Grumpy Barista

— Раз так сильно хочешь латте, приготовь его сам. — … ладно. * Микки не осознает, что это стало своего рода зависимостью, до того момента, как понимает, что провел всю свою смену, глядя на дверь каждый раз, когда она открывалась. Но Йен так и не появился. Он закрывает дверь после последнего вышедшего посетителя и до него доходит, что не то что вечером — Йен вообще сегодня не появился. Он так же осознает, что он хотел, чтобы Йен пришел, и что Йен регулярно приходил в кофейню каждый вечер на протяжении последних двух недель, кроме сегодняшнего дня. Как он, блять, не понимает, что это стало зависимостью? Он не хочет иметь такую привычку. * Каждый раз, когда он смотрит на открывающуюся дверь следующим вечером, хочется себя ударить. Хватит.блять.пялиться.на.чертову.дверь. Йен — постоянный клиент. Какое большое дело, а! У них в кофейне тонны постоянных покупателей, но ведь Микки не нервничает, когда они приходят. Что в этом Йене такого особенного-то? Не считая того, что Йен — единственный посетитель, кто просит Микки лично приготовить ему кофе, кто не боится его, кто, кажется, не думает, что его грубость как-то повлияет на качество и вкус приготовленного им кофе… Но что с того? Почему, блять, его должно волновать, что о нем думает Йен? — Ты пропустил пятно, — слышится голос Йена позади Микки, в то время как он протирает один из столиков. Пять минут до закрытия. — Отъебись, — огрызается Мик, хотя Йен чертовски прав — он действительно его пропустил. Йен усмехается, подходя слишком близко к Микки. Тот перестает протирать стол и оборачивается, высоко вскидывая брови: — Что? — Латте? — с нотками предположения в своем голосе выпаливает Йен. — Мы закрыты, — невозмутимо говорит Микки. Сегодня он не хочет идти на поводу у рыжего придурка. Нет, он абсолютно точно не наказывает Йена за то, что вчера тот не пришел. Он не чья-то сучка. — У меня все еще три минуты, — как ни в чем не бывало, продолжает Йен. — Ну? Пожа-а-алуйста. Не зря же я тащился сюда так долго. Микки пытается понять, что это может значить. Откуда он? Почему он, блять, так долго едет сюда, чтобы получить один гребанный кофе? — Раз так сильно хочешь латте, приготовь его сам, — говорит Микки и продолжает протирать столик. — … ладно. Потребовалось несколько секунд, чтобы Микки осознал, что именно ответил Йен, и что тот больше не парит над его плечами, как какой-то надоедливый попугай. Когда он оглядывается, видит его уже по ту сторону барной стойки, где он абсолютно точно быть не должен. — Блять, тебе нельзя там находиться, эй, — Микки бросает тряпки и срывается с места, подходя к Йену. — Ты сказал мне самому сделать латте! — отвечает он, резко поднимая руки, ничего не трогая. Но улыбка в уголке его губ дает понять Микки, что он действительно собирался сделать чертов латте сам. Без шуток. — Это была попытка сказать тебе, чтобы ты валил нахуй, — раздраженно разъясняет он. За выходку Йена Микки мог получить по заслугам (хотя он все равно был уверен, что Кларк ушел минут пятнадцать назад и в кофейне никого кроме него самого не осталось). — Так это моя вина? В следующий раз постарайся быть более прямолинейным, — пальцами Йен пробегает по кнопкам кофе-машины, будто от этого она начнет работать, и это выглядит безумно глупо и смешно. — …ладно, я понятия не имею, что с этим делать. — Правда что ли? — усмехается Микки и скрещивает руки на груди. — Научишь меня? — тихо спрашивает Йен, задевая своим плечом плечо Микки, тем самым давая тому понять, как близко они находятся. Они больше не дотрагивались друг до друга. Все две недели Микки, ставя готовый напиток на стойку, убирал свои руки прежде, чем Йен начинал тянуться за стаканом. Исключением была та первая ночь, когда рыжий схватил его за запястье. — Иди ты. С хера ли я должен? — Ты слышал, что я сказал? Понятия не имею, что с этим делать, — Йен почти нажимает одну из кнопок на машине. — Будет отстойно, если я сломаю что-то… — Это, блять, угроза что ли? — удивленно спрашивает Микки. — Да брось, а. Ты тут бариста, не я. Научи меня, — умоляет Йен, глядя на Микки мягким, беззаботным взглядом, который заставляет его чувствовать себя некомфортно. — Кем ты меня только что назвал? — выпаливает Микки и хмурит брови. Йен изумленно смотрит на него, а его пальцы все ближе и ближе пододвигаются к одной из кнопок на кофе-машине. — Бля, л-ладно, ладно, не трогай только ничего, — останавливает его «бариста», в отчаянии потирая свой висок. Йен моментально убирает руки и улыбается во все свои зубы, радуясь своей победе. Какого черта вечер Микки завершается подобным образом? — Подожди, пока закрою дверь, ладно? И, серьезно, вообще ничего тут не трогай. Выражение лица Йена моментально меняется, и он собирается сказать что-то, но вовремя передумывает. К этому времени Микки уже на полпути к входной двери. Он вообще не понимает, почему до сих пор не выгнал Йена отсюда. Да, рыжий выше, но Микки намного сильнее и без проблем смог бы навалять уебку. К тому же, если его боссы узнают, что он остался запертым здесь с одним из посетителей, то наваляют, скорее, ему. И уволят, пожалуй. Но он все же запирает дверь, проверяет ее и выключает неоновую подсветку на витрине, потому что, очевидно, табличка «Закрыто» некоторым вообще ни о чем не говорит. Микки намеренно не думает о том, почему разрешил Йену остаться… — Ну, латте-гуру, учи меня своим приемчикам. Микки искоса смотрит на Йена, будто он — самый странный придурок из всех, которых он встречал в Чикаго. — Успокойся, Ричи Каннингем*, — говорит Микки слишком низким голосом. — Это что, отсылка к «Счастливым дням»*? — Просто, блять, достань питчер и молоко из холодильника, — стонет Микки, вызывая смех Йена, который почти сразу же прекращается, когда он в недоумении начинает искать холодильник. — Внизу, под стойкой, придурок. — Я не виноват, что у тебя все плохо с прямолинейностью, — бормочет Йен, доставая нужное из холодильника. Микки просто смотрит на него, ничего не добавляя. — Размер стакана? — Эм… средний? — говорит Йен, весьма не уверенный в том, что у стаканов для напитков есть термин «средний». — Хорошо, налей в питчер молоко до третьей линии. — А не до второй, разве? — но Йен, вероятно, моментально почувствовал недовольный взгляд Микки, потому что сразу же продолжил. — А, вообще-то, ты тут бариста, значит, знаешь, о чем говоришь… — Хватит называть меня этим пидорским, блять, словом, — Микки берет горячую чашку, устанавливая ее на нужное место в машине. — Так, поставь это сюда, ага, и теперь пропарь молоко с помощью этой трубки, — Йен смотрит на Микки, глупо кривя губы в улыбке. — Че ты, блять, пялишься-то? — Не пялюсь, — отворачивается Йен, опуская наконечник паровой трубки в молоко, ожидая дальнейших указаний. — Нажми на третью кнопку снизу. Йен нажимает, и машина начинает очень громко визжать. — Блять! Я сломал ее?! Что происходит?! Че ты ржешь надо мной? — испуганно кричит Йен, продолжая крепко сжимать ручку питчера, а Микки прикрывает рот сжатой в кулак рукой, чтобы перестать смеяться еще громче. — Опусти питчер ниже от трубки. — Что это, блять, значит? — Какой ты драматичный, боже. Вот так… — Микки задумывается на секунду, но в следующий момент кладет свою руку на руку Йена и помогает ему опустить питчер. Визг машины превращается в шипение. — Должен быть такой звук. Понятно? — Микки поднимает взгляд на Йена и удивляется, что тот без отрыва смотрит в ответ, а не на то, что он делает. Сейчас они находятся так чертовски близко друг к другу, что воздуха между ними становится все меньше и меньше. Микки резко убирает свою руку, будто кожа Йена обожгла его, и на секунду отворачивается. Что это, блять, было? Йен откашливается, а Микки отходит на пару шагов. Через пару секунд (которые казались вечностью, вообще-то), Йен спрашивает: — Ну… эм… что теперь делать? — на этот раз Микки стоит дальше, опасаясь, что то, что произошло момент назад, может произойти еще раз, если он встанет чуть ближе. — Видишь картинки с изображением чашек? Одновременно нажми на среднюю и на две рядом. Микки потирает уголок своих губ и удивляется, почему же все-таки не выгнал Йена, хотя должен был. Как он, блять, уговорил его на это дело прямо здесь и прямо сейчас? — Вылей эспрессо в стакан, сверху — молоко и все. Готово. — Окей… Но, как сделать сердце? — Йен смотрит на Микки, тот осторожно поднимает глаза. — Эм… я-я не знаю… Это просто, типа… движение руки, или что-то такое… — Микки показывает пример рукой в воздухе. Йен в энтузиазме прикусывает нижнюю губу, аккуратно вливая молоко в стакан, а Микки, в свою очередь, пытается заставить себя перестать пялиться на его губы. — Немного медленнее… — тихо добавляет Микки, заставляя глаза Йена на долю секунды загореться. Йен заканчивает, неуверенно убирая питчер на стол: — Ха. Ну, это… — ухмыляется он. — Ты сделал член, — невозмутимо продолжает Микки, смотря на Йена. — Ты сделал член из чертовой молочной пенки, — он сжимает свои губы, чтобы не засмеяться, но Йен, кажется, сдерживать свой смех не собирается. — Член, блять. Член! — Йен смеется так заразно, что Микки начинает улыбаться против своей воли, а затем и вовсе разгорается диким смехом. — Ты, вероятно, очень долго тренировался, а? — спрашивает Микки. — Просто твои руки не настолько талантливы, как мои, — шутит Йен, все еще улыбаясь. Звучит как вызов. — Эй, не все могут делать гребанное сердце из пенки, так что! — это не то, чем гордится Микки, но… сейчас, все же, гордится. — Да-да, конечно, — Йен с улыбкой притворно закатывает глаза и вновь смотрит на то, что сделал собственноручно. — Это классно, на самом деле. Я вовсе не против взять член в свой рот. Мысли Микки в мгновение очищаются. — Что ты сказал? — мертвенно тихо спрашивает он. Йен смотрит на него взглядом, выражающим полное сожаление о сказанном, затем быстро берет пластмассовую крышку, закрывая ею стакан, и кладет купюру в 10 баксов на стойку. — Ничего, — бросает он. — Забудь. Там есть задняя дверь, да? Выйду оттуда. И Йен уходит. Микки стоит и без отрыва смотрит на брызги молока и грязный питчер, который, скорее всего, все еще горячий на ощупь. Йен только что признался ему, что он гей? Зачем? Только если он знает, что Микки тоже. Блять, он знает? Твою же мать. Что, блять, Микки должен теперь делать? — *Счастливые дни (англ. Happy Days) — популярный американский комедийный телесериал. *Ричи Каннингем — главный герой сериала «Счастливые дни».