Вопросы.
Девушка поморщилась и распахнула глаза, тут же их прикрывая от яркого солнца, пробивавшегося в комнату сквозь не зашторенные окна. Что-то ей подсказывало, что действительно хорошо бы потратить этот небольшой отпуск на поиск ответов. Но отнюдь не о зеленоволосом психопате, который так запал ей в душу и вгрызся в мозг, а может лучше было бы найти вопросы на тайны собственного поведения и столь странной…привязанностик пациенту. Она была явно нездоровой, как окончательно поставила себе импровизированный диагноз Харлин, садясь на кровати и немного ссутулившись смотря в большое окно комнаты. Квинзель казалось, что чем больше времени они проводят с ним, тем больше она путается в своих собственных мыслях и суждениях. Джокер раскалывал её жизненные устои, словно щелкунчик грецкие орехи. Он расшатывал все константы в жизни, заставлял отречься от собственных принципов и отбросить правила на второй план. Пусть это и было пока не сильно заметно на первый взгляд, но стоило Харлин начать копаться в самой себе больше обычного, то становилось ясно — добром это точно не закончится. Но она, сама того не понимая, хотела именно этого. Отчаянно желала, чтобы их своеобразное общение никогда не кончалось. Пускай ни плохим, ни хорошим. Пускай это лучше ничем не закончится, но будет продолжаться. Присутствие Джокера в жизни Харлин стало чем-то неотъемлемым и…необходимым? Девушка потянулась и потёрла переносицу холодными пальцами. В квартире было подозрительно холодно. Быть может, вчера она забыла закрыть окно? Это было бы совсем неудивительно, учитывая насыщенность дня. Так что делать было нечего и пришлось вставать и идти на разведку. Зарываясь руками в густые, растрёпанные волосы, Харлин начала машинально заплетать слабую косу набок. Легко ступая босыми ногами по холодному полу, Квинзель отметила, что нужно будет купить ещё один ковёр. Она потрепала по голове проснувшегося Эско, который тут же принялся умиротворённо посапывать на лежанке, и вышла в залитую солнцем гостиную, совмещённую с кухней барной стойкой. Причина сквозняка была найдена моментально. Как и думала девушка — окна закрывать она так и не научилась. Закрыв распахнутое настежь окно, повернув ручку до упора, и поправив запутавшиеся шторы, девушка призадумалась. «Но я вчера не заходила на кухню. Я помню это совершенно точно…» Пронеслось у неё в голове. Харлин в задумчивом прищуре закусила губу, пытаясь вспомнить вечер в деталях. Нет. Окно она не трогала определённо. Девушка совершенно ясно помнила, как вернулась вчера домой.***
Осторожно открыв дверь, Квинзель прошла в свою одинокую, но уже почти ставшую родной, квартирку. Благо, в отличии от температуры на улице, в квартире было сухо и тепло. Хотя, дождь и ветер за окном разгулялись не на шутку и казалось, что вот—вот шумно ворвутся в почти уютную квартиру, разбив окна. Сил не было и подавно, так что хорошо, что она заранее позвонила и попросила погулять с собакой соседку снизу. Благо, ключи у неё были. Харлин попросту скинула пальто с плеч на пол и застыла. Но, спустя несколько минут простракционного залипания в стену, совесть взяла верх над слабостью и, сделав глубокий вдох-выдох, девушка подняла пальто и аккуратно повесила его на вешалку в коридоре. Затем блондинка прошла на кухню, но только для того, чтобы насыпать корм для Эско и налить ему новой воды. Дальше девушка, словно в тумане, ничего не замечая, прошла в душ, попутно снимая с себя одежду и бросая позади себя. Собака проводила её задумчивым взглядом, но сказать, очевидно, ничего не смогла, даже если и хотела.Но окна Харлин не трогала.
***
— В таком случае, что за… — непонимающе воззрилась Харлин на окно, стараясь понять, почему же оно открыто, — Если бы его открыла Робби, когда шла гулять с собакой, то когда бы я вернулась, было бы холодно. Квинзель подошла к тумбе и, достав оттуда корм, принялась насыпать его в собачью миску. Поставив её на пол, она помыла руки и взялась за собственный завтрак. Мама ей всегда говорила, что он должен быть самым питательным приёмом пищи за весь день. Так что салата за завтраком она съедала чуть больше, чем на ужин. Никто ведь не отменял рекомендации тренера? Когда же Харлин выросла, а спорт в свою очередь остался в прошлом, то она стала чаще баловать себя, а на завтрак же она редко отказывала себе в яичнице с беконом или замороженной пицце. Не может же быть слишком рано или поздно для пиццы, верно? Но конкретно сейчас, девушка решила побаловать себя оладьями с джемом. А почему бы и нет? Тем более, что новый джем она так и не попробовала, и теперь он одиноко ютился в холодильнике среди ненужных никому соусов и старой луковицы. Чтобы не было так скучно, Харлин обычно включала музыку и телевизор. Так же она поступила и в этот раз. По TV шла передала про криминальные районы и вообще штаты Америки, а если быть точной, то данный выпуск был посвящён Детройту, но музыка, которую Харлин никогда не забывала включить, приглушала это всё:Your own personal Jesus Someone to hear your prayers Someone who cares Your own personal Jesus Someone to hear your prayers Someone whoʼs there
Мужское бархатное соло солиста DepesheMode расслабляло и заставляло отвлечься. Ей всегда нравилась эта группа. Одновременно позволяя расслабиться и не заснуть, группа навечно была помечена в сердце Квинзель, как «на все времена». Девушка развеселившись, виляя бёдрами в такт песне, переворачивала оладью за оладьей и постепенно начинала подпевать. Харлин нравилось подобное спокойное утро. Никуда не нужно бежать и нестись, сломя голову, дабы не разозлить опозданием на работу Лиланд, не заставить волноваться Молли и боясь опоздать к...Feeling unknown And youʼre all alone Flesh and bone By the telephone Lift up the receiver make you a believer.
…Боясь опоздать к кому? К Джокеру? Но не возможно ведь опоздать на приём, время которого назначаешь и меняешь ты сам. Верно? А может быть, уже давным-давно эти сеансы ведёшь вовсе не ты Харлин Квинзель?Так чего же ты так боишься Харли Квин?
Эта мысль неожиданно тяжёлым грузом всплыла в мыслях, и Харлин несколько раз мотнула головой из стороны в сторону, в желании побыстрее отогнать подобные мысли, и вернулась к жарке оладий. Закончив готовить и сложив почти ровной стопочкой горячие шедевры своего кулинарного искусства в глубокую тарелку, девушка выключила плиту и открыла холодильник, в поиске малинового или любого другого джема. Спустя минуты три поисков, Харлин обречённо вздохнула и уже собиралась закрыть дверцу холодильника, но вовремя остановилась. Оказалось, Джем стоял прямо у Харлин под носом, а точнее на дверце холодильника.Чёртова шлюха.
За всплывшей не пойми откуда фразой, с её стороны последовал глубокий нервный вздох: — И долго ты собираешься мусолить это и вспоминать, а, Харлин? Спросила Квинзель у своего отражения в железной кастрюле, стоявшей на одной из полок. Не получив никакого ответа от расплывшегося лица на стенке железной кухонной утвари, что впрочем было совершенно неудивительно (ещё бы ей и предметы быта отвечать начали) она с раздражением захлопнула холодильник. Да так, что было слышно, как внутри задребезжали всякие банки и блюдца на дверце. Развернувшись к столешнице, Харлин не выдержала и с громким стуком поставила джем на стол. От донышка и по стенке пошла небольшая трещинка, а доселе ровная стопочка оладий пошатнулась и неминуемо превратилась в Пизанскую башню. — Так какого чёрта он меня вчера поцеловал?! Так. Я больше ничего не понимаю! — начинала злиться Харлин, — Получить диплом психотерапевта, чтобы не мочь разобраться даже в себе! До-жи-ли. Разозлилась на саму себя девушка и, даже не поморщившись, с первого раза открыла новую банку Джема голыми руками, хотя обычно дело не обходилось без помощи открывалки. Несколько капель испачкали халат девушки, что заставило её недовольно скривить пухлые губки. Харлин налила немного из открытой банки на край тарелки, поставила ёмкость на стол и взяла одну из оладий и, обмакнув в джем, начала сосредоточено жевать. Неожиданно взгляд Квинзель упал на стопку рекламы, которую она на днях достала из почтового ящика и по рассеянности забыла выбросить. Среди кипы ненужного мусора виднелась брошюра психотерапевта. — Раз я сама не могу с этим справиться, то, — Харлин взяла в руку брошюру, — пускай мне в этом поможет доктор Шудберт. Кто он вообще? Немец? Доев начатую оладью, девушка дотянулась до домашнего телефона, вздохнула, и номер почти без раздумий и колебаний тут же был набран. Несколько гудков, и Харлин ответил мелодичный голосок секретарши: — Здравствуйте, Вы дозвонились в приёмную доктора Шудберта. С вами говорит Кэтрин. Желаете записаться на приём? — Да, добрый день, Кэтрин. На какое время можно записаться? Желательно пораньше… Очень уж хочется попасть на приём побыстрее. — Хм… Сейчас посмотрим, — в трубке раздался звук щёлканья компьютерной мышкой и стук пальцев по клавиатуре, — есть время завтра днём. В четыре часа Вам будет удобно? — Да, было бы прекрасно. — Тогда назовите Ваше полное имя. Телефон я уже записала. Тут Харлин на несколько секунд задумалась. Ей хотелось сохранить анонимность и, видимо, мистер Шудберт мог ей это предоставить. Оставалось имя… — Дженни Мур. Можно мисс Мур. — Отлично. Не забудьте прийти, мисс Мур. До свидания, хорошего дня! — Спасибо, Кэтрин. До свидания.Неужели ты хочешь сбежать от меня, Харли Квин?