Ранние годы

Причины, по которым боятся смерти, очевидны. Для меня их две: физиологическая и психологическая. Первая вызвана инстинктами и знакома всем без исключения, разве что единицы с различными отклонениями её не знают. Страх этот, несмотря на свою древность и силу, вполне преодолим, за примерами далеко ходить не надо. Также замечу, что он направлен и на других: если умрёт сын или дочь, родитель, страдания будут вызваны не только психологической травмой. Мало что интересного или нового можно сказать, разве что, преодолевая себя, человек в очередной раз доказывает, что он человек. Речь идёт не только о героизме или чём-то благородном, но и о людях, что взрываются в толпе гражданских. Тут дело в самом факте преодоления, цели – другой вопрос, морали, о которой пока не берусь говорить. Самовнушение позволяет преодолеть и боль, и страх, и любовь. Вторая причина гораздо интереснее, так как рождена самим человеком, а посему молода и субъективна. Рациональный страх смерти рождён логикой, и поводов бояться своих похорон очень много. Смерть – это конец. Можно прятаться за религией или другими метафизическими успокоительными, я не вижу в этом ничего плохого. Тем не менее, это конец. Осознание настолько гадкое, что не удивлюсь, если редкий читатель скользнёт равнодушным взглядом и пойдёт читать дальше что-то поинтересней. Мозг человека прекрасен и наряду с инстинктами ставит превосходные блоки, чтобы правда или истина не сломали не готовую к этому нервную систему. Склонный к юношескому максимализму и руководству равнодушия в жизни, я очень долго не мог испытать этого страха. Дело усугубилось количеством доступной информации, где смерть показана во всей красе. Однако пришлось себя упрекнуть в том, что больше всего не люблю в людях: в однобокости. На смерть, то ли в силу успокоения, то ли привычки, смотрят с одной стороны, как, впрочем, и на всё остальное. Я оценивал как неизбежное зло, которое либо не помешает в случае смерти других, либо помешает, но уже навсегда – то есть волноваться всё равно не надо. В обоих вариантах страха не было, но это взгляд животного: с ними примерно та же история. Только посмотрев с позиции человека, я наконец-то испугался, ибо смерть – самый яркий пример бессилия. Это настолько страшный удар по тщеславию, эгоизму, что в дрожь бросает. Увы, не могу писать за всех не самые моральные вещи, посему придётся сказать за себя: давно пора признаться, что смерть близких тронет до глубины души не потому, что их не станет, нет. Я заплачу потому, что это тронет меня: не в силах что-либо изменить, непомерное эго, что руководит всеми людьми в принципе, будет растоптано: смерть заставляет расписаться в собственном ничтожестве. Не будет бесед, улыбок, моральной поддержки – всего того, что отчаянно ценилось в друзьях или родителях. Исчезли, и что самое страшное: я никак не могу этого поменять. Никак. Никакая память не заменит живого человека, никакие вещи, предметы, видеозаписи, это очевидно. Более подлого удара по самолюбию представить сложно. И таких ситуаций куча: мы злимся, если начался дождь, но не можем заставить прекратить, у нас замечательное настроение, если внезапно Министерство Образования решило поднять минимальный размер стипендии, но мы не можем на это повлиять. Отсюда, кстати, недовольство вследствие ущемлённого самолюбия: всю жизнь зависим от других, но лишнее напоминание только раздражает. Со смертью то же самое, только больнее. Несмотря на любовь к ужасам, страха обречённости я не люблю, разве что спровоцированный специально. Так какой выход? Как перестать бояться смерти, рассматривая её с любых позиций? Мой выход прост: подчинение. Если не можешь что-то изменить, направь энергию на что-то другое. Не отдавшись в лоно медицины или кибернетики, я тем самым перерезал возможности стать кем-то, кто сможет открыть путь к продлению жизни. Так какого чёрта бояться или переживать, если смерть неизбежна? Эгоизм природы несравненно больше моего, посему проще направить энергию на что-то полезное, нежели чем на самобичевание. Окрас этого заключения похож на трусость, слово «подчинение» мало кто любит применительно к себе. И тем не менее лицемерить перед собой не стоит: можно потратить жизнь на что-то стоящее, можно – на пустую браваду. Конец один, пути – разные. Если смирились с тем, что солнце заходит за горизонт, и даже не думаем об этом, значит, то же возможно проделать со смертью, тем более что сейчас очень модно нелестно отзываться о бессмертии, мол, лучше умереть, чем жить вечно. Если кто-то предложит эликсир вечной жизни, я незамедлительно его выпью, ибо к смерти имеется не только чувство страха, но и кое-какие другие. Похожие возникают, когда руки заняты, и спина зачесалась. Отвратительная глупая досада, граничащая с назойливостью мухи.