Черные крылья

Дику захотелось сделать что-нибудь безумное. Например, обнять Алву. Или поцеловать. Но на сей раз у него не было наготове даже самого пустякового оправдания вроде «вы замерзли». Хотя нужно ли оно вообще? Вчера Алва все сделал сам... то есть не совсем сам, конечно, но ведь Дик ни о чем его не просил! Если бы Алва не захотел проявлять инициативу, он бы просто притворился спящим! На волне внезапно накатившей смелости Дик взял его за локоть. Он хотел привлечь Алву к себе, а если не получится, то хотя бы проверить, насколько рьяно тот будет отстаивать свои личные границы. Но Алва, разгадав порыв Дика еще в зародыше, посмотрел на него в упор с той спокойной холодностью, которая прочищает мозги лучше любых оплеух. — Нет. Кажется, вчерашний вечер повторялся. Но Дик уже решил, что не отступит, пока между ними все не встанет на свои места. — Почему «нет»? — Потому что все это плохо кончится, — с неестественным спокойствием ответил Алва. — Почему? — начиная тихо беситься, спросил Дик. Вот уж воистину, заладил, как морискилла. Но отпустить Алву сейчас, когда между ними вот-вот протянутся ниточки откровенности, он не мог. Алва шевельнул губами, как будто хотел что-то сказать, но вовремя осекся. Вдруг лицо его неуловимо изменилось, Дик поначалу даже не понял, в чем дело. А потом память подкинула один в один похожую картинку: Алва стоит, опершись о дверь, и лицо у него точно такое же. Непривычно бледное, задумчивое и уязвимое. Это было в вечер, когда приехала Мелания, когда Алва танцевал с прекрасной Марианной, когда Дик впервые подумал о нем так, как не подобает думать о своем гранд-капитане. Видеть минутную слабость человека, которого раньше искренне считал железным, было крайне неловко, поэтому Дик сбивчиво затараторил: — Не думайте, что я стану у вас что-то просить или требовать каких-то привилегий. Мне ничего не нужно! А если вы опасаетесь слухов, я обещаю, что и слова не скажу о нас. Да я и так бы не стал, ведь ударит это в первую очередь по мне... Но почему-то мне кажется, что на слухи вам плевать, — беспомощно закончил он. Алва смотрел на него совершенно больными глазами. Он часто моргал, словно пытаясь избавиться от попавшей за веко соринки, и во взгляде его стояло что-то темное и непомерно тяжелое. Дик как наяву увидел несуществующие плотины, призванные сдерживать вышедшую из берегов реку, увидел, как шлюзы трещат от непосильного напряжения, увидел грязную воду с кусками древесины и раздутыми телами утопленников. По спине пробежали мурашки, и Дик зябко повел плечами. — Вы правы, — так же неестественно спокойно произнес Алва. Сначала Дик даже не понял, о чем тот говорит, но потом вспомнил свою предыдущую тираду. Значит, он не ошибся, сказав, что Алва не боится слухов. В чем же тогда дело? Осторожно, словно ступая по хрупкому льду, Дик спросил: — Если все это плохо кончится, зачем вы тогда вчера?.. — не зная, как облечь случившееся между ними в пристойные слова, он смущенно потупился. — Может быть, я просто хотел, чтобы вы поскорее уснули и дали поспать мне? — в голос Алвы сквозь мертвенный холод наконец-то пробилось ехидство. Вместе с этим на его лицо вернулась прежняя маска самоуверенности. — Тогда бы вы осадили меня словами, — еле слышно возразил Дик. — Да неужели? — похоже, Алва окончательно овладел собой. — Готов поспорить, после этого вы бы еще полночи дулись на меня как мышь на крупу. Я не круглый идиот, чтобы по столь незначительному поводу ссориться со своим единственным союзником в тылу у дриксов. Об этом вы не подумали? Дик молчал. Закатные твари! Но Алва ведь сказал: «Все это плохо кончится», а не «Вы мне не нравитесь» или «Я не интересуюсь мужчинами». Значит, надежда у Дика оставалась, хоть и изрядно потрепанная. — В любом случае, — продолжал Алва, — что бы я ни сделал вчера, это не отменяет сказанного сегодня. И довольно уже! Дик глубоко вдохнул. Раненое самолюбие жалобно поскуливало, гордость, утробно рыча, рвалась в бой. Что-то еще внутри болело и клокотало. Очень хотелось отойти подальше от этого надменного человека, забиться в тихий уголок и молча перетерпеть свою обиду, но нельзя. Сейчас нельзя. — Вы скрываете что-то важное для меня, — уверенно сказал Дик. — Да, я скрываю что-то важное для вас, — раздраженно подтвердил Алва. — Не нужно, — сказал Дик. — Если эта информация касается меня, то я имею право ее знать. Я хочу ее знать! — Нет, это способно поставить под удар наше возвращение в Талиг. Так что уж простите, корнет, — Алва сделал ударение на его звании, — но вы останетесь в неведении. — Но вы обещаете рассказать, когда мы окажемся на нашей территории? — уцепился за последнюю возможность Дик, проигнорировав намек на нарушение субординации. — Если вы и впрямь этого хотите, — Алва качнул головой, подтверждая свои слова. — Хорошо, — Дик подобрал под себя ноги и сложил руки на коленях. Немного помолчав, он решил спросить о том, что тревожило его во вторую очередь: — А как вы думаете переходить линию фронта? И плыть через Хербсте?.. — Не беспокойтесь, корнет, — хмыкнул Алва. — Кое-какие прикидки у меня есть.