Неожиданные последствия «Зелья номер девять»

Гарри проснулся в тускло освещённой лаборатории Северуса. Было тихо, почти до жути. Он был один. Не обращая внимания на то, что сердце его сжалось от страха, Гарри скользнул мутным взглядом по ближайшим от себя полкам; книги, котлы, стеклянные сосуды — всё смешалось перед глазами, сливаясь в одну размытую серую картину. «Где же Северус?» — рассеянно думал он; простое любопытство отвлекло его от воспоминаний о недавнем сеансе, и тех событий, которые навевали бы на него довольно болезненные эмоции. Медленно присев, Гарри свесил ноги с края кушетки и, опершись локтями о колени, обхватил голову руками, ожидая, когда пройдёт головокружение. Но прежде, чем Гарри смог окончательно прийти в себя, сознание начало подкидывать ему фрагменты воспоминаний о родителях. Гарри казалось, что, если он попытается сильнее напрячь память, то сможет услышать мягкий смех матери или увидеть выражение гордости во взгляде у отца, тепло их улыбок. Было такое чувство, словно Лили и Джеймс существовали в реальной жизни, только вот за пределами досягаемости. Проглотив подкативший к горлу ком, Гарри вынудил себя переключить внимание на лабораторию. Он вздрогнул, когда неожиданно открылась входная дверь. На полу перед ним пробилась небольшая полоса света, становясь всё больше, в тот момент, когда вошёл Северус. Гарри сощурился, пока Снейп не отошёл в сторону, позволив дверям мягко закрыться за спиной, в очередной раз погрузив комнату в полумрак. Гарри прокашлялся, его голос прозвучал грубее из-за долгого молчания. — Всё прошло хорошо? — Если в твоей голове не содержится точная копия моих апартаментов, то да, — с лёгкой иронией ответил Северус. — Тем не менее, кое-что всё же случилось, — добавил он, и Гарри замер, дыхание его перехватила паника. — Что именно? — спросил он, при этом не до конца уверенный в том, что хочет услышать ответ. — Сейчас семь часов вечера. Гарри в замешательстве нахмурил лоб. — И? — Ты разве не помнишь, в котором часу мы начали? Гарри на минуту задумался, пытаясь вспомнить, во сколько он пришёл к Северусу. — Думаю, где то ближе к трём, правильно? — Да. — То есть, четыре часа назад, — закончил Гарри, констатируя совершенно ненужный факт. — Но ты же сказал, что мы проведём получасовой сеанс? — Всё верно. Могу лишь предположить, что из-за нашей связи возникли непредвиденные обстоятельства, которые я не мог предсказать ни научным, ни каким-либо иным способом. — Северус сделал небольшую паузу, перед тем как разъяснить всё, без сомнения заметив беспокойный взгляд у Гарри. — Время нашего сеанса удвоилось. Гарри смотрел на него с широко открытыми глазами: — То есть ты хочешь сказать, мы поделили зелье, чтобы провести в виртуальной реальности полчаса, но, учитывая то, что мы соединили два сеанса в один, всё равно провели там целый час? — Похоже на то. — Поэтому, на восстановление сил у нас ушло три часа вместо… сколько там обычно требуется? — Два. Гарри застонал и бросил в сторону рассеянный взгляд. — Боже, неудивительно! Мне этот сеанс показался таким долгим, особенно когда всё начало блекнуть и появилась твоя лаборатория. Я думал, этому никогда не будет конца, — по правде сказать, Гарри мечтал, чтобы сеанс длился — ни много, ни мало — всю его жизнь, однако последние минуты как раз перед тем, как он провалился в глубокий сон, были невероятно мучительными. Лаборатория никогда ещё не казалась ему такой холодной и унылой, как только исчезло тепло от присутствия его родителей; словно оно и удерживало его в этом помещении в каком-то издевательски-подвешенном состоянии. Гарри нахмурился от грустных воспоминаний, чувствуя, как боль утраты тяжёлым грузом давит на сердце. — Как давно ты проснулся? — только и смог спросить он. — Меньше десяти минут назад. Гарри кивнул, испытав облегчение от того, что зелье, по-видимому, подействовало на них одинаково. Привстав, он слегка размял ноги, а затем протёр лицо рукой. Так обыденно, как только смог, он сказал Северусу, что собирается домой, сославшись на усталость и желание хорошенько отоспаться после принятия зелья. На самом же деле ему просто нужно было какое-то время, подумать, и желательно — в одиночестве. Гарри почувствовал облегчение, когда Северус всего лишь, коротко посмотрев на него, кивнул, после чего проводил его до гостиной. Накинув на себя пальто, Гарри рукой почувствовал содержимое левого кармана. — О, чуть не забыл; держи. Он вытащил длинную серебристую материю и протянул её Северусу. Их пальцы слегка коснулись, когда тот забирал мантию-невидимку; небольшая дрожь, подобно молнии, пронеслась по руке Гарри, и в этот момент Северус резко втянул в себя воздух — почти неслышно, но Гарри знал, что и он тоже это ощутил. Посмотрев на Северуса, Гарри увидел какую-то восторженность в его чёрных глазах, но не понимал, что послужило этому — их прикосновение или мантия. Гарри вспомнил ощущение чего-то подобного, когда впервые коснулся мантии; вспомнил, как наполненная магией ткань щекотала его пальцы, скользя между ними. Он был уверен, что за последние шесть месяцев в тех или иных случаях он уже прикасался к руке Северуса, но никогда прежде от этого его не кидало в дрожь. Гарри было любопытно, но при этом он понимал, что поставит себя в неловкое положение если попытается как-то прокомментировать случившееся. Так что, вместо слов, он развернулся и торопливо вошёл в камин. В любом случае, причина, скорее всего, всё же была в мантии. Лишь кивнув головой и помахав, Гарри назвал место назначения и исчез. * * * — Гарри! При звуке его имени — и знакомом голосе — Гарри обернулся. Он увидел Гермиону, бегущую ему навстречу вниз по тропинке, ведущей к Хогвартсу. Догнав его, она остановилась на минуту, чтобы перевести дыхание, одной рукой опершись о его плечо. — Ты куда идёшь? — наконец, спросила она. — Ещё не знаю, — Гарри засунул руки в карманы пальто и наморщился, пытаясь вернуть хоть какую-то чувствительность своему лицу; дул холодный ноябрьский ветер. — Ты в порядке? — Гермиона наклонилась и обеспокоенно посмотрела на него. — Я просто хотел проветриться, — обернувшись, Гарри посмотрел на замок: его многочисленные башни с острыми крышами и шпилями выглядели призрачно, окутанные ранним зимним туманом. — Я даже не заметил, что так близко подошёл к Хогвартсу. Гермиона прижала ладони к его щекам, и нежно потёрла их, пытаясь вернуть им тепло. — И как давно ты здесь? У тебя уже всё лицо ярко-красное! — когда Гарри ничего не ответил, она задумчиво посмотрела на него, а затем глянула на дорогу, ведущую в сторону Хогсмида. — На прошлой неделе там открылось новое кафе, в котором подают отличный кофе. Составишь мне компанию? Гарри пожал плечами. — Нет, спасибо, я бы лучше остался на улице. — Хорошо, — Гермиона мягко улыбнулась, соглашаясь с ним. — Тогда, может быть, я составлю компанию тебе? Гарри посмотрел на подругу, и, нерешительно улыбнувшись, кивнул. Он никогда не был в состоянии что-либо утаить от Гермионы, но именно за это он её и любил. С одной стороны, Гарри было неудобно, так как, казалось, он всегда перекладывал свои проблемы на её плечи; но с другой же стороны, он понимал, как остро нуждался в ней сейчас, даже если не знал, с чего начать разговор. Он практически не спал и прекрасно отдавал себе отчёт в том, что, скорее всего, выглядел как кусок дерьма. В начале холодный ветер, бьющий в лицо, приносил облегчение, приводя его в чувство, напоминая, что он ещё здесь, ещё живой. Но спустя какое-то время кожа его заледенела до такой степени, что причиняла лишь боль. В конечном итоге, он перестал чувствовать и это. Они молчаливо прошли по тропинке, оставляя за собой две пары следов на усыпанной снегом дорожке. Гарри рассеянно смотрел куда-то вдаль; голова его была забита мыслями о последнем сеансе, о родителях, о павших на войне товарищах. В итоге он больше не мог идти вперёд и на вершине холма остановился, прислонившись спиной к полуразрушенной стене. — Как у тебя это получается, Гермиона? Она остановилась и встала рядом с ним, слегка склонив голову. — Получается что? — Как ты… — Гарри сделал паузу и глубоко вздохнул. — Как у тебя получается не зацикливаться на прошлом, не испытывать чувство вины? Глядя на тебя, это кажется так просто. Ты каждый день просыпаешься, идёшь в школу, решаешь какие-то проблемы — даже замуж вон собираешься! А я не могу… Я даже не знаю, что делать дальше. Просто я чувствую себя... — он глубоко вздохнул, не договорив. — Брошенным на произвол судьбы? — спустя какое-то время предположила Гермиона, и Гарри взглянул на неё, понимая, что она как нельзя лучше охарактеризовала то, что он чувствовал. — Да, именно так. Я чувствую, словно никогда не избавлюсь от этого назойливого ощущения, что всё идёт не так, как надо. Как будто я не там, где должен быть. — Знаешь, когда-то и я чувствовала то же самое, — призналась она, и Гарри снова удивлённо посмотрел на неё. Гермиона подпрыгнула и присела на невысокую часть разрушенной стены. — Одиннадцатилетняя девочка, впервые попавшая в Волшебный Мир. В то время больше всего на свете я хотела доказать себе, что достойна мира, которому, по моему мнению, я не вполне принадлежала. Мира, который вынудил меня переосмыслить всё, что я знала, и всё, во что верила. Я начинала учить любой материал раньше всех, читала всё, что попадалось мне в руки, но в итоге просто снова стала прежней заучкой в попытке скрыть тот факт, что чувствовала я себя не в своей тарелке. Гарри недоверчивым взглядом смотрел на неё. — Это невозможно. Ты принадлежишь этому миру, как никто другой, кого я только знаю. И ты всегда знала, что и как нужно делать. И до сих пор знаешь! — решительно добавил он. Гермиона улыбнулась. — Возможно. Но это не меняет того факта, что те первые несколько месяцев были для меня ужасны. — Что изменилось? Как ты нашла своё место? Её улыбка стала задумчивой: — На самом деле, мне помогли два друга. Их необыкновенные мужество, самоотверженность и идиотизм, когда они спасли меня от горного тролля, — Гарри стоял, удивленно приоткрыв рот. Гермиона с нежностью улыбнулась ему. — Мы не должны справляться с этим в одиночестве, Гарри. Книги, знания — это всё хорошо, даже замечательно, но это всё ничто без людей, которые могут помочь. Тех, кто заботится о нас. Ты научил меня этому. Гарри позволил её словам — наполненным чувств благодарности и благоговенья — омыть себя. То же самое он испытывал каждый раз, когда думал о Гермионе в течении всего года, что они приближали смерть Волдеморта: преданность и храбрость. И на самом деле, все предыдущие годы тоже. Она всегда неизменно поддерживала его. И он никогда не смог бы этого сделать — ничего из этого — без неё. Эта мысль напомнила ему о погибших. — Несильно моя забота помогла Фреду, Ремусу, Сириусу или другим. — Гарри, ты не должен винить себя. Ты ничего не мог сделать. — Тогда почему я чувствую себя таким виноватым? Если в этом не было моей вины, как мне тогда справиться с этим? — он смог подавить нарастающий гнев, стоило Гермионе прикоснуться к его плечу и начать успокаивающе поглаживать. Гарри осознал, что его пальцы, плотно сжатые в кулак, пульсируют и немеют в ответ на её касания. — Тогда как ты справился с чувством вины по отношению к Северусу? Гарри резко вскинул голову, во взгляде его отразился ледяной блеск и невероятное желание развернуться и уйти. Но стоило увидеть мягкость в глазах Гермионы, как Гарри понял, что этот вопрос она задала без какого-либо вызова. Скорее, чтобы утихомирить его злость. Он тяжело вздохнул и по-настоящему задумался над её вопросом. — Я не знаю, — честно признался он. — После того, как я просмотрел его воспоминания, я понял, насколько с самого начала был неправ насчёт него. Да, он не очень хорошо относился ко мне во время учёбы в школе, и сейчас я понимаю, почему. К тому же, он неоднократно спасал мне жизнь, — Гарри сделал паузу, чтобы проанализировать те напряжённые отношения, которые складывались у него с Северусом на протяжении семи лет. А затем, казалось бы, незначительное событие — банальная путаница в бумагах — изменило всё. — Когда мы с ним застряли в одной палате в больнице Святого Мунго, — продолжил Гарри, — всё было по-другому. У меня было такое чувство, словно я знаю этого человека, как никогда прежде. Я каким-то образом понимал его. Мне показалось, что и он точно также должен понимать меня. В итоге, я всё же рискнул и заговорил с ним. Вначале я хотел всего лишь поблагодарить его за всё, что он сделал, за те жертвы, на которые шёл. Но потом подумал и решил начать разговор с каких-то банальных тем, чтобы меня сразу же не послали куда подальше. Хотя, скорее всего, этот период Северус помнит немного по-другому, — мрачная усмешка сорвалась с губ Гарри, прежде чем он снова взял себя в руки и продолжил. — Но когда я узнал его лучше, то с трудом уже помнил того человека, которого я думал, что знал. Для меня он уже стал просто Северусом. Понимаешь? — То есть, всё, что надо было сделать, — это посмотреть на мир под другим углом?.. Гарри пожал плечами. — Да, похоже на то. Гермиона задумчиво поджала губы и хмыкнула, но так больше ничего и не сказала. Гарри приподнялся и присел на невысокую полуразрушенную стену рядом с ней, между двумя друзьями повисло комфортное молчание. Гарри снова начал думать о родителях и о той магии, которая позволила ему мельком увидеть, какого это было бы по-настоящему знать их. И теперь он гадал, не сделал ли он себе только хуже, узнав, чего именно лишился: до сих пор ему было не с чем сравнивать свою жизнь, не совсем. Тупая боль потери снова пронзила его, и он нахмурился, рассеянно ковыряя расшатанный камушек кончиками пальцев. — У меня могли быть брат или сестра, — в конечном счёте, произнёс он. — Что? — Мои родители. Если б они выжили, я рос бы с ними как волшебник, в доме, наполненной магией, знал бы других детей-волшебников. У меня даже могли бы быть брат или сестра, и всё это вместо ненавидящих меня дяди и тёти. — О, Гарри, — Гермиона наклонилась ближе и снова положила руку на его плечо. — Но имея семью, а не знаменитое имя… — он сделал паузу и тяжело сглотнул. — Скорее всего, я был бы совсем другим человеком. Возможно, я даже не попал бы на Гриффиндор. — Вряд ли… — начала она, но Гарри перебил её. — И я мог так и не подружится с тобой или с Роном. Через некоторое время Гермиона уловила ход его мыслей. Она кивнула. — Всё может быть. — Волдеморт был бы жив. — Да, — согласилась она. — Всё могло бы быть иначе. Гарри громко выдохнул. — Я не знаю, почему я никогда об этом раньше не думал. Я всю жизнь мечтал, чтобы у меня были родители, но… — Но что? — Но если бы они выжили — это полностью изменило бы картину мира. У меня была бы совсем другая жизнь, и я… — у Гарри в который раз перехватило дыхание, когда он попытался закончить начатый разговор. Казалось, на него внезапно обрушилось новое открытие, ясность мыслей пронеслась сквозь его сознание подобно лёгкому ветерку. Это помогло ему увидеть и хорошее, и плохое, что может быть в жизни: взлёты и падения, картину не прожитой жизни и той, что у него была; те вещи, которые он не был готов увидеть, уже не говоря о том, чтобы принять их. Его жизнь, возможно, и не была идеальной — даже не такой, которую ему бы хотелось иметь, но она всё же она у него была — и принадлежала теперь только ему. Похоже, будто Гермиона увидела всё в таком же свете, что и он; её следующие слова обратили его путанные мысли и эмоции (в принципе, как это бывало не раз) во что-то, ему понятное. — Гарри, знаешь, временами и я об этом думаю. А что, если я не получила бы письмо из Хогвартса? Как ты понимаешь, моя семья не богата историей магии. Без того письма, без единственного клочка бумаги с гербом я никогда не узнала бы о существовании магии. Я бы никогда не встретила тебя или Рона, не помогла бы победить Волдеморта. Я осталась бы в мире магглов, нашла работу и, возможно, даже была бы счастлива, не подозревая о том, что где-то там целая новая жизнь ожидает меня, с абсолютно другими возможностями. Гермиона сделала паузу, и Гарри пристально посмотрел на неё; у него было такое чувство, будто сердце барабанило о грудную клетку. Она слегка улыбнулась и, повернувшись, посмотрела на него. — Бывали ли времена, когда мне хотелось иметь возможность оставить всё это далеко позади и стать дантистом, как мои родители? Да. Определённо. Но я также верю, что у всего, что произошло с нами, была причина, у всего, даже несмотря на то, что мы, возможно, её не понимаем. Никто не говорил нам, что будет легко, Гарри. Только то, что это будет того стоить. У Гарри не хватало ни слов, ни эмоций для достойного ответа, по этому, он просто потянулся к Гермионе и обнял её, настолько крепко прижимая к себе, что она была вынуждена похлопать его по руке, чтобы он чуть ослабил хватку и позволил ей дышать. Гарри рассмеялся, извиняясь, и отпустил её, почувствовав резкий прилив благодарности при виде понимающего взгляда её затуманенных слезами карих глаз. * * * Ближе к вечеру среды, Гарри решил, что больше не в силах вынести добровольную самоизоляцию. Хотя прошло почти три дня, он всё равно впадал в отчаяние от мысли, что ему нужно будет оказаться в компании людей. А точнее, одного конкретного человека. Его беседа с Гермионой была поучительной во многих отношениях, но этого явно было мало: отголоски стресса продолжали разрушать его тело, накаляя нервы до предела. За эти пару дней он ел очень мало, а спал и того меньше, что, в свою очередь, никоим образом не способствовало улучшению его состояния. Гарри прекрасно это понимал, но у него не было аппетита. Всё, что он мог, — это крутиться и ворочаться в постели. Его сознание было неумолимо и жестоко по отношению к нему, оно снова и снова прокручивало в его голове одни и те же сцены. Сеанс с родителями выдался для него самым сложным: и дело было не просто во встрече с ними, напротив, это ощущалось весьма естественно и комфортно, стоило только пройти неловкости от повторного знакомства. Нет, всё дело было в том, что он был вынужден в очередной раз попрощаться с ними. И не просто с их видениями или бестелесными голосами в голове, как раньше. В этот раз они были из плоти и крови, обычные люди, способные на физическое прикосновение. «Реальные! — его мозг продолжал издеваться над ним. — Ты был так близок, но всё же позволил им уйти». Со стоном отчаянья перевернувшись на другой бок, Гарри ударил по подушке, придавая ей новую форму, пытаясь устроиться поудобнее. Если бы он только смог уснуть, возможно, мелькающие образы в его голове исчезли бы, голоса стихли, а боль в сердце прошла. По крайне мере, на время. Но всё без толку. Как бы сильно ему не хотелось, одно лишь желание неспособно изменить сложившиеся обстоятельства, а никакие уговоры не приносили спокойствия. Единственное, что оставалось неизменным и постоянным, — это сон, который так и не приходил. Даже тот факт, что он мог вернуться и снова увидеть родителей в последующих приёмах «Познания», не облегчал положение. Вначале это открытие шокировало Гарри; как-никак, он цеплялся за эту мысль, как утопающий — за соломинку. Но сейчас он понимал, что его сердце пыталось сказать: хватит! Ему будет уже не под силу справиться с этим, только не снова. Боль была слишком душевной, слишком всепоглощающей. Возможно, было бы лучше просто любить родителей и оставить себе лишь память о них: чтобы помнить, почитать, но не ворошить с постоянством прошлое, истязая свою и без того потрёпанную одинокую душу. Выбравшись из постели, Гарри прошёл по коридору и зашёл в ванную комнату. Распахнув дверцу шкафчика, он начал рыться среди стеклянных флакончиков, пластиковых пузырьков — некоторые были маггловские, некоторые магические, — прежде чем нашёл то, что искал. Или думал, что нашёл, пока не перевернул стеклянный флакон верх дном и не понял, что он был пуст. — Чёрт, — Гарри громко выругался, с такой силой сжимая флакон в руках, что казалось: ещё чуть-чуть — и он попросту треснет. У него закончилось зелье сна без сновидений. * * * Северус только успел войти в свои апартаменты после окончания последнего за день урока, как тут же заработал его камин. На мгновенье он подумал о Минерве, пока не повернулся и не увидел, как сеть доставляет изрядно потрёпанного Гарри в его покои. Северус нахмурился. — Я пришёл попросить тебя об одолжении, — в итоге произнёс Гарри, протянув Северусу пыльный стеклянный флакон. Северус коротко взглянул на сосуд в руках Гарри. Прошло всего три дня с момента их последнего сеанса, но было ясно, что дела у Гарри шли не очень хорошо. У парня было невероятно изнеможённое лицо — лицо, которое в последние недели стало до боли знакомым. Ко всему прочему тот ещё и выглядел довольно слабым, словно совсем ничего не ел. А учитывая, что Гарри пришёл просить у него зелье сна без сновидений, — то ещё и не спал. Северус тяжело вздохнул. Если что он и узнал о Гарри за все эти годы, — так это то, что парень обладал крайне упрямым характером. Всегда преследовавший благородные цели, не желающий перекладывать своё бремя на чужие плечи; Гарри был не из тех, кто просил о помощи или поддержке, даже если было ясно как божий день, что он в них нуждался: порой это было написано на каждой чёрточке его лица. Следовательно, это была уже даже не попытка попросить зелье, нет. Это был крик отчаянья. Было нелегко стоять в стороне и смотреть, как старательно и упорно Гарри пытался скрыть свои эмоции, натягивая на лицо фальшивую улыбку храброго гриффиндорца. Северус знал, что та боль, что скрывалась за маской, была такой же настоящей и пугающей, как и всё, с чем пришлось столкнуться Гарри. Ухудшало положение ещё и то, что каждый раз, продвигаясь на шаг вперёд в болезни Гарри, в итоге они оказывались на два шага позади. Иногда Северус испытывал разочарование от того, что они не добились большого прогресса, хотя и понимал, что значит быть упрямым и самонадеянным, и что лечение просто-напросто займёт больше времени. А может, им и вовсе понадобится другой подход. — Гарри, я не дам тебе зелье. — Что? Почему? Пожалуйста, мне… — Я знаю, что тебе надо, — перебил его Северус. — Знаю. «Но твоё самолечение лишь усугубит проблему». — Сядь, — он указал на кресло. Гарри пришёл к нему за помощью, осознано или нет, но Мерлин свидетель, он её получит. Гарри неуверенно смотрел куда-то между Северусом и предметом мебели, видимо, ведя мысленную борьбу в принятии какого-то решения. В конечном счёте, либо по причине изнеможения или просто по добровольному согласию, он всё же присел. * * * Гарри удобнее устроился в кресле, после того как в очередной раз наполнил свой стакан и сделал несколько хороших глотков воды. Он не мог припомнить, чтобы настолько страдал от жажды после прошлых приёмов «Познания». Может, такое побочное действие было у сдвоенного сеанса, даже притом, что с тех пор прошло три дня. Либо так, либо он, и в самом деле, пренебрёг собой. Разговор, который он вёл с Северусом, был довольно интересным. Гарри предположил, что раз Северус попросил его остаться, то значит собирался прочитать ему целую нотацию, но в действительности случилось нечто совершенно противоположное; напротив, Гарри выдался шанс спросить о вещах, беспокоящих его уже довольно долгое время. Таких как: в силах ли «Познания» создавать места, не существующие в реальной жизни (да — при отсутствии любого замысла «Познание» может создавать свою обстановку, также, как подсознание формирует сны); может ли на человека подействовать сила внушения в тот момент, когда он находится внутри виртуальной реальности (нет — на данном этапе человек пребывает в границах подсознания, а лишь сознание способно интерпретировать чьи-то нашёптанные указания); и почему зелье использовало коттедж «Ракушка» в качестве локации во время его второго принятия препарата (разум Гарри подобрал самое безопасное, знакомое и подходящее убежище; и дело было не в самом «месте», а скорее во взаимоотношении тех, кого Гарри в это самое место пригласил). Теперь же, вооружившись стаканом свежей воды, он был более чем готов продолжить. — Могут ли персонажи из виртуальной реальности контролировать действия? — Их собственные действия — да. Но они не могут влиять на окружающую обстановку, — объяснил Северус. — Опять-таки, всё это схоже, по сути, со сном. Те, с кем ты взаимодействуешь, ведут себя как отдельные личности; иными словами, их действия — вне зоны твоих намеренный, твоего контроля. — Но как это происходит? Северус сделал глоток воды. — Это магия, — заметил он, и Гарри фыркнул. — Да, то же самое сказала моя мама, — после сказанного они вдруг замерли и посмотрели друг на друга. И вот оно: момент откровения. Сейчас, либо никогда, подумал Гарри. — Могу я кое-что спросить о нашем совместном сеансе? — Да, — чересчур быстро ответил Северус. — Чем больше я узнаю о твоём опыте, отличающемся от моего, тем больше научных наблюдений я смогу записать, — он призвал журнал в кожаном переплёте и, закинув ногу на ногу, положил его себе на колено. Перо было готово вести записи. — О, я не такого рода вопрос имел в виду, — Гарри почувствовал, как розовеют щеки. — Ах, — Северус закрыл журнал и отложил его в сторону, очевидно, точно зная, к чему ведёт Гарри. — Ладно. — Ты был рад снова увидеть мою маму? — Гарри всё ещё был удивлён от того, что Северус согласился посетить с ним эту конкретную виртуальную реальность и по этой причине он предположил, что у мужчины были на то свои причины. Северус какое-то время обдумывал ответ, а Гарри же гадал про себя, что творилось в этот момент у его собеседника в голове. Наконец, Северус ответил: — Да. Я получил ответы на… кое-какие интересовавшие меня вопросы. — О чем вы тогда говорили? На трибунах? Северус приподнял голову, сверху-вниз окинув Гарри взглядом. — О тебе, вообще-то. — Обо мне? — Да. Неужели так трудно в это поверить? — Ну, нет, думаю, нет. Я просто решил, что вы говорили бы… — Гарри слегка пожал плечами. — Немного о других вещах. — О других вещах? Гарри сглотнул и, собравшись, решил задать вопрос, мучивший его уже многие месяцы — если не больше. — А ты был… влюблён в неё? По лицу Северуса можно было сказать, что он уже давно был готов услышать этот вопрос так что, конечно же, у него был заранее подготовлен ответ. — Я был увлечён твоей мамой, она была первым человеком, проявившим ко мне доброту. Это был редкий опыт в моей жизни: как до, так и после того, как Лили не стало. Отвечая на твой вопрос — думаю, тебя интересует совсем другое: нет, я никогда не любил Лили в романтическом плане. Я любил её как сестру, друга, соратника. Я всегда отдавал предпочтению своему полу. Гарри кивнул и, собравшись выпить, чуть не подавился, когда до него дошёл смысл сказанного; ему пришлось выплюнуть воду обратно в стакан. — Постой, что? — спросил он, тыльной стороной ладони вытирая рот. — Извини, то есть, я хотел сказать… Ты гей? — Я считаю, что это и есть определение человека, который проявляет сексуальный интерес к своему полу, да. Гарри удивлённо моргнул. — Ты удивлён? — спросил Северус. — Ну, нет… Не знаю, может быть. Думаю, я просто никогда раньше не думал об этом. Я был уверен, что ты любил мою маму. — Гарри оценивающе глянул на Северуса, в очередной раз выбитый из колеи, так как всё, что он знал о мужчине, нужно было опять переосмыслить. — А она знала? То, что ты был геем, я имею в виду. — Да. — И она это нормально восприняла? — он чувствовал себя глупо, задавая такие вопросы, но ему нужно было узнать. — Да, Гарри. Я абсолютно уверен, что её сопереживанию по этому поводу не было границ. Гарри кивнул и с облегчением выдохнул, узнав, что его мама, как оказалось, не была против, что её друг был геем. «Возможно, она была бы не против узнав, что и её сын тоже». — Тоже что? Гарри резко вскинул голову вверх. — Что? — сердцебиение отдавалось будто бы в ушах; он понял, что последнюю фразу произнёс вслух. Гарри закрыл лицо руками. «Вот дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо». — Ты только что сказал: «Возможно, она была бы не против, узнав, что и её сын тоже». Что, тоже? — пристальный взгляд Северуса внимательно изучал Гарри, настолько интенсивно, что вынуждал чуть ли не сжаться в комок. Гарри отказывался смотреть Северусу в глаза, вместо этого он ответил, так и не убрав рук от лица. — Что я… Что я, возможно, тоже гей. — Он наконец-то глянул на Северуса сквозь пальцы и был встречен громким вздохом. — Убери руки от лица и поговори со мной, как взрослый человек. Гарри должен был на это разозлиться, если бы тема их разговора не затрагивала что-то настолько личное и не обнажала душу. Но учитывая происходящее, не так Гарри представлял себе свой каминг-аут, как, впрочем, и человека, которому он обо всём признается. Но в принципе, а кто ещё это мог быть? Гермиона? Рон? Гермиона, скорее всего, отнеслась бы к новости вполне нормально, но вот Рон…Невозможно было предугадать, как отреагирует на эту новость его друг, и Гарри сам был не готов ещё попытаться выяснить это: пока что, особенно не перед свадьбой. — Извини, — произнёс Гарри, опустив руки. — Я не хотел… Я не думал, что скажу это вслух. — Вполне очевидно. Гарри хмыкнул, усмехнувшись, не в состоянии себя успокоить. Он не понимал, почему уязвлённое чувство до такой степени его веселит, но по какой-то причине, казалось, что Северус всегда умудрялся всё упрощать. В итоге, Гарри решил просто смириться с этим и широко развёл руки в стороны. — Сюрприз! — смущённо объявил он. — Должен ли я полагать, что ты впервые озвучил свою ориентацию? — Да, ты у меня первый, — осознав, как это, должно быть, прозвучало, Гарри покраснел до корней волос. — Я хотел сказать… — Я понял, о чём ты, Гарри. — Северус прищурился, однако так и не ухмыльнулся, поджав губы, хотя и намеревался. Было видно, что Северус хотел ещё что-то добавить, но Гарри перебил его, теперь уже гадая про себя, что бы подумал про него Джеймс. — Как думаешь, из-за этого мой отец вечно цеплялся к тебе? Потому что ты гей? Мышцы лица Северуса слегка напряглись. — Не думаю. О моих предпочтениях мало кто знал: и тогда, и сейчас. Так что мой единственный вывод: я стал мишенью совсем по другой причине. Твой отец рос довольно привилегированным и в юности вёл себя высокомерно, считая, что все ему должны. Я полагаю, что он презирал во мне моё низкосортное воспитание. И все-таки, мне не хотелось бы заниматься домыслами о мотивах Джеймса. — Извини. — Тебе не за что извиняться. В любом случае, твой отец сказал тоже самое, когда мы встретились на поле. — Правда? И для этого он тогда подошёл к тебе? Северус кивнул в той манере, в которой он обычно это делал, после чего ненадолго прикрыл глаза. * * * Тогда, в виртуальной реальности, произошло ещё кое-что, что ни Лили, ни Гарри не заметили. На минуту Северус погрузился в воспоминания. — О… И Северус? Северус молча обернулся и посмотрел на Джеймса. Тот подошёл ближе, явно намереваясь что-то сказать, на его лице возникло довольно странное выражение. — Ты ему нравишься… — Кому? — со злостью спросил Северус, чувствуя себя разоблачённым; земля начала уходить из-под ног. Джеймс слегка улыбнулся: — Ты ему нравишься, но чтобы понять это, ему понадобится некоторое время. Сейчас он адаптируется к новой жизни. — Затем вдруг осознав, что он будто бы слегка не в себе, Джеймс дёрнул головой и как-то странно улыбнулся. — Думаю, его подсознание хотело, чтобы ты это знал. * * * Улыбка расплылась по лицу Гарри. Он был рад слышать, что его отец — точнее, родители — оказались теми людьми, которых описывали Ремус, Дамблдор и Сириус. Он понял это во время общения с ними в виртуальной реальности. Но Гарри знал и то, что несмотря на просмотренные воспоминания Дамблдора о родителях, его подсознание всё равно лишь воссоздало копию. Получив дополнительное подтверждение этого от Северуса, Гарри наконец-то успокоился. Он снова подумал о Ремусе и Сириусе, об их связи, о которой он узнал во время второго приёма «Познания». Гарри не знал, было ли это правдой, либо выдумкой подсознания, чтобы ему было легче принять свою ориентацию. — Кто-то ещё знал… о твоих предпочтениях? — спросил Гарри. Вначале Гарри не был уверен, что спросил достаточно громко, так как Северус просто сидел и задумчиво рассматривал содержимое своего стакана, крутя его в руках. Забеспокоившись, что он переступил границы дозволенного, Гарри решился ещё раз осторожно поинтересоваться: — Северус?.. — Что? — огрызнулся тот. — Э, извини, я просто жду, когда ты мне ответишь. Мне показалось, что ты ненадолго задумался. — О чём ты спрашивал? — Я хотел узнать, знал ли ещё кто-то о том, что ты… гей. Северус поёрзал на месте, а затем снова закинул ногу на ногу, подтянув лодыжку к колену. Он выглядел слегка взволнованным. — Многие из преподавательского состава. И, судя по всему, весь факультет Слизерина. — О-о, — Гарри не знал, было ли сказано это в шутку, поэтому на всякий случай решил просто перестраховаться и кивнул. — Давно ты о себе узнал? — неожиданно спросил Северус. Поражённый этим внезапным вопросом, Гарри украдкой глянул на мужчину, сидящего напротив него. Он знал Северуса уже достаточно хорошо, чтобы понять, что на самом деле скрывалось за его поведением, поэтому, тут же распознал своего рода самозащиту. Но что именно побудило к этому, Гарри мог только гадать. Он пожал плечами: — Да, наверное, я всегда это знал. Хотя, какое-то время меня тянуло к девушкам. Или мне просто так казалось. Северус кивнул, видимо, вспомнив тех девушек с которыми Гарри официально встречался во время учёбы в школе. На самом деле, трудно такое не замечать преподавательскому составу. Гарри неуютно поёжился. — Планируешь рассказать ещё кому-то? — Ты имеешь в виду, волшебному сообществу? Северус вздохнул. — Я хотел сказать: твоим друзьям, но, в любом случае, если об это станет известно «Пророку», у тебя не будет отбоя от сов. Смею предположить, что найдётся немало ведьм, желающих выразить своё негодование по причине того, что их лишили возможности покувыркаться с тобой в постели. Несмотря на правду в словах Северуса, Гарри, не сдержавшись, рассмеялся. — Я не пытаюсь шутить, Поттер, такова неизбежность. Культурное развитие в Волшебном Мире, возможно, более продвинуто, чем в маггловском, но он, по-прежнему, не без изъяна. А для тебя, национального героя, это довольно высокий пьедестал, с которого ты должен будешь упасть. Наше пытливое, надменное общество сделает всё возможное, чтобы не дать тебе жить такой жизнью. От сказанного Гарри почувствовал, как внутри него начинает закипать злость. — В таком случае, да пошли они все на х*й. Свой долг я выполнил. Теперь это моя жизнь. И если я хочу трахаться с мужиками, то это мой выбор, — он скрестил руки на груди. — Я не согласен с тобой и предлагаю впредь проявить хоть толику благоразумия в своих решениях. — Э, что? — Тебе нет необходимости рассказывать кому-нибудь о своих предпочтениях, тем более — магическому обществу. Но, когда — или если — ты всё же решишься объявить об этом, либо же о своих отношениях во всеуслышание, важно учитывать и то, как подобное действие повлияет на твою жизнь, точно так же, как и на жизнь твоего партнёра. Речь идёт не о том, чтобы выставить напоказ свою ориентацию и стать на тропу войны, или сделать это лишь для того, чтобы — как ты мог бы сказать? — показать им всем средний палец. Гарри понимал, что Северус пытался вести серьёзный разговор, но его попытка говорить в не свойственной ему манере лишь веселила Гарри. Потянувшись, он схватил маленькую подушку-валик, лежащую в кресле рядом с ним, и запустил ею в голову Северуса, который удачно увернулся. Убийственный взгляд Северуса говорил о том, что мужчина совершенно не привык играть в глупые игры, а также чтобы его отвлекали от серьёзного разговора. Гарри рассмеялся ещё сильнее. — Улыбнись, Северус, ты слишком серьёзный. Я не собираюсь ничего выставлять «напоказ» и в ближайшее время уж точно не планирую рассказать «Пророку», что я гей. — И это я слышу от человека, который пару минут назад послал весь волшебный мир на три буквы. — Ну, да, — Гарри хмыкнул, услышав урчание, с рокотом вырвавшееся из его желудка. — Иногда я, конечно, бываю безрассуден, но я не дурак, — он провёл рукой по животу. — Думаю, я бы чем-нибудь перекусил. А ты есть не хочешь? Я знаю отличный ресторан в Хогсмиде. Северус закатил глаза. * * * Гарри был очарован реакцией Северуса, когда они вошли в ресторан «Греческий». На обычно равнодушном лице, закрытом для таких эмоций, как заинтересованность и удивление, отразились именно они, когда взгляд чёрных глаз Северуса скользнул по красочной расписной стене, каменным статуям и греческому декору. Гарри был рад узнать, что есть ещё вещи, способные пробиться сквозь холодную натуру и зажечь хоть небольшую искру в глазах Северуса. Как только они приблизились к стойке регистрации, миссис Уитби вышла из кухни, направившись к ним с распростёртыми объятиями. — Kalósorísate! — воскликнула она. — Добро пожаловать! — широко улыбаясь, хозяйка, как обычно, заключила Гарри в крепкие объятия, а затем развернулась и пожала Северусу руку, при этом одобрительно посмотрев на них обоих. Удивлённый, Гарри глянул между собой и Северусом, когда их попросили проследовать к столику. Гарри ни о чём таком раньше не думал. Он глянул в зеркало, мимо которого они проходили, мельком поймав их с Северусом отражение. Вместе они смотрелись гармонично: чёрные волосы, тёмная одежда, со стороны они производили впечатление странной, но при этом впечатляющей парочки. Расправив салфетку, Северус положил её себе на колени и продолжил изучать интерьер ресторана. Гарри украдкой наблюдал за ним поверх меню. — Это напоминает мне о месте, в котором я был в Праге, — отметил Северус. Гарри опустил меню. — Ты был в Праге? — Да, Поттер, время от времени я покидаю страну. — Я не это имел в виду, я просто подумал, что это было, когда… — Я понял, о чём ты. Я ездил туда на конференцию по зельеделию, и это было задолго до того, как сортировочная шляпа коснулась твоей головы, — видимо, не желая больше об этом говорить, он сменил тему. — Как ты узнал об этом месте? Женщина, которую мы встретили при входе, отнеслась к тебе так, словно ты тут живёшь. Гарри фыркнул: — Миссис Уитби — хозяйка этого заведения. Я больше чем уверен, если бы Кричер не готовил для меня, я ел бы здесь каждый день. Гермиона показала мне это место. — Что ж, — Северус открыл меню и какое-то время хранил молчание; большая часть его лица была скрыта за ярко-синими рисунками на обложке. До Гарри дошло, что в первый раз с самого лета они снова ужинают вместе в ресторане. До этого они обычно захаживали в старый паб внизу улицы. В то время пивная была единственным уцелевшим заведением в Хогсмиде. Не в первый раз, Гарри был рад всем проведённым восстановительным работам. — Что ты решил заказать? — вопрос Северуса вырвал Гарри из раздумий. — Ещё не знаю. Я всегда заказывал одно и то же, но сегодня хочется попробовать чего-то новенького,— и теперь, когда он был готов рассмотреть другие варианты, меню показалось Гарри довольно разнообразным. Каждое название блюда звучало аппетитнее предыдущего. Соблазнительные картинки дымящихся блюд выглядели довольно натурально — возможно, так оно и было, так как нарисованные тарелки на страницах меню медленно вращались, периодически исчезая, чтобы снова появится но уже предоставив его взгляду абсолютно новые яства. В ответ на это у Гарри рот наполнился слюной. После того как официантка появилась у их столика, Гарри поднял взгляд и осознал, что она и Северус выжидающе смотрели на него. — Ой. Я буду жареную баранину и овощи. Без помидоров, если можно. Официантка кивнула. Северус произнёс: — Можете положить помидоры мистера Поттера мне на тарелку, — эти слова вызвали небольшую усмешку у девушки. — А я буду мусаки с баклажанами и бокал красного домашнего вина. — Очень хорошо, благодарю вас, джентльмены, — ответила официантка и, чуть поклонившись, удалилась. Тем временем Гарри удивлённо таращился на Северуса. — Что? — спросил Северус. Гарри лишь махнул головой. — Ничего, — ответил он, хотя мысленно продолжил размышлять. Уже второй раз за вечер ему приходилось переосмыслить многое из того, что он знал о Северусе. Гарри не мог поверить, что тот заказал мусаку. Возможно, это и не должно было его удивить — как-никак, блюдо было довольно популярным, и многие заказывали его. Но столько раз во время учёбы в школе Гарри думал, что Северус даже и не человек(среди его однокурсников ходили шутки, в которых ребята сравнивали Снейпа с летучей мышью и вампиром). И теперь Гарри было трудно примирится с той действительностью, что на самом деле за язвительностью и чёрными мантиями скрывался обычный человек. Который точно так же любил мусаку. Приподняв голову, Гарри увидел, что Северус продолжал пристально смотреть на него: бровь мужчины была вопросительно приподнята, как бы намекая на то, что не отстанет от него, пока не получит ответы. Гарри сжал в ладонях стакан, пытаясь отвлечься. — Просто… Ты заказал мусаку. Бровь всё так же оставалась приподнятой. — Да. Это блюдо давно является одним из моих любимых. Но в Хогвартсе настолько редко готовили блюда, не относящиеся к традиционно британской кухне, что я уже годы не ел его. А когда я увидел, что мусака есть в перечне меню, ничего другого заказать уже не хотелось. Что-то не так? — Нет, все в порядке. Просто… — «Ты продолжаешь меня удивлять». Гарри выдержал пристальный взгляд его чёрных глаз. — Мусака — это и моё любимое блюдо тоже. * * * — Могу я задать тебе личный вопрос? Северус замер, не донеся вилку до рта. — Разве ты не занимаешься этим весь вечер, хм? Гарри показал ему язык. — Ты знаешь, о чём я: что-то личное. Дожевав, Северус откинулся на спинку стула, а затем сделал глоток вина. — Очень хорошо, — ответил он с раздражительным вздохом. — Моральная поддержка? — усмехнулся Гарри, кивнув головой в сторону бокала с вином. — Учитывая специфику твоих вопросов, мне скорее понадобится целая бутылка. — Ха-ха, — подразнил Гарри. — Не до такой степени личный. Я просто хотел узнать, думал ли ты когда-нибудь… — Гарри замер, внезапно смутившись своей любознательности. Он схватил стакан воды и быстро сделал глоток. — Думал ли ты о том, чтобы завести семью? Детей? — Гарри тяжело сглотнул, внезапно занервничав из-за заданного вопроса, при этом сам не понимая, почему. Похоже, из всевозможных вопросов, которые он мог задать Северусу, дети явно не входили в этот список. Вначале Северус казался удивлённым, скорее, в хорошем смысле этого слова. Он отставил бокал в сторону, а затем поправил салфетку на своих коленях, видимо, собираясь с ответом. Ясное дело, Северус не любил, когда его сбивали с толку, и, к большому сожалению мужчины, у Гарри был к этому талант. — В действительности, я никогда об этом не думал, — признался Северус. — В моей молодости было вполне ясно, что геи не могут создавать семьи. К тому времени, когда культура и наука магического сообщества развились до той степени, что смирились с подобным положением вещей, я был, на тот момент, слишком занят утверждением своих ролей при Альбусе и Тёмном Лорде, чтобы обратить на такое внимание. Время не способствовало развитию такого рода отношений, которые сейчас могли бы служить основанием для нашей беседы. Гарри печально улыбнулся: — Да, полагаю, ты прав, — Гарри понял всё то, чего не досказал Северус: что он не ожидал продержаться так долго, чтобы ему пришлось делать какие-то умозаключения. Гарри проткнул вилкой картошку, при этом наблюдая за Северусом, который, по всей видимости, всё ещё прокручивал в голове тему их разговора. Однако, похоже, долго думать над этим Снейп не собирался: или даже если и собирался, теперь, когда обстоятельства изменились, у него должны были появиться ответы… — Ну, а сейчас?.. — нерешительно спросил Гарри. Северус резко вскинул голову, начиная сверлить Гарри взглядом. — Если ситуация будет подходящей, — сделав паузу, Северус взял в руку бокал вина. — Я, пожалуй, буду готов к чему-то новому в своей жизни. Гарри почувствовал необычный внутренний трепет, который иногда охватывал его. Он улыбнулся, положив в рот кусок картошки. * * * Сидя перед Северусом, наблюдая за тем как тот пьёт Мерло и окунает кусок хлеба в соус бешамель, оставшийся на тарелке от мусаки, Гарри понял, насколько сильно наслаждался компанией мужчины; насколько безопаснее и счастливее он чувствовал себя, находясь рядом с Северусом. От этой мысли Гарри ощутил приятное тепло, разливающееся по всему телу и покрывая гусиной кожей его руки. — Надо будет как-нибудь ещё повторить, — воодушевлённо предложил Гарри. — Почаще встречаться вместе. То есть, я имею в виду: вместе поужинать. — Внезапно перед глазами Гарри промелькнула сцена, в которой он довольно часто в будущем сидит напротив Северуса за столом, где они просто ужинают, без какого-либо повода, или отмечают какое-то событие, например, юбилей. Он моргнул, поражённый увиденным, а затем мотнул головой. Откуда вообще у него берутся все эти мысли? И хотя правда была в том, что из всех, кого Гарри хотел бы пригласить на ужин, — в особенности, родителей, — он оказался вполне счастлив в компании Северуса. Более чем счастлив, если быть честными. В любом случае, из подобного же сценария, но с участием родителей, вытекало бы слишком много последствий, а вот Северус был с ним здесь и сейчас, в этой реальности. Он был настоящим. — Если надо, — ответил Северус, как будто стараясь сдержать ухмылку, готовую появиться в уголках губ. Гарри улыбнулся. Они прошли довольно долгий путь начиная с лета; со времени больницы святого Мунго. Он до сих пор хорошо помнил один случай в тот первый день, когда решился заговорить с Северусом, который тогда восстанавливался. — Поттер, по-хорошему, помолчи или я никогда не избавлюсь от этой головной боли. — О, я схожу за медсестрой! — Нет, я не это… — но голос Северуса уже не было слышно, так как Гарри поспешно покинул палату, пытаясь найти хоть кого-то из медицинского персонала. Гарри засмеялся, вспоминая. Посмотрев на него, Северус слегка нахмурился при виде спокойного выражения лица Гарри. Их взаимоотношения, их дружба, этот ужин — всё это были выбором Гарри, его собственным решением. Возможно, поэтому ему не следует удивляться тому, что он получает удовольствие от их отношений. В конце концов, не так уж и много решений в этой жизни он, в действительности, принимал сам. Северус понимал это. Гарри уже размышлял над этим пару месяцев назад. Возможно, рядом с Северусом он сможет в конце концов. обрести то, что не смогли дать родители: его собственную семью