Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса

I

24 августа. Четверг — день двенадцатый. Девять часов утра. Объект исследования        Началось… А, может быть, это никогда и не заканчивалось. Прошло уже одиннадцать дней, как Сибуя начал дело Хаяси-рёкана, но, увы, продвинулся на жалкий грош. Это место… Призраки, обосновавшиеся в нём, он до сих пор не понимал их, и отсюда тянулись все проблемы. Ещё чуть-чуть и ущемлённая гордость восстанет против великого и ужасного руководителя Лаборатории Психических Исследований, видимо, по этой самой причине, он решил проблему аналитическую подвергнуть не мозговому штурму, как это делали всегда, а поставить её в рамки сложившихся условий. Поскольку этим утром ситуация переросла из дел неспешных в критические, его методы изъятия из лиц правды сузились до двух констант: моделирование или, точнее, достоверное копирование ранее изложенных фактов либо рассмотрение ситуации аналогичной с дальнейшим перенесением выводов на дело текущее. Выбор того или иного метода решало одно — время.        — Что там случилось? — спросил Хосё Такигава. Он уже как минут пять назад крепко завязал мешок с телом кошки и, спрятав его за куст, пытался помочь Май. Молодой хозяйке нездоровилось. После внезапного обморока она ненадолго пришла в себя, схватила Танияму за руки и вновь лишилась чувств.        — Генеральная уборка, — безучастно ответил Сибуя, привыкнув к ярким солнечным лучам, — только и всего.        И не жарко ему вечно в чёрном ходить?! — задалась этим вопросом Май, потирая холодную ручку Мари в своей. Глядя на своего босса, она будто сама ощущала, как лучи проходят сквозь пенистые облака, рассеиваются и нещадно приклеиваются в его чёрной одежде, создавая тем самым невидимую плёнку.        — Мы слышали крики, — встряла Май.        — То были крики радости, — сказал Сибуя и угрюмо посмотрел на свою сотрудницу.        И это называется не злится?! — она ощутила в ушах едкий жар и поспешно отвела глаза в сторону. — Так и знала! Я не могу смотреть ему в глаза. Как ещё язык повернулся заговорить?! — Май вспомнила чудовищную выходку после своего «дебюта» и пришла к мысли о правильности её испепеления, ведь Нару продолжал уничтожать её взглядом, давая тем самым понять, что никто ничего не забыл, всего лишь время ещё не пришло, а в остальном, наказание не заставит себя ждать.        — Ага, — качнул Хосё головой. По тону Сибуи стало понятно одно — пока он не готов обсуждать произошедшее и тем более в присутствии Май. — А с кошкой, что делать?        — Надо сжечь, — ответил он.        — Но без ведома хозяев… — усомнился Монах.        — Чем скорее, тем лучше, — недослушал его Сибуя.        — Нет! Это неправильно! — Май не удержалась и повысила голос. — Кокоро была частью этой семьи! Мари, Нао и другие наверняка захотят с ней проститься! Ты не можешь запихать тело бедного животного в коробку, полить бензином и сжечь. Это бесчеловечно!        — Я и в коробку перекладывать не стану, — он поправил выговоренную формулировку и полностью перестал обращать внимание на Май. У него зазвонил сотовый телефон, поэтому Танияме пришлось пыжиться в обществе Хосё. — Да, я слушаю, — Нару принял входящий вызов и повернулся к своим сотрудникам спиной.        Этот Нару, вечно думает только о том как правильно, но не о том, что чувствуют другие! — Май бурчала себе под нос что-то очень невнятное, оттого Хосё тихо ухмылялся, а когда к ним присоединились Аяко, Джон и Лин, то Сибуя уже завершил свой разговор.        — Лин, на сегодня мы сворачиваемся, — сообщил он. — Собери, что можно из оборудования и заводи фургон. Уезжаем!        — Ты собрался уезжать?! — Хосё сделал большие глаза и выговорился на этот счёт первым. — Но ведь здесь работы непочатый край! Нельзя же всё бросить вот так… Да и что я Нао скажу?!        — Это не обсуждается! — Сибуя высокомерно прикрыл глаза и сцепил руки в любимую закрытую позу. — Май, ты тоже… Собирайся!        — Я никуда не поеду! — заголосила она, приложив руку Мари к щеке, казалось, что она таким образом собралась её защищать.        — Едут все. Мы получили новый заказ… — сообщил Нару, просматривая те данные, которые поступили ему на сотовый телефон.        — Да мы в принципе и здесь толком ничего не сделали, — сказала Аяко.        — Мы сегодня вечером вернёмся. До захода солнца ничего не случится, — соизволил Сибуя немного пояснить сказанные ранее слова. — Где Наоки? Надо передать молодую хозяйку ему и отправляться. Новый объект исследования в Хаконе. Мадока очень постаралась, чтобы отыскать нам это дело, поэтому пошевеливайтесь!        — Я уже здесь! — сказал Нао очень серьёзно. Горничная, которая побежала за ним рассказала, что Мари стало плохо, и от этого ему было совсем не до шуток.        — У Мари, кажется, шок, — сказала Аяко.        — Я здесь разберусь, можете ехать, раз это настолько важно… — Нао махнул на всё рукой. Какие там призраки?! Сейчас его волновала только Мари.        — Выезжаем, по прибытии я всё объясню… — с этими словами Нару команда SPR покинула территорию Хаяси-рёкана.

II

       Двумя днями ранее…        — Кента… — называла чьё-то имя молодая женщина, роняя уже не первые слёзы. За окном завывал ветер. На посёлок с численностью в четырнадцать тысяч человек налетел порывистый ветер. Ночь сулила отключение электричества, дождь и, вероятно, сломанные поутру причалы на озере Аси-ноко. В двухэтажном доме, в самом конце тихой и зелёной улицы, как и в других похожих домах, наконец, потух свет. Где-то далеко гремел гром, за толщей облаков сверкали молнии, а для молодой хозяйки этого дома не было ничего ужаснее, чем ещё одна ночь в одиночестве.        — Кента… — она шла очень медленно, утирая рукой слепящие её слёзы, но только с тем, чтобы разглядеть на зелёной стене, вдоль лестницы, семейные фотографии, где она вместе со своим погибшим мужем была когда-то очень счастлива.        — Минори… — она услышала своё имя, глядя на одну из свадебных фотографий и не чувствуя страха, кроме сковывающей усталости, приоткрыла опухшие от бесконечных слёз губы. — Минори… — из стены показался силуэт молодого мужчины и оба существа замерли с сочувствующими друг другу масками на лицах. — Минори, ты же ещё любишь меня… — шептал дух, обвивая тело женщины просвечивающими руками.        — Кен…та… — подпрыгивал её голос из-за заканчивающихся слёз. — Ты ненастоящий… ты оставил меня… — она смотрела на глаза погибшего мужа, не видя их из-за его чёрной прилипшей к лицу чёлки.        — Я вернусь… вернусь… — обещал он, пытаясь погладить раскрасневшееся лицо жены. — Впусти меня, тогда мы вновь станем одним целым… — его прозрачные серые губы тянулись к живой плоти, однако она, как и вчера, ускользала от него.        — Нет… — отвернулась она. — Нет… ты мёртв! Это самообман! Я выдумала тебя! Ты сгорел! Сгорел! — она мотала головой и, вновь закрыв руками глаза, убежала в спальню, которая раньше принадлежала не ей одной.        — Минори… — её имя проскользнуло где-то в дверях, и теперь ей сделалось страшно. На большой одинокой кровати, под холодным атласным покрывалом, она слышала голос любимого мужа, но более не верила ему.        — Уходи! Оставь меня с этим горем одну! — она закричала, в забывчивости скомкала покрывало и швырнула к дверям.        — Ты гонишь меня… — он посмотрел на упавшее одеяло, горюя по утраченной жизни и времени.        — Да! Да! Да! — она вцепилась в свою голову маленькими руками и затрясла слипшимися сосульками волосами. Серая ночная рубашка обрамляла её стан, не скрывала подогнутых под себя бледных коленей и не могла скрыть тех следов, которые начали появляться на её тонкой коже.        — Нет… — простонала она сквозь стиснувшиеся зубы от боли – эти крики стали первыми. К сожалению, не последними… Иероглифы один за другим появлялись на её руках, не жалея красивой кожи.        — Я не уйду, Минори, — сказал призрак, исчезнув из вида. — Не уйду и не оставлю тебя. Найди для меня тело, найди тело или открой мне своё… Минори… — прозвучал его ласково-гневный голос под звуки бьющего в окна ливня, и крики боли разлетелись по одинокому дому…

III

24 августа. Четверг — день двенадцатый. Десять часов утра. Посёлок Хаконе        — Думаю, пора объяснить, в чём суть дела, — команда SPR устроилась в кафетерии за красными столиками, и Хосё Такигава первым подал голос. — Мы оставили моего друга не в лучшем положении и прибыли сюда, — он откинулся на пластиковый стул и сморщил лоб. Глаза Монаха закрылись, кожа на лбу собралась в блестящую из-за выделений сальных желёз гармошку, а режущая глаза и тело городская одежда с непривычки давила и тёрла.        — Мадока просила разобраться здесь с одним делом, — заговорил Сибуя в своём типичном угрюмом тоне. — Пострадавшая Минори Хосино. Двадцать восемь лет. Восемь дней назад её муж скончался в результате несчастного случая. Спустя пять дней покойный супруг начал преследовать её. Сегодня мы должны выяснить при каких обстоятельствах он погиб и действительно ли госпожу Хосино беспокоит призрак. В случае успеха, наша задача его отправить в мир иной, в противном случае… — здесь он сделал паузу. — Это уже станет моей заботой.        — Прекрасно, — выговорилась Аяко, — будем с психозами возиться! Здесь и делать нам нечего! Горюет эта твоя Минори Хосино по мужу, на почве этого у неё наверняка разыгралось нарушение психической деятельности. Здесь психиатр нужен, а не экзорцист!        — Кента Хосино сгорел в своей автомастерской, — сказал Нару, словно и не слышал слов жрицы. — Из заключения медицинской экспертизы следует, что погибший скончался от многочисленных ожогов и травм. На него упал пикап, поэтому он не смог выбраться из автомастерской. Сгорел заживо или погиб от внутреннего кровотечения — это уже неизвестно.        Мне не кажется совпадением то, что Нару взялся за это дело — Май украдкой посмотрела на босса, то, как он пьёт свой чай, и продолжила свою мысль. — В обоих наших случаях мы имеем дело с погибшими при пожаре, зная Нару, думаю, он что-то задумал, но вопрос что?        — Эм… А госпожа Хосино работает в торговом центре? — поинтересовался Джон.        — Нет, она работает учительницей в школе, по причине траура сейчас в отпуске, — ответил Сибуя, допивая свой чай.        — Тогда, что мы делаем здесь? — посмеялся Браун, понимая, что уже никто из коллег не желает вступать с самовлюблённым Нарциссом в полемику.        — А это мы должны спросить у нашей особо отличившейся сотрудницы, Май Таниямы, — язвительно проговорил он, наконец, допив свой чёрный чай.        — А я-то здесь при чём? — Май закричала во всё горло, и продавцы фастфуда оглянулись. — Чуть что сразу Май! Я ничего такого не сделала! Ты сказал ехать, и я поехала!        — В том-то и дело, что ничего не сделала… Ты собралась в кимоно за призраками охотиться?! — он неодобрительно посмотрел на её учебное одеяние, и Май от неожиданности претензий покраснела.        — А чего мне ещё надевать?! — заголосила она в свою защиту. — Я приехала в рёкан в короткой юбке! Предлагаешь мне в ней за призраками охотиться?!        — Раньше ты не шибко жаловалась, — закатил тот глаза.        — Масако ты никогда не обвиняешь в том, что она носит кимоно! Тогда почему мне нельзя?! — Май нападала, не смея сказать, что этими самыми одеждами прикрыла синяки, полученные в результате своих ночных путешествий.        — Да вы уже сами как супруги! — влез Монах. — Решите свои дела поскорее, и будем работать. Я переживаю как там дела у Нао… Эта дохлая кошка в мешке и девушки, прикованные к полу… Мы не можем торчать в Хаконе весь день!        — Девушки… — Танияма вдруг поняла, что Нару вновь скрыл от неё правду, и её гнев воспылал с новой силой. — Ты оставил их там одних? Ты… ты… — пыжилась она, не зная, как сказать всё то, что накипело. — Ты ничегошеньки не понимаешь в людях и их страхах! Не понимаешь, где оставил этих людей! Мы должны немедленно вернуться!        — Раз я не понимаю, может быть, ты объяснишь?        — Ничего я тебе объяснять не буду! Отвези меня обратно! — Май только ногой не притопнула.        — Сегодня мы работаем здесь, пока ещё я твой босс, сейчас мы купим тебе новую одежду и приступим к работе.        — И ты, значит, пойдёшь со мной одежду покупать? — ухмыльнулась Май.        — А почему нет? Ты сомневаешься в моём вкусе или у тебя с собой есть лишние деньги? Кроме того, нам с тобой следует поговорить! — Нару выражался уже даже не серьёзно, а требовательно, кроме того, за весь разговор он ни разу не перевёл взгляд на других сотрудников SPR.        — Нару, ты перегибаешь, — сказал ему Лин. Даже он понимал, что в посёлке живёт не так много людей и привлекать к себе внимание скандалами в общественном месте — это не лучшая идея.        Он хочет со мной поговорить… Дело плохо! — занервничала Май, но противопоставить уже ничего не могла — очередное поражение в битве характеров.        — Да идите уже! — поднялся Хосё и чуть за шиворот этих двоих не вытащил, Май так точно приподнял.        — А мы что будем делать? — возмутилась Аяко. — Я, между прочим, лучше бы Май помогла, чем этот…        — А мы тем временем перекусим! Гулять так, гулять! — Хосё нацелился на KFC, их хрустящую курочку, и проблемы как-то сами собой отодвинулись на второй план.        — Снова будем есть… — вздохнула Аяко, потирая свой лоб. — Всем бери ты, горе-монах! — прикрикнула она, глядя, как Такигава повис на стойке заказа, собираясь упаковаться вредной пищей, как можно плотнее.

IV

       Мы снова одни… И когда он собирается начать разговор? — Май посматривала на своего начальника, очутившись с ним на втором этаже тихого в этот час торгового центра, в зале с женской одеждой. За кассой скучала худенькая, по отпечатавшимися под глазами кругами, видимо, замужняя и имеющая детей женщина. С приходом странных покупателей она изменилась в выражении своего лица и даже подозвала соседку из магазинчика с постельными принадлежностями. День сегодня был не туристическим, утро, середина рабочей недели, а тут покупатели да ещё такие подозрительные: угрюмый, но оттого не менее красивый юноша в чёрном костюме и девушка… Впервые кому-то Май показалась более странной, чем Сибуя. Светлоликая, в дорогом шёлковом кимоно, пусть оно и было учебным, но владельцы рёкана раскошелились на форму для своих особых гостей. И какого же было удивление окружающих, когда такая девушка пришла в их магазин. Да то, что сидело на ней, стоило не меньше трети всей одежды здесь.        — Это должно подойти, — Нару снял с вешалки укороченные брюки цвета хаки и полосатую футболку с рукавами в три четверти. Май носила вещи неброские, Сибуя это учёл, хотя возможно, его и смущала горизонтальная розовая, белая и коричневая полоска на выбранной женской кофточке, однако в данный конкретный момент это волновало его меньше всего.        Вроде мой размер… Как угадал?! — она посмотрела на бирку и от количества ассоциаций язык прикусила.        — Примерочные в той стороне? — Нару окликнул шокированную продавщицу, указав головой на дальний уголок с зеркалами и, получив её кивок, повёл Май именно в том направлении. — Я подожду тебя здесь! — с этим Сибуя задёрнул тяжёлую, по составу грубую, серо-коричневую шторину, оставив Май наедине с зеркалом.        Ещё бы ты со мной пошёл, — Танияма недоверчиво посмотрела на задёрнутую шторку и принялась как бы сказал Нару за дело. Первой мыслью в голове воспрянул тот факт, что с оби самостоятельно справиться не удастся, и мысль оказалась верной… Как только Май не крутилась: на цыпочки встала; на одной ноге попрыгала; спиной к зеркалу повернулась, но этот жуткий узел конвертом никак не желал поддаваться. — Не верю, что я об этом прошу… — она почти высунула язык от усталости и предстоящего унижения.        — Нару, мне нужна твоя помощь… — выдавила она из себя, закрыв перед этим лицо руками.        Тряпичные кольца на металлической трубе мягко скользнули, и, Май не осязая окружающей обстановки, поняла, что Сибуя уже здесь.        — Я позову продавца, — сказал он, поняв, где камень преткновения Май.        — Нет, пожалуйста! — она ни с того, ни с сего ухватила Нару за рукав пиджака и вновь жалостливо попросила. — Не надо никого звать… Это только пояс…        Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил синяки. Ткань может неудачно съехать и тогда… — думала она о своих отметинах на теле.        — Хорошо, повернись! — сказал Сибуя, и Май послушно отвернулась к зеркалу. В отражении она заметила, как её босс задёрнул шторки и принялся внимательно изучать узел. — Выпрямись и втяни живот, — отдал приказ он.        О каком животе речь? Да во мне и грамма лишнего нет! По крайней мере, теперь… — Танияма не без печали вспомнила строгость Мари в отношении питания и послушно надула грудную клетку.        — Всё готово, — проинформировал он, позволив Май самой размотать оби. — Пояс…        — Сверни его, пока я… — она хотела сказать «одеваюсь», но уже не могла выносить близость босса в тесной примерочной.        — Поспеши, — выдал он ровно, забрав с собой четырёхметровый пояс, который пришлось ещё и частично складывать на ходу.        Уж в этом мог бы и не сомневаться, — вздохнула Танияма свободно, лишив себя шёлкового кимоно. В школе разрешали использовать обычное европейское нижнее бельё, без лишних атрибутов, чему Май не могла нарадоваться, в настоящем кимоно шло помимо шёлкового отреза и оби ещё множество элементов: хлопковая длинная рубаха; нижнее кимоно; воротники; ленты, вставки и прочие, прочие.        — Если опасаешься за свои кровавые стигматы, то воспользуйся одеждой подходящей длины, — сказал Нару, находясь по другую сторону от Май.        — Что ещё за стигматы? — заперечила ему Танияма, сворачивая в это время кимоно. — Говори уже, чего хотел обсудить!        Пока нас разделяет штора мне не так страшно, не придётся смотреть ему в глаза и краснеть… — подумала Май о причинах своей грубости.        — В самом простом употреблении слово «стигматы» подразумевает под собой раны. Католики утверждают, что кровавые стигматы появляются необъяснимым образом в результате религиозных практик. Это достаточно просто для тебя?        — Достаточно! Можно было и проще сказать! Кроме того, в моих стигматах нет никакой тайны. Оставленные тобой синяки приходится прятать! Я бы и в юбке походила, но вот только если задерётся, потом придётся Нао крайним делать, ведь это якобы с ним мы пили саке, а мне врать не хочется, хватает уже лжи.        — Действительно, хватит… — голос Нару стал предельно низким, Май ощутила бы тревогу, но в этот момент она боролась с укороченными брюками. Ноги немного вспотели, поэтому она запуталась в левой штанине, а тут шторка вновь глухо хлопнула, и Сибуя во всей своей красе вновь предстал перед ней лицом к лицу.        Я же не сплю?! Он открыл штору, когда я в одном нижнем белье, согнувшаяся в три погибели, втискиваюсь в выбранные им брюки, и те две продавщицы смотрят на нас стеклянными от ужаса глазами… Я ничего же не пропустила?.. — следом за этими мыслями, шторка вновь задёрнулась, и Май вместе с одной надетой штаниной оказалась зажатой между Нару и зеркалом.        — Э-э-э… Нару, ты… — она и речь родную забыла от такой наглости. Стыд же пришёл позднее, когда Сибуя и вовсе прижал её к холодному зеркалу и начал что-то уравновешено говорить на ухо.        — Произошедшего ты не отрицаешь, но насколько хорошо ты помнишь то, что произошло? — его рука начала скользить по ноге Май, и от этого у неё вновь давление запрыгало. — Где, по-твоему, я остановился? — пальцы Нару застыли на бедре Таниямы, и она едва в обморок не шмякнулась, свободная рука Сибуи придержала, а то бы сейчас на полу расстелились, а не у зеркала. — Воссоздать ситуацию? — спросил он и скосил взгляд на свою ладонь, чтобы разместить её с точностью на ранее оставленных синяках. Май же показалось, будто этот Нарцисс на её грудь вздумал пялиться.        Ты… ты… — запыжилась она, дрожа от злости за стыд. Будь то дом или офис, да пусть даже автомобиль, но чтобы в примерочной зажиматься да ещё в здравом уме — на это не хватало терпения.        — На этом ты отключилась, — сказал Нару, когда сдавил бедро Май. Он отпустил её ногу и немного отодвинулся, чем показал взгляд, прикованный к телу полуобнажённой девушки. — Тебя кто-то удерживал, — он провёл пальцем по рёбрам, где отпечатались следы от верёвки. — Кто это был? Помнишь, где это было? — Сибуя ещё раз с жалостью погладил посиневшие горизонтальные полосы чуть выше талии Май и после этого посмотрел ей в лицо.        Щёки Таниямы горели, глаза слезились, а поджатые губы тряслись.        — Нару, ты идиот! — завопила она во всё горло, и, звуки выданной от всей щедрости души пощёчины, встревожили тихий магазин.

V

       А тем временем в кафетерии…        — Мои любимые, вкусные и хрустящие, я вас никому не отдам… — любовно нашёптывал Хосё большой картонной упаковке с поджаристой курочкой, обнимая её.        — Жаль, что поженить тебя на этой дохлятине невозможно, а то у нас тут целых два священнослужителя без дела просиживают, — выговорилась Аяко язвительно.        — Священные клятвы ничто по сравнению с чистой и искреннею любовью, ты слишком много придаёшь значения словам, надо больше делать, а то говоришь ты обычно красиво, а толку, как и всегда мало, как видишь, закономерность налицо.        — Да чтоб тебя… — заскрипела Аяко зубами, сжав бедную салфетку в кулаке.        — Я бы хотел спросить, — влез Джон чрезвычайно осторожно в их разговор.        — Спрашивай, пока этот хищник занят, то ты вне опасности, — сказал он с набитым ртом, но грешил не на себя, а на жрицу, которая усердно прятала злобу в бургере.        — Ты раньше никогда не давил на Нару. Между ним и Май что-то случилось? Или я где-то чего-то недопонимаю? — он по многолетней привычке смутился, посмеялся над своим вопросом и замер в ожидании.        — А ты что, ревнуешь? — прищурилась Аяко и как гарпия выпустила свои коготки и всё с той целью, чтобы выпытать правду.        — Нет, нет же, мне только стало любопытно, ведь вы все вдруг так давите на них, что я… — он покраснел, замялся, и Матсузаки заподозрила что-то очень неладное.        — Ну раз ты спросил, — вздохнул Хосё с мыслями, что ничего теперь не поделать и оторвался от греховного блюда. — Я бы и сейчас не стал давить, но между ними что-то произошло, и Май очень сильно расстроилась. Я думал, что поездка её раззадорит, но не тут-то было, пока Нару не приехал, всё было весьма плохо. Думаю, это переломный момент. А тут я ещё кое-что услышал о закрытии лаборатории, поэтому не могу смотреть спокойно. Им следует поскорее решить личные проблемы. Если Нару уедет, оставив вопрос открытым, то Май окажется в подвешенном состоянии. Я тревожусь за неё, вы ведь знаете, как ей не повезло с родными, когда офис закроется, у неё никого не останется. Нет, конечно, я и эта никчёмная мико никуда не денемся, но мы не заменим ей покойных родителей и тем более Нару, поэтому пусть решают, быть их любви или нет, а пинков мне не жалко… — развёл он руками.        — Ты кого это никчёмной назвал?! — взъелась Аяко после очевидного согласия с Такигавой.        — Симпатия Май к Нару очевидна, — заговорил, наконец, Лин. Он один не участвовал в беседе и трапезе, даже чай и тот остыл. — Нару же всегда был таким. Он не захочет того, что идёт в руки само. Он слишком горд, чтобы принять это и слишком занят, чтобы рассматривать. Он уже принял Май, но вот рассмотрит ли…        — Не подарок ученик, — сказала Аяко для Лина.        — С Нару сложно, — согласился он через улыбку. — Но не настолько, чтобы я отказался от этой затеи. Рядом с ним способны существовать только гибкие люди, в случае же Май всё немного сложнее и проще одновременно. Они как Инь и Ян притягиваются друг к другу, но в силу своих различий отдаляются. Вы их пытаетесь соединить, и они ведомые этим притяжением двигаются друг к другу. Проблема заключается всего лишь в том, что пока никто из них не готов к образованию единого целого, поэтому при чересчур близком схождении они вновь отталкиваются. Эту головоломку решит время, которое пока ещё у них есть.        — Оно и видно… — Аяко заметила возвращающихся «влюблённых» и подобно другим затаила дыхание.        Май шла вся красная от злости, а Сибуя с гордо поднятой головой и красной от удара щекой выхаживал так, словно его комар укусил — реакции никакой.        — Вы быстро управились, я думал, что успею ещё с собой чего-нибудь прикупить, — поднялся Хосё, помахивая кошельком в сторону кафе.        — Выезжаем! Мы и без того потеряли время, — сказал на это Сибуя, чем немного выдал себя. Злость тут не скроешь, даже если на лице ни одна жилка не дрогнула.        — А ты, отчего такой красный? — не выдержала Аяко любопытства. — Ты за Май подсматривал или решил за местными приударить?        — Я не школьник, чтобы такими мелочами заниматься, — высказался тот горделиво.        — Правильно, поэтому ты вваливаешься в примерочную к девушке без разрешения! — не вынесла Май его деланного вида. — То, что ты мой размер угадал, это ещё не значит, что можно контролировать весь процесс! Ты хоть видел, как на нас смотрели те женщины? Я чуть со стыда не сгорела, пока ты расплачивался! — выговорилась она немного, досадуя из-за того, что ей сделалось стыдно не только за себя, но и за него. За свой нагой вид, за крики и выделенную ему пощёчину — продавцы видели и слышали практически всё.        — Скажи, что Май зацепилась волосами за пуговицу, поэтому ты влез в примерочную без разрешения, в противном случае я сам тебя ударю, — предупредил его Хосё, почёсывая в растерянности затылок.        — Я не собираюсь обсуждать с окружающими то, что касается нас двоих, — намекнул Нару о ночке, когда Май завалилась к нему в комнату и вытворяла кое-что похуже этого. — И в отличие от некоторых я умею держать язык за зубами, — он вновь сделал Танияме замечание и переключился на остальных. — Я дам вам три секунды. Не успеете, то останетесь.        — Нечего мне тыкать! — прокричала Май и ударила начальника белым жёстким пакетом. Туда сложили и убрали кимоно с оби. — Я не думала, что ты захочешь поговорить о моих снах, да и темы ты меняешь слишком быстро! Не надо было трогать меня на глазах у чужих людей.        — Вы, чем там вообще занимались? — вообразил Хосё не бог весть что.        — Я закрыл шторку, они всего лишь подумали, что мы обычная пара, подыграть было не так сложно. Я не задавал сложных вопросов, кроме того, совсем не давил. Но вместо благодарности ты вздумала бить своего босса по лицу, — Нару всё же проговорился и сделался ещё горделивее.        — Какой смысл говорить тебе, если ты не понимаешь моих чувств?! Тебе никогда не понять того, что я пережила той ночью! Я говорила то, чего не хотела говорить; испытывала нечто такое, чего бы никогда не смогла испытать; и невозможно объяснить страх, когда ты изо всех сил кричишь, но никто не слышит тебя, когда вокруг уже давно мёртвые люди, которые смотрят, но видят не тебя. Ты не признаёшь слабостей, не осознаёшь даже того, что оставленные тобой люди напуганы, поэтому я не могу объяснить тебе. Я столкнулась с тем, что сидит в том доме лицом к лицу и мне страшно… Страшно оставаться там и продолжать это дело, но иначе я не могу и я не понимаю, почему плачу сейчас, ведь тебе и дела нет до моих слёз… — она утёрла воду со щёк, всхлипнула носом, поняла, что наговорила да ещё и очень громко много лишнего, но извиняться за это не стала.        — Ты права, я не экстрасенс. Я работаю с фактами. От тебя же я не требую много, всего лишь доверять мне как своему боссу и делиться тем, что тебе подсказывает интуиция. Если же тебе сложно выразить свои чувства словами, то я не стану давить, однако ты много говоришь о жалости к окружающим, так направь её в нужное русло, так как проблемы в Хаяси-рёкан придут только с ночью, — сказал он и положил на стол маленький листочек с адресом. — Через два часа встречаемся у этого дома, а пока прогуляйтесь по посёлку и расспросите о Минори и Кента Хосино. Надо узнать какие отношения протекали в их семье. Лин, мы уходим, — он раздал указания и вместе со своим ассистентом покинул торговый центр.        — Затянулись три секунды… — Хосё посмотрел им вслед и следом на Май. Не просвещённый человек и тот бы заметил — Танияма расстроилась и расстроилась сильно. Нару говорил вещи разумные, но безжалостные. Его специфический характер прыгал из одной крайности в другую — всё понимание направлялось на Май или на персону иную, по всей видимости, его постижение чужой боли не могло вместить в себя более одной единицы этого горького плода. — Ну-с, как поругались, так и помиритесь, — Монах от души потянулся, прогнув спину и вытянув длинные руки, — нам пора за работу, — он потрепал Май по опущенной голове, и команда SPR с понурыми лицами покинула торговый центр, наделав шума, несвойственного поселениям и маленьким городкам.

VI

       Посёлок Хаконе значительно отличался от серого Токио, как и при Хаяси-рёкане, здесь было зелено, местами из-за невырубленных деревьев темновато, а на старых каменных дорожках грязно. Сухая листва, трава и прочий мелкий мусор отживали свои последние деньки, прибившись к парапетам, которые отчасти и сами позеленели ото мха и вьющегося по домам плюща.        Домик исследуемой пары находился в самом конце улицы, тогда как сама автомастерская, где сгорел Кента Хосино, неподалёку от причала. Старенькая, наполовину из железа, она превратилась в кучу обгорелого мусора. Сгоревший там автомобиль так никто и не забрал, поэтому помимо жёлтых ленточек, которыми обгородили этот участок, там покоились почерневшие от копоти листы красного железа, расплавившиеся стеклопакеты и обрушившиеся мощные вытяжные агрегаты. Команда SPR посмотрела на останки ещё пахнущей гарью собственности и отправилась в дом вдовы.        Дом Минори Хосино выглядел именно так, как может выглядеть домик учительницы: каменный, серо-бежевого цвета, в два невысоких этажа. Остроконечная черепичная крыша и плющ, который обвил маленький домик вплоть до окна второго этажа. Невысокий приступок к дому (в три каменные ступени), два фонаря с прозрачными круглыми плафонами и одна деревянная дверь.        — А мы вот прямо так? — засомневался Джон, остановившись на тротуаре перед домом. — Нару вроде бы сказал, что мы встречаемся возле этого дома, думаю, стоит подождать на улице. Видите, шторы на окнах задёрнуты… — сказал он окружающим, ведь Хосё и Аяко шли прямиком к двери, для них слово такт означало в такие дни — успеть сделать работу до наступления ночи, изгнать призраков и перевести собственный дух.        — Можно и подождать… — сказал Монах. — Но погода-то портится, а машину я оставил возле причала. Неудобно опрашивать местных жителей, когда ты не на двух ногах, а на четырёх.        — Нужно всего лишь хрюкать разборчивее, — поиздевалась Матсузаки, сказав это в сторону. — Подождём несколько минут, а потом пойдём в дом. Не хочется слушать причитания этой горемычной с полотенцем на голове.        — Кто вы такие? — они вдруг услышали разгневанный мужской голос. За их спинами, на тротуаре, стоял мужчина в возрасте до тридцати, темноволосый, худой, но физически подтянутый, на лицо симпатичный, однако для своих лет бледноватый, да и вдобавок ко всему, чрезмерно мрачный. Под его тёмной шевелюрой явно что-то булькало, Май тут же ощутила всю остроту его неприязни, но в силу собственной душевной боли пока не поняла, к кому была направлена эта неприязнь, то, что они возмутили юношу — она поняла, но тут же запуталась в силе его негодующих чувств. — Если вы пришли с очередной поверхностной трепотнёй к Минори, то проваливайте отсюда! Я вас знать не знаю и не хочу, чтобы вы приближались к этому дому!        — А вот и аборигены, — Хосё шепнул Май на ушко, принимая деланный наивный вид: «Мы, мол, туристы, заплутали чуть-чуть».        — А что не так? Этот дом что, местная реликвия и к нему нельзя приближаться?! — Аяко хищно зыркнула, но на мужчину это ничуть не подействовало, скорее он начал сжимать от злобы ладони, чем навёл исследователей на мысль: его руки были перебинтованы до самых локтей, должно быть, он тоже стал участником пожара.        Он называет интересующую нас женщину по имени, они друзья? — подумала Май, и в этот же момент увидела подъехавших к дому Нару и Лина.        — Вы Рюу Утияма? — услышали все голос Сибуи.        — Он самый, — подтвердил он свою личность, позабыв о пререканиях с женщиной. — А вы кто и откуда вам известно моё имя?        — Моё имя Казуя Сибуя. Я директор Лаборатории Психических Исследований. Госпожа Мори должна была предупредить вас о нашем приезде.        — Я ничего не знаю! Минори не говорила о каких-то там исследователях… — он прищурил свои тёмные глаза и сконцентрировался на защите этого дома, как сторожевой пёс, его чёрные волосы и те встали дыбом. На деле их шевелил ветер, а из-за природной жёсткости они походили на иглы, но эта и вся другая грубость коробила, по крайней мере Аяко, она еле сдерживалась, чтобы не тряхануть этого вспетушившегося пса за их утренние мучения: дорога, посиделки в кафетерии, двухчасовые расспросы местных жителей… Да кому, в конце концов, понравится копаться в чужом грязном белье?! Хотя в принципе это бельишко сверкало белизной. Местные блюстители и хранители тайн, которым было уже за шестой десяток, только хвалили супругов Хосино: добропорядочная семья, работящий муж и прекрасная жена, жалели только, что детей у них не было, а так описывали их едва ли не как самую примерную пару во всём посёлке.        — Рюу, это ты? — окружающие вновь услышали новый голос, и на сей раз, он принадлежал хозяйке этого дома. Мягкий женский голосок боязливо донёсся из-за приоткрывшихся крепких дверей, и Рюу Утияма моментально забыл о своих претензиях к нежданным гостям.        — Минори, ты в порядке? Прости, меня немного задержали, — он подбежал к двери и покорно остановился, говоря с женщиной через щёлку в двери. — Я взял сегодня отгул, поэтому можешь больше не беспокоиться.        — Рюу, зачем… — сказала она сожалеющим голосом.        — Ты же сама звонила мне утром, я переживал. Если устала, то иди и отдохни, а я сам тут со всем разберусь.        — Рюу, кто эти люди?        — Говорят, что из какой-то там лаборатории… Но ты не думай о них, я всё сам…        — Из Лаборатории Психических Исследований? Они из Токио?        — Да, я Казуя Сибуя, — Нару приблизился к веранде, так, чтобы хозяйка через приоткрытую дверь смогла его разглядеть.        — Мне говорили, что вы приедете. Подождите здесь одну минуту, я сейчас вам открою… — сказала она и скрылась на время от гостей.        — Это ничего не меняет! Я вам не верю… — юноша прикрыл своим телом дверь, ещё не подозревая, что Нару и дела до его мнения нет.

VII

       — Я приношу свои извинения за такой холодный приём, но вот уже какое-то время мне нездоровится, — извинилась Минори Хосино, вдова и хозяйка этого дома. — Вы ведь приехали из Токио, мне неловко за такую странную просьбу, — руки её дрожали, а золотисто-зелёные глаза так и ни разу не остановились на лицах гостей. Она переоделась и впустила исследователей в дом. Маленькая гостиная, где приступили к беседе, подходила под этот дом: уютная, скромная, выдаваемая вещами, старенькая, но не обделённая женской рукой.        — Эта наша работа, — холодно принял её извинения Сибуя. — Вы расскажете, что именно произошло?        — Да… если это поможет. Мой муж погиб чуть больше недели тому назад. Его автомастерская находилась неподалёку от причала, он часто задерживался там допоздна, а в ночь с шестнадцатого на семнадцатое августа не явился. Мой дом находится в стороне, поэтому о том, что мастерская загорелась, я узнала едва ли не последней. Когда я прибежала, то пожарные уже боролись с огнём, но мужа спасти не удалось. Его придавило машиной… Лучше об этом вам расскажет Рюу… Я не могу думать об этом… — она поневоле закрыла лицо руками, и окружающие заметили похожую странность — её руки были перебинтованы от запястий и выше; картину скрывали длинные рукава белой кофточки, по всей видимости, женщина так пыталась скрыть бинты, но и это не удалось.        — Что произошло после его смерти? — Сибуя закатил глаза и ровно продолжил беседу. Ничего не менялось. Сколько бы ни прошло времени, а он так и будет гордо восседать в своём кресле и видеть в людях одни только интересные дела и факт наличия пульса.        Её трясёт… Мог бы и помягче… — раскритиковала его Май.        — Простите, я ещё сама не могу поверить в случившееся… После кремации прошло несколько дней и тогда я впервые увидела его. Мне было очень плохо, и я закрылась в своей мастерской. Сквозь сон я услышала своё имя, а потом увидела его… Он всё такой же, добрый и внимательный, он звал меня, говорил, что обязательно ко мне вернётся. В отчаянии я поверила ему, а потом он начал просить впустить его. Я напугалась и отказала. Преследования продолжились… Он стал просить найти ему другое тело. Вначале он давил на жалость, а когда понял, что больше я этого не могу выносить, начал мучить меня. Я уже сама не знаю, что видела. Не понимаю разницы между снами и реальностью, словно вся моя жизнь стала одним длинным кошмаром.        — Значит, вы не впустили его? — уточнил Нару.        — Нет, — склонила женщина голову.        — Призраки редко спрашивают о подобных вещах, — усомнился он, с чем потёр свой подбородок. — Джон, на всякий случай проверь…        — Хорошо, я прочту молитву. Не бойтесь, я окроплю вас святой водой и прочту строки из Священного Писания, если вы не одержимы, то ничего не произойдёт, если же дух вашего мужа вселился в вас, то я изгоню его, — Браун в отличие от Сибуи мягко подошёл к делу, убаюкивая пошатнувшийся разум вымотанной случившимся женщины.        Нару бы не мешало поучиться, — Май посмотрела на своего надутого босса и, не подавая вида интереса или собственной обиды, переключилась на Джона. — И долго он дуться будет?! Сам виноват! Нечего было руки распускать! — захорохорилась она, не желая признавать вину, по крайней мере, сейчас.        Тем временем Браун вложил женщине в ладони святое распятие и начал читать молитву:        — Именем Господа нашего Иисуса Христа приказываю тебе. Таящийся в теле её покажись. Покинь тело рабы божьей…        Пока Джон читал молитву на улице пошёл дождь. Он закрапал и застучал в окна, и Аяко вместе с Май поёжились. Сделалось холодно и мрачно. Сама же хозяйка не шелохнулась. Вид у неё был измученный, но никакой одержимости не было.        — Изыди! — приказал Джон в последний раз, и все кроме Нару и Лина затаили дыхание.        — Спасибо, что согласились потерпеть, вы чисты, — сказал он, закрыв Священное Писание, после чего молодая женщина немного порозовела.        — Благодарю за заботу, в любом случае мне уже лучше.        — Хорошо, — заговорил Нару. — Скажите, где вы точно видели своего погибшего мужа? Были ли какие-то определённые места?        — Да, в мастерской, спальне и на лестнице, возле наших семейных фотографий.        — Тогда мы разместим одну термочувствительную камеру в спальне.        — А я думал, что разбилось всё, — удивился Хосё.        — Лин смог восстановить одну камеру и несколько запасных микрофонов нашлось в фургоне, к сожалению, больше ничего нет. Май, поможешь Лину. В мастерской нужно установить микрофон. На лестнице нет смысла что-то делать…        — Хорошо я всё сделаю! — воодушевилась она мигом. Подскочила, не рассчитала силы и оттого захромала. Удары от бамбуковой палки давали о себе знать систематически — одно неосторожное движение и прощай репутация.        — Матсузаки, идите с Май, — Нару заметил маленькую проблемку Таниямы и не стал закрывать на это глаза.        — Да о чём ты говоришь, Нару?! — задёргала Май ручкой сквозь глупую улыбку. — Я справлюсь с микрофоном сама, а вот если мне кто-нибудь покажет, где находится мастерская, то я буду очень благодарна…        — Я провожу, — согласилась хозяйка.        Подозрительный для всех юноша проводил девушек взглядом и, оставшись наедине с чужаками, навострил уши.        — А что с Май? Почему она хромает? — спросил Хосё, однако Нару счёл нужным проигнорировать.        — Что удалось выяснить о супружеской паре? — спросил Сибуя свою команду, не смущаясь места и чужих ушей.        — Да ничего необычного, — ответил Монах, несмотря на невежество Сибуи. — Положительная со всех сторон семья. Работящий муж и внимательная к окружающим жена…        — Да сволочь он, а не муж! — заявил, не страшась Утияма, перебив тем самым Хосё. — Он переспал с каждой второй туристкой! Да и местных не брезгал у себя в мастерской зажимать, одна только Минори ничего не замечала и верила ему без оглядки. Люди бы уже давно шептались, если бы не родители Кенты и его автомастерская. Других здесь нет, вот он и пользовался, мерзавец…        — Стало быть, вы утверждаете, что Кента Хосино лгал своей жене? — уточнил Сибуя щурясь.        — Лгал… Да это мягко сказано! Он издевался над Минори и сейчас продолжает это делать. Я не раз замечал за ним эту жестокую привычку. Ему будто нравилось обманывать её. Как-то я застал его с очередной пассией в мастерской. Минори об этом я рассказать не смог, а этого ублюдка распирало от удовольствия, когда он обнимал её вечером у меня на глазах и лгал, что весь день в поте лица работал! Лично я вздохнул спокойно с его уходом.        — У погибшего были многочисленные переломы, — сказал вдруг Сибуя то, чего не озвучивал ранее.        — Так это ты убил этого парня и решил за его вдовой приударить?! — влезла Аяко с прямыми обвинениями.        — Никого я не убивал! Это бред! — завопил тот. — Я пытался вытащить этого придурка из огня и вот, посмотрите, что из этого вышло! — он вытянул руки, указывая на свои повязки.        — Пока мы вам верим слабо, лучше бы всё рассказать, — давил Сибуя по-своему.        — Чёрт! Свалились на мою голову! Всё шло хорошо, теперь вы привязались! Шестнадцатого августа мы отмечали мой день рождения, но Кенту так и не дождались. Минори очень расстроилась, я проводил её до дома, а потом пошёл к мастерской. Там я вновь застал его с другой женщиной, и мы повздорили. Я пригрозил ему, что расскажу о его похождениях, а он, как и всегда противно закурил и сказал, что у меня духа не хватит. В общем, я разозлился, хлопнул дверью и ушёл. А минутой позже услышал хлопок в мастерской, вернулся, а там оказывается возгорание. Когда я открыл дверь, огонь разошёлся и, в общем, всё произошло очень быстро…        — Получается, что косвенно вина лежит на вас, — выдал Сибуя.        — Да идите вы к чёрту! Вы хоть видели, что этот «добрый» и «внимательный» сделал с Минори? Он нацарапал на её руках: «Найди для меня тело! Впусти меня!». Да она теперь по ночам спать не может! А после этого сегодня впервые кого-то в дом впустила! Даже я разговаривал с ней через дверь. Вы ничего не понимаете, не понимаете, какой садист был этот Кента. Он нарочно женился на Минори, он знал, что она нравится мне, кроме того, ему хотелось, чтобы она продала дом, а на вырученные деньги он мечтал открыть современную автомастерскую! Я отговаривал её. Этот дом ей оставили родители, сейчас у неё никого нет, я вам не позволю запудривать ей мозги! Так что убирайтесь отсюда подобру-поздорову!        — Думаю, с этим чудиком у нас будут проблемы, — поделилась Аяко своими мыслями, вздрогнув, как и все от хлопка, с коим закрылась белая дверь.        — Пока наши проблемы — призрак, — подумал Хосё вслух. — Судя из рассказа этого человека, мы имеем дело с весьма зловредным духом. Как бы дел ни наделал…        — Это исключено, необходимо всего лишь его найти до захода солнца, наше время весьма и весьма ограничено, — заключил Сибуя, временами постукивая себя по груди.        — Ты сам-то как? Всю утро сутулишься, — заметил Монах. — Нао мне шепнул, что у тебя давление низкое, ты оттого такой бледный?        — Всего лишь отсвечивает, погода испортилась… — ответил он, понимая, что уже пора бы зажечь свет. В комнате сделалось мрачно, слышались звуки дождя за окном и быстрые шаги намокших сотрудников SPR.

VIII

       Дождь лил вот уже больше часа. Небо заволокло серой беспроглядной пеленой, и все поняли, что дорога обратно будет не самой лучшей в их жизни. Ездить в такую погоду вообще было проблематично, а здесь ещё и по лесной дороге, где и без того вечно темно.        Рюу Утияма поспешно куда-то ушёл, а Лин вместе с Май разматывали провода, дабы в гостиной образовался временный центр.        — Проходите сюда, — пригласила хозяйка дома в свою мастерскую. Май занесла микрофон и огляделась. Помещение по форме напоминало полукруг. Три окна практически во всю стену и другая стена с редкими законченными картинами, другие же стояли на полу, вытягиваясь в длинный ряд. — Простите, я редко заканчиваю свои работы, за последние пять лет только три доделанных, остальные так и остались задумками.        — Да что вы, — Май сделалось неловко за то, что перед ней оправдываются, — это ведь не ваша основная работа, тем более те картины, которые закончены очень красивы… — она увидела одну очень странную картину, где вместе сошлись все времена года; другую в серо-голубых тонах с лодками и водой, ей она показалась одинокой; и яркий натюрморт с ветками наливающейся сливы.        — Этот натюрморт был первым, — сказала она и прикоснулась к деревянной рамочке с нежностью. — Рюу мне тогда помогал. Это он научил меня рисовать, у него настоящий талант. Они мечтали с моим мужем работать вместе, но потом по какой-то причине не сложилось, я и понятия не имею, почему так вышло, ведь Рюу совсем неконфликтный…        Ну да, а нас он встретил чуть ли не с вилами… — вспомнила Танияма и принялась за установку микрофона.        — При помощи этого устройства Нару отследит подозрительные шумы, поэтому если дух вашего мужа вздумает здесь что-то написать, то мы, скорее всего, это услышим, — Май по привычке щебетала, заметив не сразу, как молодая женщина сгорбилась, вновь побледнела и прижала руки к животу. — Вам плохо?        — Нет, но сделалось как-то холодно… — она поёжилась, ощущая то, что люди обычно называли страхом.        Я работаю, так мне жарко… Подождите, холодно… — она насторожилась, и тут двери в мастерскую захлопнулись.        — Что это? Кто там? — забегали глаза хозяйки в поисках выхода. — Не может быть, закрыто… — она побежала к двери и задёргала ручку. — Нет! Нет! Открывайся же ты! — долбила она изо всех сил. — Кто-нибудь! Помогите нам! — закричала она рвано. Её голос уже не выдерживал стонов о помощи.        — Госпожа Хосино, успокойтесь, это наверняка сквозняк, сейчас нам откроют, — обманывала Май нарочно, думая как бы выбраться из стеклянной ловушки.        — Нет! На этой двери даже замка нет! — вырвалась уже плохо соображающая особа, кидаясь со стулом на окна, но и те не поддавались. — Нет! Это невозможно! Разбивайтесь же, разбивайтесь! — стучала и кричала она, но всё было без толку. Вода стекала по стеклу, напоминая влажную бегущую стену, обрушивая на Май и Минори Хосино мёртвую тишину и следующие за ним пришлёпывающие о стены мокрые звуки…

IX

       — Камеры в спальне установлены, — прибежал Хосё, чтобы поделиться хорошими новостями. Нару тем временем сидел за ноутбуком, настраивая себя и окружающих на работу. — А вот Май что-то долго возится… — сказал он и послышались первые крики.        — Это Май! — напугано поднялась Аяко.        — Все на второй этаж! — приказал Нару, и вся команда, за исключением Лина, помчалась в сторону мастерской.        — Нет! Прошу не надо! — доносился из-за запертой двери сорванный голос хозяйки.        — Май! — Хосё с разбегу врезался в дверь, однако та даже не шелохнулась. — Крепкая, — потёр он плечо, — а с виду и не скажешь!        — РИН-ПИО-ТОУ-СЯ… — услышали они воинственный клич Таниямы.        — Уходи… — стонала хозяйка сквозь слёзы.        — КАЙ-ДЗИН-РЭЦУ-ДЗАЙ-ДЗЭН… — выкрикивала Май.        — Вот чёрт! Не хочет поддаваться! — забился Монах в хлипкую с виду дверь.        — Это бесполезно, — сказал Нару сурово, — дверь не откроется, и мы не проникнем в комнату, пока дух сам нам этого не позволит. Май придётся разбираться самой…        — РИН-ПИО-ТОУ-СЯ… — разлетелось сквозь чьи-то стоны вновь.        — Да иди ты! Я не оставлю её одну с этим! — не сдался Хосё и вынул из одежд ваджру*. Стоило ритуальному оружию вонзиться в дверь, и барьер пал. Дверь рухнула на пол, оставив в себе острую ваджру, и прибежавшие на помощь затаили дыхание.        Чёрные отпечатки маленьких детских рук покрыли серые стены мастерской от пола до потолка; хозяйка этого дома сидела на коленях и, обхватив голову руками, продолжала молить прекратить, а Май тяжело дыша, смотрела круглыми глазами на пришедших на помощь людей.        — Что за психический садист был этот Кента Хосино?! — Аяко первой подала признаки возмущения, но входить не решилась.        — Наверняка молодой паре хотелось иметь детей, — понял Джон.        — Но не думаю, что их хотелось ему… — сказал Монах на редкость серьёзно и выдрал своё оружие из двери. — Уже всё хорошо, вам не о чем волноваться, — он помог женщине подняться, но её даже ноги не слушались. По её разбитому виду всем стало понятно, что ещё бы ночь, максимум две, и она бы сдалась, предоставив погибшему мужу своё тело.        — Май, ты как? — спросил Нару, понимая, что удар Хосё и борьба Май ничуть не спугнули духа, он всего лишь играл на чужих нервах, теша своё бесчеловечное эго.        Танияма кивнула, но от микрофона не отцепилась. Как только всё закончилось, она вцепилась в металлическую подставку словно клещами, стараясь медленно дышать. Крики женщины во время нападения призрака разбивали её сердце. Она чувствовала, как страдает Минори от появляющихся на стенах отпечатков, осознав, что нет ничего хуже одиночества и жизни в большом доме без желанных детей и любимого мужа.        — Если ты ударишь им призрака, то толку не будет, — подошёл он и попытался разжать её руку. — Отпусти микрофон…        Почему не злится? Почему не кричит и не унижает меня? Я же ударила его на глазах у посторонних… — она вспомнила о пощёчине в торговом центре и посмотрела на бледное лицо Нару. Видя его синие грустные и направленные на неё глаза, тонкие губы и даже с учётом его строгости пухлые щёки, она едва сдерживала себя, выворачивая из глубины подсознания остатки не погибшего оптимизма, благодаря вовремя нахлынувшей отходчивости Сибуи.        — В следующий раз я попрошу кого-то сопроводить тебя, расслабься немного, — посоветовал он, освободив последнее живое оборудование от уничтожающих, преимущественно его технику, рук Таниямы, и плавно передал её Аяко. — Джон, позови Лина и попроси приготовить для всех чай, он знает, что нужно…        — Да, сейчас мы всё сделаем, — вышел Браун, и уже на лестнице все услышали беготню юноши, который угрожал им не так давно.        — Минори! Минори, что этот ублюдок с тобой вновь сделал? — он схватился за плечи полусознательной женщины и, проявляя трезвости ума не намного больше, устремил на неё бегающие в горячке глаза.        — Парень, ты бы полегче! — отстранил его Такигава, понимая в отличие от Рюу Утиямы состояние защищаемой ими особы. — Дай ей отдышаться, твой бывший дружище такое там учудил, мне бы плохо стало, не то что слабой женщине.        — Чего ему ещё надо?! — не выдержал он и побежал в мастерскую, заметив, валяющуюся на полу дверь.        Сибуя в который раз с подозрением проводил юношу взглядом и, дождавшись бранных воплей, спустился вместе с остальными в гостиную.        Рюу прилетел к исследователям раньше, чем Нару добрался до прилюбовавшегося ему кресла, а там вопли продолжились.        — Этот Кента! Скажите мне, как и я убью эту мразь без всякого сожаления! — он начал кидаться взглядами то на Такигаву, то на Нару, а затем и на пришедшего Джона. — Если вам жалко марать руки, то я возьму этот грех на себя! Вы не представляете, какие унижения он заставил испытать Минори и наверняка собирается продолжить этот психологический бред!        — Убить призрака невозможно, по крайней мере, такому человеку, как вы, — сообщил ему Нару бесстрастно. — А мы занимаемся исключительно изгнанием. Убийство — не по нашей части…        — Да идите вы, белоручки городские! — махнул он на всех рукой, после чего упал на колени перед диваном, где сидела закутанная в одеяло хозяйка. — Минори, давай уедем отсюда? Можно ведь всё это бросить и забыть… — мягко уговаривал он, не имея шанса на ответ. Женщина до сих пор находилась в шоке, ей бы и до дивана не дойти, не будь рядом Хосё.        — Это вашей проблемы не решит. Дух последует за вами… — сказал Нару.        — Да чего ты знаешь? — разозлился тот и, поднявшись с колен, схватил директора SPR за пиджак.        Такигава тут же подключился разнимать, но Нару просигнализировал рукой, и Хосё придержал паузу.        — Я знаю то, что если этот дух мстит, то ни вы, ни госпожа Хосино, так просто не отделаетесь, тем более, если ваш приятель наслаждается, издеваясь над людьми, — сказал он, привставая на цыпочки. Напавший на него юноша был немного выше в росте, но тут скорее подействовал неполный аффект. Рюу вцепился довольно-таки сильно, приподнял и в силу скупой реакции Сибуи потерял интерес.        — Да вы и сами ничего толком не знаете, а тыкать пальцем в небо я и без вас могу! — фыркнул он и отпихнул равнодушного исследователя от себя. Я сам защищу Минори, а этих нужно в шею гнать! — решил он и следом услышал глухой звук.        — Нару! — очнулась Май, когда увидела упавшего на пол Сибую.        — Что ты с ним сделал? — Хосё преградил юноше дорогу и самого взял за грудки.        — Он убил его? — спросила Аяко, побаиваясь приближаться к кому-либо.        — Нет, он без сознания, — обрадовал Джон, подбежав на помощь Май.        — Да не трогал я вашего напыщенного идиота! — Рюу схватился за руки Такигавы и от изумления округлил глаза. — Отпусти меня! Я никого не убивал! Тем более вашего директора! До Кенты я бы с превеликим удовольствием добрался, а этот мне и даром не нужен!        — Монах, отпусти его, — попросила Май, заметив, как бедную хозяйку снова штормит. — А вы прекращайте нападать на Нару! У него слабое сердце! Если он сказал, что так будет для всех лучше, значит, так оно и есть! И вообще, я не сомневаюсь даже на секунду, что он изгонит этого ужасного духа из нашего мира, и надеюсь, попадёт он не в лучший мир, так как нельзя измываться над теми, кто тебя любит! — она вдруг выговорилась, ввергла в шок окружающих и доставила исключительное удовольствие Такигаве.        Слышал бы это сейчас Нару, так точно бы от гордости распластался, — прослезился он от потерянного удовольствия сразу после того, как отпустил юношу.        — Плевать я хотел на его сердце! Нечего тогда заниматься такими вещами раз нервы ни к чёрту! Я всё равно спасу Минори сам!        — Вот же дубовый, — разочарованно сказала Аяко.        — Хотя бы его спасать не надо, а то мне совсем этого делать не хочется, — призналась Май, пытаясь приподнять Нару и переложить на диван.        А кажется он совсем лёгким… — покраснела она, вцепившись в подмышки босса.        — Пуп сейчас вылезет! — передразнил её Хосё. — Не лезь туда, где мужская сила нужна! — сказал он, и они вместе переложили упавшего в обморок директора на диван.

X

       Пухлый красно-коричневый диван приютил выбывшего из строя директора Лаборатории Психических Исследований. Аяко и Джон ушли с хозяйкой на кухню, Хосё велел навести ей горячего чая с мёдом или чем-то сладким, чтобы немного привести её в чувства, а сам убежал за автомобилем. Внедорожник следовало перегнать ближе к дому, да и к тому же он там свою рабочую одежду забыл, да и Матсузаки не потрудилась свою забрать, один Джон оказался на этот раз расторопным. Лин же отошёл настроить микрофон, который Май так и оставила в мастерской.        Снова одни… — Май сгорбилась и сжалась. Нару лежал на диване и мерно дышал: вдох и протяжный выдох.        — Аяко сказала, что тебе лучше дать поспать, — заговорила она, отслеживая реакцию босса — изменений никаких. Тогда Танияма вздохнула, словно немота и глухота Сибуи облегчает ей жизнь. — Лин ушёл доделывать мою работу, а Монах побежал под дождём за автомобилем, хорошо, что ты сейчас ничего не видишь, а то наверняка бы нервничал и злился. Скоро он вернётся и тогда мы приступим к изгнанию, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, а то этот Рюу мне совсем не нравится, на тебя накинулся, да и самой Минори надоедает, такой приставучий, не понимает, что какой бы ни был муж, а горе этим не прикроешь, — Май говорила совсем не то, что хотела сказать. Её добродетель требовала породить перед незаслуженно оскорблённым боссом раскаяние, а она пусть и чувствовала себя виноватой, но выжать слово «прости» никак без подготовки не могла.        Такие красивые пальцы и кисти… — ей приглянулись лежащие вдоль тела руки Нару или же одна левая рука, к которой тянулись её пальцы с целью потрогать пока никто не видит и уж тем более не чувствует он. — И лицо, и шея, и тело, думаю, ноги и те хороши… — фантазировала она, краснея до помутнения в голове. — Боже, не могу, слишком хорош собой, да ещё и беззащитен! — тут она осознала, что взяла его за руку и, прижав к себе, до безумия ждёт его пробуждения.        — Не разбудила… — вновь вздохнула она, то и дело, посматривая на мимику Нару.        Да он и во сне строгий, кто бы мог подумать… — пришла она в восторженное замешательство, продолжая придерживать чуть тёплую руку Сибуи.        — Знаешь, всё же мне следует извиниться, — сдалась она, опустив с этим голову. — Мне очень жаль, что я дала тебе пощёчину у посторонних людей на глазах, но и ты не должен был поступать так со мной. Я совсем не против того, чтобы ты прикасался ко мне, — говорила она, пока не пришло понимание и стыд от сказанных слов.        Думаю, мне бы это даже понравилось…        — Но только в такие моменты, как сейчас… — она вновь посмотрела на его расслабленные пальцы, улыбнулась и, погрев ладонь Сибуи в своей ещё немного, отлучила от полыхающего смущением и теплоты испытываемых чувств тела.        — Дождь поутих, — услышала она, как барабанная дробь на лужах перед домом стихла, и послышался другой звук — чей-то автомобиль притормозил возле дома и посигналил. — Должно быть, это Монах! Больше некому так шуметь. Нару, приходи в себя скорее, ты здесь нужен всем, не одна я в тебя верю…

XI

       Май выбежала на улицу спустя пару минут, ей вдруг показалось, что ещё какой-то автомобиль остановился возле дома супругов Хосино, и была права. Серый двухместный пикап заехал на газон, и из кабины вылез тот сам Рюу, которому она так не импонировала.        — Не лезь под ноги! Я за Минори! — он хотел войти в дом, для него уже не существовало закона или здравого смысла, о чём ему тут же напомнила Танияма.        — Не пущу! — преградила она путь, заслонив собой дверь. — Если Нару сказал, что спасёт Минори и изгонит духа, то он это сделает! Не надо в нём сомневаться, побег же ничего не решит! Да и вам стоит подумать. Вы пытаетесь выкрасть женщину, которая находится в трауре, только подумайте, что о вас будут говорить окружающие?!        — Да плевать мне на мнение окружающих! Они и раньше не особо меня волновали, а теперь так и особенно! Уйди с дороги, ни то зашибу!        — Нет! — издала она пронзительный вопль, причём такой высокой тональности, что всё содержимое дома на двух ногах, за исключением изнеможённых плохим самочувствием, вывалилось во двор со стороны кухни.        — Вот же бестолковка! — сморщился Рюу и оттащил Май от двери. Он хватал за руки, чувствуя сопротивление, за плечи, а там и за шиворот.        — Ты чего делаешь с Май?! — закричал Хосё уже в своей чёрно-белой одежде. — Совсем с головой плохо сделалось?! Отпусти её! Ни то в полицейский участок, а там и в тюрьму загремишь!        — А мне уже терять нечего! Приведите Минори! Я забираю её, а вы можете хоть по кирпичику разобрать этот дом, мне уже всё равно! — сообщил он свои требования голосом истошным, сдавив шею Май влажной и холодной от моросящего дождя рукой.        Нет! Только не шея… — Танияма тут же вспомнила призрака, нападение на неё в лесу и тяжёлые дни, которые последовали за ними.        — Рую, что ты делаешь? — женщина сама вышла, не в силах оставаться одна, когда на улице слышались чьи-то крики. — Ты же никогда и в драки не влезал. Отпусти Май, пожалуйста…        — Минори, садись в машину, по дороге всё обговорим, — кивнул он на пикап.        — Рую, так нельзя, мы не можем оставить Кенту здесь… Ему плохо одному, да и другие могут пострадать, если он обозлится, надо помочь ему и скорее…        — Не надо его жалеть! — проревел он, сдавив шею Май уже с более внушительной силой.        Кто-нибудь… помогите мне… — она затряслась и не совсем от страха перед этим мужчиной, сам факт повторной асфиксии вынуждал её снова и снова возвращаться в тот сырой и туманный лес.        — Он никогда тебя не жалел… И я не буду жалеть его…        Ну и что вы нам прикажете делать?! — призадумался Хосё, побаиваясь только того, что у этого идиота мог быть пистолет или на крайний случай нож. — Стоп, я точно помню, что окна закрывал! — он заметил открытое окно на первом этаже и в силу своей компетентности принял выражение строгое.        — Мы уедем, уедем и забудем этот неблагодарный город, — слетевший с катушек парень, немного размяк, и Май решила попробовать спастись бегством. — Куда?! — не упустил он свой аргумент в виде чрезмерно говорливой девушки. — Ты тут со своими митинговыми речами постаралась! — обратил он свою злобу на Май, и ей вновь сделалось не по себе. Винить бы в страхе её никто не стал, тем более что её горемычной шее вновь досталось.        Нару? — Хосё увидел, что в открытом окне показался Сибуя с характерным жестом помолчать, и Такигава глаза закатил. — Теперь он вылезает через окно, чтобы спаси Май жизнь, думаю, мешать нет никакого смысла, однако, что он за больной такой?!        — Отпусти её! — не выдержала и закричала Аяко, она и внимания на Нару не обратила, а поскольку он притаился за верандой, ту, в свою очередь, заслоняло плотное на зелень дерево, то его и вовсе один только Хосё и Лин заметили.        — Отпущу, как только Минори окажется в машине.        — Отпусти её, Рюу, я уже иду… — согласилась она.        — Идиотизм какой-то… — фыркнула Матсузаки и после её высокопрофессиональной язвительной увертюры, последовал шквал. Сошедшего с прямой дорожки Рюу Утияму только втрое не сложили, так как пополам он почти согнулся. Нару подкрался из-за спины с небывалой скоростью, тут же заломил его свободную руку, да так, что послышался хруст пальцев, и пока тот пытался отмахнуться, Май успешно освободилась, а уж там юношу ожидал совсем не леденящий кровь приём. Его неудачный и грубый выпад покоробил Сибую до скрытого, однако ж, крайнего возмущения, после чего любая оборонительная и наступательная стратегия приходила в негодность. Если бы он только знал, с кем имеет дело и насколько директор Лаборатории Психических Исследований благосклонен, то уже молился бы предкам. Нару всё больше уклонялся от бездумных маханий кулаков, пока ему не показалось всё это дело скучным, скорее всего, он выжидал, его собственный пыл так же должен был немного угаснуть. Май едва не пострадала, подобный факт в не малой степени злил, но допустить увечий или же иных телесных повреждений выше лёгкого вреда нападающего он себе никак не мог.        Пора заканчивать это представление, — подумал он, в очередной раз, отпрыгнув от кулака запыхавшегося Рюу, и поймав его руку, вновь начал выворачивать кисть.        — А-а! Я всё равно не сдамся! — издал он нечто похожее на боль, терпение и баранью тупость.        — Решать вам, — спокойно отреагировал Нару, с чем резко завернул руку юноши за спину, вновь согнул и заставил кланяться, пока его нос не коснулся колен.        — Нару, ты ему сейчас сустав вывихнешь! Остановись! — вразумил его Лин, и только по этой причине он отпустил и позволил Рюу упасть с одышкой на колени.        — А теперь к делу, — он поправил свой чёрный пиджак и ровным, ничем не отличающимся от обычного тона, заговорил. — Никому вы в пожаре не помогали, разве что сгореть заживо в нём. Ваши ожоги чудесным образом исцелились, зато остались синяки. Вы подрались в ту ночь с Кента Хосино, и это стало причиной его смерти в автомастерской, — заключил он, не сходя с места.        — Не убивал я его! Да мы подрались, отрицать я этого не буду, но Минори об этом знать было необязательно. Вы же понимаете причины, я разозлился, он начал давить и я не выдержал и ударил его несколько раз по лицу. Этот идиот вечно закуривал возле автомобилей, не думая о том, опасно это или нет, эта злосчастная сигарета стоила ему жизни. Она упала под капот, и бачок с маслом вскоре разорвало. Грузовичок частично слетел с подъёмника и придавил его. Ну, а дальше я запаниковал, пытался вытащить его, но толку от этого не было никакого, в итоге я сам еле ноги унёс. Как ни посмотри, а он уже был не жилец. Все его внутренности расплющило такой тяжестью, там кровища через рот лезла, я уже ничего бы сделать не смог…        — И всё же в гибели Кента Хосино виноваты вы, — приступила к обвинениям и Аяко.        — Да чёрт с вами! Пусть будет так, реальности это уже не изменит… — сдался он напрочь, не желая смотреть кому-либо в глаза искать в них защиту, сочувствие или осуждения, ему было достаточно того, что его шея ежедневно сдавливалась невидимой петлёй: был ли жив друг и враг в одном лице; улыбался он, предлагая закурить или невидимо для окружающих, манипулировал, дёргая за шёлковые нитки без всякой жалости; или же был он мёртв и грех за его смерть частично или даже всецело висел на нём.        — Нару, стоит вызвать полицию, это уже их дело, — высказался Хосё.        — Думаю, в этом нужды нет. Мы только потеряем драгоценное время, — рассудительно сказал он. — Как ни посмотри, а это несчастный случай. Полагаю, что госпожа Хосино сама решит, как поступить после того, как мы проведём изгнание, — он внимательно посмотрел на потерянную и запутавшуюся женщину и приступил к выводам по делу. — Случай с Кента Хосино — не редкость, деперсонализация или расстройство самовосприятия. В итоге, скорее всего, он бы закончил свою жизнь суицидом. Такие люди теряют чувствительность к близким, кроме того, они забывают собственное Я. Как результат — слабость восприятия и жестокость. Видимо, ваш муж пытался бороться с этим недугом. Заставляя страдать вас и друга, он превозносил себя и чувствовал жизнь, иногда люди называют таких существ энергетическими вампирами, правда, в нашем случае вампир со зрительным вектором, которому необходимы эмоциональные переживания окружающих, легко перешёл бы черту, где издевательства эмоциональные стали бы физическими. Данная зависимость могла предшествовать шизофрении или другому тяжёлому заболеванию психики, поэтому сейчас перед нами лишившийся оболочки деперсонализированный призрак с жаждой сильных и разнообразных эмоциональных переживаний.        — Я ничего об этом не знала… Кента рано лишился отца, а когда он был в старших классах, его мать снова вышла замуж. Он часто сбегал из дома, а потом стал встречаться со мной. Когда мои родители умерли, то он предложил выйти за него замуж, и я, поддавшись одиночеству, согласилась.        — Это вполне могло стать причиной потери чувствительности. Мозг защищается от стрессов, автоматически отключая восприятие и ощущение чего-либо по существу, однако, если эмоционально-чувствительный фон не восстановился, то возникают проблемы вот такого рода, — пояснил Сибуя в последний раз. — В принципе судьба вашего друга меня мало интересует. Если бы Май пострадала, то полиция уже бы была здесь, впрочем, угроза её жизни реально существовала, поэтому частично решение о психиатрической госпитализации или же временном аресте будет принимать и она.        А меня-то зачем впутывать?! Если бы я подавала в суд на каждого призрака, который хватал меня за какие-либо части тела, то уже бы выкупила родительский дом! — Май из-за этого загрустила, а Сибуя подошёл, чтобы посмотреть на её шею, где заметил несколько красных пятен от пальцев.        — Добавишь что-то? — спросил он, смотря свысока.        — Нашёл сразу же крайнюю, — отвернулась она, стыдясь. — Ничего я делать не буду! Нам через пару часов уезжать, для чего рисковать, когда нас ждут в другом месте. И вообще, ты сам только что умирал, а тут скачешь, как кузнечик, у меня даже сердце от страха свело.        — Я симулировал, — рассказал он. — В противном случае я бы не смог вывести нашего поджигателя на чистую воду.        — Хочешь сказать, что ты всех обманул?        — Это — не обман, а рабочая уловка, сколько тебе можно повторять?!        Снова началось… — голова Хосё сама пошла набекрень.        — Скажи ещё, что не спал! — хмыкнула Май, искренне веря, что уж тогда Сибуя точно не симулировал.        — Разумеется, нет! Я же сказал, что притворился больным, сколько ещё раз нужно индивидуально об этом сообщить?! Или тебе нужна приватная беседа?        Этот Нару… — заскрежетала она зубами, не контролируя дрожь. — Лежал и слушал, как я наизнанку выворачиваюсь, а я ещё сказала, что не буду против его прикосновений… Да гори оно всё синим огнём!        — Глупый Нару! — прокричала Май на пике своего недоумения, и новая звонкая пощёчина обрушилась на несчастную гордость Сибуи.

XII

       — Возвращаясь к вопросу изгнания, — глаголил Нару уже в гостиной со своим типичным каменным выражением лица. — Поскольку всё встало на свои места, то я даю вам ровно час, другого шанса у нас может не быть ближайшую неделю, так что не тратьте моё время понапрасну.        Думаю, ты потерял свою внушительность как минимум до конца этого дня, — обиженно хмыкала Май. Её умозаключение опиралось на реакцию окружающих. Хосё от смеха покраснел не меньше, чем спелый, лопающийся помидор. Он старался сдержать смех, поэтому его «томатный сок» брызгал сквозь образовавшиеся трещины внезапно вылетевшими смешинками. Физиономия у Сибуи была ещё той. Строгая, зазнавшаяся, с красный шлепком во всю правую щёку. Аяко и та время от времени утирала слёзы от сдерживаемого смеха.        — Если вы так хотите развлечений, то отправляйтесь в цирк, здесь вам не место для веселья, — Нару не выдержал и сделал замечание, после чего бедный Монах уже без права на «дозревание» лопнул, заручившись поддержкой мико.        Ясли, а не контора… — подумал Сибуя сухо и скромно.        — Ладно, ладно, прости, — ещё смеясь, выговорил Такигава, поднявшись с той целью, чтобы выдохнуть весь сдерживаемый где-то на уровне пупка смех. — Так что там на камерах?        — Ничего, — ответил он апатично, закрыв при этом ноутбук.        — Как это ничего? Лин же устанавливал камеру и микрофоны! — Хосё ринулся к чёрному ноутбуку, но там и, правда, не было ничего.        — Они не рабочие, всё это фикция, — пояснил Сибуя и закрыл свой ноутбук вновь.        И здесь всех обдурил! — буркнула Май про себя.        — Всё оборудование уничтожили в рёкане твоего друга, не думаю, что об этом нужно напоминать…        — Тогда как ты предлагаешь духа изгонять? — спросила Аяко с нескрываемым укором.        — Интересно, а как вы без меня обходились, — надменно ухмыльнулся Сибуя, — или вся ваша методика — это нелепая случайность?        — Знаешь что, это не так-то просто очистить целый дом, тем более, когда времени только час!        — И, правда, голова некоторым нужна не для того, чтобы думать, а для красоты, — оскорбил он жрицу и занялся Хосё. — У тебя тоже нет здравых идей?        А вот и месть за ухмылки… — скривился Такигава перед грядущей публичной расправой.        — В общем-то, есть парочка. Хотя это может быть и действительно пальцем в небо, погода испортилась, так что… Кхм, — прокашлялся он дабы принять важный вид, — наш дух, скорее всего, отсиживается на чердаке или в подвале, думаю, его поведение чем-то схоже с детским, а обиженные дети чаще всего где-нибудь прячутся. В любом случае проверить стоит именно там, если же он засел в самих стенах, то здесь работа для священника и мико.        — Хорошо, хоть у кого-то голова ещё работает, — согласился Сибуя.        Что? И это всё? Никакой казни? — не мог расслабиться Такигава.        — Есть небольшие осложнения, — вновь начал Нару. — Наш дух не совсем то, что я полагал изначально, но думаю, это не сильно-то меняет суть дела. Вам и вашему другу придётся на этот час покинуть дом, — он обратился к хозяйке, готовясь дать задание Аяко.        — Что? Но куда?.. — женщина переглянулась с присмиревшим Рюу и посмотрела на Нару.        — Это не так важно. Лучше туда, где много народа. Торговый центр подойдёт. Матсузаки, потребуются амулеты. Призрак не должен последовать за ними.        — Поняла, поняла… — взялась она за дело бубня.        — Далее, Джон и Матсузаки займутся очисткой дома. Такигава и Май поработают на чердаке, а мы с Лином возьмём на себя подвал. При обнаружении духа я попрошу немедленно сообщить мне. Полтергейст не очень сильный, его образ воздействия — игра на чужих слабостях; наши он не знает, поэтому манипулировать не сможет, это породит защитную реакцию, попрошу всех действовать очень осторожно, никто не должен пострадать, так как ещё не известно, что нас ждёт дальше.

XIII

       Сухое и серое — таким был чердак дома супругов Хосино. На небольшом окне доживала свой век сотканная паутинкой льняная шторка. Потёртые стены из красного кирпича, покрытые толстым слоем пыли полы, старые ламповые телевизоры и висящие на стенах колёса от велосипедов. Картины, потрескавшиеся и облезшие стояли на полу, а обросший паутиной и грязью шпагат местами свисал с балок под потолком.        — Да, не часто они сюда заходят… — прошёл Хосё первым, собрав своими одеждами часть старой паутины.        — Не думаю, что у наших учителей было много свободного времени, — ответила Май, вспоминая школу.        — И то верно! Ну что, приступим?! — размял он спину, готовясь читать мантры. — Помнишь, что надо делать?        — Да, — кивнула она. — Если увижу призрака, сразу звонить Нару.        — Отлично, значит, приступаем… — сказал он, и гортанные звуки, напоминающие пение, зазвучали на старом чердаке. — Он Махадевайя Намах. Он Наумаку санманда базара дан кан… — читал он то, что будет повторять ещё сто семь раз, привыкнув к воздуху, наполненному запахом пыли и звукам дождя за окном.        Май оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху: где-то пробежала мышка, а может быть, это за стенами осыпалась старая штукатурка.        Вроде бы всё тихо… — осматривалась она, приглядевшись к одной из картин. На розово-жёлтом полотне ещё виднелись миловидные леди в белых ажурных платьях и шляпках, за белоснежным железным садовым столиком с чашечками чая. Май приглянулись их пухлые милые лица, но в какой-то момент ей показалось, будто губы разомкнулись, оскверняя их чистейшие лица бесчеловечной улыбкой. Она потрясла головой, поняла, что показалось, и посмотрела на Монаха. Тот продолжал читать мантры.        Нервы… Это всё нервы… — выпрямилась она, как услышала странный капающий звук. Если бы не мантры, то Май бы грешила на худую крышу, но и без того она бегло пробегала глазами по потолку, разыскивая давящую на психику течь. Так продолжалось, пока она сама же и не вступила в тонкий стекающий к её ногам грязный ручей. — Да откуда же?.. — её взгляд пошёл вверх по воде и вновь остановился на картине. Весь белый стол с ажурной скатертью почернел от воды с сажей, а две миловидные леди жадно скалились, глядя чернющими глазами на Май.        — Нет! — прокричала она и бросила в ряд с картинами стул. Содержимое комнаты в ответ задрожало, и мантры Такигавы приобрели устрашающий оттенок. Капающие звуки прекратились, зато послышался ещё более щемящий душу звук.        Хлюпающий, протяжный… Всё это напоминало мокрую походку чьих-то очень усталых ног.        — Монах… — прицепилась к нему Танияма, заметив на полу следы маленьких детских ног.        Надо звонить Нару… — вспоминал она, вынимая из кармана сотовый телефон.        — Нару, он здесь… — сказала она и, испугавшись внезапно включившегося за спиной шипящего телевизора, выронила из рук телефон.        — Он Наумаку санманда базара дан кан… — Хосё прибавил децибелов, перекрывая своим голосом шипение старого лампового телевизора.        — Ш-ш-ш… — продолжал массивный агрегат.        Странно… Он ушёл? — Май обратила внимание на следы, которые оборвались возле картин, и переключилась на свой сотовый телефон. Чёрная коробочка оказалась у ножек того самого шипящего телевизора, а стало быть, лезть за ним туда.        Придётся перезванивать… — подумала она, сквозь треск в ушах; шипящий ящик надрывался у самого её уха, пока уже грязная от пыли рука тянулась к заветному телефону. — Достала! — пришла она в восторг на мгновение, после чего замерла в холодном оцепенении. В её волосах ковырялись чьи-то маленькие мокрые пальцы. Будучи на четвереньках под телевизором она только и могла, что пялиться на красные растопыренные ножки лампового аппарата, а холодная ручонка тем временем издевательски накручивала волосины на пальцы, выдёргивая по одной.        — Монах… — пропищала она растерянно и это стоило ей дальнейшего жестокого обращения. Только её рот открылся, как призрак вцепился в её голову, и Танияма отмахиваясь и крича, вылетела из-под трескучего телевизора.        — Он Наумаку санманда базара дан кан… — Хосё направил свою молитву в сторону перевернувшегося агрегата, но к тому времени он уже потух.        — Стихло… — прислушалась Май, подумав, что теперь уже точно не видать им призрака и хвалебные песни Сибуи, и после секундного замешательства стены затряслись. Колёса от велосипедов повалились в кучу другого старого хлама; грязная паутина, как какое-то рваньё запарила в потоках сухого, остывшего воздуха, и дверь издала тошный протяжный скрип.        Будто кто-то проронил предсмертный стон, — поёжилась Май и, испытывая надежду в утешении, посмотрела в сторону Хосё.        «Дай мне своё тело!» — чёрная надпись появилась на красной кирпичной стене и на этом, в самом деле, всё стихло.

XIV

       — Где он? — Нару появился с минуты на минуту, застав Май в полной растерянности и Монаха, дочитывающего свои мантры.        — Только что был здесь. Оставил это и исчез… — сказала Танияма, тыкая в стену.        — Пытается пугать, это уже хорошо… Контакт есть! — заключил он со всей серьёзностью.        — Сюда! — окружающие услышали голос Джона и побежали вниз по лестнице, в гостиную.        — Он только что был здесь! — сказал Джон и указал на стену.        — «Впусти меня!», — прочитал Нару. — Должно быть, сейчас он направится к Лину. Все за мной!        Кодзё тем временем осматривался, реагируя на появление полтергейста в подвальном помещении исключительной осмотрительностью.        Грохот от оставшихся членов команды его, несомненно, отвлёк.        Миновав крутую лестницу с деревянными перилами, все пятеро оказались в сыром подвале с побеленными облезшими стенами, составив Лину необходимую компанию.        — И где он? — закрутил головой Хосё.        — Здесь, мои шики чувствуют его, — сказал Лин.        — Не прячется… — прищурился Нару, после чего последовал грохот — дверь в дом захлопнулась, оставив исследователей в подвале без освещения и права на побег.        — И что теперь?! — заволновалась Аяко, вцепившись в темноте в чью-то руку.        — Ну если ты мне руку не оторвёшь, то я воспользуюсь фонариком, — сказал Монах, зная, куда и зачем шёл, когда поднимался на чердак и уж тем более в подвал.        Два фонаря тускло осветили белым светом помещение и на стенах вновь появились надписи с теми же требованиями.        — Май, ты мешаешь, — сказал Нару сурово, ведь та загораживала ему всякий обзор на лестницу.        — Там… — выговорила она не своим из-за страха голосом и качнулась в сторону.        На ступенях лежало чьё-то полураздавленное тело, это бросалось в глаза из-за неестественного изгиба спины. Полупрозрачное существо с бликами света пришло в движение, и длинные руки начали медленно перемещаться со ступени на ступень, волоча при этом таз и ноги.        — Тело… — сипло простонал погибший мужчина. — Тело… твоё или твоё… — запрокинул он голову с диким хрустом. Май почудилось, что это шейные позвонки разом сместились и сделали его чёрную голову невероятно тяжёлой. — Твоё… — его блестящие влажной чернотой глаза нацелились на Нару, выбрав подходящую жертву.        Нару?! — Май в страхе за Сибую тут же прямо посмотрела на него, сомневаясь в его безопасности.        — Тебе нужен не я и никто из чужаков, — громогласно объявил он. — Посмотри в том углу… — Нару указал рукой на пустой угол, вынудив всех немного отступить.        Но там же ничего нет… — Май бросила свой взор на босса, а потом вновь на тёмный с бликами фонарей угол. — Подождите, на полу чья-то одежда… — присмотрелась она.        — Минори… Рюу… — прохрипел он болезненно, надрывая глаза до красных рваных сосудов.        Хитогаты! Нару использовал хитогаты, чтобы его обмануть! — сообразила Май, услышав следом очередной призрачный стон и хлюпающие звуки босых ног.        — Минори, Рюу, вы же поиграете со мной?.. — мимо неё проплыл чернявый мальчик ростом чуть больше метра двадцати, оставив за собой очередные мокрые следы. — Минори… — выговорил он имя довольно, протянув свою маленькую ручку. — Рюу… — взял он и вторую несуществующую руку. — Будем играть вечно! — осклабился он кровожадно и, глядя на исследователей, вскоре исчез…        Ужас, даже думать боюсь о судьбе Минори и Рюу, если бы он действительно решил играть с ними вечно… — представила Май на одну секунду и тут же от этих мыслей содрогнулась, зажмурившись от появившегося света.        — Мы закончили, — сказал Нару, выключив чёрный фонарь. — Минори Хосино и Рюу Утияма, — он поднял тёмно-зелёный женский плащ, серую мужскую куртку и показал сотрудникам разломанные деревянные дощечки в форме человечков.        — Хитогаты… — сказал Такигава. — Как думаешь, он больше не вернётся?        — Нет, больше не вернётся…        И от этих слов мне сделалось чудовищно одиноко, — Май сгорбилась от душевной боли, и на этом дело супругов Хосино было закрыто.

XV

       Восемь часов вечера…        — Спасибо за вашу помощь, — кланялась Минори Хосино, прощаясь с представителями Лаборатории Психических Исследований. — Вы помогли моему мужу уйти на покой и освободили меня…        — Да, но делал я это не за вашу благодарность, поэтому достаточно, — излил Нару свою чистейшую от природы любезность.        — Нару! — закричала Май, краснея за хамство любимого босса. — Извините, он такой дружелюбный всегда… — посмеялась она, стараясь привести опешившую женщину в чувства, всё же оговоренная сумма была конторе уплачена. — Кстати говоря, Нару, ты так никому и не рассказал о причинах… Почему ты взял это дело, ведь ты обычно не берёшься за что-то скучное? — она побежала за ним, подумывая, что все обиды между ними в прошлом, в чём просчиталась.        — Я не говорил, что это дело скучное, а если ты успела между избиением своего босса и тратой его времени на бесполезную болтовню заскучать, то это только твои проблемы. Я выяснил практически всё, что хотел, — нагрубил он, да ещё и не глядя.        — У-у-у! — проурчала Танияма в порыве злобы. — Тогда булькай себе в одиночестве, я к тебе как к человеку, а ты окружающих, похоже, воспринимаешь как туфли, меняя их по погоде!        — Э-э нет! — остановил её Хосё, заслонив дорогу собой. — Я тоже хотел бы узнать причины появления этого дела. Время у нас ещё есть, поэтому мы или заскочим в тот торговый центр за моей любимой курочкой или поболтаем немного здесь.        Возвращаться и позориться в том заведении Нару не шибко хотелось, поэтому сделав всем милость, он заговорил.        — Дело супругов Хосино должно было разрешить некоторые детали, я планировал, что оно будет схожим с делом Хаяси-рёкана, но ошибся. Обстоятельства схожи: пожар, жертвы, полтергейст. Однако здесь мы имели место с приобретённым в детском возрасте психозом, который в дальнейшем перерос в деперсонализацию. Я полагал, что призрак мстит другу детства или своей жене, а он оказался типичным примером паразитирующего организма.        — Получается, что эти двое должны благодарить тебя в силу чистой случайности, — сказала Аяко.        — Если не считать, что я просил Мадоку найти нам схожее дело, то да, — подтвердил он.        — Тебя настолько смущает дело с рёканом? — поинтересовался Джон.        — Я ещё не совсем понял то место и призраков, застрявших в нём, — Нару прислонился к чёрному фургону и замассировал свой лоб. — Хара не уточнила количество духов, я не могу выявить мотив, а ваших сил не хватит, если каждый находящийся там призрак начнёт мстить. Если переложить ситуацию на наши дни, то можно предположить следующее исчисление: хозяйка, её личная помощница, двенадцать учениц и прислуга, думаю, речь идёт, по меньшей мере, о двадцати душах. Призраки, которые мстят, очень опасны, скоро ночь и возвращаемся мы практически ни с чем. Конечно, наш дорогой эмпат мог бы поделиться нужной информацией, но ей, по всей видимости, до сих пор где-то жмёт, а поскольку мои методы уже исчерпали себя, то будем тыкать пальцем в небо. Лин сделает хитогаты для хозяев рёкана, а дальше будем молиться, что это сработает. Версия с пожаром во время Японо-китайской войны не отработана, вы уже могли заметить, что чаще всего причины появления полтергейстов — это, прежде всего сами люди.        — Ты полагаешь, что предки Нао подожгли тот дом и так заполучили его задарма? — вывел из его рассказа Монах.        — Это вполне может быть, — согласился Джон. — Война — хорошее прикрытие для подобных махинаций с недвижимостью. Тогда это объясняет заточённого духа ребёнка и поклонение погибшим там людям.        — Да, именно об этом я и подумал… — раскрыл Нару все карты, не обращая никакого внимания на Май.        Танияма сникла до черноты под глазами. Нару говорил неприятные вещи. Она не жалела информации, говорить всего лишь было не так просто.        — Мне ничего не жалко, но даже если я расскажу, то разочарую тебя, — Май начала говорить с опущенной головой и неестественным низким голосом.        Дождь закончился, исследователи могли хоть весь вечер стоять на улице и смотреть, как Танияма ковыряет носком тряпичных кед асфальт.        — Май… — Аяко подошла, чтобы немного успокоить её, а она остановила её рукой; капля жалости и она бы разрыдалась у неё на плече.        — Я вновь очутилось в том сне, где приёмную дочь хозяйки той самой школы закрыли в амбаре. Девочка уже к тому времени утонула и меня, то есть её, должны были осудить. Наказанием стало изгнание. Когда я оказалась ночью в лесу, то напугалась и побрела к чьему-то дому, там я обнаружила старую усадьбу, а дальше как провалилась и очнулась я уже в школе, где стояла перед хозяйкой на коленях. Там меня били бамбуковой палкой, а затем велели не шевелиться. Другие девушки стояли и смотрели на то, как меня медленно убивают, я… мне… стало так страшно, я кричала и звала на помощь, а когда увидела плоский нож для икебан, то думала, лишусь чувств. Тогда меня крепко схватила личная помощница хозяйки и потом последнее, что я помню — это запах крови и металла… — Май уже рыдала, не позволяя прикасаться к себе, пока рассказ не закончится. — Мари привела меня в чувства пощёчиной. Я ещё никогда так не радовалась подобному унижению, эти галлюцинации скоро сведут меня с ума! — сдалась она, позволив Матсузаки, как следует пожалеть её.        — Так ты что, видела во сне саму себя на месте той девушки? — Хосё спросил пока далеко не ушли от затронутой темы, делаясь на редкость серьёзным.        — Да… — всхлипнула она, прячась на плече у Аяко.        — Тише, всё уже позади, — уговаривала её жрица, гладя по голове.        — Нару, это заходит уже слишком далеко, — шепнул ему Лин.        — Я заметил, — ответил он не робко. — Да, полезного мало, но хотя бы мы теперь больше знаем о количестве духов, и жестокие наклонности этой хозяйки. В таком случае поступим так: если Лин успеет, то сделает хитогаты для всех учениц. Мы переведём их в гостиницу, а в доме оставим подделки. На какое-то время это сдержит духов, а дальше уже будем смотреть.        — Нару, я думаю, тебе нужно поговорить с Мари, — посоветовал Хосё. — Нао долго отсутствовал дома, а она находилась при матери всю свою жизнь, она должна знать что-то полезное…        — Она избегает меня, — сообщил он. — Я пробовал найти подход, но всё тщетно. Могу только предположить, что-либо она ничего не знает, либо скрывает это в силу семейной тайны. Надавить я не могу, очаровать не выходит, а стало быть, можно только загипнотизировать, но гипноз чрезвычайно опасен, если я хоть на долю ошибусь, то причиню ей вред. Внушить о перемещении предметов — это одно, а вынудить говорить — это другое.        — Это сломает её защитные барьеры, и нет никакой гарантии, что ты восстановишь их, — продолжил его мысль Хосё. — Да, тупик. Хорошо, отправляемся! На месте уже разберёмся.        — Май, ты как? — спросила её Матсузаки.        — Лучше, — кивнула она, шмыгнув покрасневшим носом.        Хотя бы теперь я поняла поведение Нару, стало быть, ему совсем не нравится Мари, он всего-то хотел информацию выманить. Ох уж этот Нару… — улыбнулась она, посматривая на раздающего приказы Сибую вполоборота.        — Май, ты едешь с нами, — сказал вдруг он и открыл дверь фургона.        Чё? Чего-о-о?! — закричала она во всё горло, жаль только что про себя, ведь представила она, как будет сидеть между ним и Лином и от этого у неё вновь закружилась голова.

XVI

       В общем-то, чего и следовало ожидать… Я сижу с ним плечом к плечу, но только судя по его леденящей мине это больше похоже на наказание! — она в который раз опустила глаза в пол — смотреть на резиновые коврики временами казалось приятнее, чем на лес, где от земли поднимался туман.        Солнце уже спряталось где-то за кромкой леса, оставляя за собой последние лиловые и голубые раскаты. На округу опускалась ночь…        — Здесь есть чай, — заговорил Нару, должно быть, думая предложить его сразу, как Май оказалась в их фургоне, но по какой-то причине он пересмотрел свои взгляды на положение дел. — Лин взял термос, — сказал он и вынул из-за головы продолговатую металлическую теплоизоляционную посудину. — Пей, до рёкана ещё минут пятнадцать по не асфальтированной дороге, а там неизвестно, что нас ждёт, — он передал Танияме чай в неглубокой крышке и спокойно вернулся к своим мыслям.        — Спасибо… — приняла она его миролюбивый жест, подумывая, что именно так выглядит примирение.        Горячий… — она прикрыла глаза, насладилась ароматом чёрного чая, который Лин заварил в Хаконе и возвратилась всеми мыслями к своему боссу.        — Нару, если это поможет, то я постараюсь поговорить с Мари. Она не такой плохой человек, как вам кажется, думаю, мне она расскажет, если ей и правда есть что сказать.        — На этом поприще я тебе не стану мешать, — сказал он сквозь закрытые глаза.        Помирились! — выдохнула Май с чистой совестью и лёгкостью на душе. Нару не отличался теплотой, но не язвил, не принижал, а стало быть, простил.        — Только… — его голос прозвучал в тихой кабине фургона удручающе.        — А? — Май даже чай остановилась пить.        — Поумерь свой пыл — это твоя главная проблема, — сказал он, видимо думая, стоит ли вовсе ей об этом говорить. — От тебя никто ничего не ждёт и не требует. Ты уже сделала достаточно. Исполняй свой договор, как полагается, и более не суетись.        Нару волнуется обо мне? — Май смотрела на Сибую, стараясь не проронить ни звука, однако, слыша эти слова, ей сделалось приятнее, чем во всех её грёзах, где Сибуя изредка улыбался ей.        — Ты же знаешь, что это само собой выходит, уж такая я, — она решила пошутить, чем тут же заслужила удар от своей совести. Нару не воспринял её шутки и посмотрел с тревогой и одиночеством в глазах. Май уже не раз видела этот взгляд, однако объяснить его не могла, кроме тех чувств, которые переполняли её: страх, печаль, стыд… Одним этим взглядом Нару проводил по её горлу ребром ладони, подавая сигнал об опасности.        — Ну-у… — застыдилась она, решая быстрее подавить безжалостную тишину, и не так важно чем, главное, ляпнуть хоть что-то только бы поскорее избавить его от этого корящего взора. — Я же чем-то да помогаю. Кроме того, ты списал со счетов приёмную дочь хозяйки той самой школы, где я обучаюсь. Ты не думал, что она может стоять за всем этим? Её так унизили и оскорбили; любимый человек отказался от неё, женщина, которая воспитала, возможно, даже убила. Когда я была на её месте, то сходила с ума от ненависти и желания мести, всё это ослепило меня.        — Гипотез у нас уже много, — сказал он не без огорчения. — Твоя информация порождает новую: хозяйка после наказания могла простить её, тогда месть дому Хаяси очевидна. Или же её никто не простил и убил, тогда она могла поспособствовать сожжению школы, пришедший тогда оммёдзи мог уже изгнать её. Уход одного сильного призрака освобождает место другим.        — Значит, чтобы решить эту задачу нам всего лишь нужно узнать, что случилось с этой девушкой?        — Да, если мы узнаем, что случилось с Сэцуко Симада, то приблизимся к разгадке этого дела.        — Отлично! Я сегодня же постараюсь что-нибудь разузнать!        Нару обязательно появится в моём сне, надо его только попросить… — подумала она о доброй противоположности Сибуи и уже приготовилась прикорнуть.        — Я кому только что сказал ничего не делать?! — он ни с того ни сего повысил голос, и, Май подскочив, ударилась о потолок головой. — Мало тебе, надо бы добавить!        — Мне вообще-то больно…        — Нару, у Такигавы что-то случилось, — сказал Лин и притормозил. Он посмотрел в левое зеркало и сдал немного назад.        Внедорожник Хосё вдруг остановился и подал аварийный сигнал.        — Что у вас? — вышел Нару на улицу, решая оставить Май вместе с Лином.        Вечно он всем недоволен! — пыхтела Танияма всё равно, что в гордом одиночестве.        — Колесо проткнул! — крикнул ему Монах, поднимаясь с корточек. — Левое переднее, ведущее колесо… Надо менять. Я быстро, не переживай! — открыл он багажник, вынимая оттуда запаску и домкрат. — Чёрт, грязища! Видимо, гвоздь какой-то попал или ещё что. Этот дождь намоет тут гадости всякой.        — Оставь машину здесь, — посоветовал Сибуя. — Утром отправим рабочих.        — Ну нет, я не оставлю свою красотку здесь!        — Теперь понятно, почему вы даёте обет безбрачия, — вышла Аяко на улицу, — будь ваша воля, то ты бы женился на курице или машине.        — Не слушай её, моя красавица, она всего лишь завидует, — утешал тот свою чёрную машинку, дожидаясь пока домкрат, приподнимет автомобиль.        Тем временем туман сгущался. Последние светлые блики покинули небосвод и пришло время сумерек. Вдоль отсыпанной щебнем дороги забелели клубни густого тумана, и Сибуя уже основательно от навалившейся предусмотрительности посерел.        — Может быть, нужна помощь? — вышла и Май, не в силах отсиживаться, когда другие о чём-то говорили.        — Да, Май, посвети мне немного, — попросил Хосё, словно другим он фонарик вручить не мог.        — Надо ехать, шевелись немного быстрее, — приказал Нару, поглядывая в синеющий из-за сумерек лес, наблюдая где-то вдали подозрительные движения.        — Что-то совсем затянуло, — заключила Аяко, теряя из вида огни Хаяси-рёкана. Туман продолжал сгущаться…        — Да всё уже, всё! — затянул Хосё последние болты, работая и без того чрезвычайно быстро. — Спасибо, Джон, — Браун вынул из багажника тряпку, и Такигава смог хотя бы руки обтереть, прежде чем поднялся гул, и первые уже отчётливые телодвижения в тумане предстали их взорам.        — Уезжаем! — приказал Нару предельно ясно, и все, поняв причины, поспешно заняли свои места. — Лин, трогай, но остерегайся тумана, неизвестно, что нас ждёт впереди, — сказал он, и Кодзе осветил дальним светом туманную дорогу.        — Нару, что это?.. — Май набрала воздуха в грудную клетку, оцепенела и в испуге прицепилась к начальнику. Дорогу им преграждали души, не было пути вперёд, как и назад, оставались одни только тропы в сумеречный лес.        — Лин, расчисти нам дорогу, — попросил он, касаясь закостеневшей руки Май. — Успокойся, Лин с этим справится.        Он напряжён, — Май поняла это по жёсткости его руки и устремлённости взгляда.        Кодзё приоткрыл окно и засвистел. От этих звуков поднялся ветер, и чей-то галоп затряс землю. Шики разорвали туманных духов, и огни рёкана вновь заблестели вдали.        — Не жалей газа, — сказал Сибуя, и фургон с догоняющим их внедорожником пустились по мокрой грунтовой дороге на всех скоростях.        — Нару… — подпрыгивала Май от скорости их езды.        — Спокойно, шики Лина не дадут им преследовать нас, но нужно поторопиться, — сказал он, держась за ручку под потолком. Машину кидало из стороны в сторону, отчего Май уже начинало казаться, что они живыми не доберутся.        Эти духи заставили меня грустить и сомневаться в силах окружающих, — Танияма оттянула ремень и положила под него руку. В груди что-то заныло, словно туда кто-то насильно кусок свинца положил. — Тошнит и голова болит… — она закатила глаза, откинула голову на спинку и принялась мерно выдыхать через рот.        — Ничего не случится, Лин хорошо водит, — Нару подумал, что его сотрудница напугалась скорости и частых заносов фургона, однако его утешения пошли коту под хвост, когда Кодзё неожиданно вдавил тормоз в самый пол. Их автомобиль чудом не перевернулся, а Хосё едва не протаранил их, когда фургон развернуло на дороге.        — Нару! — закричала Май от очередного и уже не призрачного испуга.        — Всё хорошо! Мы уже остановились, — Танияма закрыла лицо руками и принялась хаотично дышать. — Май… — он попытался достучаться до неё, вскоре поняв, что адреналин сам скоро отпустит её. — Лин, почему остановились? — до стоянки рёкана оставалось жалких метров двадцать, а Кодзё вдруг экстренно затормозил.        — Из-за неё… — он не сводил глаз с дороги, а её им преграждал призрак женщины.        Белое кимоно и чёрные длинные волосы; они развивались от шквального ветра, омрачая её и без того мёртвое лицо. Тёмный веер скрывал часть её лица, оставляя зрителям одни впалые обозлённые глаза.        — Она не боится моих шики… — заключил Лин.        Снова это чувство ненависти и укора… — Май задышала чаще, чуть не согнулась до колен, ремень безопасности сработал, но её чрезмерная активность встревожила Сибую и Лина. — Я должна перестать надеяться на них и бежать сама, — твердила себе она, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. Пальцы её совершенно не слушались, соскальзывали с красной кнопки, раз за разом окрашивая её руки дрожью.        — Май, приди в себя! — Нару схватил её за плечи, видя, что вот-вот случится эпилептический приступ. — Май!        Дышать… Не могу снова дышать! — она схватилась за горло и сама же начала сдавливать его.        Да что с ней происходит? — Сибуя начал разжимать её пальцы, не замечая раньше за ней такой силы.        — Это призрак! — понял он. — Лин, прогони её!        Кодзё поспешил на улицу, но дзюдзюцу* уже ему не понадобилось.        — Нару, она ушла… — выкрикнул он.        По какой-то причине Лин спугнул её… — подумал Сибуя.        — Май, ты слышишь меня? — спросил он, не выпуская Танияму из своих рук. Она хватала ртом влажный воздух, прикрывая едва не выпрыгнувшие от перенапряжения глаза. Пусть адреналин, стресс или шок, но это было сравнимо лишь с тем, как кто-то насильно лезет в душу и выворачивает тело наизнанку. — Призрак от тебя не отстал. Мы займёмся им в ближайшее время, — пообещал он.        — Ключ… — слетело с её приоткрытых губ.        — Что? — наклонился он.        — Я потеряла где-то свой ключ… — дышала Май часто, не видя, насколько Сибуя приблизился к ней, а она едва ли не касалась его уха губами. — Все мои несчастья из-за потерянного талисмана, я растяпа…        — То, что ты растяпа отрицать не буду, но заключение о потерянном талисмане — глупость. Если хочешь спать, то спи.        — Нет… — помотала она головой. — Я должна идти, я знаю это… — Нару дал ей место, и Танияма машинально отстегнула ремень и поползла к выходу через дверь Лина.        Ни за что сегодня не покажу ему свою слабость, — она нащупала ручку и открыла дверку. — Чувствую себя обнажённой. Все мои страхи вывернули наружу, так неприятно… — она выползла из фургона, но рухнула бы на ровном месте. Кодзё уже возвращался и послужил прекрасной тростью.        — Если прекратишь делать глупости, то я помогу найти твой талисман, — Нару вышел следом за Май и предложил свою руку.        — Даже ты не сможешь найти такой маленький ключ, — она повисла на его руке и поплелась по выложенной плитами дороге к рёкану. — Это невозможно…        — Ты сомневаешься, — она услышала в голосе Сибуя добрую усмешку и заметила на его согнутой в локте руке прыгающую монетку. — У меня есть и другие помощники… — он приложил палец к губам, обещая, что это будет их маленький секрет. Продолжение следует… *Ваджра или ваджр (санскр. वज्र, по-тибетски: дорчже) — ритуальное и мифологическое оружие в индуизме, тибетском буддизме и джайнизме. В аниме используется название tokkosho. *Дзюдзюцу 呪術 — искусство заклинаний, проклятий, обрядов — можно сказать, это магия в целом