Keep me sane

Спустя несколько дней после того, как они с Саске вернулись из катакомб, приходит письмо от Цунаде. Сакура ожидает, что в письме учительница будет ругать ее за то, что они нарушили приказ Конохи, отправившись на поиски места, где был найден Шин, но Цунаде вообще не касается этой темы. Она пишет про Хинату и то, как хорошо проходит ее беременность, о том, что медицинское сообщество высоко оценило способ, которым Сакура помогла вылечить Хинату, и даже собирается ее наградить. Вместе с этим письмом приходит и письмо от Ино – доставляются одним слизнем, значит, отправляли их тоже вместе. Сакура представляет, как Цунаде и Ино протягивают слизню свои письма, и чувствует, как скучает по посиделкам с ними и Шизуне. Ей очень не хватает того, что было у нее в Конохе – любимая работа, друзья, даже еда – Наруто не смог бы жить в этой деревеньке, ведь тут не готовят рамен. Он не писал ей писем, наверное, не догадался, что их можно передавать через жаб или слизней Цунаде, поэтому она даже не может сообщить ему об этом возмутительном факте. Сакура читает письмо Ино и улыбается – в письме сказано, что Цунаде не берет в рот ни капли сакэ, они с Шизуне внимательно следят за ней, так что их спор остается в силе. Сакуре ужасно хочется рассказать Ино обо всем, что они разузнали, о Шине, об убежище Орочимару, но нельзя – она не может писать ничего о своей миссии, им даже имена друг друга нельзя писать – только инициалы или прозвища – мало ли кто может перехватить слизня, а о том, в каком доме они с Саске живут и чем занимаются в роли обычных жителей, она уже писала. Каждый день как день сурка – утром она встает и готовит завтрак, провожает Саске на работу, идет на рынок за сплетнями, едой и новыми травами для работы, потом возвращается домой и готовит обед, отвары, лекарства, лечит пришедших больных, ходит в дома к тем пациентам, кто не может прийти к ней сам. После возвращения Саске домой они ужинают и ложатся спать, чтобы утром вновь проснуться и начать день заново. А потом Ино пишет, что забеременела. Сакура откладывает письмо и смахивает набежавшие вдруг слезы. Она рада за подругу и конечно же всегда знала, что рано или поздно это случится, но вот оно произошло – и Сакура не готова. Мысль о том, что подруга детства живет нормальной жизнью, той самой, которую они когда-то в детстве друг с другом обсуждали и ждали, вызывает зависть. Да, Сакура победила в их извечной борьбе – она теперь с Саске – вот только счастлива ли она? Саске продолжает возвращаться домой вовремя – ему стала в тягость ежевечерняя социализация в баре, ведь он не любит людей, а толку от них все равно нет. Сакура замечает на его руке ожог. – Как это ты так? – удивляется она. Саске ведь шиноби. – Чертова бутафорская рука подвела, – цедит сквозь зубы Саске, кивая на искусственную руку. Эта рука сделана с помощью ниндзюцу и пусть выглядит совсем как настоящая, на деле весьма слабая, поэтому Саске чаще старается пользоваться здоровой рукой, а чтобы другие это не заметили, использует гендзюцу. – Нет, не надо лечить, а то заметят. – Я не буду лечить, просто сниму боль и покрою невидимой пленкой, чтобы не попадали бактерии и быстрее заживало. Саске закатывает рукав, чтобы было видно всю рану. Ожог обширный – на внутренней стороне руки на четыре пальца выше запястья до самого локтя – и уже покрывается волдырями. Непонятно, как Саске может терпеть такую боль, но на то он и шиноби. В его глазах не заметно ни боли, ни даже простейшего дискомфорта, словно это не ожог, а мелкая царапина. Сакура осторожно проводит ладонью с чакрой в паре сантиметров от ожога, снимая чувствительность с нервных окончаний и увеличивая количество лейкоцитов. После она берет бинт и перевязывает руку, смазав рану особой мазью. – Спасибо, – шепчет Саске, и его пальцы легонько щелкают ее по лбу. От неожиданности она забывает как дышать. Их взгляды встречаются, пальцы Саске все еще касаются ее лба, а потом медленно опускаются к переносице, стекают вниз по правой щеке и доходят до правого уголка губ. Сакура закрывает глаза. Она уже привыкла к тому, что Саске пусть редко, но проявляет что-то вроде романтики. Редко и коротко, поэтому она не удивляется, когда его пальцы, пройдя вдоль нижней губы, опускаются на подбородок и исчезают, но после этого Сакура чувствует тепло его губ на своих губах и вдруг растворяется в его объятиях. Бутафорская рука не кажется искусственной, когда Саске прижимает Сакуру к себе и гладит по спине. Поцелуй заканчивается, и Сакура смотрит на Саске, чуть улыбаясь. Он немного смущен. – Мне нравится, когда ты меня лечишь. – Страшно представить, что будет, если травма окажется опасней, – шутит она, а сама мысленно представляет, как он ее раздевает. – С этой рукой все возможно, мне было бы куда проще обходиться вообще без нее, – говорит Саске, но оба знают, что отсутствующая рука вызвала бы много вопросов у местных. Обычно их поцелуи так и заканчиваются – небольшой обмен фразами, а потом он отходит от нее и занимается своими делами, но не сейчас – сейчас они все еще близко, и она поражается своему нахальству – тянется вперед, чтобы украсть еще один поцелуй. Саске не отдаляется, напротив, тянется навстречу. Их поцелуй очень медленный и долгий, кажется, такого она еще никогда не испытывала. Поддавшись чувствам, она убирает свои руки с его лица, гладит ими шею, опускает ладони ниже, к ключицам, пробирается под рубашку и гладит его сильную грудь. Первый раз они заходят так далеко, но, кажется, Саске не возражает. Она расстегивает одну пуговицу за другой, пользуясь тем, что он ее не отталкивает, ее движения медленные и осторожные. Ей всегда представлялось, что это должно происходить быстро и страстно – пуговицы рвутся, одежда отбрасывается прочь – лишь бы быстрее оказаться голыми, но на деле все совсем иначе – никакой страсти и никакой стремительности, очень медленно и нежно, и ей так даже больше нравится. Саске мягко массирует ей шею правой рукой, и его пальцы так умело находят все самые эрогенные ее зоны. Пальцами второй руки он легко, едва заметно проводит меж пальцев ее правой руки, и Сакура не понимает, почему ей так приятно, когда он это делает. Она чувствует его дыхание у своего виска и замечает, что они дышат в такт. Рубашка расстегнута, и она водит по его обнаженному телу ладонями, наслаждаясь тем, какие плотные у него мышцы. Если смазать его маслом, то его не получится ущипнуть, настолько они сухие. Наконец его губы касаются ее шеи, оставляя легкие, невесомые поцелуи тут и там, и по ее телу бегут мурашки. Она и не замечает, в какой момент он расстегивает молнию ее платья – просто вдруг она чувствует прикосновение его ладони на своем обнаженном животе. У нее подкашиваются ноги от новых ощущений, таких приятных и долгожданных. Она делает шаг назад, держа его за руку, еще шаг – и тянет за собой в спальню. Саске не сопротивляется, идет за ней и не сводит с нее глаз. Она садится на футон, он садится рядом и притягивает к себе – Сакура перебирается к нему на колени, внутренняя часть ее бедер касается его ног и все там просто горит от предвкушения. Он помогает ей избавиться от платья и кладет руки ей на поясницу – сквозь тонкую ткань белья она чувствует их тепло. Она стаскивает с него рубашку, и теперь оба по пояс обнажены. Его пальцы двигаются вверх-вниз, она вновь закрывает глаза и прижимается подбородком к его лбу, привстает на коленях, чтобы животом прижаться к его телу и погрузить свои пальцы в его волосы, пахнущие кузницей. Поцелуи Саске рассыпаются по ее груди, ключицам и плечам, руки гладят бедра и ягодицы. Сакура снова садится, их лица на одном уровне, она смотрит ему в глаза и мечтает понять, о чем же он думает в этот момент. Через мгновение он наклоняется и целует ее, их языки встречаются, а тела прижимаются друг к другу. Саске осторожно кладет ее спиной на футон, опускаясь следом. Он опирается на колени и локти, чтобы не придавить ее своим весом, но в то же время все его тело прижимается к ее, и это момент близости, который они еще никогда друг с другом не испытывали. До этого Саске не касался ее груди или места между ног, но теперь, когда оба лежат на футоне, одной рукой он решает провести по ее груди, потом обхватывает грудь ладонью и чуть сжимает, а после опускает голову и касается губами. Сакуре это не очень нравится – возможно, она стесняется размера своей груди или по другой причине, но Саске словно понимает это и принимается целовать ее живот, потом снова поднимается к ключицам, второй рукой снимая с себя и Сакуры остатки одежды. На войне Сакура достаточно насмотрелась на обнаженные тела, поэтому вид обнаженного Саске ее не смущает. Непривычно видеть его полностью голым, но не более. Его член уже встал, головка покраснела и на самом кончике виднеется капля смазки. Сакура касается этой капли пальцем, а потом размазывает смазку по всей головке, не думая о том, насколько уместным кажутся ее действия. Тихий вздох Саске дает ей знак, что все в порядке. Саске разводит ее ноги в стороны и пристраивается рядом. Сакура знает все только в теории и не уверена, что может чем-то ему помочь, но обхватывает член рукой и приближает к вагине. Ей ужасно хочется, чтобы он оказался внутри – она вся истекает собственной смазкой и не может больше ждать. Головка касается входа, Саске чуть проводит членом по малым губам, собирая смазку, а потом возвращается назад, медленно и осторожно погружая член внутрь. Сперва все кажется ей приятным, но ощущение заполненности вдруг сменяется резкой болью, и Сакура выдавливает из себя болезненный стон. Саске замирает, не зная, что делать дальше – идти дальше или все прекратить. – Подожди тут немного, – шепчет Сакура. Боль потихоньку утихает. – Давай дальше. Саске продолжает продвигаться внутрь, и пару раз Сакура вновь просит его остановиться – мышцы внутри не привыкли к такому растяжению, но несколько секунд остановки помогают им свыкнуться. Дойдя до самого конца, Саске замирает еще на несколько секунд, а потом вытаскивает член почти полностью и снова заходит, на этот раз без остановок. Первые фрикции тянутся медленно и осторожно, Саске внимательно следит за каждым ее звуком и корректирует движения в зависимости от ее реакции. Убедившись, что все идет хорошо, он словно погружается в свои ощущения, то ускоряясь с каждым толчком, то вновь замедляясь. Сакура тем временем решает сосредоточиться на себе и вдруг замечает, как приятно ей прикосновение его члена в одной точке недалеко от входа. Она двигает тазом, меняя угол, чтобы член касался этого места чаще, и наслаждается новыми приятными ощущениями. В конце концов они с Саске ловят общий ритм, и он больше не меняет скорость, словно чувствует, что именно это ей и нужно. Он почти не погружается в нее до самого конца, и все, что остается в сознании Сакуры – как член касается той самой точки, откуда спустя некоторое время по всему телу разливается волна удовольствия, заставляющая ее вздрагивать и вдыхать воздух через рот маленькими порциями, потому что в какой-то момент ей показалось, что она забыла как дышать. Тело так расслабляется, что Сакура просто обмякает и позволяет Саске двигаться так, как ему хочется. Он не теряет время и постепенно ускоряется, его движения становятся более резкими, он то впивается в ее губы с неожиданной страстью, то прижимает к себе, то сжимает ягодицы или грудь, и наконец останавливается, войдя в нее во всю длину, и вздрагивает от волн оргазма, накатившего на него. Она чувствует его горячее семя внутри себя и вдруг вспоминает про беременность Ино. Теперь у нее тоже появился шанс. После секса они просто лежат рядом и молчат – Саске на спине, а она на боку, смотрит на него. Он поворачивает к ней голову и едва заметно улыбается – слишком скупо для обычного человека, но громадно для человека вроде него, привыкшего скрывать свои чувства. Так они и засыпают – голые и удовлетворенные, не проронив ни слова, хотя Сакуре ужасно хотелось узнать, почему вдруг Саске наконец решился пойти дальше, ведь все эти несколько месяцев, пока они в этой деревне, он только и делал, что избегал близости. На утро она задаст свой вопрос, и Саске уклончиво ответит, что ему так захотелось. Большего вытянуть из него не получается, но Сакура ожидает, что теперь они будут ближе друг к другу, и вновь разочаровывается, когда понимает – он не изменился. Их секс случается еще несколько раз – так же неожиданно, как и первый, а потом он снова держит дистанцию, будто кто-то перехватывает контроль над его сознанием. В один из дней она не выдерживает и все ему высказывает. Они и раньше ругались, точнее, ругалась она, а он просто слушал, но в этот раз все было гораздо серьезней. Она зовет его лгуном, потому что он обещал ей нормальную семью и отношения и вот спустя несколько месяцев они приходят совершенно в другую точку. «Я знала, что не нужно было соглашаться на твое предложение выйти замуж, я всегда знала, что так в итоге получится! Как хорошо, что мы неженаты, после этой миссии я больше знать тебя не хочу!», – кричит она, а Саске молчит, и в его глазах она видит множество разных эмоций – от гнева до страха. Она высказывает ему все, а он просто разворачивается и уходит. Она кидает ему вслед какую-то пустую склянку из-под отваров и сотрясается от рыданий. Позже, успокоившись, она задумывается, почему же вдруг так сорвалась. Да, Саске держит дистанцию, но он всегда говорил, что ему неприятны объятия, он не мастер в проявлении чувств. Секс у них есть – не так часто, как быть может ей хотелось, но можно было спокойно сказать об этом, а она же почти сразу начала кричать. ПМС у нее что ли. Сакура лезет за блокнотом, чтобы посмотреть, какой у нее день цикла, и замирает, осознав, что у нее уже третья неделя задержки. Она пытается вспомнить, когда у нее последний раз были месячные, может она просто забыла записать? Но нет, они были давно. Ее озаряет неожиданная догадка. Сакура смешивает несколько ингредиентов со своей кровью и теперь ждет, когда жидкость поменяет цвет. Синий – она не беременна, розовый… а розовый создаст ей кучу проблем, ведь она только недавно сказала Саске, что больше не хочет его знать. Они как раз отправили в Коноху сообщение с предложением обсудить прекращение миссии, может, в этот раз Какаши согласится с тем, что наблюдать за Шином нет смысла – он кажется безобидным. Надежды на это мало, но вдруг. А Орочимару в ответ на сообщение Саске уверил, что ничего не знает об этом мальчике и вообще уже не помнит, чем они занимались в том убежище. Разумеется, он лжет, но чтобы получить от него правду, сначала нужно дать ему что-нибудь ценное, а Орочимару интересует только Шаринган. За мыслями Сакура не замечает, как жидкость окрашивается в розовый. Какое-то время она в тупом онемении смотрит на нее, а потом на свой живот. Вспоминает холодность Саске, их скандалы, ее решение расстаться, то, что они сейчас в миссии, которая не понятно когда закончится. Решение приходит сразу. Снова ее руки трудятся над отваром, но в этот раз совсем иным. Он немного сложен в изготовлении, но не для такой опытной целительницы, как Сакура. В конце концов, она закупоривает его в стеклянный бутылек и ждет, пока тот остынет. За это время к ней приходят разные мысли. В одной из них она видит себя и Саске в своей комнате в Конохе говорящей: «Я не хочу выходить замуж за человека, который меня не любит. И рожать от него детей». Потом она вспоминает их разговоры в ее кабинете и то, как важно для Саске было восстановить свой клан. Она вспоминает Наруто, который так переживал за Хинату. Что скажет он, узнав, что она собирается сделать? А что скажет Саске? Простит ли он ее? Какая разница, простит или нет, она не желает его больше знать. Она щупает бутылек, проверяя, насколько отвар успел остыть. Его нельзя пить горячим, действующие компоненты должны успеть остынуть. Проходит час, в течение которого она сама не своя, ходит из угла в угол. Что-то внутри нее хочет, чтобы Саске сейчас вернулся, чтобы он остановил ее. Когда-то давно они с Ино думали, как назвать детей. Сына обе хотели назвать Саске, что сейчас кажется глупым, ведь обе мечтали видеть Саске в роли отца, а вот дочь Сакура хотела назвать Сарада. Она где-то услышала это имя, и оно ей понравилось. Интересно, кто у нее – сын или дочь? Наконец, зелье остыло. Сакура выходит во двор, на улице уже стоит ночь, сверху на нее смотрит луна и светят звезды. Еле слышно где-то вдали стрекочут цикады, все соседи уже похоже легли спать – не видно ни души. Она одна в совершении своего преступления, никто не станет свидетелем. Она откупоривает зелье и смотрит на него, собираясь выпить. Эмоции разом наваливаются на нее, она делает глубокий вдох. Бутылек в ее руках переворачивается, зелье выливается в траву. Сакура чувствует бесконечное облегчение. Слезы проступают на глазах, когда она думает о том, что чуть было не совершила. Она просто не может. Она не настолько ненавидит Саске и их общего ребенка. Она правда его хочет.