Комната с белыми стенами

— Привет, — нараспев тянет тот, кто по ту сторону. — Скучал по мне? Ацуши бросает на Него сердитый взгляд. Зачем он опять пришёл? Чего снова желает сотворить? Неужели Ему так нравится сводить Ацуши с ума? Разве он опять в этом виноват? — Тебя снова наказали? — спрашивает Тот, чуть наклоняя голову в бок. У Него волосы чернее ночи и глаза цвета свежей крови. Ацуши Он не нравится. Особенно тогда, когда отвратительные гримасы, точно цветы, расцветают на Том лице. (точно таком же, как у него самого) — Не смотри на меня так, словно я виноват во всех твоих бедах, — хмыкает Тот, усаживаясь поудобнее. — Я уже который день пытаюсь донести до тебя простую истину — вали ты уже с этого приюта. Ты же не мазохист, чтобы каждый раз терпеть боль и унижение. Или тебе понравился гвоздь в ноге? — Нет, не понравился, — бурчит Ацуши, всем своим видом показывая, что мало заинтересован в разговоре. Но похоже, собеседник не так прост. — Тогда перейдём к главному, — произносит Тот, расплываясь в улыбке. На скулах пылает лёгкий румянец, а глаза подозрительно блестят. — Ты ведь не любишь людей. И не надо мне врать — я знаю тебя настолько, насколько ты сам себя не ведаешь. Самые тёмные уголки твоей души. Я их вижу. И там ты ненавидишь всех, кто сделал тебе больно. — Я не… — начинает было Ацуши, но собеседник и не думает отступать. — Нет, ненавидишь, — произносит Тот, подходя ближе и прикасаясь к гладкой поверхности. — Или ты не чувствуешь, как Зверь со мной согласен? Ацуши вздрагивает. Откуда Он знает про самую страшную тайну? Про то, что внутри Ацуши сидит самое настоящее Чудовище, готовое разорвать всякого, кто подойдет близко? — Конечно, знаю, — говорит Тот, выводя какие-то замысловатые узоры. — У меня такой же. Такой же свирепый, страшный и кровожадный. И это я. — Ты человек, — произносит Ацуши, силясь подняться. После очередного наказания тело ломило, а сознание то и дело хотело уйти. — Не скажи, — усмехается тот. — Я тот, кто признал Зверя и стал с ним един. Я — это лучшая версия тебя, Накаджима Ацуши. И чёрта с два я дам себе сдохнуть, как крысе. — Чего тогда ты хочешь? — устало отвечает Ацуши. Он слишком устал за сегодня, чтобы спорить с кем-то. — Так бы сразу, — довольно оскаливается Тот. — У меня деловое предложение. Ты сбегаешь отсюда к ебеням, забираешь во-о-он ту книжечку, которую ты так немилосердно забросил в самый угол, и наебываешь весь мир. Ацуши подавляет в себе постыдное желание сморщится. Та самая книга с девственно-чистыми страницами появилась в тот же день, что и Он. В тот день Ацуши наказали больше обычного, и книга, появившаяся в грязном карцере, вызвала у него только приступ неконтролируемого ужаса. Неужели новое развлечение Воспитателей? — Каким образом? — Видишь ли, пока еще не образованный я, — разводит руками Тот. — Эта книга — предмет желания многих крайне плохих и не очень людей. Она может многое. Но чтобы её использовать, нужен ты. Так почему бы не сыграть дурачка, который ничегошеньки не знает о своём Звере, не понимает, что от него хотят, и послать всех в круговое кругосветное? Это твоя жизнь! Слушая пламенные, точно лава, речи собеседника, Ацуши думал. Неужели это всё-таки не иллюзия из-за недоедания и боли? Неужели это не очередной призрак надежды, а реальная возможность вырваться на свободу? — Если… Если я соглашусь, то я получу свободу? — произносит Ацуши, тратя последние силы, чтобы подойти к Нему. — Конечно, получишь! — чуть ли не кричит Он, прижимаясь к поверхности. — Ты получишь всё, что только хочешь. Научишься получать удовольствие от всего, даже от нехорошего. Я тебя научу. Поэтому просто согласись. И больше не будет боли. — Я… согласен, — произносит Ацуши, падая на колени возле небольшого треснутого зеркала, в котором отражался собеседник. Сознание всё-таки решает, что хватит терпеть такой произвол, и уступает место Страшному, Первобытному и Кровожадному. А Тот, получив согласие, растягивает губы в усмешке. Пора было показать этому чертовому Миру, что все, кто захочет использовать Накаждиму Ацуши в своих целях, получат пистон в причинное место. — It’s show time!