, отбрасывал от его рельефных стенок несколько мягких теней на деревянную поверхность. Снова появилось желание бороться за Гарри, удержать его в своей жизни. Но был ли он готов добиваться того, чего хотел, независимо от результата? Призвав бутылку виски, он плеснул себе ещё немного. А затем, задумчиво глядя на стакан, долил чуть больше. В момент, когда жидкость обожгла горло, желание сказать: «Да» уже не тревожило Северуса как раньше. Также казалось, что алкоголь ослабил границы его разума, ту защиту, которую он столь надёжно и бережно возводил, оберегая даже от самого себя основную причину всех теперешних сомнений. Я влюблён в тебя, Гарри. Фраза со вздохом вырвалась у него прежде, чем он смог её остановить. Северус был удивлён: эти слова нисколько не напугали его; никакого стыда он не испытал за то, что произнёс их вслух, позволяя будто бы свободно зависнуть перед собой в воздухе. Это была правда. Его правда. И, самое главное, стало понятно, что ещё долгое время он будет помнить этот момент своей жизни — по сути, это был день, когда правила изменились.