А в душе я танцую

      Хенрик Хансен, 21 год, лежит в постели, не подозревая о громком раздражающем звоне, который раздастся через…       — Ах, ты, чёрт… — Из-под одеяла высунулось помятое подушкой лицо со следами лёгкой светлой щетины, и рука неохотно потянулась к электронным часам. В комнате было прохладно, поэтому рука тут же спряталась обратно.       Утро как утро, обычное осеннее и серое, с тяжёлым небом-мякишем. Хенрик не любил осень по нескольким причинам. Во-первых, в квартирке становилось ужасно холодно, потому что в этом дешёвом жилище отопление включали только к ноябрю, а обогреватель съедал много электроэнергии. Во-вторых, ближе к зиме всё труднее становилось вставать с постели: ноги леденели и становились как будто тяжелее. Ну и в-третьих, чаще всего осенью и зимой он оказывался заперт дома.       — Добрый день! — Легко хлопнула входная дверь, впуская с мороза мисс О’Рель. Мисс была медсестрой из окружного Дома инвалидов и наблюдала за Хансеном вот уже целых три месяца. Пока её называли рекордсменкой.       — Не замёрзли, Кэт? — учтиво поинтересовался Хенрик, когда раскрасневшееся полное личико заглянуло в дверной проём.       — Нет-нет, у меня новое пальто, — засмеялась та. Открыла дверь шире и покрутилась в коридоре. — Как вам?       — Вы настоящая красавица, Кэт! — Хенрик комично округлил глаза и хлопнул в ладоши. Кэт довольно хохотнула. — И по какому случаю обновка, если не секрет?       Девушка скинула сапожки в коридоре, повесила пальто на вешалку и присела на край кровати, хитро прищурившись.       — Ни за что не угадаете, — громко прошептала она.       — Пожалуй, что да, — с улыбкой кивнул Хенрик. — Не томите!       — Я… — она выдержала паузу, — …выхожу замуж через пару недель!       — Кэт… — Хансен даже приподнялся на локтях, а мисс О’Рель захлопала в ладоши. — Поздравляю, чёрт подери, поздравляю! Кто этот грёбаный счастливчик?!       — Он из доставки пиццы, — ответила Кэт, хлопая ладонями по пухлым коленкам. Она вся светилась, и Хенрик, глядя на неё, тоже испытывал искреннюю радость. Он радовался, что хоть у кого-то есть отношения. На свой счёт он особых надежд не питал.       — Кэт, только не говорите, что у вас не было денег, чтобы заплатить за пиццу, и вы предложили невинному мальчику что-то неподобающее! — смеялся Хенрик.       — Нет, что вы!.. — утирая выступившие от смеха слёзы, она поднялась и оправила свитер. — Он говорит, что влюбился с первого взгляда, поэтому запнулся о порожек и опрокинул на меня коробку с пиццей.       — Как только люди не знакомятся, — качнул головой молодой человек и лукаво прищурился. — А я-то хотел заграбастать вас в свои грязные лапы…       Кэт вспыхнула и снова захохотала, не совсем привыкшая к таким шуточкам. Но ей был симпатичен этот парень, они могли говорить обо всём на свете, смотреть вместе фильмы, заказав всякой всячины… И тут Хенрика наконец осенило.       — Кэт, но это значит, что вам теперь некогда будет приходить?..       Мисс О’Рель посерьёзнела и отвела взгляд, подкатывая к кровати коляску.       — Ну, понимаете, Хенрик… Вам пришлют ещё кого-нибудь! — торопливо пробормотала она.       — Но мне не нужен «кто-нибудь»! — упрямо, с ноткой обиды воскликнул он. — Я к вам уже привык, вы тоже никогда не жаловались и…       — Хенрик. — Кэт помогла ему сесть на кровати и положила руку на его всклокоченные со сна волосы. — У меня ведь… тоже есть своя жизнь.       «У меня есть своя жизнь». Да, точно. У тебя она есть. Хенрик думал об этом весь день, хмурясь по мере того, как приближался вечер. С Кэт они были знакомы вот уже три месяца, и он был более чем доволен таким помощником и другом, а тут… Он должен был приготовиться к этому заранее, намного раньше. И не было бы так больно. Кто следующий на очереди? Ещё одна Роза Беккели, которая повсюду разбрасывала свою вставную челюсть? Эйн, морщившаяся при виде его бледных, с синими жилками вен, ног, как будто учуяв запах свиного навоза? Виола, забывавшая о его существовании, как только начинался любимый сериал? Джилл, спускавшая выделенные на содержание деньги на косметику и бирюльки? Керри, Делла, Зельда, Тина? Да Кэт, определённо, была просто бриллиантом в этой куче дерьма под названием «Дом инвалидов»!       Настал последний день, и это был самый тихий день за последние три месяца. Кэт то и дело виновато поглядывала на него, но Хенрик делал вид, что не замечает. С утра, назло ей, он даже сам смог перебраться с постели в кресло, но в том, каких усилий ему это стоило, он никогда бы ей не признался. Кэт приготовила его любимые наггетсы, и он всё же не смог отказаться, но ел с таким безразличным лицом, что Кэт не выдержала и расплакалась.       — Ну хватит, сколько можно! Мне самой совестно, как будто я не понимаю!.. — Она устало опустилась на стул и прикрыла лицо руками. — Хенрик, это ведь была работа… но я могу… могу иногда приходить, как друг?..       Тихие слова и дрожащий голос как будто отрезвили его. Точно. Нас ведь учили не быть эгоистами.       — Кэт, простите… — Молодой человек заставил себя улыбнуться и унять просившиеся на глаза такие детские слёзы, протянуть ей руку. — Я вёл себя как идиот. Конечно, приходите в любое время.       Кэт подняла на него покрасневшие глаза и робко улыбнулась в ответ, с радостью схватив и сжав его ладонь обеими руками. Кругленькое лицо мгновенно оживилось, и Хенрику действительно стало стыдно за свою грубость. Она в самом деле так переживала…       — Тогда давайте на «ты»? — предложила она, не выпуская его руку.       — Давай, — похлопал её по пальцам парень. — И ещё… спасибо за заботу. Ты — лучшее, что со мной случалось за последнее время. Я буду ждать.       — Хенрик, я… я так тронута, правда… — Девушка встала и, наклонившись, заключила его в крепкие объятья. Он похлопал её по спине и с улыбкой вздохнул.       — Эй, не плачь, а то твой жених ввалится ко мне и отобьёт то, что ещё уцелело, — хмыкнул он, украдкой вытерев рукавом предательские сопли. — Ну, пора.       Они ещё долго стояли, перебрасывались остротами и обнимались в коридоре. Казалось, обоим не хочется расставаться. Казалось, завтра она придёт, как обычно поджарит тосты и они снова будут рисовать на них кетчупом. Но ключ звякнул о крышку столика, и она сняла с него свой брелок.       — Ну… тогда я пошла?       — Да.       — Удачи?       — Да.       Кэт в последний раз крепко стиснула его, но он мягко отстранил девушку.       — Тебе пора. — Хенрик поднял ключ за железное колечко, взял из её руки брелок и прицепил его обратно. — Держи, на память.       Несмотря на сопротивление, он оказался заключён в объятия её тёплых заботливых рук. Она взяла ключ и открыла дверь, а он, улыбаясь, смотрел на неё, уверяя всем своим видом, что он в порядке. Он хотел, чтобы она ушла отсюда с улыбкой. Дверь закрылась, и он остался наедине с тишиной. Хенрик даже уверил её, что сможет добраться до кровати сам: не хотел прощаться с Кэт в комнате.       Он огляделся. Квартира затихла, будто тут никто не жил и даже самого Хенрика никогда здесь не было.       — Ладно, она говорила, что завтра кого-нибудь пришлют… Что ж, остаётся только надеяться, что и этот раз будет исключением из правил.       Что ж, хотите узнать его гороскоп на завтра? «Бойтесь перемен, вам может круто не повезти!»       Утром привычно зазвенел будильник и рука так же привычно хлопнула по кнопке. Хенрик разлепил припухшие глаза и уставился в потолок. Скоро должна прийти новенькая, и он чувствовал, как в груди снова поднимается волна негодования. Прошла всего одна ночь, а ему уже не хватало весёлой Кэт. Он всё лежал и думал, кто же это будет и как быстро она разочаруется. Хотя, наверное, он всё же разочаруется первым.       Цифры на часах сменяли друг друга, а звука поворачивающегося в скважине ключа так и не было. Спустя полчаса его наконец осенило. Чёрт, он же отдал запасной ключ Кэт на память. Чёрт… И что делать, ну-ка? Придётся вставать самому и ждать звонка в дверь.       Парень сел на постели и зевнул. Потянулся, подтащил инвалидную коляску к кровати и стал потихоньку, держась за ручки, заползать на неё спиной вперёд. Ноги были тяжёлые, мёртвые, и процедура заняла минут пятнадцать. Тяжело вздохнув, Хенрик поставил ноги на подставку кресла и, вращая колёса руками, покатил на кухню, дабы скрасить ожидание в компании чего-нибудь съедобного. Но он давно не готовил — Кэт его избаловала — и из рецептов он припомнил только яичницу. Однако перед ним стояла извечная проблема — сковородка висела на стене вне зоны его досягаемости. Хенрик снова вздохнул. И вдруг он вспомнил, что Кэт приготовила лишнюю порцию наггетсов ему в утешение. Обрадованный, парень открыл холодильник и вытащил тарелку с добычей.       Через некоторое время он был сыт и доволен, но ненадолго. Внезапно ему захотелось по неотложным делам. А вот это действительно была проблема. И где эта чёртова сиделка?! Она опаздывает уже почти на час!       Проезжая по коридору из кухни в гостиную, он вдруг услышал едва слышный стук. Двери в квартире были старые, добротные, лучше всякой звукоизоляции, и не пропускали звуков с площадки. Однако посетитель, видимо, был настойчив и нетерпелив — барабанил, как мог, и, похоже, уже долго.       — Звонок есть! — громко крикнул Хенрик через дверь. Ему что-то невнятно ответили. — Сейчас открою!       Он нашарил ключ и, провернув два раза в старом замке, приоткрыл дверь, упершись взглядом прямо гостю в грудь.       «Плоскодонка», — мелькнула мысль, и Хенрик поднял голову.       — У вас звонок не работает, — раздался приятный спокойный голос. Определённо мужской голос. И лицо. Ну, и грудь, соответственно, тоже.       — Э…       — Не хотите меня впустить?       — А вы, собственно..? — лелея последнюю надежду, спросил Хенрик.       — Похоже, ваша новая сиделка. — Его смерили оценивающим взглядом. — Мы так и будем на пороге разговаривать?       — Я же должен был убедиться, что вы не вор какой-нибудь… — пробурчал парень, отъезжая спиной в коридор.       — Тогда посоветовал бы вам предварительно спрашивать через дверь цель визита. И сомневаюсь, что воры стали бы стучать столько времени кряду.       «Какого умника подсунули», — с раздражением подумал Хенрик.       — Проходите, вон вешалка, там полка для обуви, — показал он, пытаясь сгладить неловкую паузу. — Можете взять тапки.       — Благодарю, здесь действительно холодновато. — Прибывший аккуратно снял пальто и шарф, разулся и нашарил на полке тапочки. — Симпатичные.       — Эм... спасибо, — выдавил Хенрик. Он уже едва ли не ёрзал на кресле — вот припрёт же в «подходящий» момент…       — Так может, познакомимся наконец? — повернулся к нему гость.       — Давай чуток позже, ты срочно должен мне помочь с одним дельцем!..       Кетиль Иеннсен, 24 года, только-только окончил медучилище — единственное место в их округе, где готовили к профессии врача. Как и многие интерны, он мечтал спасать жизни, геройски откачивая пациентов пачками в день, однако реальность оказалась намного менее привлекательной. По распределению он попал медбратом в окружной Дом инвалидов, где с его мечтаний, банально говоря, слетела позолота. Не об этом он думал, когда подкидывал в воздух шляпу выпускника… Целыми днями только и заботы было, что выносить утки, подтирать слюни и дерьмо, терпеливо кормить с ложки, стараясь, чтобы не тошнило от вида выпадающей изо рта полупережёванной пищи. Но тяжелее всего было просто видеть их, брошенных здесь на попечение государства, забытых родными, выброшенных за ненадобностью. Дефектных, и потому висящих на шее мёртвым грузом.       Кетиль не любил ночные дежурства. Ночью здесь было жутковато, как будто он оказывался в одной из тех психлечебниц, которые создают в хоррорах. Иногда в сестринской загорались красные огоньки — кто-то нажимал на кнопку вызова, — и Кетиль неохотно брёл в нужную комнату. Иногда человеку приспичивало в туалет, иногда попить, но были и такие случаи, когда его просили посидеть и поговорить, если человек имел такую возможность. И это было для него намного тяжелее, чем выносить отходы.       Многие просто плакали, тихо так, жалобно. Хуже всех было парализованным, не способным даже поплакать в одиночестве — они не могли сами вытереть слёзы, нос быстро забивался, и бедолаги, тяжело дыша ртом, вынуждены были вызывать помощь. В такие минуты сердце Кетиля трусливо поджималось, но внешне он старался выглядеть спокойным. Более опытные сиделки предупреждали его, чтобы он не принимал всё это близко к сердцу, что такая работа часто старит и ломает, почти как жизнь — их пациентов.       После нескольких недель работы Кетиль понял, что чертовски устал. Как-то утром он тащился по коридору со стаканчиком кофе, готовясь наконец уйти домой и выспаться, но краем уха уловил оживление в сестринской. Кажется, обсуждали кого-то из сиделок… А, нет, её, видимо, поздравляли. Раздавались восторженные возгласы, приглушённый гам и смех. Довольно необычная и нечастая обстановка с утра. Медбрат прислонился к стене и решил спокойно допить почти остывший напиток, как вдруг услышал:       — Что теперь? Собираешься уходить?       — Да, мы переезжаем в другой район.       — Блин, вот ты оставила нам задачку… Я о Хансене.       — А что с ним? Мы прекрасно ладили, — видимо, защищая, пискнул голосок.       — Никто больше к нему не пойдёт. — Все в комнате дружно поддакнули. — Он перелапал уже всех девочек.       — Меня он и пальцем не коснулся!       — Пф-ф, даже не знаю, что на него нашло. До тебя он не лапал только сестру Розу.       — Не думаю что кто-то когда-то вообще её лапал… Но не в этом дело. Девочки, но не оставлять же его так!..       Не дослушав до конца, Кетиль широко зевнул, выкинул стаканчик в урну и ушёл домой.       А на следующий день он, ошарашенный внезапным назначением, оказался в незнакомом доме перед чьей-то старой дверью. В гороскопе Кетиля, наверное, тоже пророчились перемены, но он не верил в гороскопы.