Ошейник

      В Лагере наконец-то все ребята смогли без опаски спать до семи утра в своих домиках. Сначала никто не мог оставить свои клинки в покое из-за развившийся за год острой паранойи, но с этим им помогли дети Гипноса — успокаивающие чаи с солёными орешками хорошо повлияли на их взвинченное состояние. Хейзел с Фрэнком с удовольствием выпили чай вместе в домике Аида, Нико же уснул с Уиллом в одной койке лазарета, укрывшись шерстяным одеялом. Тревис и Коннор под присмотром Лулу, дочери Гипноса, быстро уснули на её мягких коленях, напоследок мысленно пообещав ей гору белого шоколада за её усыпительные пения и колыбельные песни. Лео под напором Калипсо решил сегодня переночевать с ней в домике Гефеста, в отдельный для них комнате, предоставленная его сводными братьями и сёстрами. Аннабет же спала под присмотром мрачного Грега в Большом Доме, а Пайпер в неловком молчании вместе с Джейсоном лежали в его кровати, переплетя друг с другом пальцы рук.       Перси же не мог уснуть.       Он возвращался мысленно к разговору с Аидом, который, к его шоку, извинился перед ним.       — Пардон? — от удивления Перси не заметил, что применил фирменную фразу Кроули, которую она произносит только при конфузном состоянии. А сейчас у него было по правде конфузное состояние. Аид раздраженно нахмурился от поражённого взгляда новоиспечённого бога.       — Я прошу прощение. Ты меня расслышал?       — Неужели это случилось? Неужели боги по правде могут извиняться? Это феномен!       — Не особо ты высокого мнения обо мне, Джексон, — холодно отметил Аид.       — О, моё мнение о тебе всегда было ниже плинтуса, Аид, стоит мне вспомнить, что ты в основном своим присутствием травил мне жизнь. Каждая наша встреча была всегда одинакова: либо ты хотел моей смерти, либо хотел моей помощи. О да, я по правде о тебе не самого лучшего мнения, отродье Кроноса, — спокойно заметил Перси. Кроули обеспокоено слушала их разговор, держа Джексона за руку. Аид сощурился, сжал ладони в кулаки и тяжело вздохнул. Он взглядом приказал полукровкам исчезнуть из павильона. Никого не осталось; только они одни тут.       Аид прикусил губу.       — Ты знаешь, где находится район Голливуд-Хиллз?       — В Лос-Анджелесе, — мрачно ответил Перси. — Как я могу забыть про твой город, где я чуть не был съеден Цербером, а?       — Не думал, что ты настолько злопамятный… — пробормотал Аид.       — А я не думал, что у тебя есть совесть, — жестко парировал Перси. — Думал, что за своё правление в подземном мире ты лишился человеческих чувств…       — Ты забываешь, что я не человек, а бог! — дернулся мужчина, сморщившись от жестких глаз бывшего героя Олимпа.       — Но боги, как и люди, умеют влюбляться. Именно любовь не позволяет вам превращаться в бездушных статуй, — заявил Перси. Он нахмурился. — Точнее, нам. Не вам. Я тоже являюсь богом и знаю, что говорю, Аид. Ты не можешь этого отрицать. Доказательство тому, что ты ещё не бездушен — это Персефона. Все знают, что ты её любишь особеннее, чем всех своих бывших любовниц, потому что она твоя первая любовь. Она первая, кто украла твоё сердце, и в ближайшие столетия твоя королева не пожелает тебя кому-то отдавать. И ты этому должен радоваться — она никогда не подумает предать тебя. Твоя дорогая жена будет помогать тебе даже когда тебе не нужна это помощь.       Аид поражено взглянул на Персея, будто впервые его в своей долгой жизни встретил.       — Ты изменился, Персей Джексон, — медленно сказал он. — Даже слишком сильно изменился.       «Теперь передо мной не великий герой, а великий бог-разрушитель», — подумал Аид.       Перси тяжело вздохнул.       — Мне это уже который раз за сегодня говорили… — сказал он, никому конкретно не обращаясь.       Кроули устало улыбнулась от его слов.       — Примерно? Я насчитала шестнадцать раз, — ответила девушка. Аид вскинул бровь, мол, «а чего он ожидал?». — Дядя Аид, причём тут Лос-Анджелес?       — Ах да, — Аид вытащил из рукава своего тёмного пальто связку обычных ключей и отдал их Кроули. — Это подарок.       — Это обычные ключи, — протянул Перси. Аид раздраженно закатил глаза. Этот парень только что разглагольствовал мудрыми речами, а сейчас не может понять, что этими ключами можно что-то открыть.       — Ключи от пентхауса в Голливуд-Хиллзе.       Перси недоуменно спросил:       — Ты купил нам дом в районе богачей? Если ты не знаешь, то мы…       — То вы не будите в этом мире через несколько часов, я это прекрасно знаю, Джексон, — прервал его Аид. Он злобно сверкнул глазами. — Я купил там, в другом мире, дом вместе с Посейдоном.       Кроули и Перси переглянулись друг с другом. Девушка взяла ключи с рук дяди.       — Это общий подарок от богов, но больше старались в этом Гестия и Посейдон, а так же и, кхм, господин Хаос, — пояснил бог. — Гестия занималась интерьером внутри дома вместе с господином Хаосом, Посейдон же украшал внутренний и внешний дворы. Артемида тоже передала вам подарок, но он внутри дома. Гера… — он презрительно фыркнул. — Не удивляйтесь, если там будет насыщено вонять жасмином. Афина построила этаж под землёй — там есть библиотека, рабочий кабинет, а Гефест зачем-то построил рядом мастерскую для тебя, Перси, и поставил на территорию вместе с Хаосом защитную систему от недоброжелателей. А это от Деметры, — Аид сморщился и вздрогнул. Он, как и связку ключей, вытащил из рукава пальто пушистого кролика с чёрными глазками и бурой шерсткой. Грызун, недовольный холодной кожей мужчины, быстро прыгнул в руки удивленно-восторженной Кроули. Ощутив желанное тепло, кролик закрыл глаза и мирно задышал, спокойно уснув в руках дочери Смерти.       — Кролик! — воскликнула взбудораженным голосом Корнуолл, счастливо улыбнувшись. — Это кролик!       — Мы уже поняли, — неожиданно синхронно сказали боги, чему не сильно придали этому внимания. Аид был занят своими размышлениями насчёт Нико, а Перси снова заворожённо наблюдать за Кроули, нежно-бережно державшей кролика в своих руках, ласково улыбаясь сонной мордашке.       — Дионис подарил домашний бар с алкоголем, — Аид строго взглянул на Кроули. — Не смей пить до двадцати двух, ясно?       — Я не пью, — серьёзно заявила Кроули.       Кроули сонно моргнула, наблюдая за задумчивым лицом Перси. Она лежала на соседней кровати, но не могла нормально уснуть. Им нужно было хорошенько поспать, но обоих занимали мысли о родных людях. Кроули думала, что делает сейчас её мама. Перси же думал теперь о Поле и Салли. Он вдруг посмотрел прямо в глаза Кроули. Они оба понимали, что сильно устали за этот день — и через несколько часов их ждёт ещё более тяжёлый день — отправка в другой мир, в Лос-Анджелес. Перси был рад, что Кроули хотела, как и он сам, остаться в штатах, а не в Англии. Из рассказав девушки, Лондон не был радужным городом. А в Лос-Анджелесе было море. Перси горько усмехнулся; даже ненавидя своего отца, он ещё не возненавидел морские воды и его обитателей. Неожиданно Кроули тихо встала с кровати — Перси ужасало и восхищало её способность бесшумно перемещаться по комнате; даже под её пухлым телосложением деревянный пол ни разу не издал скрип. Она медленно подошла к нему, села на пол перед кроватью и шепотом сказала:       — Мы уже полчаса пялимся друг на друга, и даже после этого мне не стало скучно, — она немного помолчала, смотря, как удивленно сверкали холодные глаза Джексона от её слов. — Расскажи, что случилось с твоими глазами.       Эта была ласковая просьба, на которую не обязательно отвечать, Перси это знал. Но ему, к его ещё большому удивлению, очень хотелось рассказать про историю своих глаз ей. Прежде он бы сильно разозлился бы от такой наглости со стороны любого человека, или бога, или монстра. Но Кроули добилась его доверия сквозь кровь и боль, поэтому она имела права получить ответ на свою просьбу. Вдобавок, эта история с его глазами было единственное не самое мрачное событие в его жизни.       — Когда я правил Зеркальной Ареной, ко мне пришла странная женщина и сказала, что является коллекционером глаз. Она собирала самые красивые, необычные глаза со всего Тартара и, услышав новость про нового короля Арены, отправилась туда, и, увидев мои прежние глаза, тут же заявила, что хочет их. Её завораживал их цвет, потому что она, по её собственным словам, никогда не видела моря, — Перси заметно расслабился, наслаждаясь странными воспоминаниями об этой женщине-коллекционере. Кроули молча слушала его. — И я согласился, но если она даст мне другие глаза. Она быстро приняли мои условия и спросила, какие именно я хочу. И знаешь, что я сказал?       Перси улыбнулся, совсем не думая, что Кроули так серьёзно воспримет его вопрос:       — Ты попросил у неё голубые глаза, потому что не желал забывать своё родное небо…       Кроули замолчала, увидев окаменевшее лицо Перси. Она тяжело вздохнула.       — Но без понятия, почему твои зрачки цвета крови, Перси.       — Потому что я хотел пугать своих противников одним только взглядом. Я прекрасно знаю, что это чересчур пафосно звучит из моих уст…       «Учитывая то, что тебя никто не победил на Арене, тогда это ОЧЕНЬ сильно пафосно звучит», — подумала Кроули. Перси коротко рассмеялся от её мыслей. Кроули вскинула брови, не понимая веселья друга.       — Прости-прости, — он весело улыбнулся. Кроули ещё больше удивилась. А за что он извиняется?       — Но кто была эта женщина? — задумчиво спросила девушка. — Просто твои глаза сверкали, когда ты говорил про неё.       — Она — дочь Аида и Персефоны, — ответила Перси. — Макария, богиня блаженной смерти. Она была моей советницей, пока меня не вытащила Артемида из Тартара. Теперь она присматривает за моими детьми.       — Но что она делала в Тартаре? — удивленно спросила Кроули. — Ведь она же… Эм, пожертвовала собой по мифам, верно?       — Макария поссорилась со своими родителями и решила жить в Тартаре, её отец не осмелиться сунуть туда свой длинный нос, — ответил Перси. — Да, по малым источникам она пожертвовала собой, это так, но её спасло то, что Танатос был в неё влюблён. Прямо говоря, Смерть обошла её стороной.       Перси замолчал. Взгляд Кроули стал тяжёлым, даже сказать, больно-осязаемым по коже. Он запоздало вспомнил про брата Кроули — Томаса, которого Смерть не обошёл стороной.       От встревоженного взгляда Перси, Кроули вдруг почувствовала себя слабо в физическом и духовном плане. Она горько улыбнулась ему.       — Дай угадаю ход твоих мыслей, — она положила руки на край кровати Перси. — Ты подумал про Томаса, верно?       — Прости.       — За что ты на этот раз извиняешься? Ты мне не сделал больно, пойми. Просто… Мне грустно вспоминать тот факт, что у меня больше не будет такого назойливого старшего брата, как Томас, — Кроули погладила по голове Перси. Тот замер. — Томас не был желанным ребёнком в семье. Люсьена говорила, как он смотрел на её округлённый живот, где я спала — с лютой ненавистью. Ведь мама искренне радовалась тому факту, что у неё будет ребёнок от любимого человека. К ней заходили родственники с дальних краёв. К Томасу они не ехали, потому что не знали о его существовании. Они очень удивились его присутствию в семейном доме.       Перси вспомнил семейное фото в зимнем домике Корнуоллов. На нем были запечатлены трое людей, стоявших рядом друг с другом на фоне кленового дерева. Двоих Перси сразу узнал — Кроули, маленькая и любопытная, в красном платьице и с белой шляпной на тёмных волосах; и миссис Люсьена, высокая и радостная осеннему утру, в нежно-розовом пальто и с белоснежным шарфом. А парень, державший на руках малышку Кроули, Перси предположил, был сам Томас. На него уставились магические глаза, цвета оникса, при золотисто-янтарном свете становившиеся бледно-сиреневыми. Перси знал со слов Кроули, что Томас был слаб физически — это было видно по болезненно-бледной коже парня и худобе тела. Его буквально пичкали множеством таблеток, он имел свою личную ванную, заполненную медицинскими лекарствами, уколами, чистыми бинтами и святой водой (идея матери Люсьены, которая являлась католичкой). Доктора даже предупреждали мать, что Томас вероятнее всего потеряет чувствительность к боли и физическую связь со своими ногами. Даже несмотря на своё шаткое состояние, Томас умудрялся нянчиться с малышкой Кроули, пока Люсьена моталась по работе, чтобы заработать деньги на лекарства старшего сына. От Аида ему передалась мрачная улыбка и пронзительный взгляд, а от Люсьены цвет глаз и белоснежные кудри, свисавшие возле висков и серых щёк. Он был одет в тот день в белоснежный костюм с золотым галстуком. Томас прижимался щекой к пухлой щёчке Кроули, мрачно усмехаясь фотографу, запечатлевшему эту семью.       — Но его отношение ко мне изменилась только тогда, когда я родилась на этот свет. Мама говорила, что он был удивлён тому факту, что я настолько маленькая и беззащитная, и заворожен тем, что я могу внимательно слушать с серьезным лицом детскую сказку, — Кроули устало моргнула. — Когда мне надоели сказки и фольклор, он сильно расстроился, но всё равно продолжал рассказывать мне истории. Но знаешь что я делала, когда он начинал рассказывать сказки? Я прислушивалась к биению его сердца. Он всегда ложился рядом со мной, когда что-то рассказывал на ночь. И… — она закрыла глаза. — В одну ночь я, услышав сердце Томаса, сильно удивилась возникшему факту: я не слышала сердцебиения. Его сердце не билось. Не билось спокойным, мягким ритмом, убаюкивавшим меня. Затем я почувствовала пальцы отца на своей голове. «Ему пора уходить, Кроули. Отпусти его». Оказывается, в испуганном состоянии я вцепилась в душу брата, как своеобразная цепь с железным крюком. Душа брата плакала передо мной и просила прощение за ранний уход из жизни. Впервые в жизни я в чем-то его возненавидела, — она сглотнула тяжёлый ком в горле и открыла глаза. На неё смотрели с грустью бледно-голубые глаза. — Я отпустила его только к утру, когда пришла мама в комнату.       Перси было больно слушать и в то же время видеть с помощью мыслей Кроули эту историю. Он немного отодвинулся в сторону и пригласительно похлопал по кровати. Кроули без возражений легла рядом с Перси. Он накрыл их обеих тёплым от его тела одеялом и спросил:       — Тебя терзают мысли насчёт сегодня?       — Они не терзают, а пугают. Мне страшно представить, что с нами будет, когда мы прибудем туда.       — У нас будет шикарный дом в районе богачей, — заметил Перси.       — Где, вероятнее всего, мы увидим каких-нибудь существ, которых совсем не встречали тут, — Кроули сморщилась. — Ненавижу неизвестность.       — Уж лучше неизвестность, чем разрушительный исход мира, — возразил Перси и смело прижал к себе девчонку. — Я защищу тебя ото всех, кто причинит тебе боль, Кроули.       Кроули умилительно улыбнулась словам Джексона.       — Ты говоришь, как герой любовного романа, Перси.       — Я серьёзно, — мрачно сказал Джексон, представляя не совсем приятные пытки тех, кто попытается ей навредить.       — Тогда и я тоже буду серьёзна. Я защищу тебя от себя самого. Ведь я твой ошейник, помнишь? Мне нужно держать тебя подальше от грани безумия. И не думай, пожалуйста, будто я это делаю из-за важного долга спасти свой мир от гибели. Я это делаю не только ради этого, Перси. Я хочу помочь тебе.       Перси нервно заёрзал под внимательным взглядом золотых глаз. Кроули мягко провела ладонью по отточенному виску Перси, затем погладила по жёстким волосам, нажимая легонько подушками пальцев на кожу головы. От её мимолетных ласк Джексону очень захотелось спать. Горячий чай от детей Гипсона наконец-то стал работать на новоиспеченном боге разрухи. Веки стали медленно закрываться.       Единственное, что он увидел перед тем, как упасть в царство Морфея — это была сонная улыбка Корнуолл.

***

      Кроули удивилась смущённости Перси, когда тот понял, что всю ночь прижимал к своей мужественной груди её пухлую тушку. Тот, стоило ему увидеть утренние лучи солнца и детское любопытство в глазах дочери Танатоса, откатился назад, ударившись затылком об деревянную тумбочку рядом с кроватью и вконец свалился на пол.       — Мне нужно в туалет…       «Ну и зачем?»       — Что? — удивленно спросил Перси. Кроули лукаво улыбнулась.       «Ну и как тебе мои утренние мыслишки, Персей?»       Перси всем телом вздрогнул от неожиданности. Он резко встал на ноги, накинул на себя футболку с курткой и выбежал из дома, как стремительная пуля из пистолета. Кроули удивленно таращилась на распахнутую дверь.       От шока и холода Кроули не почувствовала того, что Перси стоит возле двери, тяжело дыша через рот.       Её мысли всё ещё доносились до него, как мелкий шёпот за спиной.       «Ну и зачем ты убежал? Чёрт, как холодно…» — от её мыслей сочилась раздражением. — «Персей Джексон, во имя Губки Боба, имей совесть и не читай впредь мои потайные мысли! Ох, где одеяло…»       «Во имя Губки Боба?» — Перси невольно улыбнулся от мыслей Кроули и побежал вперёд, намереваясь совершить небольшую пробежку вокруг Лагеря.

***

      Джейсон очень хотел полежать до самого обеда в тёплой кровати, но Пайпер принудила его встать в девять утра и попросила своего парня отнести Кроули еду. Он не понимал, почему ему дали такую обязанность, но ради того, чтобы увидеть снова улыбку Пайпер он не стал возражать и молча взял из её рук поднос с фруктовым чаем и тостами.       Когда Кроули открыла ему дверь, Джейсон готовился сказать «доброе утро», но слова застряли в глотке, стоило ему увидеть девушку, всю укутанную во множество слоёв цветных одеял.       Вместо утренних приветствий Кроули спросила с серьезным лицом:       — Я выгляжу, как одеяльный колобок?       «У меня слуховые галлюцинации от недосыпа или это шутка такая?!» — вскрикнул в своих мыслях сын римского бога. Он протянул молча расслабленной девчонке её завтрак на подносе. Кроули моргнула, взяв еду в руки. Затем ласково-лениво промурлыкала ошеломлённому Грейсу:       — Ты же ещё не забыл мои слова, парень?       — Я… — Джейсон тяжело сглотнул, отчаянно заливаясь краской. Его плечи заметно вздрогнули, когда взгляд небесных глаз заметил, что одеяния из слоёв одеял грозилось свалиться вниз, и, подчиняясь только своему инстинкту, затащил Кроули внутрь домика Посейдона. Дверь за его спиной быстро закрылось.       Кроули спокойно глядела на красно-испуганное лицо молниеносного парня с золотым мечом.       — Ну?       — Я не на секунду не забывал твои слова, — честно признался Джейсон. Он опустил взгляд на деревянный пол. — «Не спасёшь одного — не спасёшь никого».       — Верно.       — Я…       — Ты считал верным то, что твой друг был приговорён в вечному заточению в Тартаре? Ты считал нормальным то, что Перси, твой друг, твой товарищ, с которым ты вместе с другими спасали мир от разрушения, обвинили в убийстве царицы амазонок?       — Нет, я… — её вопросы точно попадали в самые наболевшие места у парня, как острые металлические иглы с ядом. Яд расползался быстро и беспощадно. Джейсон вспомнил, как часто задавал себе те же вопросы каждый день в любую свободную минуту. Его голова пульсировала от тяжёлых и долгих мыслей. «Ты себя накручиваешь» — говорила часто Мей из домика Гекаты. «Никто не был готов к такому выпаду от Судеб. Все были в растерянности и всё делали на импульсах. Как дикие животные, которые подчиняются своим звериным инстинктам. Это было самосохранение — ты толкнул Перси в пропасть, чтобы самому спастись. Твой инстинкт самосохранения так решил, а не твоя блондинистая башка. А теперь иди и тренируй малолеток к предстоящей ночи, Джейсон Грейс». Мей умерла десять дней назад от когтей адской псины. Джейсон сам с разрешения её сестёр и братьев занёс к её телу огонь. — Я должен…       — Что ты тут делаешь?       Джейсон вздрогнул, боясь обернуться к мрачному Перси, стоявшему в дверном проёме.       Кроули мягко улыбнулась его напряжённому взгляду, будто говоря: «Давай. Повернись к нему». Джейсон удивлялся такой ласковой улыбки. Он мечтал, чтобы его мать при жизни также улыбалась им с Талией. Но она мертва. Давно мертва. И перед ним не его мать, а дочь Танатоса, Кроули. Джейсон сжал ладони в кулаки и как-то резко повернулся к Перси, который всё время стоял сзади него, молча ожидая его ухода из домика.       — Тебя ждёт Пайпер. Иди к ней.       Перси злило, как ласково Кроули смотрела на Джейсона, который краснел и кусал губы, будто вот-вот накинется на неё. А когда он повернулся к нему, Перси тут же захотел припечатать его рожу к полу — уж слишком возбужденно он выглядел.       — Я-я принёс завтрак…       — Спасибо большое за любезность. А тебе проваливай.       — Я должен кое-что тебе сказать.       — Ты уже много наговорил.       — Я должен…!       «Я должен извиниться перед тобой. Я был ужасно неправ насчёт тебя. Пожалуйста, прости меня, Перси». Но кроме «я должен» он не смог ничего выдавить из себя. Что-то душило его. Гордость. Привычка быть первым во всем. Роковая ошибка всех детей Зевса. Даже если Джейсон и был неправ, и даже признавал это самому себе, то попросить прощение за принятое в прошлом решение просто духу не хватало. Он может без стеснения извиниться перед Лео и Пайпер, перед всеми в Лагере, но Перси — это другой случай. В их прежних отношениях всегда присутствовал дух соперничества, «я намного сильнее, быстрее, умнее, сообразительнее и меня признают все настоящим лидером» — вот что бредил себе Джейсон, видя горящие торжеством победы морские глаза Перси. Он хотел быть лидером, Перси же хотел конца этой ужасной войны, поэтому он так старательно надрывался, не замечая восхищенно-завистливых взглядов Грейса. Даже после войны римляне и греки видели настоящего лидера в Перси, а не в Джейсоне, который также не мало подвигов совершил за их безумное путешествие на Арго II. И вдруг, узнав про обвинения убийства в адрес Перси, у Джейсона что-то щёлкнуло: «если он пропадёт, я могу стать ему отличной заменой. Нет, стану намного лучше него самого, буду лучшим лидером». Это мысль пугала его. Он слушал богов, молчаливо соглашался с их несуразными обвинениями, поглощённый совсем другими мыслями. Джейсон хотел биться головой об стену, чтобы прогнать эту ужасную мысль, но она уже проникла в мозговую кору и не желала уходить. Болезненно зудела и колола затылок. Джейсон стиснул зубы и молился кому-угодно, лишь бы это боль наконец-то исчезла.       Джейсон угрожающе блеснул мечом и резанул по правому колену Перси. Бывший друг взвыл от боли и отполз назад, как и хотел сам Джейсон — поближе к пропасти в Тартар. Перси молча глотал слезы обиды, весь в дырах от стрел Хирона и порезах от меча Джейсона. Глаза судимого так и горели: «Давай, толкай»       — Ты же ведь только этого и хотел, верно?       Джейсон столкнул его вниз. И затем он смог разжать зубы и облегченно вздохнуть. И похолодел от четкой мысли: «Ты только что убил своего лучшего друга ради лидерства в двух Лагерях». Грейс видел злость, презрение, боль и страх в глазах Перси. И маленькую надежду на другой исход.       Фрэнк избил его до полусмерти, молча, плача над потерей. Его слезы капали на окровавленное лицо Джейсона. А затем он аккуратно взял на руки его обмякшее тело и положил в лазарете. Уилл с его братьями и сёстрами молча вылечили Джейсона, избегая его небесного взгляда, который искал поддержки. Только Аннабет могла нормально разговаривать с ним, но с каждым разом она становилась всё мрачнее и мрачнее, а затем и вовсе прекратила его замечать. Лео он практически не видел: тот застревал в мастерской, но Джейсон внутренне понимал, что если он увидит его, то сгорит. Сгорит от боли и злости, что не остановил Грейса тогда. Мог же ведь. Но не сделал.       Нико огрызался каждый раз, когда им приходилось говорить друг с другом. Кларисса молча била его, если видела Грейса на песчаной арене. Пайпер пряталась в толпе подростков и стала общаться с Дрю, дававшей ей советы, как справиться с исчезнувшим аппетитом. Он видел, как Дрю яростно рычала и запихивала в рот рыдавшей Пайпер еду. Видел, какой она становится. Но он не пытался к ней подойти, приободрить. Боялся увидеть в её божественных глаза огонь презрения и ярости, боялся услышать от неё слова: «Я ненавижу тебя, исчезни». Если бы Пайпер этого желала, если бы это было её искреннем желанием, то Джейсон без колебаний выполнил бы, воплотил бы в реальность.       Хейзел не разговорила с ним, только молча сжигала его взглядом золотых глаз. С Рейной всё худо-бедно. Она говорила с ним только при экстренных случаев, официальным тоном, глядя на него потухшими глазами. Со смерти старшей сестры она больше не улыбалась. Лучше бы она кричала. Кричала и била его, как Кларисса, выплеснула бы свои настоящие, живые эмоции, а не ходила солдатской походкой с кукольными, бездушными глазами.       — Ты тот самый убийца Перси Джексона? — спрашивали его дети, держась за деревянные клинки. А Джейсон едва заметно кивал. — Вас все в Лагере зовут Убийцей Героя.       Джейсон это слышал, хотя никто прежде не смел говорить ему это в лицо. Он сначала оторопел, а затем разозлился и велел детям пробежать двадцать кругов вокруг озера.       Нет, Мей не была права. Он сам так решил поступить, а не его самосохранение.       Перси тяжело выдохнул из себя воздух, пытаясь справиться с раздражением. Мысли Джейсона метались в разные стороны, как мелкие мошки, мешавшие всем своим сухим жужжанием под ухом. Он помнит, как Джейсон ставит правую ногу на грудь и толкает назад, к пропасти. И Перси падает. Он помнил, что кричал. Парень тогда сорвал голос и только благодаря бессмертию от Зевса выжил после удара об чёрный берег реки Стикс. Его ноги сломались, открытые переломы. Регенерация сработала только через минуту, а в глазах Перси минута длилась три полноценных часа. Он плакал и сопел носом, шептал различные проклятия под нос, а затем встал и огляделся. Тартар встретил его тихо.       Сейчас ему хотелось переломать Джейсону ноги, чтобы он почувствовал, как он, каково это — открытые переломы. Но он сдержался. Обещание стать человеком всё ещё в силе, да и Кроули потеряла всю свою мягкость, будто тоже услышала мысли Грейса. Улыбка пропала, глаза веяли усталостью и даже разочарованием. Она усталым голосом попросила Джейсона уйти.       — Мне нужно переодеться, — пояснила она. Хоть это было на половину правдой, ей хотелось сменить старую одежду. Но по правде говоря, Кроули просто не хотела видеть Джейсона сейчас. Джейсон поверил. И молча ушёл, не смея поднимать глаза на раздражённого бога разрухи. Когда дверь за ним закрылась, Кроули облегченно вздохнула, а плечи и нервы Перси немного расслабились. Она заперлась в ванной, взяв с собой свой мини-чемодан [«госпожа Мгла сказала, что много вещей не надо — накупят их там»] и переоделась в новую одежду. Белая толстовка сменилась на темно-фиолетовую, а темно-синие джинсы на блекло-бежевые. Кроули сполоснула лицо холодной водой и быстро положила старые вещи внутрь чемодана, а затем вышла к Перси, готовому к дороге.       Она коротко кивнула на вопросительный взгляд друга.       — Готова?       — Готовы!       Они оба натянуто улыбнулась и вышли из домика Посейдона, оставив в покое поднос с едой от Пайпер.

***

      С помощью теней они переместились в незнакомое для Кроули место. Заснеженный город. Кроули чуть не поскользнулась на месте — и кто-то её поймал сзади. Это не была рука Перси — у Перси были совсем другие руки: жёсткие и когтистые, а эти руки были мягкие и в тоже время крепкие.       — Вы в порядке? — она услышала приятный женский голос над головой. Кроули удивленно взглянула на красивую девушку с пронзительными чёрными глазами и с распушенными на плечи тёмными волосами. Острые черты лица придавали ей воинственный вид.       — Да, спасибо, — Кроули смущённо улыбнулась ей.       — Рейна, давно не виделись, — Перси тепло улыбнулся давней знакомой. Молодая девушка со званием претора лагеря Юпитера на своих плечах молча потянула к себе Перси в крепкие, дружеские объятия. Перси почуял терпкий запах горячего шоколада от её волос.       — Признаюсь честно, ты меня испугал своим сообщением, — Рейна сухо усмехнулась, отстранившись. — Ириду, наверное, тоже — кто в здравом уме будет шагать в мороз в в полуголом виде, а?       — Я совсем не в здравом уме, Рейна, пойми уже. В Тартаре любой может легко сойти с ума, и я не исключение. Вдобавок, тебе не понравился мой вид?       — М-да, тело-то у тебя хорошее, но… — Рейна покачала головой. — Тело моего молодого человека меня больше привлекает.       — Тебя привлекают худощавые гики?       — Похоже на то.       Они тихо рассмеялись.       — Рейна, это Кроули, — Перси указал на девушку, любопытно наблюдавшей за их разговором. — Кроули, это Рейна. Та самая девушка, которая чуть не дала своим псам загрызть меня до смерти.       Рейна невозмутимо кивнула головой в сторону Кроули. Кроули молча расстегнула куртку и вытащила оттуда кролика, которого она с Перси назвали Банни (просто и понятно), и положила его в руки претора, ожидая реакции. Рейна была сконфужена. Она тупо смотрела на Банни, который прильнул к ней — от девушки веяло приятным теплом. Рейна погладила его по головушке, не заметив, как тепло улыбается кролику. Кроули это понравилось.       — Айдахский кролик? *       — Подарили, — Перси забрал Банни и отдал его Кроули. А затем он вытащил из своей тёплой куртки пачку сигарет и зажигалку. Рейна молча приняла серую трубку от друга. Они недалёко отошли, увидев, как Кроули закашляла от неприятного запаха табака. Рейна прислонилась к одному из кирпичных зданий и начала курить, не затягиваясь. Она набирала в рот дыма, задерживала на несколько секунд дыхание и тут же выпускала всё наружу. Её глаза слегка покраснели, но невозмутимое спокойствие всё ещё было на её красивом лице. Перси делал из серого дыма странные фигуры, которые забавляли Кроули. Он слегка улыбнулся, когда она усмехнулась серой фигуре сердца, которая через несколько секунд растворилась в холодном воздухе. — Как поживают ребята из твоего Лагеря?       — Большинство живы и здоровы. Наконец-то немного спокойно. Монстры теперь стали странно себя вести, особенно адские псы. Они стали обходить всех полукровок стороной. Теперь я понимаю, почему, — Рейна оглядела Перси с ног до головы. — Они поклоняются тебе. Ты их бог, который защищал всё это время в Тартаре.       — Давно узнала, что я стал одним из них?       — Сны Аннабет меня тревожили, и я стала медленно строить догадки. Сообразила, когда моя мать прибыла в Лагерь и попросила помощи для поиска тёмного бога. А затем она явилась переда мной в своим греческом облике, Энио*. На этот раз она приказала от лица всего Олимпа помочь найти богам Перси Джексона. И я сложила пазл целиком, но не особо верила в такую вероятность. Но, я забыла, что ты любишь совершать невозможные поступки, Перси.       Перси саркастично ухмыльнулся.       — Но тебе, похоже, надоело совершать невероятные поступки, да? — деликатно спросила Рейна, сжав сигарету в руке. Горящий край бумажной трубки обжег её ладонь, но она не поморщилась и даже не выкинула помятую бумагу на ледяную землю. Кроули обеспокоено глянула на её пустой взгляд и сжатые губы. Только невнимательные не заметят таких мелких перемен в её настроении. Девушки обе вздрогнули, когда у Рейны заиграла странная мелодия. Кроули удивилась, узнав мелодию — это интр-песня у мультика Пукка*, только он немного искажён статическим электричеством. Это было радио-приёмник, прикреплённый к кожаному ремню тёмных джинс. Из приёмника донося мальчишеский голос:

Если ты ещё раз так сделаешь, я заставлю тебя читать гребанные тома "Войны и мира", ясно? Знаешь, как это больно? Мы ещё вместе должны были посмотреть продолжение "Моя героическая академия*", так что ты не смей жечь руки, НЕ СМЕЙ! Конец связи!

      Кроули поражено слушала стремительную речь незнакомца. Её будто долбанули эмоциональным молотом, вызывавшим внутри тела цветной водоворот мыслей. Рейна мягко улыбнулась самому звуку его голоса из передатчика, и ей было плевать, что механизм искажает его голос. Хотя, ей было бы весело слышать белорусский акцент в его речи.       Кроули догадалась, что это был тот самый молодой человек Рейны.       — Он так говорил, будто почувствовал боль вместе с вами, — невнятно пробормотала Корнуолл, но Рейна всё прекрасно расслышала. Она согласно кивнула головой.       — Это его способность — чувствовать чужую боль и эмоции. Эта способность обыденная у детей Химероса*.       Кроули моргнула.       — Он сын бога секса?       — Ага.       — И как? Он хорош в деле своего отца?       Перси стало смешно от всей этой ситуации. Серьёзное лицо Кроули вызывало вообще странные эмоции — ему хотелось обнять её и расцеловать ей щеки. И в тоже время ему хотелось резко прервать этот разговор — ему не хотелось, чтобы в голове его подруги крутились откровенные сцены любви сынка Химероса и Рейны в постели.       Рейна спокойно кивнула головой. Она выкинула разломанную сигарету в мусорку.       — Ваш парень — удивительный человек.       — Ну-ну, — Рейна скептически оглядела Кроули, светившуюся восхищением. Кроули по правде была восхищена незнакомым парнем, который несколькими словами смог растопить пустоту в глазах претора. Она искренне-радостно улыбнулась воительнице и пошла в сторону кафе-бара в конце улицы, где продавали сладкий кофе и свежий тирамису. Перси помахал ей рукой, говоря губами: «Десять минут». Кроули кивнула. И затем исчезла за дверями кафе.       — Она милая, — рассеяна прокомментировала Рейна, глядя на кафе, в котором скрылась Кроули. — Давно вы вместе?       — Мы не пара, — невозмутимо возразил Перси, хотя сам грызся сомнениями. — Друзья.       — Ты так нежно смотрел на неё.       — Я тоже нежно смотрел на тебя.       — Ты смотрел на меня, как на коробку картошки, которую неблагодарный хозяин забыл на двести лет в своём подвале, а его праправнуки нашли вместо коробки — огромное дерево, продырявивший верхний потолок подвала.       Перси ошарашено посмотрел на леди покерфейс.       — Охуеть, какой ответ!       — От Славы и не такого наслышишься.       — Ладно, давай не про наши отношения поговорим. Я хочу узнать про твоё душевное состояние.       — Моё душевное состояние совсем не близко к «стабильному», все это понимают, но молчат. Совет мне часто говорит, чтобы я немного отдохнула, но из-за монстров они ещё держали меня на посту претора Лагеря. А когда всё закончилось, они сказали мне уйти с поста на две недели. Попросили повеселиться. На пост встала девушка по имени Миртл Свон. Милая девушка, да и характер у неё закаленный. Фрэнк и я помогаем ей периодически. Слава помогает мне больше всех с весельем, — Рейна мягко улыбнулась. — Каждое утро — пробежка, затем душ и питательный завтрак, а после этого — Аид знает что. То семинары с призраками, книжные круизы по всем библиотекам одного штата, вечера с аниме и перекусами, по ночам — романтическая прогулка по городу и ещё много чего.       — Он тебе не даёт скинуться от скуки, — заметил Джексон.       Рейна молча протянула руку к другу, безмолвна требуя от него чего-то. Её тёмные глаза сверкали решительным огоньком.       Перси спокойно вытащил из куртки кулон. Он был потрепанными, местами помятый. Серебренный кулон, висевший на мелкой цепи. Именно ради этого кулона они с Кроули решили навестить Новый Рим, чтобы отдать его Рейне. Рейна взяла кулон, будто держала в руках хрупкую вазу, которая сию минуту превратится в песок, если она не будет аккуратной с ней. Она открыла его и увидела старую семейную фотографию: она, маленькая и улыбчивая, Хилла с привычной ухмылкой на лице и нахальным взглядом, и их отец Джулиан, счастливо улыбавшийся на этом фото — он тогда ещё не страдал паранойей и был добрым человеком, который даже кота не обидит.       — Хилла сжимала этот кулон в руке. Внутри прежде была записка: «Рейна, не смей забывать». Но я её потерял в Тартаре. Прости.       — Не извиняйся. Ты преодолел поистине тяжёлое испытание, чтобы выбраться наружу. Спасибо, что не забыл про неё. Я благодарна.       Дочь Беллоны обняла напоследок старого друга, когда они смогли наговориться и ещё немного покурить вместе. На этот раз объятия были крепкими и слегка болезненными, но Перси не замечал боли, он чувствовал тоску и грусть подруги, как будто они стали на минуту сиамскими близнецами — ударят её, они почувствуют боль вместе.       — Берегите себя там. Привезите сувениры — всё-таки в другом мире должно же быть что-то интересное, кроме странных существ. А, и ещё, — Перси вскинул брови, когда Рейна нагло отобрала пачку сигарет «Margo» из его рук и разорвала на мелкие кусочки. — Твои сигареты — полный отстой. Меняй марку.       Рейна усмехнулась скривившему лицо другу и удалилась из виду. Перси посмотрел на куски травы и бумаги на снегу.       «Говорит, что это полный отстой, но сама схапала пять штук…» — ворчал под нос Перси, направляясь в кафе, где сидела Кроули с Хаосом и Мглой.

***

      Кроули недоумевала от факта, что Мгла является одновременно и родной матерью, и законной женой Хаоса. Мгла на это только пожимала своими маленькими плечами: «У меня не было выбора. Вдобавок, нам было одиноко. Я грелась в его объятиях, пытаясь забыть тот факт, что мы живём в холодном космосе. Хаос хотел, чтобы мне было комфортно: он создал наше поместье и с каждым разом, по настроению, он меняет дизайн комнат и мебели. Сегодня он превратил нашу спальню в королевские покои». Хаос весело усмехался пораженному лицу полубогини, гордясь собой.       Перси вернулся через десять минут к тому моменту, когда Хаос заказал медовое пирожное с кусочками солёных орешков. Он сел рядом с Кроули, отводя взгляд в сторону, смущенный тому, что от его тела веяло сигаретами. Кроули глотала горький американо с лошадиной скоростью, чтобы сбить навязчивый запах табака, окружавший куполом Джексона. Мгла любезно материализовала для Перси мужской одеколон с запахом сушеных фруктов. Молодой бог тихо поблагодарил её.       — Так, вы собрались и готовы отправляться в путь, — Хаос взглянул на Перси. — Я удивился тому, что ты выбрал Америку, как место проживания.       — Я этим вполне доволен – мне больше нравиться жить в знакомых локациях.       — Хм, ясно-ясно, — блондин огорчённо вздохнул. Кроули вспомнила, что Перси опровергал все предложения Хаоса на счёт смены проживания. — Чёртов патриот.       — Хватит ныть, дорогой, — Мгла насмешливо-ласково улыбнулась поникшему лицу мужа. — Хотя бы Перси не отверг твоё предложение на счёт дома.       — Ага, вот только он совсем не взглянул на плановый чертёж, — проворчал старший бог греческого пантеона. — Осёл.       — Нытик, — парировал Перси, нахмурившись. Хаос поджал губы.       — Танафоб*!       Перси вздрогнул.       — Говорит мне человек, которому было похрен на смерть своего собственного сына!       — Ох-хо, ты ещё жалуешься на этот случай? — Хаос холодно взглянул на мрачного Перси. — Ты меня совсем не понимаешь. Конечно, ты не понимаешь! Ты же молод!       — Молод?! Ты издеваешься?! — глаза Перси стали опасно чернеть.       — Ничего подобного, — резко отрезал Хаос. — Я намного старше тебя. Намного старше твоего отца и всех богов этого мира, Персей. Я навидался ещё более ужасных и суровых картин перед собой. С Эребусом всё было сложно...       — Ага, это видно, раз ты запер его на тысячелетия в тёмной клетке и отдал его сердце мне! Какой ты хороший отец, Хаос! — буквально прорычал Перси, резко пристав со стула. Лицо Хаоса вспыхнуло красками. — Ты походу даже не попытался помочь ему, когда он был ещё в здравом уме и не пытался заполнить вселенную истинной тьмой! Ты совсем мне не помогал!       Хаос вздрогнул от изменившегося голоса Перси. Глубокий, холодный голос, вызывавший мурашки у всех. Мгла резко встала со стула и подошла к Перси. Бог разрухи совсем не ожидал, что женщина его обнимет – ласково, по-матерински. Странно, но услышал внутри себя чужой болезненный стон и почувствовал, как обнимает в ответ богине на объятия.       — Мой дорогой мальчик... — она мягко шелестела над его ухом ласковые слова, странно действовавшие на его духовное равновесие. Хаос потерял голос от такой сцены. Последние слова принадлежали не Перси, а Эребусу, его сыну. Кроули осторожно подошла к Перси и Мгле. Перси увидел её и успокоился. Успокоился, когда увидел её обеспокоенный вид и сжатые губы. Он заставил за него волноваться, и ему приятно, что ей не безразлична его жизнь. Его глаза приобрели привычный холодный цвет ясного неба и алых зрачков. Кроули облегченно вздохнула. Удав, сдавивший её горло, наконец-то исчез. Она прижалась спиной к стене и проговорила нервным голосом:       — Я считаю, что уже пора в путь.       Хаос мысленно согласился с ней. У всех сдают нервы перед важным отъездом, верно? [Боги – не исключение].