Неожиданные последствия «Зелья номер девять»

Гарри не мог точно сказать, когда именно осознал, что его чувства к Северусу изменились. Он даже не знал, во что именно выльются эти изменения: понимал лишь, что чувство комфорта усиливалось, а сам он становился куда счастливей и удовлетворённей жизнью, стоило Северусу быть где-то поблизости; особенно остро это ощущалось в последнее время. Он словно чувствовал себя не на своём месте, когда был вдали от Северуса. Столько всего произошло за последние полторы недели — точнее, за последние несколько месяцев, — что Гарри практически не помнил, когда начиналось что-то одно и заканчивалось другое, и где он в это время находился. Он продолжал осмысливать свою жизнь, наблюдая, как она разыгрывается в его сознании: бесконечный поток воспоминаний, разговоров и зелий — картинки сменялись одна за другой, пока в конечном итоге всё это не превращалось в бесконечный круговорот. Но, в основном, он думал о Северусе. Гарри вздохнул и рассеянным взглядом уставился в потолок. Была среда, вторая половина дня, и, как все предыдущие дни, Гарри ничем толком не занимался: брал себе что-то перекусить, затем бродил по гостиной, глядя в окно, пока ему это окончательно не надоедало, и он не возвращался обратно в кровать. Гарри всё больше заботила его жизнь, но, не видя иного пути — проклятье, чем бы занять себя? — он зачастую оказывался один на один с мыслями. Иногда Гарри бесило, что он единственный среди своих друзей, кто ничем не был занят: ни учёбой, ни преподаванием, ни хоть какой-то работой. А ещё он понимал, что, главным образом, это его вина. С тех пор, как Гарри начал принимать «Познание», он довольно много решений откладывал на потом. Он, конечно же, догадывался, что, как только закончит принимать зелье, будет вынужден провести эмоциональную чистку, но не ожидал, что это будет настолько… выбивать из колеи. Гарри потянулся и схватил тёмно-красный мячик с тумбочки. Мяч был с размером небольшой апельсин, и какое-то время Гарри крутил его в руке, пока не запустил в стену напротив кровати. Глухой удар — и мяч отскочил, снова вернувшись к нему. Миниатюрный резиновый бладжер, который Гарри случайно стащил из кабинета Джорджа. Гарри играл с ним, пока Джордж анимировал его татуировку, а позже, тем же вечером вернувшись домой, обнаружил мячик у себя в кармане. Тогда он лишь пожал плечами, сделав мысленную заметку не забыть вернуть его Джорджу. Но это было почти полгода назад. Гарри откинулся на подушки, изменяя направление своей цели. Ему нравился ритмичный звук удара мяча об стену. А ещё ощущение гладкой, почти липкой текстуры, в момент, когда мяч ударялся о раскрытую ладонь. Это помогало Гарри думать. В любом случае, если бы мячик был ещё нужен Джорджу, тот уже давно попросил бы его вернуть. Бросок! Восьмой сеанс Гарри прошёл всего три дня назад, а он уже никак не мог выкинуть его из головы. В то же время, этот сеанс наполнил его таким невероятным чувством цели — надежды, — что его душевное состояние ликовало впервые… за долгое время. Он думал, что счастлив, или, по крайней мере, начинает ощущать нечто подобное, однако вернувшись в пустой и холодный дом на Гриммо, который довольно быстро лишил Гарри этого оптимизма, с болью осознал, что жизнь его двойника ему не принадлежала. Что, по существу, «Поттер» был всего лишь отголоском его сознания, а не некой его отдельная копей, живущая где-то ещё. И что такого человека, как Девон, никогда не существовало. Ну, по всей вероятности, так оно и было: подсознательно, что-то не давало Гарри покоя. Бросок! Тем не менее, Гарри думал, что тогда он наконец-то оказался в том месте, где был доволен своей сексуальной жизнью. И опять-таки, Гарри полагал, что Сновиденье, отношения с Чарли и встреча с двойником помогли ему принять свою ориентацию: хотя бы на подсознательном уровне. К тому же он интуитивно чувствовал, что ничего нового о себе уж точно не узнал. Он всегда был таким, просто не было причин обнажать эту правду, пока длились его отношения с Джинни. Бросок! Во многих отношениях Джинни была для Гарри логически правильным выбором. Отношения с ней были попыткой обрести стабильность и теплоту, что помогало ему окончательно не потерять связь с реальным миром и не сойти с ума в течение нескольких месяцев до войны. Джинни научила Гарри чувствовать то, что он никогда раньше не испытывал. Она действительно нравилась ему, но эти чувства быстро остыли, преобразившись во что-то схожее с привязанностью к члену семьи; к сестре. Либо же спустя какое-то время Гарри наконец-то понял, что душевная теплота и влечение — два совершенно разных понятия. Бросок! И в довершение ко всему, первые солнечные лучи всё чаще заставали Гарри под конец эротических снов. Всё начиналось, как приятная утренняя рутина, но когда воспоминания о фантомных прикосновениях чьих-то рук стали преследовать Гарри и днём, сны довольно быстро превратились в насмешку над жизнью, служа очередным напоминанием о его одиночестве. В такие моменты он едва сдерживался, чтобы не хмыкнуть с издёвкой. Представьте только, Гарри Поттер, герой Магического мира — и совершенно один. Кто бы мог подумать, что такое возможно? БРОСОК! Из-за сильного замаха, мяч отскочил от одной стены и ударился о другую, а затем и о закрытую дверь шкафа; прокатился по полу и, наконец, остановился рядом с тумбочкой. С минуту Гарри лежал, не двигаясь, а затем наклонился и снова подобрал мяч. Он был одинок не из-за отсутствия желающих встречаться с ним, напомнил себе Гарри. Он знал, что многие были бы ради воспользоваться возможностью стать его партнёром, особенно на одну ночь, а ещё понимал, что эти люди хотели лишь его знаменитое имя. Он не мог просто взять и пойти в ближайший паб, чтобы подцепить парня. Как только кто-либо заметил бы его шрам, он тотчас перестал бы быть Гарри, а стал бы Гарри Поттером, человеком из их фантазии, который мог так никогда и не оправдать чужих ожидании. Бросок! Нет, ему нужен был человек, который мог видеть больше, кто-то, кто понимал, что его слава — только результат произошедших с ним событий, не зависящих от его решений и находящихся вне его контроля: он был всего лишь ребёнком. Ему нужен был кто-то, кто знал, какой он на самом деле. «Тебе нужен Северус»,— прошептал ему внутренний голос. Гарри на мгновенье закрыл глаза, крепко сжимая мяч в кулаке. Правда была в том, что эти слова, подобно мантре, повторялись в его голове уже несколько дней. Из-за этого он столько времени проводил в раздумьях: в этом крылась причина, по которой он не мог нормально спать и есть. Каждый раз, когда он позволял своим мыслям блуждать свободно, они каким-то образом умудрялись возвращаться к Северусу — к их беседам, к еде, которую они делили на двоих, к их общим сеансам… и к открытию, к которому пришёл Гарри: Северус ревновал его во время общего празднества. Но что всё это значило? Гарри швырнул мяч в открытую дверь спальни, слушая, как он скачет вниз по ступенькам, спускаясь на первый этаж. Звук доставлял Гарри удовольствие, он говорил о наличии какой-то жизни в доме, хотя и недолгой. Затем Гарри внезапно осенило, и он принялся рыться в листах, разбросанных на кровати, пока не заметил тонкую темно-серую записную книжку под пуховым одеялом. Гарри вытащил её и взялся листать страницы, надеясь, что некоторые из его последних записей прольют свет на сложившуюся ситуацию. О том, что Гарри вёл дневник, не знал никто, даже Рон с Гермионой. Он не писал каждый день, а когда писал, то выглядело это больше как заметки и абстрактные идеи о каких-то вещах или событиях. Первые записи Гарри сделал за несколько месяцев до войны, когда они охотились за крестражами и как-то пытались выжить. Время от времени переносить свои мысли на бумагу помогало ему не терять здравый рассудок. Только сейчас, пробегая взглядом по записям, он увидел вырисовывающуюся картину. Здесь были заметки и о Северусе — неудивительно. Всё-таки за последние полгода Гарри проводил достаточно много времени с мужчиной: вполне логично, что в его дневнике было написано о Северусе. Нет. Гарри удивило количество упоминаний о Северусе, как и то, что оно резко возросло в последний месяц — временная рамка, которая, по всей видимости, совпадала с поцелуем после шестого приёма «Познания». Не впервые Гарри был рад, что победа над Волдемортом не включала в себя любого рода проверку на романтические отношения, иначе он с позором бы провалился, оставив Магическую Британию в подвешенном состоянии, лишь потому, что был неспособен разобраться в себе и правильно истолковать романтические посылы. Гарри фыркнул. Но дело было не только в этом. Гарри хорошо это понимал. Поцелуй, возможно, в какой-то степени смог открыть ему глаза — пробудить в нём то, что Гарри захотел и дальше исследовать. Все те часы, что он провёл с Северусом, по-настоящему узнавая мужчину, внесли коррективы в записи в дневнике. Гарри уже с трудом помнил того профессора в Хогвартсе, коим был Северус. Он даже не был уверен, что этот человек сейчас существовал. Сейчас это был просто Северус — его друг, наставник и… и кто ещё? Главный вопрос заключался в этом, верно? Гарри снова посмотрел на дневник в руках: прежде он никогда не сопоставлял то, о чём писал, с тем, что чувствовал — он делал записи лишь для того, чтобы разгрузить свой мозг. Но сейчас он видел, что правда лежала на поверхности обрывочных записей в дневнике. Каким-то образом ощущения стали чувствами, чувства превратились в мысли, а мысли — в осознание. В какой-то момент, Северус стал ему очень важен. Гарри никогда бы не подумал, что обстоятельства сведут их вместе. Он догадывался, что Северус был точно такого же мнения. Если бы год назад кто-то сказал Гарри, что он найдёт общий язык с Северусом Снейпом, что будет активно искать встреч с мужчиной и что будет скучать по нему, находясь вдали, Гарри решил бы, что этот человек съехал с катушек. Но был ли Гарри готов сделать шаг и увидеть, есть ли между ними нечто большее? Чем чаще Гарри об этом думал, тем отчётливее ощущал внутреннюю дрожь в теле. И опять-таки, Северус, казалось, пытался показать свои чувства, по-своему, конечно же, при этом наставляя Гарри, ведя его через реабилитационный процесс и защищая — последнее он делал постоянно, так ведь? Возможно ли, что Северус уже какое-то время испытывал к нему чувства? И если да, то как давно? А может Гарри просто неверно истолковал сигналы? Нет, Гарри понимал, что отношение Северуса к нему не носило сугубо платонический характер. Рон, Гермиона, а также многие другие преподаватели Хогвартса многие годы приглядывали за Гарри, но ни один из них не пытался поцеловать его после совместного насыщенного событиями дня. Или прятали тайный смысл в песне. Или ревновали Гарри к потенциальным женихам, сколь бы правдивой ни была информация о наличии таковых. Гарри вздохнул и закрыл дневник. На протяжении многих лет Гарри постоянно жил в сомнениях, не зная, с чего начать, или даже чего он на самом деле хочет — ему постоянно не верилось, что наступил новый день, который он может прожить. И это совсем не означало, что сейчас Гарри получил ответы на эти вопросы, но одно он понял наверняка: он так и не получит их, если не вылезет из постели. Но сперва Гарри нужно было кое-что сделать.

***

В Хогвартсе был обед: Гарри выбрал именно это время для визита, так как знал, что все будут в Большом Зале. И действительно, когда он вошёл в библиотеку, народу там было немного. Кое-кто явно не собирался в ближайшее время покидать свои места, рядом с учащимися на столе лежали стопки книг из пяти или шести штук: прилежное и измученное выражение на их лицах. Внезапно одна из учениц пронеслась мимо Гарри, выбегая за дверь: видимо, спеша на обед. На носу были итоговые экзамены, а затем учеников ждали двухнедельные новогодние каникулы. Стоило Гарри подойти к стойке, как перед его взглядом предстало суровое лицо пожилой библиотекарши. Как так получалось, что она всегда знала, что кто-то подошёл к стойке? Это было странно. Ко всему прочему, Гарри и сам не знал, что конкретно искал, и не хотел запрашивать что-то особенное, поэтому решил остановиться на книге, в которой могли бы содержаться исторические данные ведьм и волшебников, живших ранее. Мадам Пинс свысока взглянула на него через надетые на нос очки, а затем резко развернулась и направилась к стеллажам. Гарри видел, как она вытащила старую книгу в твёрдом переплёте толщиной почти в пять сантиметров. Вернувшись, она положила книгу на стойку и легонько толкнула в его сторону. При этом её сварливое выражение лица ни капли не изменилось. Возможно, это было попросту невозможно. Гарри посмотрел на обложку: — Эм, спасибо, но я не уверен, что это именно то, что я ищу. Мне нужно что-нибудь, где хранились бы данные за последние несколько лет. Точнее, больше чем несколько… — И именно это я вам и принесла, — пробурчала она. — Могу ли я вам ещё чем-нибудь помочь? Гарри снова взглянул сперва на книгу, а затем на женщину. Выражение её лица вынудило его передумать задавать ещё какие-то вопросы. — Нет, скорее всего, это то, что мне нужно. Спасибо. Она резко кивнула и ушла. Гарри подумывал обратиться к Гермионе, так как она намного лучше ориентировалась в библиотеке (и судя по всему, всегда довольно неплохо общалась с библиотекарем), но понимал, что должен сделать это сам — Гермиона не одобрила бы его действий, Гарри был в этом уверен. Гарри занял отдельный столик и кинул книгу перед собой: глухой стук прозвучал громче, чем Гарри ожидал. Заинтригованный, он притянул книгу поближе к себе и осмотрел обложку: Общедоступный реестр британского волшебного сообщества, 1207-1998 гг. 177-е издание, составленный Джеммой Илес, главой Отдела по учёту и регистрации, Министерство Магии. «Почти 800 лет в одной книге? — думал Гарри. — Бред какой-то». Но, открыв книгу, он понял, насколько ошибался. Конечно же, эта была магическая книга! Гарри осознал, что толщина книги лишь соответствовала ширине корешка (вскоре он в этом убедился), а сама ширина нужна была, чтобы книга могла свободно лежать раскрытой. Гарри покачал головой. Даже спустя столько лет он всё никак не мог привыкнуть к тому, что магия была повсюду. Он пролистал пару страниц, а затем замер, ощутив нечто схожее на дежавю. Это был не первый раз, когда он сидел перед раскрытой книгой с пустыми страницами, ожидая неизвестного. Гарри начал гадать, надо ли ему написать что-то, как в дневнике Риддла, но решил, что за такое мадам Пинс с лёгкостью открутит ему голову. Даже если он сидел вне поля её зрения, она бы всё равно узнала… так или иначе. К счастью, в этот момент Гарри заметил, как страницы начали мерцать, свечение было настолько слабое, что оно едва перебивало рассеянный свет комнаты. Это напомнило Гарри омут памяти со всеми воспоминаниями. Хотел бы он знать… Он оглянулся по сторонам, чтобы увидеть, кто рядом. Гарри специально выбрал этот столик, так как единственный человек вблизи сидел спиной к нему. Проведя рукой по страницам, Гарри на секунду закрыл глаза, надеясь, что делает всё правильно, а затем опустил голову на стык страниц, находящихся между корешком книги. Он ожидал ощутить лбом прохладу страниц, но вместо этого почувствовал лишь иллюзию. Затягивая внутрь, она защекотала его лицо; Гарри успел подумать о том, что куда-то проваливается в тот момент, когда приземлился посреди темной комнаты. Точнее, предположил, что это комната. Его окружала практически одна лишь темнота: он не видел ни потолка, ни стен, ни пола. Внезапно раздавшийся скрипучий звук напугал Гарри: он начал озираться по сторонам. Освещённый деревянный стеллаж со скрипом катился по полу — он остановился рядом с Гарри. С одного края стеллажа свисал рваный клочок пергамента — не вызывало сомнений, что провисел он там довольное долгое время, с годами пожелтев. Гарри с трудом смог прочитать надпись на бумаге. Она гласила: «Пожалуйста, чётко сформулируйте свой запрос». Гарри непонимающе моргнул, глядя в окружающую его пустоту. «Какого черта?» — подумал он, пожав плечами. — Я хотел бы найти волшебника, — произнёс он. Слова прозвучали слишком громко в окружающей тишине. Он чувствовал себя идиотом, разговаривая с неодушевлённым предметом, однако это сработало, и надпись на бумаге начала меняться. Теперь она гласила: «Пожалуйста, чётко произнесите полное имя». — О, эм… — он решил начать с самого простого. — Гарри Джеймс Поттер? — как вариант предложил он, не зная, чего ожидать. Если до этого вся ситуация казалось Гарри слегка странной, то к дальнейшему он явно был не готов. Для начала, вновь раздался тот скрипучий звук, ознаменовавший прибытие стеллажей, а затем Гарри увидел, как целая стойка отъехала назад и растворилась в темноте. После чего раздался грохот: единственное предупреждение перед тем, как громадные книжные стеллажи начали проноситься мимо Гарри с невероятной скоростью. Он был слишком шокирован, чтобы двинуться с места, а ещё напуган, гадая, что могло бы произойти, сделай он хоть шаг в сторону. Он сморгнул, наблюдая за тем, как стеллажи продолжали рассекать воздух, прежде чем замедлиться и, в конце концов, остановиться. Удостоверившись, что книжные полки окончательно остановились, Гарри повернулся и посмотрел на них. Похоже, вся конструкция была сделана из какого-то дерева: элегантная резьба на видимых участках и опорах. Каждый дюйм полок от самого низа до верха (насколько Гарри мог видеть) был заполнен книгами: тысячи и тысячи крошечных книг, одинаковые по высоте, с тоненькими корешками. Они выглядели больше как журналы… Напротив Гарри маленькая железная табличка свесилась с края полки, поскрипывая от редкого использования. Сквозь ржавчину Гарри увидел надпись: «По-Пя/1980/20-е столетие». После этого с полки напротив, почти на уровне глаз Гарри, вылетела синяя брошюрка. Удивлённый, он схватил её, но из-за неожиданности ему пришлось несколько раз подбросить буклет, прежде чем должным образом поймать. Он посмотрел на обложку. Она была покрыта пылью, но на ней без ошибок золотыми буквами было написано: «Гарри Джеймс Поттер. Родился: 31 июля, 1980 год. Умер: Волшебник (полукровка)» На мгновение взгляд Гарри застыл над строкой, где было выведено слово «Умер». Он осознал, что дата могла бы появиться там уже чуть раньше, в этом самом году, стоило его судьбе хоть немного свернуть с пути. Он вздрогнул и быстро вернул книжечку на место: думать об этом сейчас не хотелось. Только он вернул её на место, как стеллажи появились снова, однако в этот раз они будто материализовались прямо в воздухе и на них всё так же висел тот клочок бумаги с инструкцией. Гарри решил назвать ещё одно имя. — Гермиона Джин Грейнджер, — произнёс он, желая убедиться, что правильно понял, как всё работает, прежде чем продолжить. Стеллажи снова задвигались, издавая скрежещущие и грохочущие звуки, словно перемещались с большим трудом. В этот раз, когда они остановились, на табличке было написано: «Го-Гя/1979/20-е столетие». Как и в прошлый раз, брошюрка вылетела с полки, но Гарри уже был готов к этому, так что книжку он поймал с лёгкостью. В ней говорилось: «Гермиона Джин Грейнджер. Родилась: 19 сентября, 1979 год. Умерла: Волшебница (магглорождённая)» Надпись была сделана жёлтым цветом и выделена более жирным тоном, чем у Гарри. Улыбнувшись, Гарри положил буклет назад и произнёс третье имя. Полки сдвинулись вперёд на несколько рядов, пока красная брошюрка Рона («Рональд Биллиус Уизли. Родился: 1 марта, 1980 год. Волшебник (чистокровный)») не вылетела к нему. Заинтересовавшись, что же означает цвета этих брошюрок, он назвал имя Северуса. Книжечка («Северус Тобиас Снейп. Родился: 9 января, 1960 год. Волшебник (полукровка)») была синего цвета, в точности как у Гарри. Без сомнения, цвет указывал на чистоту крови, но Гарри не мог понять, зачем системе каталогизации заморачиваться со всем этим, учитывая количество книг в архиве. Разве только по причине какого-то определённого интереса… Гарри слегка мотнул головой, избавляясь от лишних мыслей. Многое о магическом мире он всё ещё не понимал, и внезапно ощутил, что многое, наверное, лучше и не знать. Он вернул книжечку с данными о Северусе на место и вновь вернулся к своей задаче. Чувствуя готовность приступить к изначальному поиску, Гарри глубоко вздохнул и приготовился назвать следующее имя: причину, по которой он был здесь. Он закрыл глаза и выдохнул имя в затхлом воздухе: — Девон Глин. Однако книжные полки оставались стоять неподвижно. Это вынудило Гарри открыть глаза и увидеть, что стеллажи снова появились. В начале Гарри задался вопросом: а чётко ли он произнёс имя, или обязательно нужно было назвать второе имя, но затем увидел новую надпись на клочке бумаги. Приблизившись, он увидел, что ему предложили выбрать даты: 1804 либо 1922. Не зная, с чего начать, Гарри остановился на 1804 году. В этот раз стеллаж остался стоять на месте, в то время как полки начали с бешеной скоростью перетасовываться. Когда всё закончилось, на появившейся табличке было написано: «Га-Гн/1804/19-е столетие». Тем не менее, на обложке вылетевшей красной книжечки было указано незнакомое имя: Девон Гластонбери. Гарри нахмурился. В животе неприятно потянуло, но Гарри решил не обращать на это внимание. Более того, он положил книжечку назад и снова вернулся к стеллажу, назвав на этот раз 1922 год. В этот раз полки слегка передвинулись, и когда наконец-то остановились («Ма-Мн/1922/20-е столетие»), Гарри снова поймал красную брошюрку и прочитал имя на обложке: Девон МакГинли. В этот момент в сознании Гарри раздался голос его двойника: «Нет, в твоей реальности его не существует». Кажется, тогда Поттер был прав: не похоже, чтобы кто-то по имени Девон Глин существовал в этой реальности. Более того, лишь два человека были упомянуты в истории волшебников, за счёт совпадения имени Девона и пары букв из его фамилии. Гарри ещё больше пал духом. Возможно, причина, по которой Девон не существовал в его времени, крылась в… Приняв поспешное решение, Гарри выкрикнул: — Пожалуйста, покажи мне всех волшебников с фамилией Глин, начиная с… — он сделал быстрый подсчёт в уме, — с 1950-го года. — Он не был уверен, что такой запрос вообще когда-либо обработается, но когда громадные книжные полки, окружающие Гарри, начали перетасовываться, он предположил, что это указывало на довольно скудный поиск информации. Табличка, появившаяся в поле его зрения, была покрыта пылью (ничего удивительного, учитывая, сколько раз перемещались полки). Гарри аккуратно стёр пальцами пыль, открывая надпись: «Га-Гн/1959/20-е столетие». Он схватил книгу, которая вылетела с полки и прочитал надпись: «Джозеф Дункан Глин. Родился: 4 апреля, 1959 год. Умер: 14 января,1981 год. Волшебник (полукровка)» Однако до сих пор у Гарри ни разу не возникло желания открыть книжки и узнать их содержимое, ему было достаточно той информации, что была указана на обложке, но сейчас ничего не могло удержать его от того, чтобы заглянуть в книжку мистера Глина. Открыв её, Гарри понял, что ничего необычного там написано не было: лишь то, что этот мужчина был женат на ведьме по имени Фиона, которая была на год младше него. Также была указана и её информация: девичья фамилия и даты. То, что Гарри выяснил дальше, перехватило у него дыхание. И Джозефу, и Фионе было около двадцати, когда они умерли с разницей в пару дней. А ещё это произошло незадолго до смерти родителей Гарри: время, совпадающее с началом первой магической войны против Волдеморта. Гарри задался вопросом, не были ли они частью сопротивления… и потерпели поражение. Учитывая, что они были довольно молоды и не успели обзавестись семьёй. Вспомнив восьмой сеанс, Гарри припомнил, что Девон был на год младше Поттера. Если бы родители Девона выжили, тот скорее всего родился бы где-то в конце 1981-го или, возможно, в начале 1982-го года. Возможно ли такое, что на момент смерти Фиона уже была беременна? Гарри очень хотелось бы верить, что нет. Гарри вернул книжку на место, отказываясь думать о, возможно, ещё одной отнятой Волдемортом жизни. «Нет, в твоей реальности его не существует». Гарри вздохнул. Даже если предположить, что Девон существует в его реальности, как ему быть? Как будто Гарри мог подойти к нему и сказать: «Эй, знаешь, ты и я, мы были парой у меня в сознании. Есть такое зелье, понимаешь…» — Гарри хмыкнул и покачал головой. Он даже не был уверен, что хочет этих отношений, даже если бы Девон на самом деле существовал. Но он жаждал увидеть Поттера — увидеть себя — счастливым. Влюблённым. Сейчас он хотел этого, наверное, больше всего на свете. Тогда, что он делал здесь, выискивая несуществующих людей в пыльных книжках? Почему зелье показало ему отношения, которых у него никогда бы не было? Что-то холодное сжало плечо Гарри, и он подпрыгнул от испуга. Гарри показалось, будто его коснулась чья-то рука, но вокруг было пусто. Над собой же он видел лишь густой белый туман. Видимо это спровоцировало его выход, поскольку Гарри внезапно ощутил, как его сознание покидает архив — и вот он уже щурится он яркого света библиотеки. Знакомое лицо оказалось в поле его зрения. — Гермиона? — Гарри удивлённо приоткрыл рот. — Как ты узнала, что я здесь? —Я удивлена, что ты знаешь, где именно находится библиотека. — Ха, и ещё раз ха. Серьёзно. Гермиона, хитро улыбнувшись, потянулась к карману мантии. Она достала толстый, несколько раз сложенный, пергамент. Его уголки были согнуты, да и весь он выглядел намного хуже, чем до войны, однако Гарри моментально узнал пергамент: Карта Мародёров. — Откуда? Она всё это время была у тебя? Я думал, что потерял карту! Гермиона отдала её ему. — Я нашла карту в своей сумочке. И думаю, для старосты это было бы несправедливым преимуществом перед студентами, ты так не считаешь? — в её голосе прозвучали нотки насмешливой обеспокоенности, и Гарри рассмеялся. — Только если им станет об этом известно, — ответил он, и они, переглянувшись, усмехнулись друг другу. — Что ты пытался найти? — спросила Гермиона, кивнув на книгу, которую Гарри резко захлопнул. Он посмотрел на подругу, и та ответила ему понимающей улыбкой. — Мне этого лучше не знать, верно? — Верно, — Гарри притянул книгу к себе и, прижав к груди, привстал. — Сначала я подумала, что ты спишь, твоя голова почти лежала на книге. — Нет, я просто… читал, — Гарри понимал, что выглядит чертовски виноватым, но Гермиону такой ответ, видимо, вполне устроил, — или же ей хватило такта не давить на него. В конце концов, библиотека — не самое подходящее место для обсуждений.

***

Через полчаса в каком-то маггловском бутике Лондона, дорогу куда Гарри с трудом запомнил, Гермиона вышла из примерочной и встала на небольшую возвышенность, устеленную ковром, — как раз напротив того места, где он сидел. Гарри с трудом помнил, какой по счёту раз она эта делала, но в этот раз Гермиона сама с ним заговорила. — Как тебе это платье? Гарри удивлённо замер; Гермиона прекрасно знала, что он не обращал на неё внимания. Несмотря на это, она выжидающе посмотрела на его отражение в зеркале. — Эм, мило, наверно? Я просто не понимаю, что конкретно ты ищешь. Зачем всё это? Гермиона вздохнула. — Рождественский бал в Министерстве. На следующей неделе у меня встреча с председателем суда Монтгомери, из Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, а поскольку я главный кандидат на должность в этом отделе, то я в числе приглашённых на праздник. А ещё там будут мистер и миссис Уизли. Так что скажешь, не сильно вызывающе? — она покрутилась, видимо, чтобы увидеть как приподымается подол. — Не знаю. Я не большой спец по этой части. Почему ты не взяла с собой Джинни? Я думал, девочки обычно этим и занимаются, помогают выбирать друг другу платья и всякую всячину. Гермиона молча пожала плечами, разглядывая своё отражение в зеркале. — Мне показалось, тебе хочется сменить обстановку, — она обернулась и глянула через плечо, желая увидеть, как платье сидит на ней сзади. — Да, думаю я возьму это. После сказанного Гермиона очередной раз исчезла в примерочной, а Гарри вновь погрузился в свои мысли. Вот только пока он понятия не имел, что дальше последует его очередь. После того как Гермиона сделала несколько замечаний по поводу его внешнего вида, заметив, что он постоянно носит повседневные вещи, она отправила его в мужской отдел и сговорилась с консультантом, чтобы тот подобрал ему подходящую одежду для каникул. Когда Гарри заметил, что семейство Уизли уж точно не было зациклено на формальностях и совершенно точно не будет возражать, если он придёт в своих старых джинсах, Гермиона уклончиво заметила, что новая одежда может в любой момент пригодиться для какой-нибудь официальной встречи. Прежде, чем Гарри смог узнать у подруги, что она имела в виду, та ушла с консультантом, чтобы рассчитаться за одежду. В конце концов, Гарри отказался от попыток понять Гермиону и принял новый костюм, согласившись, что он неплохо в нём выглядит и что, вероятно, он всё же должен был это сделать.

***

Уменьшив покупки и положив их в карманы, Гарри и Гермиона решили прогуляться по одному из центральных Лондонских парков. Погода была достаточно хорошей для середины декабря: было довольно многолюдно, и некоторые из прохожих по нескольку раз оборачивали взгляды в сторону двух друзей. В любом случае, все они скорее всего были магглами, поэтому у Гарри с Гермионой выпал редкий случай насладиться уединением. После довольно долгого молчания, Гарри глубоко вздохнул и произнёс: — Я встретил самого себя во время восьмого сеанса. Гермиона стряхнула снег со скамейки, прежде чем присесть, и взглянуть на Гарри: — Ох, и что случилось? Присев рядом с ней, Гарри ответил: — Он был одной из версией меня самого: как бы я, но из альтернативной вселенной. Он встречался с парнем, которого звали Девон — и уже давно. И он сказал мне, что Девон не существует в моей реальности, но я, как идиот, поплёлся его искать. Вот чем я занимался, когда ты нашла меня в библиотеке, — Гарри вздохнул и отвёл взгляд в сторону, наблюдая за тем, как голуби выискивали еду на земле. Он удивился, услышав смех Гермионы. — О, Гарри, ты не идиот! Я поступила бы точно так же! Он посмотрел на неё. — Нет, ты бы этого не сделала. Ты ещё не на столько отчаялась, — эти слова вызвали у них смех. Когда обстановка более или менее разрядилась, Гарри добавил: — Я не знаю, почему так поступил, честно. Просто у меня было ощущение какого-то незаконченного дела. Как будто если я пущу всё это на самотёк и не выясню правду, то никогда не смогу двигаться дальше. Я должен был узнать правду, — он мотнул головой. — Господи, насколько же тупо это звучит. — Отнюдь. Если бы я увидела себя в такой ситуации, то мне точно так же захотелось бы узнать, кто этот человек. Как ты знаешь, я сама на себе испытала влияние «Познания» и знаю, насколько реальным там всё выглядит. Тем более, нет ничего плохого в том, чтобы проявлять любопытство. — Вот именно. Вот только любопытство или же одержимость плодом моего воображения? — Ладно, но что в нём было такого, что ты захотел найти его? — Это важно? Его всё равно не существует. — Не в этом суть. Важно понять, что именно он для тебя олицетворяет. Возможно, зелье пыталось показать тебе что-то, что ты неправильно интерпретировал. — Например? Что я одинок и несчастен, и мне бы хотелось это изменить? Или что мне нужно как-то решить эти проблемы? Гермиона взяла его за руку. — Гарри! — Что? Это правда. Последний раз, когда я был с кем-то… ну, на самом деле с кем-то — с Джинни. А это было почти год назад. Иногда у меня складывается ощущение, что я всегда буду одинок. — О, перестань, — возразила Гермиона. — Теперь ты начинаешь жалеть себя. Уверена, ты найдёшь кого-то. — Каким образом? — Ну, для начала, ты мог бы сказать ему, что на самом деле чувствуешь. — Что? Кому? — Гарри действительно хотел, чтобы при каждом упоминании имени Северуса его сердце не выделывало в груди немыслимые кульбиты. Хотя Гермиона ещё даже не упомянула его имя, Гарри догадывался, к чему она ведёт. Неужели он действительно как открытая книга? В принципе, Гарри понимал, что в любом случае не сможет утаить это от Гермионы: от неё мало что можно было утаить. Он тяжело вздохнул. — Я ещё сам не понимаю, что чувствую. — Гарри, ты только недавно встретился с самим собой — ты знаешь, о чём я. И у другого тебя были прекрасные отношения с парнем. Готова поспорить, что это был первый раз, когда ты увидел себя настолько счастливым и, возможно, такого развития событий ты не ожидал. Я веду к тому, что это всё ново для тебя, но ты непременно со всем разберёшься. Просто дай себе немного времени. Гарри не знал, что на это ответить, поэтому просто кивнул. Затем Гермиона встала и наклонилась до уровня глаз Гарри, её глаза на этот раз блеснули огоньками веселья. Ничего хорошего для Гарри это не предвещало. — Что? — слегка настороженно спросил он, и улыбка Гермионы стала почти нахальной. — Ты получишь своего Принца. — О Боже, не начинай всё с начала! Я не запал на Принца-Полукровку! — Как скажешь, Гарри, как скажешь. Смеясь, она юркнула за деревья, как раз вовремя, чтобы укрыться от запущенного в неё снежка, который Гарри умудрился быстро сделать и кинуть в подругу.

***

Когда они снова переместились в Хогвартс, Гермиона зашла через главные ворота на территорию школы, однако, сделав шаг, поняла, что Гарри не следует за ней. — Что случилось? — спросила она. Даже если Гарри понимал, что Девон не был его подходящим партнёром, это всё равно вызывало больше вопросов, чем ответов. В течение последних нескольких дней Гарри не покидала мысль об отношениях, следующий этап его жизни — то, чего он действительно желал — и о возможностях этого достичь. О том, чем бы ему хотелось заниматься в будущем, где бы ему хотелось жить, с кем хотелось бы провести остаток своей жизни. Ему хотелось узнать, будет ли у него свадьба, или, возможно, стоило ли ему вновь вернуться к идее о путешествиях, посещению тропических стран, как подсказывало Сновиденье. Он глубоко вздохнул. — Всё чего я когда-то хотел — это жить нормальной жизнью, а теперь, когда она у меня есть, я даже не знаю, с чего начать. Это плохо, что я вроде как скучаю по тем временам? — Скучаешь? По Волдеморту? — Гермиона выглядела слегка ошеломлённой. — Да нет же, я говорю не о нем, — Гарри скривился. — Скорее, я скучаю по приключениям. Это будоражило кровь. Я столько лет жил с этими ощущениями, — он даже не думал обсуждать ироничность испытываемых им чувств: слегка растерянный теперь, когда Волдеморт наконец-то покинул и его сознание. — У тебя было довольно неординарное детство, — согласилась Гермиона. — Скорее всего, этим и вызвано твоё внутреннее беспокойство. Теперь, когда война закончилась, нормальная жизнь кажется тебе слегка… ненормальной. Но мир больше не нуждается в спасении. — И меня это устраивает. Честно! Она пристально на него посмотрела. — Ты уверен? Первым порывом Гарри было сказать: «Да», но затем он задумался. Это правда, он не хотел бы, чтобы Волдеморт вновь возродился, чтобы снова началась война — или хоть что-нибудь из этого, — но при том не мог избавиться от назойливого голоса где-то на задворках сознания, шепчущего, что он не вписывается в нормальную жизнь. — Мне кажется, что я до сих пор не понял, что значит жить нормальной жизнью. А что, если это скукота смертная? А что, если мне это не нравится? Гермиона улыбнулась, хотя её улыбка была больше похожа на скрытую усмешку. — Ох, Гарри. Не существует модели, диктующей нам, что такое нормальная жизнь. Ты решаешь, что с ней делать. И главное, ты сам принимаешь решение! Гарри нахмурился. — Я знаю, и именно это сводит меня с ума. — Ты пытался поговорить об этом с Северусом? — Что? С чего бы мне это делать? — в очередной раз сердце Гарри учащённо забилось в груди, и Гермиона, догадавшись, улыбнулась. — Ты не единственный, кто пытается построить свою жизнь заново после войны, Гарри. Есть кое-кто ещё, пытающийся примириться с тем фактом, что выжил, хотя совсем даже на это не рассчитывал. Потрясённый, Гарри посмотрел на неё. Он никогда до этого не рассматривал возможность того, что, возможно, и другим людям, как и ему, тяжело найти своё место в изменившемся мире. В частности, одному определённому человеку. — Ты провёл основную часть своей сознательной жизни либо гоняясь за темными волшебниками, либо убегая от них, — добавила Гермиона. — Как бы там ни было — основное внимание ты уделял именно этому, иногда до такой степени, что ничего другого вокруг себя не видел. Возможно, ты просто не осмеливался надеяться на что-нибудь другое. Но теперь, когда со всем этим покончено, может… — Что? — Может, пришло время сосредоточиться на себе. Чего ты хочешь? Гарри, не задумываясь, уже знал ответ на этот вопрос. — Кого-то, с кем смог бы разделить свою жизнь, — ответил он. — Я имею в виду, сейчас вы с Роном… Вы есть друг у друга, и я…— Гарри не договорил, вздохнув, а затем резко потянул вниз края рукавов пальто. — Думаю, мне просто нужно чем-то заняться. Я схожу с ума дома в одиночестве. Гермиона сильнее закуталась в пальто, сдерживая дрожь. — В таком случае, хочешь, пойдём со мной? — она кивком указала на Хогвартс. — Мы сможем поговорить внутри. — Нет, я хотел сказать, что мне нужно найти работу. Я хочу чем-то заниматься. — Я думала, ты хочешь стать аврором. Или играть в квиддич? — Да, я хотел, но сейчас мне кажется, что это не для меня, — он махнул рукой, внезапно осознав, что не об этом хотел поговорить: точнее, не с ней. — В любом случае, мы можем поговорить об этом позже. Сейчас я, пожалуй, пойду домой. — Ты уверен? — Да, ты иди. Я буду в порядке. Было видно, что Гарри не убедил Гермиону, однако она наклонилась и быстро обняла его. — Так, ладно… Спасибо, что составил мне сегодня компанию. Скоро поговорим? — Гарри кивнул, и Гермиона, развернувшись, направилась к главному входу. Какое-то время Гарри смотрел ей вслед с непрерывным желанием последовать за ней или уйти… куда-нибудь. И хотя он узнал, куда именно хочет пойти, но сейчас, стоя там, чувствовал себя глупо от мысли, что будет навязываться мужчине. Северус скорее всего уже отдыхал после тяжёлого рабочего дня и, вероятнее всего, не хотел бы, чтобы его беспокоили. Гарри посмотрел вниз на следы, оставленные им на белом снегу. Слева от него дорога вела на площадь Гриммо: один аппарационный прыжок — и он окажется дома, в компании старого эльфа и непрерывных мыслей. Снова. Справа от него виднелись заснеженные крыши домов Хогсмида, эта дорога сулила ему вкусную еду и тёплый приём. Определённо, это было лучше, чем пустой дом, однако факт того, что он будет есть один (не говоря о том, что он уже в четвёртый раз меньше чем за неделю наведывается туда), внезапно навеял на него чувство ещё более невероятного одиночества. Затем он снова взглянул на замок: маленькие окна на башнях словно мерцали специально для него, предлагая ещё одну дорогу. Возможно, пришло время изменить своё решение и посмотреть, к чему это приведёт — выбрать именно то, что ему хотелось: вместе со всеми последствиями. Если его жизнь действительно была тем пустым холстом, который он увидел во время восьмого сеанса, тогда бремя действий всецело лежало на нём самом. Приняв решение, Гарри достал из кармана пергамент и постучал по нему кончиком палочки: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость». Будто опрокинутая чернильница: черные вязи пятен тянулись от центра бумаги к её краям, пока причудливые линии не начали вырисовывать очертания самого Хогвартса и его ходов. Пытаясь вспомнить, где именно на карте находятся подземелья, Гарри приподнял несколько закладок, пока не заметил лестницу, ставшую ему знакомой за эти пару месяцев. Оттуда он пальцем проследовал вниз по коридору, мысленно вспоминая дорогу, пока не обнаружил нужный класс. Без сомнения — там с великолепной точностью вырисовывались крошечные следы, над которыми мерцала надпись: Северус Снейп. Уголки губ Гарри дёрнулись в улыбке. Он не знал, почему внутренний голос подталкивал его идти туда: наконец-то поддаться чувствам, а никак не повиноваться разумной необходимости. А ведь Гарри всегда поступал именно так, сколько себя помнил. Никакие слова, мысли и уж тем более дневники больше не могли описать его душевное состояние. Ему просто нужно было увидеться с Северусом.