Неожиданные последствия «Зелья номер девять»

Он лежал в траве, отчего влажная земля приятно холодила кожу. Пара тёплых рук медленно поглаживала его ноги. Он широко улыбался, однако вниз не смотрел. Дождь только начался, и ему пришлось закрыть глаза из-за падающих с небес капель, стучавших по лицу, голой груди и рукам. Иногда блуждающие прикосновения пальцев становились почти неуловимыми, но они не останавливались, вынуждая его тело то напрягаться, то вновь расслабляться в такт касаниям. Сердце забилось быстрее, и он медленно втянул в себя воздух, хорошо зная, что будет дальше. В конце концов, эта сладкая пытка была частью их обычной любовной игры. К ласкающим пальцам присоединились губы и язык, очерчивая каждый бугорок, каждую впадинку на его бёдрах, исследуя каждый миллиметр его залитой солнцем кожи. Дождь всё продолжался. Капли воды слизывали его тело, упиваясь вкусом, и в то же время сильнее распаляя чувства. Он задрожал и открыл глаза, моргнув пару раз, чтобы хоть что-то разглядеть за пеленой дождя. Украдкой посмотрев вниз, он увидел чью-то низко склонившуюся над пахом голову: лицо было закрыто ниспадающими вниз черными волосами; пряди в беспорядке рассыпаны по его животу. Тут же он одновременно ощутил, как его член сжали в кулак и окунули во влажное тепло рта. Его заглатывали, обхватывали губами: он балансировал у самого края удовольствия, пока не понял, что больше не сможет этого вынести, и тогда — только тогда! — с его губ сорвался громкий стон удовольствия, и белый яркий свет поглотил его. Гарри резко проснулся: тяжело дыша, глаза широко открыты. Осмотревшись, он понял, что находится у себя в комнате. В кровати он был один, а всё, происходящее недавно, — всего лишь сон. Гарри был разочарован и возбуждён. Кожу по-прежнему приятно покалывало от прикосновений невидимого любовника. Он провёл рукой по животу и скользнул дальше, под резинку штанов. Твёрдый, упругий член пульсировал от нетерпения. Стоило прижать к нему тёплую ладонь, как Гарри, тотчас ахнул, почти задрожав в ожидании скорой разрядки. Он закрыл глаза, провёл языком по губам, увлажняя их и пытаясь восстановить в памяти увиденное во сне, желая, чтобы происходящее там никогда не заканчивалось. Это снова был мужчина, тот самый, из Сновиденья. Гарри извивался под собственной рукой, стараясь не спешить, желая как можно дольше продлить удовольствие, но понимал, что это невозможно. При одном только воспоминании сильного мужского тела, прижимающегося к нему, — очевидное доказательство его желания, напора — Гарри заводился ещё больше. Он начал дрочить жёстче, сильнее, и за считанные минуты кончил, громко простонав в подушку. Ему с трудом удалось выровнять дыхание. Раскрасневшись, он лежал, безвольно раскинувшись на кровати, когда включилась каминная связь. Испугавшись, Гарри резко присел, тяжело дыша, теперь уже по двум причинам. В камине напротив кровати виднелось лицо Северуса Снейпа, который на долю секунды смотрел на него с выражением, которое Гарри не смел даже как-то описать. Вскоре Снейп нацепил на себя обычную маску. — Видимо, я не вовремя, прошу меня простить. Пожалуй, я свяжусь с тобой чуть позже. Гарри провёл рукой по лицу, заставляя себя не покраснеть, представив, как он, должно быть, выглядел. — Нет, всё в порядке. Я уже проснулся. Гарри подоткнул вокруг себя одеяло, желая удостовериться, что он прикрыт и на животе не видно никаких следов того, чем он недавно занимался. Одним глазом глянув на себя, Гарри убедился, что всё в порядке. — Я хотел узнать, не мог бы ты уделить мне немного времени сегодня вечером. После того как закончится мой рабочий день. Я понимаю, обычно мы встречаемся по воскресеньям, но это не терпит отлагательств. Гарри был заинтригован и в то же время сильно растерян, чтобы задавать какие-то вопросы. Он лишь согласно кивнул. — Да, конечно. Переместиться по каминной сети в твои покои? — Думаю, да. Так будет намного лучше. В четыре часа? — Хорошо, буду у тебя. Кивнув, Северус закрыл каминную связь, и Гарри с громким вздохом завалился обратно на кровать. Он глянул на часы: без двадцати девять. И тогда камин заработал во второй раз. — Да? — машинально спросил он. — Гарри? — раздался голос Гермионы. — Ты там? Он снова сел в кровати, поймав взгляд подруги. Она улыбнулась. — Я разбудила тебя? — До тебя это успел сделать Северус, — собственно говоря, это была не совсем правда, однако Гарри не собирался рассказывать подруге, как он на самом деле проснулся. Но стоило ему снова посмотреть на неё, он в любом случае осознал, что сболтнул лишнего: Гермиона, закусив губу, пыталась скрыть улыбку. — Ты не так меня поняла, — он вздохнул, отчего она уже в открытую улыбнулась. — Как скажешь. Как бы там ни было, тебе следует иногда закрывать камин. — И лишить тебя возможности врываться ко мне в спальню без предупреждения? — передразнил он её. — Это не я оставляю камин открытым! — Да, да. А ты разве не должна сейчас быть в школе? — Должна, но на данный момент у меня перерыв между занятиями. Я подумала найти тебя и спросить кое о чем. Мы с Роном решили узнать: не хочешь пообедать с нами сегодня? Мы хотим с тобой поговорить. Уже второй раз за утро Гарри был заинтригован услышанным и в очередной раз не стал требовать ответа. Гарри никогда не знал, стоит ли забивать тревогу, когда Гермиона ходила вокруг да около, но в итоге решил для себя: если бы это было что-то серьёзное, она сказала бы ему сразу, без ужимок. — Да, с удовольствием. Когда? — Давай в шесть… В ресторане «Греческий»? — она снова улыбнулась, без сомнения зная, что Гарри хорошо воспримет её предложение, учитывая, что теперь это было одним из его любимых мест. Гарри неожиданно вспомнил, что вечером он будет в Хогвартсе; нужно было встретится с Северусом. — Не стоит мне угождать, мы можем просто пообедать в Большом Зале. Она пожала плечами. — Я не против, но Рон хочет сходить куда-нибудь и… В общем, ты скоро сам все поймёшь. Ну, так что… Увидимся в ресторане? Гарри протёр глаза подушечками пальцев: — Ладно. Увидимся в шесть. — Отлично! До встречи, Гарри. — До встречи, — ответил он, но Гермиона уже исчезла в камине. Схватив палочку, Гарри запечатал камин. Он снова плюхнулся на кровать, уставившись в потолок и проведя рукой по лбу. Он пытался думать о том, что впереди долгий день: ему надо было сперва увидеться с Северусом, потом встретится с Роном и Гермионой. И было интересно узнать, о чём они хотели с ним поговорить. Но несмотря на все усилия, он всё равно мысленно возвращался к тому расплывчатому образу мужчины с тёмными волосами, настолько мастерски игравшему с его телом. *** Была только половина третьего, но Гарри уже не находил себе места, постоянно поглядывая на часы. Он хотел, чтобы вечер настал поскорее. Последний раз, когда он виделся с Северусом, они расстались на довольно странной ноте, и чем ближе стрелки часов приближались к отметке «четыре», тем быстрее Гарри хотел попасть на свою первую запланированную за день встречу. Наконец, приняв решение, Гарри зашёл в камин. После того, как его закружила зелёная дымка, показавшаяся бесконечным потоком времени, гостиные комнаты и витрины магазинов начали проноситься перед глазами, пока его не выкинуло в прихожую Северуса, куда он вывалился, приземлившись на свою пятую точку. Ворча, Гарри приподнялся, стряхивая пыль со своих джинс и футболки. «И с гордости», — раздражённо думал он. Осмотревшись, он понял, что в прихожей горел свет, но никого видно не было; Гарри оказался почти удивлён, не увидев Северуса, сидящего на диване и читающего какую-то книгу в ожидании его прихода. Однако до него вдруг начала доноситься музыка; из спальни лилась грустная мелодия: печальная, волнующая. Звуки проникали в прихожую, наполняя её всю и будоража Гарри, заманивая на поиски их источника. Направившись к ним, Гарри едва поверил в увиденное: в спальне на мягкой скамейке сидел Северус… и играл на чёрном, полированном пианино. С каждым ударом пальцев по клавишам Северус левой рукой извлекал из инструмента глубокие, насыщенные аккорды, в то время как правая добавляла печальные плавные мелодии. Головой он покачивал в такт музыке, волосы ниспадали вперед, занавешивая его лицо. Результат был красивый и завораживающий, и Гарри осознал, что способен лишь пристально смотреть, слегка сдвинувшись в сторону, чтобы облокотиться о дверную раму. Видимо, что-то скрипнуло, либо Северус почувствовал его присутствие, так как он тотчас перестал играть. — Подожди, нет, не прекращай играть, — попросил Гарри почти шёпотом, словно громкий голос разрушил бы витавшие в комнате чары. — Слишком поздно, — донёсся скупой ответ. Гарри нахмурился. — Я не знал, что ты умеешь играть на пианино. — Ты рано. — Я не знал, что ты умеешь играть на пианино! — повторил Гарри, игнорируя попытку Северуса увести разговор в сторону. Северус тяжело вздохнул, опустив руки на колени. — Немного умею. Осознав, что Гарри не удовлетворил такой ответ, Северус продолжил: — Думаю, об это знали лишь Минерва и Альбус. Старые зануды, постоянно пытались заставить меня играть на публике. Небольшая ухмылка коснулась губ Гарри; он мог только представить себе их попытки уговорить Северуса. — Так почему ты не соглашался? Ты хорошо играешь. — Поттер, — предупредил Северус: отчаянье скользнуло в его голосе. Затем он сделал паузу, сжав переносицу двумя пальцами. — Я даже не надеюсь, что ты поймёшь. — Пойму что? Что есть некая часть тебя, которую ты никому не показал бы? Что-то, что, если бы мог, хранил бы за семью замками, чтобы оно было только твоим, нетронутое никем? Северус резко вскинул голову вверх, пристально глянув на Гарри. Тот невозмутимо продолжил: — Вся моя жизнь была у волшебного мира, как на ладони. Поверь мне, я знаю, каково это — хотеть сохранить что-то личное в тайне… Что-то, ограждённое ото всех. Северус отвёл взгляд в сторону. — Извини, я… поторопился с выводами. Гарри пожал плечами. — Всё в порядке. Я привык, — он сделал паузу, чтобы оценить реакцию Северуса, при этом коварно улыбнувшись. — Я всё ещё хочу услышать, как ты играешь. То есть, по-настоящему. Учитывая, что ты только что меня оскорбил, и всё такое. Северус фыркнул, вновь взглянув на Гарри. — Может быть. — Не может быть, а точно! Ты задолжал мне, — Гарри слегка удивился своей дерзости, но осознал, что от этого улыбнулся ещё шире. Он видел, как высоко Северус вздёрнул бровь. Но до того, как мужчина успел возразить ему, Гарри быстро продолжил: — Если тебе так будет комфортнее, я не буду смотреть, только слушать. Ты можешь играть здесь, а я пока посижу там, — он указал на диван в прихожей. — Ты действительно хочешь услышать, как я играю? — настороженно спросил Северус. Гарри оттолкнулся от дверной рамы и вошёл в комнату, так и не нарушив зрительного контакта. — Да, я действительно этого хочу. Северус смотрел на него, сузив глаза и явно пытаясь понять, был ли Гарри с ним искренен. Видимо, в итоге он нашёл то, что искал, так как со вздохом произнёс: — Ладно, что бы ты хотел послушать? — А что ты до этого играл? Когда я вошёл? — Элегия, пьеса №1 из опуса №3, — он повернулся и взглянул на ноты. — Сергей Рахманинов. — А можешь сыграть что-нибудь не такое грустное? Северус бросил на него сердитый взгляд. — И какие у тебя будут предложения? Я определённо не собираюсь играть тот мусор, которое твоё поколение называет музыкой! — Нет! — пробурчал Гарри, — Я имел в виду что-то более классическое. Как насчёт Джорджа Харрисона. Знаешь что-нибудь из его репертуара? Северус снова удивлённо вздёрнул бровь: — Тебе нравится Джордж Харрисон? — Да. А почему тебя это удивляет? Я вырос, слушая маггловское радио. — Дело не в этом. Я просто подумал, что ты предпочитаешь слушать «Ведуньи» или любую другую бессодержательную музыку. Гарри рассмеялся; он подошёл ближе и оперся о край пианино. — Увы, нет. К большому сожалению моих друзей, должен заметить, — затем он замолчал, слегка наклонив голову в сторону. — Знаешь, на самом деле ты немного похож на Джорджа. Тебе кто-нибудь говорил об этом? Северус фыркнул: — Нет. — Но это правда. Особенно в более позднее время «Битлов». — Ты закончил? Гарри усмехнулся. — Да. Извини, прошу, продолжай. — Гарри не понимал, почему Северус был против того, чтобы его сравнивали с Джорджем Харрисоном; ведь говорил он это в качестве комплимента. Надо признать, у Северуса была довольно низкая самооценка: Гарри осознал это уже давно, но никак не мог понять, почему. Северус, возможно, и не обладал традиционной красотой, но нельзя было сказать, что он непривлекательный… Из раздумий его вырвали следующие слова Северуса: — Я предпочитаю классику, но, раз я «задолжал тебе», думаю, мне следует ненадолго удовлетворить твои пристрастия к быстрой музыке. Гарри смотрел, как лёгким прикосновеньем пальцев к клавишам Северус извлекал из инструмента энергичные, присущие джазовой музыке, звуки. — Мои пристрастия? Я бы сказал, что ты и сам довольно неплохо знаешь эту песню. — Ты её знаешь? — Да, — восхищённо откликнулся Гарри с улыбкой. — Обожаю её. Пока Гарри слушал, внезапно нереальность происходящего поразила его: то немногое, что, он думал, знал о Северусе, теперь нужно было переосмыслить заново. Он с благоговением и удивлением наблюдал, с каким удовольствием играл Северус, как его пальцы ловко отыгрывали все ноты. Складывалось такое чувство, словно Северус действительно чувствовал себя как дома, уединённый в своих апартаментах в подземельях Хогвартса. Но при этом Гарри понимал, почему Минерва и Альбус пытались уговорить его играть на публике: это правда, Северус действительно был хорош, к тому же, он играл по памяти; Гарри никаких нот поблизости не наблюдал. В конце концов, энергия песни стала настолько заразительной, что Гарри не смог ни о чем больше думать, у него появилось невероятное желание подпеть. Он напевал про себя слова песни, но в итоге, не выдержав, спел последний куплет в то время, как Северус аккомпанировал ему на пианино: “I wanna cross you off my list But when you come knocking at my door Fate seems to give my heart a twist and I come running back for more. I should hate you but I guess I love you you got me in between the devil and the deep blue sea. You got me in between the devil and the deep the devil and the deep blue sea.” «Я хочу вычеркнуть тебя из своего списка, Но когда ты приходишь, стуча в мою дверь, По воле судьбы моё сердце от радости делает кульбит, И я спешу назад, требуя ещё… Мне следует ненавидеть, Но, кажется, я влюблён в тебя, И из-за тебя теперь я в пучине между дьяволом и глубоким синим морем И из-за тебя теперь я в пучине между дьяволом, между дьяволом и глубоким синим морем». Гарри понял, что не может удержаться, чтобы не двигаться в такт с музыкой, широко улыбаясь после каждого слова, отстукивая ритм мелодии подушечками пальцев. Как только песня закончилась, он выделил завершающий аккорд, кивнув головой и захихикав. Северус какое-то время сидел молча, а затем аккуратно закрыл крышку пианино. — Твоё пение ужасает, — произнёс он совершенно безэмоционально. Гарри разразился смехом. — Да, я знаю. Но это часть моего обаяния, — он широко улыбнулся. Северус покачал головой, забавляясь (по крайне мере, нечто похожее отобразилось на его лице), а затем привстал. Когда он взмахнул волшебной палочкой, скамейка переставилась ближе к пианино, и всё это отступилось вглубь вскрытую за стеной нишу. Как только за инструментом закрылись двери, он оказался полностью спрятан от посторонних глаз. — Ага, так вот где у тебя стоит пианино! Я не мог вспомнить, чтобы видел его здесь, — но ещё до того, как Гарри договорил, он сжался, осознав, что только что выдал себя. Неожиданно Северус выглядел довольно растерянным: — Ты уже был у меня в спальне? Гарри мысленно дал себе подзатыльник. Проклятье! Он быстро начал объясняться: — Один раз, когда проснулся после приёма «Познания» и искал тебя. Я тогда сюда только заглянул, вот и всё. Было темно, многое я не успел увидеть, но, думаю, пианино я бы запомнил, — он чувствовал, что краснеет. Иметь возможность заглянуть в спальню Северуса, хоть ненадолго, было неожиданным сюрпризом, раз он всё ещё думал о том дне. Северус казался не совсем удовлетворённым его ответом, однако отчего-то решил не акцентировать на этом внимание. — Следуй за мной, пожалуйста, — Гарри пошёл за ним, при этом надеясь, что не разрушил то хрупкое доверие, которые было между ними. *** — Думаю, у меня получилось. — Что, прости? Северус вышел из-за своего рабочего стола. Взяв стул, он поставил его рядом с Гарри, присоединившись к нему за столом. Аккуратно отодвинув открытую книгу в сторону, он положил на её место другую и, раскрыв почти на середине, указал на абзац в нижней части страницы. Гарри наклонился вперед, сузив глаза, чтобы прочитать написанное. Некоторое время спустя он резко вскинул голову вверх, удивлённо распахнув глаза. — То есть… Это значит… Один сеанс на двоих? Мы сможем объединить их? Волнение и надежда в голосе Гарри вынудили сердце Северуса сжаться. — Я надеюсь, что да. — Шикарно! Когда мы сможем начать? Улыбка Гарри (или вся эта ситуация в целом, Северус не был уверен) каким-то образом превратила те долгие часы и дни исследовательской работы в стоящее дело. — Скоро. Я бы хотел ещё провести кое-какой сравнительный анализ, но, думаю, всё получится. Скажем, в воскресенье, первого ноября? — Меня устраивает. Какую реальность выберем? — Это решение я оставлю за тобой. Просто последую твоему выбору. — Хм-м-м, хочешь сказать, никакой охоты на драконов и так далее? — Нет! Гарри рассмеялся: — Зануда! Он чуть не отхватил оплеуху свёрнутым в трубку пергаментом, успев вовремя увернуться. *** Пройдя немного от классной комнаты Северуса до его апартаментов — куда его пригласили на чашечку чая, — Гарри начал думать о последнем приёме «Познания». Видимо, выглядел он при этом довольно сосредоточенно, потому как видел, какие взгляды кидал на него Северус со стороны. — Ты снова о чем-то думаешь. Гарри усмехнулся: — Да. Я делаю это время от времени. — Подумать только. Неожиданно у Гарри появилось желание по-дружески пихнуть Северуса, но он вовремя остановил себя, осознав, что подобным образом может поступить, к примеру, с Роном, а вот такой жест по отношению к Северусу казался… Гарри точно не знал, каким именно, однако понимал, что Северус не одобрит вторжение в личное пространство, пусть даже в шутку. Вместо этого Гарри мотнул головой и широко улыбнулся. — Я как раз думал о моём последнем приёме «Познания». Я вроде как могу понять, почему многие отдадут предпочтение виртуальной реальности. То есть, Сновиденье — это, конечно, отлично, но… — Но?.. — Но это немного пугающе. Тот человек там — это определённо был я. Но сам я был заперт внутри моей же головы. Я не мог ни создавать что-то, ни контролировать: всё, как ты и говорил. Хотя вначале я даже не понимал, насколько дико это будет. Не уверен, что захочу ещё хоть раз пройти через это, — Гарри скривился, отчего Северус усмехнулся. Как ни странно, это выражение целиком и полностью отразилось лишь в его глазах. — Ты уже бывал в Сновиденье? Поэтому и знал, что всё будет именно так, верно? Северус одной рукой толкнул дверь в свои апартаменты, открывая её, и ждал, пока Гарри зайдёт. — Естественно. Соблазн был велик: Гарри хотелось узнать у Северуса, каким было его Сновиденье, но он удержался, хотя и с трудом. Гарри прекрасно понимал, что ему не ответят, поэтому был вынужден сменить тему. — Так почему я не проснулся обессиленным, как после прошлых приёмов «Познания»? — он внезапно вспомнил то неловкое чувство, которое испытал, узнав об эрекции, но быстро выкинул эту мысль из головы, уповая на то, что Северус об этом не вспомнит. — В Сновиденье ты, по сути, спишь всё то время, что там находишься, подобно обычному сну. Ты не принимаешь непосредственного участия, как в виртуальной реальности: тут ты просто наблюдаешь. Сравнительно минимальная активность с твоей стороны, от чего ни твой мозг, ни твоё тело не устают. Поэтому после Сновиденья ты приходишь в сознание, чувствуя себя довольно отдохнувшим. — Верно, просто я почему-то подумал, что что-то пошло не так, — Гарри ощутил, как слегка начинали гореть щеки. Не желая больше зацикливаться на том, о чём, он знал, они оба думают, он быстро продолжил: — А где я был в моём Сновиденье? Гарри как раз садился в кресло, когда поднял взгляд. Северус испепеляюще посмотрел на него. Гарри усмехнулся. — Извини, я просто хотел узнать, это место было настоящим? Оно существует ещё где-то, помимо моего сознания? — Возможно. Но если бы ты потрудился включать больше деталей во все свои вопросы, возможно, это помогло бы мне дать тебе нормальный ответ. Гарри рассмеялся: — Я всё испоганил, да? Давай начну сначала. — Отличная идея. — Скажи, ты всегда так забавно шутил? — потрясённо поинтересовался Гарри. — Сосредоточься, Поттер. Гарри снисходительно улыбнулся, но в какой-то мере всё-таки решился вернуться к своему вопросу. — Точно. Так вот… Я, конечно, не уверен, что моё описание поможет, но местность, куда я попал, — это были тропики. У местных жителей были черные волосы и смугловатая кожа. Прости, я просто не знаю как ещё объяснить, — он какие-то время колебался, а затем добавил: — Все говорили по-испански. Как и я, — он сделал паузу, до сих пор сбитый с толку пережитыми там событиями. — Я собирал урожай ананасов и продавал его на местном рынке. О, а ещё там был тропический лес и пляж. И горы. Если Северус и был удивлён местностью, которую описывал Гарри, то виду не подал, но опять-таки, редко когда можно было увидеть хоть какие-то эмоции на лице Северуса. — Похоже на Центральную либо Южную Америку. — Но откуда всё это взялось? Да я даже никогда не покидал Англию! — Я не могу сказать точно. Хотя сознание и могущественный инструмент, ты описал всё с такой логичностью, что это даёт мне повод полагать: предоставленная тебе информация вымышлена лишь частично. Возможно, она была взята из книги, фотографии или фильма. Ты разве не припоминаешь какое-либо экзотическое место или образ, которые ты мог где-то увидеть? — Нет, вообще-то. То есть, я хочу сказать, что раньше на картинке видел тропические места, но ничего конкретного на ум не приходит. По крайне мере, сейчас я не могу ничего припомнить. — Возможно, со временем ты вспомнишь. В любом случае, даже если местность и была вымышлена, то посыл — нет! Если у тебя появится желание отправиться в путешествие, может, стоит начать с каких-то экзотических мест? Гарри улыбнулся про себя, думая о том, что слова Северуса звучали довольно заманчиво. Понятия отдыха были чужды ему, хотя всего лишь два месяца назад он был полон решимости в одиночку отправиться в путешествие. Может, когда он перестанет принимать «Познание», то снова вернётся к этому вопросу. — Говоришь, ананасы? Гарри поднял взгляд: — Да, а что? — Интригующе. — Почему интригующе? — переспросил Гарри. — Ананас — международный символ гостеприимства и дружелюбия. В ранних американских колониях было чрезвычайно трудно достать этот фрукт. Но если у хозяина дома получалось раздобыть хоть один, это означало, что они не пожалеют расходов, чтобы пригласить вас в свой дом. Сбор урожая ананасов часто считался редким и специализированным ремеслом, несмотря на то, что ананас — довольно неприхотливое растение при благоприятных условиях. — Хм, ладно. И что дальше? — Интригует то, что ты отдал предпочтение такой профессии. — Ты имеешь в виду, настолько далёкую от охоты на тёмных волшебников, насколько это возможно? — Определённо! — Неудивительно, что мне это так нравилось. Собирать ананасы, я имею в виду. Или, по крайне мере, мне так казалось, — на мгновенье Гарри задумался, чувствуя, как приятные мысли наполняют его голову.Он наслаждался каждым аспектом своей жизни в Сновиденье, как и людьми, которых встречал там. И вот оно: то же самое горькое чувство, которое он испытывал всякий раз, задумываясь о пережитом там. Он жаждал задать один вопрос, на который — он понимал! — не хочет получить ответ. Но всё же ему нужно было узнать. — Думаешь, это место из моего Сновиденья действительно существует? В точности, как я его и описал? Северус внимательно смотрел на Гарри, словно пытался понять, что побудило его задать такой вопрос: — Ты встретил там кого-то, кто оказался для тебя особенным? Проницателен, как всегда. Гарри опустил взгляд, надеясь, что не слишком явно покраснел. Одного особенного человека он явно не собирался упоминать. — Да, там была одна девочка. Её звали Елена. Мне кажется, мы каждый день ходили с ней на местный рынок. Она была из приюта. Кивнув, Северус поставил свою чашку чая на стол. — Гарри, ты должен понимать: любой человек, любое событие, происходящее с тобой там — всё это лишь воссоздано твоим сознанием. Неудивительно, что ты привязался к сироте, учитывая твоё прошлое. Нельзя сказать, что подобное место не существует где-то на земле, но будь осторожен и не потеряй себя в фантазиях. Не забывай истинную цель наших усилий; для чего мы это делаем. Гарри тяжело вздохнул. — Я понимаю, но всё было таким реальным, — жалобно произнёс он, растягивая последнее слово. Слегка нахмурившись, он откинулся на спинку дивана и потерялся в своих мыслях. Какое-то время они сидели в дружеской тишине. Северус пил чай, в то время как Гарри уставился куда-то в пространство. Пока его неожиданно не осенил вопрос, который он ранее хотел задать. Наконец-то он решил его озвучить. — Как давно ты играешь на пианино? Северус поднял взгляд и удивлённо посмотрел на Гарри, услышав своего рода нелогичный вопрос. На мгновенье казалось, что он был готов ответить саркастично, но затем черты его лица слегка смягчись. — Откуда такой интерес к игре на пианино? Гарри не мог понять, почему Северус был настолько против говорить на эту тему: в конце концов, только недавно у них было что-то вроде дуэта (Северус играл, Гарри пел), не больше сорока минут назад. В итоге, если Гарри хотел получить-таки ответ на свой вопрос, он понимал, что ему нужно постараться сгладить углы. — Если честно, я не знаю. Полагаю, потому что ты позволил мне увидеть эту твою сторону. И ты действительно хорошо играешь. По правде сказать, я удивлён, что ты не стёр мне память. — Я всё ещё подумываю над этим, — угрожающе произнёс Северус, но стоило Гарри посмотреть на него, он увидел лукавый блеск в глазах мужчины. «Ах, он шутит. Думаю». Гарри попытался успокоить себя такой не очень обнадёживающей мыслью, после чего решил махнуть рукой и рассмеяться (хотя смех прозвучал более нервно, чем ему хотелось бы), но любопытство, однако, не притупилось. — И всё-таки, как давно ты играешь? — Поттер, ты как собака, почувствовавшая кость. — Ага, — Гарри усмехнулся, чувствуя, что настроение у Северуса улучшилось. Северус вздохнул и на мгновенье приподнял взгляд вверх, задумавшись. Снова посмотрев на Гарри, он ответил: — В следующем месяце будет ровно двадцать шесть лет. Я учился тогда на втором курсе и был вынужден остаться в Хогвартсе на рождественских каникулах. Однажды ночью я исследовал кладовую в подземельях школы и наткнулся на пианино. Никогда до этого я не играл на этом инструменте, но быстро обнаружил, что у меня отличный музыкальный слух и я могу сыграть любую мелодию, которую слышал. А потом начал регулярно тайком проникать в эту комнату чтобы поиграть на пианино. Сказать, что я просто заинтересовался, было бы приуменьшением. В конечном счёте, я восстановил пианино, пока оно было в моём распоряжении, а после и перекочевало в мои покои. — Вот это да, потрясающе! — на одном дыхании произнёс Гарри. — Как думаешь, ты смог бы меня научить? — вопрос сорвался с языка раньше, чем Гарри успел подумать, о чём просит, моментально почувствовав себя таким же второкурсником, каким был Северус когда впервые нашёл инструмент. — Мне нечему тебя научить. Я же не изучал музыку. Так что если у тебя случайно не обнаружится превосходный слух к музыке, боюсь, я ничем не смогу тебе помочь. — Проклятье, — произнёс Гарри, удивлённый тем, что на самом деле расстроился. Затем он улыбнулся и, как бы между прочим, добавил: — Ну, раз такое дело… Я знаю много песен. Буду петь рядышком, пока ты будешь играть на… — Спаси нас Мерлин! Гарри запрокинул голову и от души рассмеялся, держась за живот; в небольшой прихожей смех прозвучал глубоко и богато. Он не придал этому большого значения, так как в это время смеялся от чистого сердца. Гарри готов был поклясться, что краем глаза заметил, как на лице Северуса начала мелькать улыбка.