Иллюзия свободы

Скотт сидел в своём кабинете. Вот уже несколько минут он неотрывно смотрел в одну точку, машинально постукивая по поверхности стола кончиками пальцев. Шоколадные глаза замерли на циферблате настенных часов, отрешённо следя за секундной стрелкой. Шло время. Стрелка продолжала медленно вращаться, а Скотт продолжал сидеть, источая тревожную задумчивость и противоречивую ей растерянность. Такой резонанс возникает, когда пытаешься разрешить свалившуюся на плечи проблему, но совсем не представляешь, как к ней подступиться. Стук прервался. Проведя ещё мгновение в полной тишине, Скотт переключил внимание на крошечный передатчик по правую руку. Рядом лежали до сих пор не рассортированные и не заполненные отчёты. На одних красовались чёткие, круглые печати, на других — набор слов и символов, в которые совершенно не хотелось вникать. Он даже не притрагивался к ним сегодня. После поступивших известий дела, отведённый на день, утратили всякое значение. Директор, конечно, разозлится, но к его вечным претензиям не привыкать. В сомнении повертев передатчик, Скотт надел его на ухо. Короткие щелчки, а следом — длинные гудки. Томительное ожидание играло на нервах, как на тонких струнах. Вдруг очередной гудок оборвался, сменившись шуршанием. — Винсент! — поспешно и слишком громко воскликнул Скотт, будто связь могла оборваться в любой момент. — Хэй, Скотти! Что-то случилось? — отозвался Винсент обеспокоенно. На заднем плане, едва уловимые, раздавались быстрые шаги. — Опять кто-то пропал? Или нашли похитителя? — Нет, больше, к счастью, никто. Я просто хотел поговорить. А то знаешь, из-за всей этой работы с ума сойти можно. Мне явно не помешало бы отдохнуть, — Скотт старался звучать правдоподобно и ненавязчиво, тщательно контролируя рвущиеся наружу эмоции. — Неужели спустя столько лет ты наконец-то начал прислушиваться к моим советам? А то у меня сложилось стойкое впечатление, что тебя из кабинета силком не вытащишь. — Ты сейчас где? — спросил Скотт, проигнорировав издевку. — В мастерской. Где же ещё? Пауза, затем — отчётливый писк. Винсент успел тысячу раз обругать изобретённые человечеством передатчики. Старые, кнопочные телефоны были гораздо практичнее. Они не пропускали звуки, которые не полагалось слышать посторонним. Но, похоже, обошлось. — И кто ещё рабочее место не покидает? — У тебя научился, — Скотт выдавил из себя улыбку. — Я зайду? — Приходи, я с удовольствием поведаю тебе какую-нибудь историю. — Тогда жди. Щелчок. «Ты так и не научился врать», — подумал Винсент, снимая передатчик и закидывая его вглубь висящей на плече сумки. «Почему ты врёшь мне?» — тщетно гадал Скотт, чувствуя разливающуюся в душе горечь. Он знал, что дверь в мастерскую, открывающаяся по карточке, не издаёт никакого писка. В отличие от дверей со специальными панелями, требующими ввести шестизначный код. В Комплексе ими снабдили всего два блока: блок C и блок E, то есть ангар. Из детского корпуса всегда доносился шум из радостных криков и бесконечной болтовни, за исключением послеобеденного отдыха, когда малышей отправляли спать. Сейчас, в двенадцать, Скотт бы точно услышал детский лепет на фоне. Но ничего похожего не было. Лишь торопливые шаги. Следовательно, остался ангар. Выдвинув верхний ящик стола, Скотт скептически поглядел на рукоять спрятанного под кипой бумаг пистолета. Коутон давно не вспоминал об его существовании из-за ненадобности. Взяв пистолет, он взвесил его в ладони. Холодное и тяжеловатое, оружие вызывало неприязнь и желание лишний раз вообще не прикасаться к нему. Поднявшись с неудобного стула, Скотт положил пистолет в задний карман брюк. Коробку с патронами он не тронул. Покрутившись на месте, словно что-то прикидывая, он пожалел об отсутствии зеркала. Прикрывает ли рубашка пистолет? Читается ли на лице Коутона разочарование и опасение? Догадается ли обо всём Винсент, когда увидит его? Глубоко вздохнув, Скотт вышел из кабинета, направившись прямиком в ангар.

***

Железная дверь, на вид старая и массивная, поддалась на удивление, мягко. В тот миг, пока она двигалась вверх, Скотт понял, что ему жутко не хотелось видеть за ней человека, в чьей компании он провёл добрую половину своей жизни. В перерывах они с Винсентом частенько заводили непринуждённые беседы, расположившись где-нибудь за дальним столиком в столовой или в том же кабинете. Порой Скотт даже при усилии не вспомнил бы тему, выбранную для обсуждения. Но и утверждать, что после разговора с Бишопом у него появлялась нестерпимая потребность вздремнуть, было бы неверно. Винсент не грузил его заумными словами или каверзными вопросами о смысле жизни, влекущими за собой долгие, насыщенные рассуждения. Он просто садился рядом и говорил, помогая расслабиться и забыть обо всём на свете: о творящемся за окном апокалипсисе, о нерешённых делах и о давящих на плечи обязанностях. Его голос походил на мелодию музыкальной шкатулки, заведённую заботливой рукой. Именно поэтому Скотт так боялся открывать эту дверь, чтобы случайно не распахнуть вместе с ней вход в чью-то душу. — Винсент? — дрогнувшим голосом окликнул он своего почти что лучшего друга. Бишоп тенью стоял в противоположном конце комнаты, неспешно складывая необходимые в дороге вещи. — Ты сказал кому-нибудь, что я здесь? — безразличным тоном осведомился он, не отвлекаясь от своего занятия и не удосужившись повернуться к собеседнику лицом. — Винсент, что проис… — Ты кому-нибудь сказал? — повторил Бишоп с лёгким раздражением. — Нет. — Хорошо. Помещение заполнила напряжённая тишина. — Дам тебе совет — уходи. — Я никуда не уйду, пока ты не скажешь, что происходит. До Скотта донёсся короткий вздох, пропитанный осуждением и досадой. Винсент опустил голову и качнул ею, словно родитель, отчитывающий провинившегося ребёнка. — Какой же ты всё-таки упёртый. Бишоп усмехнулся себе под нос, прежде, чем неожиданно разразиться несдержанным, немного нервным смехом. Скотт вздрогнул от его внезапной перемены настроения и непроизвольно попятился назад. — Тогда, будь добр, подними руки вверх. Медленно. Не дав предпринять ответных действий, Винсент достал пистолет, направив его ровно по центру груди Скотта. Последний оцепенел в испуге и, как и было велено, поднял руки. Винсент мог без проблем пристрелить его, и расстояние для Бишопа роли не имело. Вариант броситься к двери и позвать на выручку сразу отпал. Не хватало ещё получить вдогонку пару шальных пуль. Последовала череда выстрелов. Панель за спиной Скотта ярко заискрилась от попавшего в неё металла, плюясь разноцветными искорками. Горящие огоньки напоминали праздничный фейерверк. Стекло экрана раскололось, покрывшись паутиной из трещин, а из-под разбитых кнопок повалил дым. На сей раз дверь опустилась быстро. Сопроводил её падение страшный грохот. От силы удара казалось сотряслись бетонные стены. Глаза Скотта застыли подобно стеклянным, точно у фарфоровой куклы. В них отражались шок и потерянность. А ещё страх, стальной хваткой сковавший лихорадочно бьющееся сердце. Пули пронеслись всего в нескольких сантиметрах, словно маленькие мошки. Крохотные, смертельно опасные насекомые, способные сразить одним прикосновением. Винсент приблизился к Коутону и, зайдя ему за спину, забрал чужой пистолет. Внешне Бишоп оставался невозмутимым, вновь укрывшись под маской напускного равнодушия. Внутри же бушевал настоящий хаос. Невероятно глупая, но единственно правильная мысль сознаться в содеянном и сдаться во власть правосудию не отпускала. Но в таком случае он грозился необратимо разрушить строившийся десятилетиями план. Потерять всё то, над чем так кропотливо трудился, порой не спав ночами и рискуя репутацией ради обещанной выгоды. Он непомерно много вложил в это и не собирался отступать. Скотт ощутил толчок в спину и пошёл вперёд, к кораблю. Опущенный люк открывал вид на залитую светом кабину. Скотт плохо разбирался в кораблях, в отличие от строения аниматроников, но эту модель узнал. D-337. Предназначен для полётов с малым количеством пассажиров. По характеристикам значительно уступает моделям D-440 и DS-345, спроектированным с применением передовых технологий. Грузовой отсек, как правило, заставляли оружием, боеприпасами и продовольствием и потом доставляли их солдатам на поле боя. Лекарства поставляли реже из-за банального их отсутствия. А если и находили чудом сундучки с красными крестами, то военным перепадали только бинты, жгуты, этиловый спирт и — крайне редко — обезболивающие. Для перевозки техники D-337 не использовали. Запихнуть в него машину или танк — всё равно что пробовать покатать слона в тележке из супермаркета. Остановившись в проходе, Скотт не рискнул подойти без разрешения к пульту управления. Взглядом он сосредоточенно искал что-то, годившееся в качестве оружия, чтобы в экстренной ситуации дать отпор. Его заинтересовали железные ящики, валяющиеся поодаль. Из одного, не закрытого крышкой, торчал лом с алым, поблёскивающим наконечником. Коутон прикинул, какого эффекта можно добиться, не прикладывая особых усилий. Винсент прошёл мимо Скотта, не забыв захватить сумку, и толкнул того плечом, бросив приказным тоном: — Сядь. Коутон не сдвинулся ни на миллиметр, словно и не слышал его. — Вздумаешь мне мешать, пеняй на себя, — предупредил Бишоп, будто предугадав его замысел. Поудобнее устроившись в кресле пилота, он склонился над приборной панелью. Стоило задействовать нужные рычаги и кнопки, корабль ожил, пробудившись от крепкого сна. Старт получился резким. Скотт пожалел о том, что не занял предложенное место. Устоять на ногах помогли исключительно рефлексы. Оторвавшись от пола, корабль вылетел из ангара через разъехавшуюся в разные стороны крышу. Отдалившись от Комплекса, Винсент включил автопилот и забил неизвестные Скотту координаты. Но беспрепятственно скрыться им не удалось. Сбоку на радаре высветились зелёные звёздочки, крутящиеся бешеными волчками. Они по пятам следовали за D-337, неумолимо сокращая до него расстояние. Значит Джереми всё-таки доложил о случившемся Директору, несмотря на наставление Коутона позволить ему самому со всем разобраться. Очень вовремя. Что-что, а думать наперёд и руководствоваться логикой при принятии решений Фитцджеральд умел. Скоттом же в тот момент руководили сугубо чувства. Теперь жужжащему за окном двигателю аккомпанировали ещё четыре. По звуку, мягкому и плавному, становилось понятно — корабли, преследующие их, были гораздо лучше и новее. Манёвренные и скоростные, и наверняка снабжённые прочной бронёй, которую не пробьёшь с первой попытки. Ракеты не заставили долго ждать. Взяв управление на себя, Винсент крутанул штурвал до упора. Корабль накренился, заходя на поворот. По инерции Скотта качнуло, и через мгновение он уже лежал на полу. Благополучно уклонившись от залпа, Бишоп выстрелил в отместку. Выгодная позиция и богатый опыт пилотирования увеличивали шансы на победу. Он не пытался попасть точно во врагов, чтобы тех разорвало на куски от мощного взрыва. Ему лишь требовалось усыпить их бдительность. Тут в ход и вступило, пожалуй, единственное преимущество D-337 — наличие дымовых бомб. Безотказное средство, когда нужно спрятать корабль. Ведь если его подобьют с жизненно важными ресурсами на борту, судьба сотни солдат завершится трагедией. Пепельное облако заволокло пространство позади корабля. Сделав большой круг, Винсент вернулся к прежнему курсу. Железная птица покинула линию огня, не дожидаясь, пока её зацепят. Выровнявшись, она заметно прибавила в скорости. Жужжание двигателя нарастало, будто гигантский рой пчёл разом ринулся из родного улья. Стальные крылья разрезали воздух, точно лезвие ножа тонкие листы бумаги. Внизу зелёным покрывалом раскинулся потревоженный лес. Листья деревьев тряслись, как в припадке, от налетевшего ветра. Винсент старался сохранять дистанцию относительно земли, но и не подниматься высоко в воздух. Он всматривался в простирающийся пейзаж, периодически проверяя радар. Звёздочки постепенно отдалялись от D-337, пока не исчезли вовсе. «Сейчас». Двигаясь максимально бесшумно, Коутон аккуратно встал, и без того тихие шаги заглушал утробное урчание двигателя. От ящика с инструментами Скотта отделяли считанные метры. Преодолеть их, а затем рывком кинуться к Бишопу, пока тот отвлёкся. Идеальный план. Главное — действовать осторожно и не мешкать. «Схватить лом и ударить. Ничего сложного. И не с таким справлялись». И пока инстинкт самосохранения активно призывал устранить потенциальную угрозу, совершенно некстати проснулись беспокойство и вечная забота об окружающих. «А что, если я убью его?» Внезапно Скотт замер, обратив внимание на главный экран. Зрачки расширились, а рот слегка приоткрылся, будто из него собирался вырваться отчаянный крик. Радар зашёлся диким рёвом. Мигающая красным точка стремительно неслась к кораблю. Винсент надавил на штурвал, надеясь, что пущенная в них ракета не принадлежала к типу самонаводящихся. Под невообразимым углом корабль метнулся прямо в объятия бескрайнего леса. Затылок Скотта пронзила острая боль, словно в него вонзили иглу. Продлилось данное ощущение не дольше секунды. На второй Коутон потерял сознание.