Make up your mind baby cause the time is here

Гет
NC-17
В процессе
242
Размер:
планируется Макси, написано 87 страниц, 23 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
242 Нравится 220 Отзывы 78 В сборник Скачать

what you do to me is indescribable

Настройки текста
      Едва Харлин успела задремать, как в дверь постучали. Что это была Молли, девушка поняла сразу. Доктор протёрла глаза, затем потянулась, едва урча, встала и открыла дверь. — И снова привет, Молли, — поприветствовала Квинзель подругу, украдкой зевая в ладонь. — Привет, Харлин. Ты куда-то собиралась? — Молли неуверенно помялась на пороге, словно сомневаясь, имеет ли право задавать подобный вопрос хоть кому-то. Харлин удивлённо приподняла одну бровь — подобная манера речи коллеги по-прежнему казалась ей неимоверно странной. — Честно говоря, — она взглянула на наручные часы, — да. Мне пора на приём, но думаю, что поговорить мы сможем, — Харлин ободряюще улыбнулась ей и, выйдя из кабинета, жестом указала на коридор. — О, это было бы замечательно. Как думаешь, нам скоро поставят на этаже кофеварку? А то бегать за кофе на 2 этажа вверх невероятно утомляет, — начала рассуждать девушка, покачав головой на последней фразе — Так попроси Дориана, — Харлин со знанием какой-то тайны, которой тут же хотела поделиться с подругой, улыбнулась. — Ты ему нравишься, — и покивала на неуверенный взгляд. — Скажешь тоже, — Молли раскраснелась, опустив взгляд в пол.

***

      В кабинет вводят Пациента #1.       Пожалуй, без него Аркхэм сложно представить, как и с ним. Он настолько же частый гость, насколько и неуловимый. По его палате можно было бы проводить экскурсии, найдись желающие.       Его усаживают на железный, привинченный к полу стул, ноги заковывают в цепи, наглухо вбитые в пол. Он запакован, словно подарок, в смирительную рубашку. Её личный ежедневный подарок.       Как же невероятно, просто невероятно! бесполезна эта рубашка против Него. Какая глупая человеческая шутка — думать, что они могут контролировать его только куском ткани и металлическими скованными звеньями! Он бы посмеялся, честно, но не над шуткой. Над ними. Над врачами. Над всем Готемом. Ничего не сможет помешать ему выпутать из неё цепкие руки и сжать их на её прекрасном горлышке. Это произойдёт так быстро, да-да, что этот ягнёнок даже не успеет достаточно испугаться.       Но Он не сделает этого. Он не хочет. Его белый ягнёнок так интересен, так забавляет Его, что желание терять подобную щедрость глупцов врачей моментом пропадает.       Она тоже Его подарок, но срывать обёртку ещё рано. Мать всегда заставляла его ждать праздника, и Он подождёт. О-о-о, ведь он уже предвкушает, как потом будет сладок момент расправы с мусолящей взгляд глупой бесполезной оболочкой. Она будет разорвана, разодрана на мельчайшие ошмётки, а те жалкие оставшиеся от неё клочки отброшены в дальний угол, где никто никогда не найдёт, да и искать не станет, и пред Ним предстанет то, чего Он так долго жаждал. Нечто блестящее, нечто прекрасное. Нечто безумное. — Хватит лыбиться, болезный, — нарушает размышления Джокера один из санитаров.       Джокер поднимает свой взгляд на него, не прекращая криво улыбаться. Как его зовут? Джимми? Рой? Сэм? Он заходится смехом, перебирая в уме простые человеческие имена. Такие одинаковые в своей скучности, такие противно обыденные, будто выписанные на мягких кубиках слова для малышей, аккуратно сложенные дотошной мамашей в идеальную пирамиду. О, какое наслаждение будет потом разрушить эту пирамиду, уронить и раздавить все кубики, всех «Джеймсов», «Карлов», «Марков» и прочих… — Сэм, может, ну его, а? — второй санитар оказывается умнее, чем первый. И Джокер ценит разумный страх пред его личностью.       Сэм. Значит, догадка оказалась верной. — Да что он сделает? Боги, Микки, ты такой трус! — человек в халате смеётся над коллегой, полагаясь на своё знание принятых о мерах безопасности, которые, на деле, не более, чем пустой звук. — Оооо, малыш, я много чего могу сделать… — Джокер плавно разминает затёкшую шею, прикрыв глаза.       Он слышит торопливый стук Её каблучков по холодному полу. Ему даже кажется, что Он слышит стук Её сердца, отдающийся в этом громком «Цок-Цок-Цок…»

***

— Я тебе больше скажу, вчера миссис Хеиль на приёме с Джо из 307-й сломала ногу! На её крик сбежалась половина отделения. Прибегают, а Джо накладывает шину из чего нашёл. Так ему даже дали закончить! Как выяснилось потом — она зацепила шкаф и тот рухнул, — воодушевлённо рассказывала Молли, для убедительности выводя кистями в воздухе подтверждающие слова фигуры. Харлин эту привычку подруги уже запомнила — когда Молли достаточно расслабится в чьей-то компании, разговорится и забудет о своей забитой стеснительности, она начинает изображать из себя маленькую мельницу. — Надеюсь, с ней всё в порядке? — обеспокоено поинтересовалась Харлин. — Да. Джо, оказывается, раньше был детским хирургом, пока его ОКР не прогрессировало настолько, чтобы он оказался здесь. — Всё таки в пациентах остаётся человечность. Мне по душе такие истории — они дают мне веру в лучшее. — задумчиво проговорила Квинзель, глядя прямо вперёд. — Ты так прекрасна в своей наивности, Хар… — но закончить Молли не успела. Девушки вздрогнули от резкого звук удара и смеха, затем раздался звук второго удара и вновь смех.       Молли торопливо простилась с ней и убежала. Она не из тех, кто хотел бы влезать в дела с Джокером или даже попадаться ему на глаза.       Харлин сразу поняла, что звук доносится из её приёмного кабинета и ворвалась туда, закрывая собой фигуру на стуле, скрестив руки перед лицом. Третий удар дубинкой пришелся как раз по ним. Тормозной от природы Сэм просто не успел быстро среагировать. Но громкий женский вскрик быстро довёл до него мысль, что он сделал.       Харлин прижала руку к себе, стараясь заглушить боль, которая расползалась по всей руке. — Сэм, где у тебя мозги, скажи мне, будь добр?! — рассерженно сведя брови, почти кричала она, глядя снизу вверх на высоченного мужчину. — Санитарам запрещено бить пациентов без веской на то причины, а я не вижу, чтобы мистер Джей вёл себя угрожающе! Сэм, тупой ты баран, он связан, прикован и всё-таки избит тобой! — Харлин, но он не так давно смог выпутать одну руку и сломать твои очки! — пытается защититься от нападок Сэм. — Для тебя я Доктор Квинзель. Это первое. А второе — хотел бы он меня тогда убить — убил. Я подам на тебя жалобу в управление. И где вообще второй санитар?! — решив, что тот пошёл за помощью, она продолжила — Просто уйди с глаз моих долой!       Она повернулась посмотреть на Джокера, а тот в свою очередь, хоть и избитый, но самодовольно ухмылялся. Это вывело Харлин из себя ещё больше. — А ты вообще! Смешно ему! Как мне очки ломать — так первый. Как сдачу дать — так подождёт. — продолжала распаляться девушка, — Что за вопиющий не профессионализм?! Что за люди?! Что за отношение к пациентам?! После такого естественно и сбежать попытаешься, и врача убить!       С этими словами Харлин нервно поставила на стол аптечку и, не смотря на опухшую кисть руки, начала яростно протирать разбитое в нескольких местах лицо Джокера. Рука удачно болела, хотелось плакать, но прошлое спортсменки позволяло держать себя в руках.       Сам же Джокер был несколько ошарашен её поведением. Его дико взбесил тот факт, что Сэм надорвал обёртку его подарка и он начал узнавать его раньше должного. Он внимательно рассматривал её лицо, прекрасное в своих истинных открытых эмоциях. На нём смешались боль и злость. Усталость и обида. Воистину шикарное зрелище. — А как же клятва Гиппократа?! А просто человечность?! Что за люди! — восклицала Харлин, обрабатывая последний кровоподтёк. Но Джокеру уже надоела её болтовня, и он решил просто её заткнуть.       Джей резко повернул голову и, смотря прямо в глаза, быстро подался вперёд, больно впившись в полные губы Харлин, которая только закончила обрабатывать его разбитую скулу и собиралась отстраниться.       Каким бы странным это не казалось самой Квинзель, она не отстранилась. Пребывая в замешательстве, девушка чуть ли не начала отвечать. Но он сам разорвал этот поцелуй, продолжая буравить её внимательным бесстыдным взглядом. Он пытался цепкостью взгляд разглядеть, что же, что же там за подарок под этой обёрткой. Но не видел — слишком бумага плотная, и силуэт под ней неясный. Какие возможности, какой потенциал. Невероятно. — Ты безумно болтлива, когда злишься, — Джокер скалится, обнажая стальную линию коронок, — но не менее очаровательная.       Харлин, казалось бы, отрешённо выпрямилась и, обойдя стол, села напротив него, всё ещё сжимая в пальцах кровавую ватку.       Его идея оказалась в меру удачной — она замолчала. Однако спустя минут десять тишина явно затянулась. Он отметил, что Харли ничуть не покраснела от его поцелуя. Она вообще словно выпала из реальности, рассматривая пациента не со стороны порядочного доктора Харлин Квинзель, а с чьей-то другой, ещё чуждой в этом теле. — Итак, милая. Как твоя рука? — как ни в чем не бывало спросил Джокер, растягивая губы в обольстительно-ленивой полуулыбке.        Квинзель посмотрела на посиневшее и опухшее предплечье, где по абсолютно белой коже, видевшей лишь скупое солнце Готэма, расползался лиловый синяк с красными прожилками капилляров и хмыкнула, а он не отрывал взгляда от картины. Красное-синее-белое.       Идеальное сочетание. — Ну, лучше, чем твоё лицо.       Он рассмеялся её шутке, сохраняя на лице выражение самодовольной уверенности. Она почти перестала бояться, а это значило, что дело осталось за малым. — Ну, и о чём же сегодня пойдёт речь? - Джокер откинулся на своём стуле, и, Харлин готова поклясться всеми регалиями мира, что, будь у него свободны конечности, он бы закинул ногу на ногу и перекинул руки за спинку, чуть опуская вперёд голову. Этакая поза расслабленной уверенности в полнейшем контроле над ситуацией. — Давай поговорим о чём ни будь из твоей биографии. Как насчёт истории? — улыбнувшись, спросила Харлин, наклонившись вперёд и облокотившись на стол. — Расскажите мне историю, мистер Джей.       Она явно неслучайно обратилась к нему подобным образом, что заставляло его наслаждаться начатой игрой. Глупышка сама путалась в его сетях. Словно бабочка, залетевшая в паутину, которая, стремясь выбраться, запутывается ещё больше, путает свои прекрасные крылья в его липких сетях, становится куколкой, которая уже когда-то родилась, и которую ему предстоит вновь превратить в бабочку. И вот, ей уже нравится игра. Единственный способ выбраться — выиграть. Но с самого начала стоит понимать, что предугадать финал невозможно. — Малышка Харли хочет послушать историю? Ну что ж… — Джокер наигранно задумчиво смотрит в потолок. — Я расскажу тебе историю о банке. — О банке? — переспросила Квинзель, недоуменно нахмурив светлые брови. — Да-да, о нём самом. Однажды мне было безумно скучно. Мммм! О, какая тогда была скука. Было совершенно нечем себя занять. Так что я решил, что пора бы немного развеяться. Выбор пал на ограбление банка. По-моему, это самое банальное, чем я только мог заняться.       Джокер выгнулся, прикованный к стулу, хрустнув костями о спинку, и продолжил. — Так вот. Не было ничего особого в этом всём. Обычный банк, обычный день, обычные подпевалы. Со мной поехали какие-то ребята… Честно? Я и не всех-то помню. Кого-то убило, кого-то нет. Не я же выбрал, чем им заниматься. Единственное, что открою тебе, то, что там со мной был Рой. Не скажу ничего особенного, но я в основном окружаю себя только теми людьми, в которых я нахожу интеллектуальный стимул. Сейчас я говорю о близком круге, а не о тех тупорылых придурях, которые составляют силовую часть моего небольшого штата сотрудников. В общем, Рой - толковый малый. — Он твой друг? — рискнула спросить Харлин.       Джокер перевёл тёмный взгляд на девушку, внимательно изучая и гадая, что скрывается в её чудной светлой головке. Иногда ему хотелось вскрыть её черепушку, чтобы узнать основные вопросы, что его так интересовали. Изведать её мысли, чистые, не обличенные грязью лживых слов. — Друг? Не думаю. Слишком громкое слово. У меня нет друзей. Хотя то, что я его до сих пор не пристрелил за некоторые, — Джокер поморщился, — Ошибки — уже достижение. Ты так прекрасна в своей наивности, Харли.       Эти слова заставили девушку едва смутиться. Хотя, она уже начала привыкать к его манере общения. Ей даже начинало это нравится. — На чём я остановился? Ах, да… Банк. Всё шло прекрасно. Визг. Крики. Разбитое стекло. Убитые охранники. Ребята разошлись и пристрелили нескольких людей, наивно рассчитывающих сбежать. В этом безумии я чувствовал упокоение. Когда же все наконец заткнулись, я был счастлив поглумиться над глупцами, которые зачем-то хранят деньги в столь ненадёжном месте. Важно отметить, что сразу было сказано не пытаться дозвониться в полицию. Да даже самому тупому существу будет понятен ход событий при нарушении этого крохотного правила. Знаешь, милая, я думаю, что Готэм ещё не скоро избавится от монстров. Тут полно людей, которые не умеют даже слушать. Так было и в этот раз. Эта грёбанная старуха, — зло проговорил Джокер, словно выплёвывая слова, — Мы все совершаем ошибки, и каждый платит свою цену. Вот и старуха заплатила свой. Мозги этого белого одуванчика разметались на стене в необычайном узоре.       Закончил свой рассказ безумец, а его слова ещё долго отзывались в её голове. Словно ударяясь о голые стены ошеломлённого разума.       Харлин сидела замерев в одном положении и не находила, что сказать. Она не сомневалась в жестокости этого человека, но всё же порой забывалась и позволяла пустить его к себе в душу. — Ну что? Тебе понравилась моя история? — подытожил Джокер и вдруг рассмеялся, разбивая её звучащим абсолютом безумия. Ему хотелось смеяться, ей хотелось сбежать. Но сейчас игра шла только по его правилам...
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.