***
В этот момент Папирус приходит в ярость. Это нечестно, бушует мысль в его сознании. Гастер уже забрал у него большую часть Санса: его время, его внимание, и теперь он крадёт привязанность Санса. Он берёт, берёт и берёт, и Папирус не знает, что осталось от Санса, за что ему держаться. Это нечестно. Как же это вообще случилось? Может быть, это благодарность — в конце концов, Гастер спас их. Он дал Сансу работу, дом, кровать — всё, что Санс мог когда-либо желать, и чего Папирус никогда бы не дал ему. Всё, что Папирус когда-либо давал ему — пустые слова, надежды и мечты о лучшем мире. В этом мире монстры были хорошие, и никто не распылял друг друга. В этом мире они оба были в безопасности и счастливы. Этот мир давно рухнул. Неважно, что Папирус в безопасности, что все монстры Подземелья дают ему сладости, или вообще оставляют в покое, если Гастер заберёт у него Санса. В мыслях он видит Санса, приближающего к Гастеру; в его раскрытых широко глазницах читается обожание. Возможно, это Санс сделал первый шаг; его руки поднимаются, притягивая другого скелета для дерзкого, но робкого поцелуя. Или, возможно, Гастер подманил его брата и Санс последовал, мягкий и податливый под его прикосновениями. Кости трясутся, всё тело сотрясается в чистом гневе, когда что-то тёмное и горькое вьётся и кружится где-то глубоко у него в животе. Он вспоминает, как Санс вздрагивал, как фиолетовый язык пробегал по впадинам его позвоночника до самого копчика; вспоминает, как Санс тихо постанывал, заглушая свои крики прикусыванием ладони. Он вспоминает стоны Санса, глубокие, грязные и такие громкие. Это то, о чём Папирус отказывается думать: бледные кости в тусклом свете; кончик пальца проводит вниз по внутреннему изгибу ребра; его брат распростёрт на кровати, выгнув позвоночник в идеальную дугу. Речь идёт о доверии, напоминает он себе, желая, чтобы его тело перестало трястись. В том, что его брат доверял тому скелету, которого он только встретил, а не Папирусу, который был с ним всю его жизнь. Санс отказался обнажать свои кости перед Папирусом, но сделал это перед Гастером; он сделал себя уязвимым, в то время как Гастер оставался в одежде. Дело было в Сансе, который отказался от него, несмотря на то, через что они прошли. Ощутив вкус лучшей жизни, чем у них была, Санс уже готов броситься к своему благодетелю. Отвратительно! Санс подходит к нему, благоговейно шепча «Папирус». Папирус понимает; он мог бы делать то же самое прямо сейчас. Всё, что знал Папирус так это то, что работа Санса быть «ассистентом» у Гастера могла быть откровенной ложью. Санс мог бы заботится о нём, разговаривать с ним о науке и экспериментах — и Папирус признавал, что он такой наивный глупец, каким он и был. Он собирается положить этому конец. Санс не может уйти от него к Гастеру, потому что Папирус ему этого не позволит. Он найдет Санса, и они покинут это место. Как только Гастера не станет рядом, Санс поймет, как ужасно он себя вёл. Папирус встаёт и открывает дверь, выходя за порог комнаты, которую Санс сказал ему не покидать. Он не оглядывается назад.***
— Не каждый монстр будет таким хорошим, как ты хочешь, Папс, — сказал как-то однажды Санс, наверное в попытке научить его уму-разумау. Мне нужно, чтобы только ты таким был, не сказал в тот раз Папирус.***
Коридоры комплекса длинные и извилистые. Он спускается в один, и попадает в другой, которые выглядят почти одинаково — но Папирус знает, куда идти. Всё, что он должен делать — следовать за криками. Поначалу крики пугали — но со временем он к ним привык. Санс сказал ему, что когда-то они были преступниками, приговорёнными к смерти. Папирус сказал себе, что ничего не смог бы сделать. Путь занимает определённое количество скрытности, и подавляющее количество удачи — но годы жизни на улице дали ему преимущество. Он бросается от двери к двери, прячась в тени и огибая углы, а когда всё чисто, постоянно следит за затравленными учёными и сердитыми охранниками. Ни один из них, вероятно, не скажет ему, где он мог бы найти их начальника, тем более, когда он — младший брат нового сотрудника. Он задается вопросом, знают ли они вообще, что у их коллеги есть младший брат, которого он скрывает в своей комнате. Или, возможно, Санс проводит целый день с Гастером, будучи мальчиком на побегушках, всё это время занятый как его «ассистент». В конце концов, у его брата не было ни знаний, ни опыта, чтобы помочь другим учёным в их экспериментах. Все части головоломки, которые он не хотел решать, встали на место — всё указывает на эту фальшивую должность. С чего бы Королевскому Учёному, невероятно талантливому и пользующемуся благосклонностью самого короля, хотеть, чтобы его ассистентом стала уличная крыса? Что ж, теперь он знает, зачем. Волнение и уверенность проходят пульсацией через его мозг, подталкивая его — пока крик внезапно не обрывается; Папирус знает, что страдания несчастного монстра окончены. Но в оглушительной тишине Папирус больше не знает, куда идти. Впервые, он думает, что, возможно, должен был остаться в комнате, ожидая возвращения Санса, прежде чем выяснять с ним отношения… Гастер самодовольно ухмыляется ему, трахая брата Папируса. Нет, он должен был найти Санса прямо сейчас. Он всё равно не знает, как вернуться в их комнату, без помощи, о которой он не может просить. Он делает шаг вперёд, готовый оставить свои шансы на удачу — как вдруг мимо него пролетает бледно-белое пятно, яркий всплеск магии на фоне тусклого интерьера комплекса. Оно останавливается рядом с дверью и замирает на месте достаточно долго, чтобы Папирус узнал руку с дырой в ладони, которую он видел прошлой ночью, ту, что удерживала его брата и захлопнула дверь перед его носом. Рука поднимает планшет с подноса и летит дальше по коридору. Папирус идёт следом. Впопыхах, он прошёл за ней вниз через несколько коридоров, прежде чем та зависла перед невзрачной металлической дверью и положила планшет на ближайший стол. Папирус наблюдает из-за угла, как рука дважды резко стучит в дверь, а затем берёт планшет. Дверь распахивается, и она влетает внутрь; дверь захлопывается. Гастер находится в этой комнате. Санс, вероятно, будет там же. Он шагает к двери и стучит дважды, резким «тук-тук» так, как он видел. Дверь распахивается. Папирус шагает внутрь. Дверь захлопнулась.***
Он нашёл Гастера. Королевский Учёный стоит перед ним, просматривая планшет, за которым следовал Папирус. Краем взгляда он задерживается на другом монстре, ярость бушующим потоком проходит через него, словно волна жара. Он помнит, каким образом Гастер оставил метку на Сансе, и в то же время смотря на Папируса и насмехаясь над его никчёмностью — желание вырвать Гастеру зубы и растереть его череп в пыль возвращается в полной мере. Папирус ранее считал себя выше ненависти и затаённой обиды, но это чувство лучше всего описать как чистое отвращение. Но он здесь не из-за Гастера, как бы он не хотел перегрызть шею этому скелету пополам. Он здесь из-за Санса… Которого нигде не видно. Все его планы резко пошли наперекосяк. Он ожидал, что Санс будет тенью следовать за монстром, которому он должен помогать, но в действительности не предусмотрел того, что бы произошло, если бы он нашёл только Гастера. Где ещё быть Сансу, если не с Гастером? — Вижу, ты наконец-то покинул свою клетку? Его внимание снова вернулось к Гастеру, который по-прежнему смотрел в свой планшет, как будто Папирус не стоил его внимания. Это понимание раздражало. — Ну? — спрашивает учёный. — Где Санс? — Работает, — отвечает пренебрежительно Гастер, по-прежнему не глядя на Папируса. — Где? — Тебе он для чего-то нужен? — шелест бумаги, когда Гастер переворачивает страницы и у Папируса не хватает терпения от этого безразличия и пренебрежения. — Мы уходим, — заявляет Папирус. Палец пролистывает вниз кадры в течение доли секунды. — Сегодня, — добавляет он. — Если это так, — говорит Гастер, всё ещё глазами просматривая планшет, — тогда я предполагаю, Санс в курсе о своей непосредственной отставке? Папирус колеблется. Другой скелет, наконец, наконец, поднимает взгляд, и его ухмылка расплывается на лице. — Он не знает? — рука улетает, унося планшет в дальний конец комнаты. Гастер смотрит на него широко открытыми глазами и усмехается. — Боже, боже. Принимаете решения друг за друга? Как это… по-братски. Папирус ощетинился. — Он поймёт, — дерзко сказал тот. — Я уверен, что поймет, — согласился Гастер, — как и то, что он думал, поймешь и ты, когда он брался за эту работу. — Я… он думал, что нам была нужна помощь, — сказал Папирус, потому что, на самом деле, ситуация поменялась. — Это не так. Мы не нуждаемся в вашей помощи. — Ты — нет, — ответил Гастер. — А вот Санс… — на мгновение он делает паузу, прежде чем сказать. — Ты ужасно эгоистичен, да? Эгоистичен? Он делает это ради Санса! — Я не эгоист, — Папирус хмурится, ненавидя то, как его голос становится капризным, как у ребёнка, который не получил то, что он хотел. — Но это так, — отвечает Гастер, как если бы слова Папируса не имели значения. — Что ты будешь делать, когда вы вернётесь? Позволишь старшему брату защищать тебя снова, пока ты ждёшь и наблюдаешь со стороны? Несмотря на то, что он настолько слаб… — Санс не слаб, — вырвалось у Папируса, его ладони сжались в кулаки. — А ты просто позволял ему это, — продолжал Гастер. — Вы могли отбиваться вместе, помогать друг другу выживать, но нет — тебе было предпочтительней прятаться за спину старшего брата и позволять ему сталкиваться со всей опасностью в одиночку. Позволять ему марать за тебя руки, в то время как ты проповедуешь ему о благородстве и доброте. — Нет, — говорит Папирус, но его слова застревают в горле, отказываясь выходить. Как Гастер узнал — впрочем, неважно, откуда он узнал, ведь он был прав. После той засады Санс сражался сильнее, защищая и себя и Папируса, никогда не полагаясь на своего младшего брата. — Нет, — мягко повторил Гастер, смакуя каждое слово. — Нет, ты позволяешь ему сражаться даже притом, что один удар, возможно, погубит его. Даже притом, что ты был более сильным, чем он когда-то. Всё ради твоей довольно небольшой морали. — Она не… — ответил Папирус. — Она не небольшая, она… — Ты стал обузой, — вяло замечает Гастер. — Это удобно, не так ли? Наличие кого-то, кто следует за тобой, соглашается со всем, что ты говоришь. Чтобы заботился о тебе, а ты даже и пальцем не пошевелишь. — Но это утомительно, — и здесь его слова становятся острыми и жестокими. — Санс устал. — Заткнитесь, — шипит Папирус. Всё не так, всё будет не так, теперь он видит свои ошибки. Он просто должен доказать это Сансу. — В-вы ошибаетесь. — Ты не обязан мне верить, — рука вернулась с другим планшетом. Гастер берёт его, отвернувшись, чтобы прочитать содержимое; «увольнение», передал во внимание ему Гастер. — Я, конечно, не буду препятствовать тебе. Есть много монстров, готовых работать под моим началом. Папирус открывает рот, чтобы возразить Гастеру — но внезапно слышатся три небольших стука в дверь, скрип и кто-то вошёл. — Похоже, твоё маленькое путешествие окончено, — комментирует Гастер, когда Санс шагает в комнату.***
Первое, что он видит, это растрёпанное состояние лабораторного халата Санса, помятого и свёрнутого. Как будто его оставили на полу, напоминает его сознанию свистящий шёпот. Следующее, что он видит, как глаза Санса перескакивают с Папируса на Гастера; вихри эмоций проносятся на его лице: замешательство, шок, страх, а затем и паника — тогда Санс внезапно встаёт перед ним, пряча Папируса позади себя и загораживая его от Гастера. — Ублюдок, ты же обещал, — рычит Санс, но Гастер прерывает его. — Я ничего не сделал, — спокойно говорит учёный, и Папирус смог заметить из-за верхушки черепа Санса, как тот кладёт планшет на стол. Он рассеянно удивляется тому, когда он успел так подрасти. — Твой брат искал тебя. Краткий момент напряжения и хватка Санса становится крепче. — Это так, — говорит Папирус и Санс дёргает головой, чтобы взглянуть на него. — Мне надо с тобой поговорить. — Тебе нужно было подождать в комнате, — сказал Санс. — Я говорил тебе оставаться в комнате, Папирус… — Это срочно, — прерывает Папирус, глядя прямо на Гастера. Тот только улыбается. — Почему бы тебе не вернуть брата в вашу квартиру, Санс? — Папирус не пропускает момент, как Санс немедленно напрягся. — Или хочешь, чтобы он наблюдал? — Нет… — говорит Санс, резко и почти испуганно. — Нет, я… давай, Папирус. Пошли. Даже не смотря на то, что Санс берёт его за руку и выводит из комнаты; даже при том, что они оставляют ту холодную лабораторию Гастера позади; даже при том, что по всем правилам рядом с Папирусом есть Санс … Так или иначе Папирус чувствует, что это он проиграл.