Иллюзия свободы

Винсент не собирался упускать возможность прикончить Джереми. Не в этот раз. Не теряя ни секунды, он рывком сорвался с места и кинулся за ним, словно хищник в погоне за лёгкой добычей. К чёрту девчонку. Если она и вернётся, то точно не сунется в Комплекс и не расскажет о случившемся. Слишком напугана. Слишком глупа и слаба, чтобы преодолеть такое внушительное расстояние в одиночку, не согнувшись по дороге от банального истощения или чего-нибудь похуже. В отличие от Джереми. Джереми бежал так быстро, как только мог. Лавировал между разбросанного повсюду мусора, слыша, как в груди бешено колотится сердце. Лишь бы ни за что не зацепиться. Лишь бы не упасть. Падение означало проигрыш. Если Джереми упадёт, он уже не поднимется. И не отобьётся от Винсента, как позорно не отбился от робота на арене. В ушах звенело. По бокам расплывалась пелена, размывая границы и мешая разглядеть дорогу. Но Джереми не останавливался. Не оборачивался, иначе паника грозилась захлестнуть его и буквально сбить с ног. Пока он не думал про Винсента, что гнался за ним по пятам, у него был призрачный шанс уцелеть. Джереми свернул в очередной переулок. Оттолкнулся от здания рукой, придав себе скорости. На шершавой кирпичной кладке остался след крови. Низкие, обшарпанные домики припали плотно друг к другу, образуя узкие, длинные проходы. Городской лабиринт. Лабиринт, полный закоулков, что могут помочь спрятаться, и тупиков, что могут погубить. Главное — самому не заблудиться в них. Пробежав ещё, Джереми постепенно замедлился, переходя на крадущийся шаг. Он лихорадочно заозирался, будто зашуганный кролик, тщетно гадая, куда двигаться дальше. Солнце светило высоко в небе. Стены не пропускали косые лучи, скрывая Джереми в тени. Полумрак давил на голову. Царапал её стальными когтями, мешая сосредоточиться. Джереми посмотрел вверх, ощутив себя беззащитной рыбёшкой на дне бездонной пропасти — кругом вязкие, тёмные волны, а единственный выход наверху, манит ярким, но недосягаемым свечением. Ему бы доплыть до него. Но нельзя. Нельзя выдать себя, а не то акула тут же схватит и растерзает в клочья. Иногда лучше не пробовать незаметно улизнуть. А затаиться. Что Джереми и сделал. Звуки растворились в тишине. Джереми чувствовал только своё сбитое дыхание и невыносимую пульсацию в затылке. Это и пугало. Винсент мог появиться откуда угодно. Выскочить из-за угла и напасть, а Джереми не успел бы даже среагировать. Напряжение нарастало. Било набатом в висках. Мурашками ползло вдоль позвоночника. Забиралось клещом под кожу, жадно вгрызаясь в мясо. Джереми будто оглох. Ещё немного, и он был готов завопить во всё горло, лишь бы вырваться из удушающего, абсолютного вакуума. Затянувшееся безмолвие нарушил ледяной голос: — Джереми, я знаю, что ты здесь! Прекрати прятаться и я, так и быть, убью тебя быстро! Прошитый желчью, голос эхом разнёсся в стороны. Прежнее добродушие и мягкость исчезли, сменившись обжигающим, ядовитым гневом. Теперь он ещё больше подходил человеку, который, не дрогнув, убил маленького, пятилетнего мальчика. Джереми чутко вслушивался в каждое слово, но так и не определил, откуда конкретно они доносились. Слева? Справа? И как далеко? Бишоп не пытался сыграть на неожиданности. Не пытался подкрасться к жертве и нанести ей выверенный, смертельный удар. Он не был незримой, ловкой тенью, что навещала Джереми в больнице. Он словно нарочно стучал каблуками ботинок о мокрый асфальт, отбивая зловещий марш. Раз, два… Раз, два… Как тикающий механизм часов, отсчитывающий время до погибели. Джереми дёрнулся. Фитцджеральду почудилось, будто к нему кто-то прикоснулся. То был холод и голодный, липкий страх. Джереми машинально вжался в стену, молясь, чтобы она поглотила его и защитила от цепкого взора убийцы. Он зажал рот ладонью, замерев и стараясь вообще не шевелиться. Винсент ходит где-то рядом. Упивается гнетущей, отравленной атмосферой, застывшей в воздухе. Знает, что Джереми пробивает неконтролируемый мандраж, порождённый засевшим внутри ужасом. Слышит, как Фитцджеральд внутренне кричит и умоляет не трогать его. Он точно слышит. И Джереми нужно срочно успокоиться, чтобы дожить хотя бы до конца сегодняшнего дня. — Я помог девочке, как ты и хотела, — бормотал Джереми, от чего-то непоколебимо уверенный в том, что кукла внемлет его мольбе. С постамента страх вдруг скинула внезапно пришедшая злость. Злость, граничащая с отчаянием. — Помоги и ты мне. Прошу. Просьба получается чуть эгоистичной, но Джереми не в той ситуации, чтобы глушить рвущиеся наружу чувства. Его переполняет всепоглощающее желание жить. Выжить. Пускай для спасения и потребуется обратиться к врагу. Он медленно выдыхает и прикрывает глаза, прогоняя удручающие мысли о смерти. На щеках блестят постыдные слёзы, но Джереми не обращает на них внимания. Видел бы его Скотт. Точно запретил бы посещать тренировочный зал и вступать в бой против роботов. Гораздо безопаснее сидеть в пустом классе с кучей глупых книжек и стопкой бесполезных чертежей. Слабый, бездарный ребёнок без силы воли — вот его описание. Ни добавить, ни прибавить. А ещё вознамерился сражаться бок о бок с солдатами. Глупец. Когда в нескольких метрах раздался яростный крик, Джереми решил, что ему показалось. Но нет. Он прогремел снова — более громкий и по-настоящему разъярённый. — Не смей приближаться ко мне! Что? Джереми разрывало замешательство и сомнение. Сглотнув застрявший в горле ком, от которого стало трудно дышать, он осторожно выглянул из-за своего укрытия. Открывшееся зрелище привело в удивление. Винсент стоял напротив куклы, которая в привычной ей манере парила над землёй. Она находилась к Джереми спиной, заслоняя его своим худым тельцем. Бубенчик на полосатой шапочке покачивался туда-сюда, но звона, на удивление, не издавал. — Сколько раз говорил, оставь меня в покое и не лезь! — бушевал Бишоп, до побеления костяшек сжимая нож. — Тебя не должно это волновать. Марионетка на повышенный тон собеседника никак не реагировала и исчезать не спешила. — Отойди. Сейчас же, — сказал Винсент спокойнее, поняв, что угрозы не возымеют эффекта. Как, впрочем, и нож. «Беги. Чего ждёшь?» — пронеслось у Джереми в подсознании незнакомым, но заботливым шёпотом. Машинально вздрогнув, он резко развернулся и ринулся прочь. Темнота сомкнулась за ним, словно захлопнувшийся портал. До Винсента донёсся стремительно удаляющийся топот, но броситься вдогонку ему не дали. Марионетка возникла у Бишопа перед лицом, преграждая путь тонкими ручками, утопающими в чересчур широких рукавах. — Уйди! — замахнулся на неё Винсент, целясь промеж глаз. Лезвие прошло насквозь, разрезая воздух. Винсент чертыхнулся и уже хотел продолжить погоню дальше, но был остановлен пронзительным визгом, ударившим его, точно хлыст. Нож стукнулся о бетон, отскочив от него. Винсент болезненно зажмурился. Зажав уши, он пошатнулся от насилующей мозг какофонии: его будто насквозь проткнули острые копья, раскалённые на огне. — Хоть кто-то тебя остановит. Давно пора. Марионетка улыбнулась. Победно, самодовольно, но сдержанно. Винсент никогда раньше не видел её улыбку. Даже не представлял, что она способна улыбаться. За долгие годы их общения проклятая кукла ограничивалось только двумя эмоциями. Ненавистью, когда Бишоп выбешивал её своим невыносимым поведением, и безразличием, застывшим в очертаниях маски, на все остальные случаи. Когда кукла, наконец, пропала, истошный визг постепенно растаял до затихающего, фонового шума. Винсент поднял нож и, игнорируя головокружение, направился к Комплексу. Если он успеет, то сделает кое-что важное прежде, чем навсегда исчезнуть. Если он успеет, то в последний раз увидит Скотта.