Раскаянье? Годы пройдут до поры, Покуда спасёшься. Жизнь станет постылой. Разбить на куски мир, безмерно мне милый, И складывать вновь из осколков миры?
Когда Дерек добрался до места, он попал уже лишь к шапочному разбору. У Лидии были сбиты коленки (как позже выяснилось, из-за падения на асфальт, когда ее вытряхнули из машины). Малия недовольно шипела, закрывая рукой рану на боку – быстрый осмотр показал, что она неглубокая. Вампир задел длинными острыми когтями по ребрам, но койот уже начала регенерировать. Нэйдин была в порядке, разве что бледнее обычного. – Вампиры, – не спросил, а констатировал факт Дерек. Нэйдин кивнула. – Сколько? – Двое. Мы справились. – То есть ты справилась, – подошла к ним Малия. – Воздушные плети, – пожав плечами, Нэйдин повернулась к Дереку. – Ну и вывела ненадолго солнце из-за облаков в этом конкретном месте. Трудно, энергоемко, особенно если нужно сделать быстро, так что полностью не получилось. Но этого хватило, чтобы они убрались. – Я их услышала. – Лидию била нервная дрожь. – Я всегда чувствую смерть. Я как будто коснулась их. Такие холодные… – Так, ну вот что, – сказала Нэйдин, глядя, как Лидия обхватывает себя за плечи, словно пытаясь согреться, – нам всем нужно прийти в себя и выпить по чашечке горячего чая. Хотя я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче, – подумав, добавила она. – Я поведу, – бросил Дерек, направляясь к ее машине. Лидия и Малия сели сзади, Нэйдин расположилась на переднем сиденье рядом с водителем. – Как все произошло? – спросил Дерек после минутного молчания. – Дерек, – Нэйдин сидела, поджав ноги и откинув голову назад. – Давай мы вам в лофте все расскажем, чтобы не повторять по сто раз? Дерек нахмурился и пожал плечами. – Ладно. Там Питер и Стайлз. – Ты оставил их одних?! – Малия резко нырнула вперед между передними сидениями. – Они не так категоричны, как несколько часов назад. – Дерек позволил себе короткую усмешку. Нэйдин бросила на него быстрый взгляд, а потом нарочито беззаботно сказала: – Значит, помогла терапия? Отлично, назову ее «Мальчишник» и запатентую. Малия хмыкнула на ее реплику, но все еще была напряжена и нервно ерзала на своем месте. Через несколько минут Дерек остановился у своего дома, она первая выскочила из машины и быстро скрылась в лофте. Когда зашли все остальные, то обнаружили ее ощупывающей и чуть ли ни обнюхивающей Стайлза на предмет физических повреждений. – Да цел он, цел, – буркнул Питер, буквально впиваясь взглядом в вошедшую последней Нэйдин. Он, как и Дерек до этого, сразу определил, что рана дочери не опасна, Лидия тоже в целом пришла в себя, а вот неестественная бледность духа ему явно не понравилась. – Что с тобой? – резко спросил он. – Перенапряглась, – жизнерадостно, что совершенно не вязалось с ее обликом, улыбнулась Нэйдин. – Ой, фу! Откуда этот запах?! Здесь что, что-то сдохло, пока нас не было? – Нет, – незаметно выдыхая, ответил Питер. – Просто кое-кто пытался заварить пуэр. Неудачно. Он молча оглядел всю компанию. – Рассказывайте.***
Описание самих вампиров, их сверхъестественной скорости, самого нападения затянулось еще на пару часов. Рассказывала Лидия. Малия, переодевшаяся в чистую футболку, одолженную Дереком, сидела рядом со Стайлзом и изредка вставляла замечания. Нэйдин же, отодвинувшись на самый край дивана, прикрыла глаза и время от времени прихлебывала тот же виски, что ранее пил Питер. Хейл, кстати, иногда незаметно посматривал в ее сторону, с каждым разом все больше и больше хмурясь. Нет, девушка не пьянела, наоборот, к ней постепенно возвращался нормальный цвет лица, но что-то в ее облике явно заставляло мужчину злиться. Сдержанно, разумеется, он же хорошо притворяется. – … а потом появился Дерек. Собственно, это все. – Лидия закончила свой рассказ. – Не знаю, успела Нэйдин что-то им сказать или нет?.. – она вопросительно посмотрела в строну Энглерт. – Нет. То есть они все равно ничего не ответили, – даже не открывая глаза, ответила та. – Макколу кто-нибудь дозвонился? – Нет, – сказал Стайлз. – Как они ушли с Кирой, так больше и не появлялись. – Ну, это-то понятно, – хмыкнула девушка, снова прикладываясь к виски. – Дело молодое. Но, как я понимаю, все то же самое придется пересказывать еще и этим голубкам? А время позднее. Так что я выступаю за то, чтобы хоть немного поспать. Мой бедный, натруженный организм нуждается в отдыхе! – Она демонстративно потянулась. – Дерек развезет деток по домам, – язвительно произнес Питер, при этом глядя в упор на Нэйдин. – Не так ли, дорогой племянничек? Нэйдин поперхнулась очередным глотком и с возмущением, хотя и несколько переигрывая, посмотрела сначала на старшего Хейла, потом на младшего и поднялась с дивана. – Дереку вот больше заняться нечем. – Она, очевидно, хотела фыркнуть насмешливо, но получилось нервно. – Я сама отвезу ребят. – Нет. Не отвезешь. – Голос Питера звучал почти ласково. – Это почему это?! – возмутилась Нэйдин. – Ты выпила. Нэйдин смотрела на него пару секунд, явно борясь с желанием послать куда подальше. Но здравый смысл все же победил. Она поставила бокал на столик, плюхнулась обратно на диван и скрестила руки. – Я трезвая, если ты на это намекаешь, – буркнула она чисто из чувства противоречия. Питер повернулся к ней спиной и обратился к остальным: – Ну и чего вы ждете? – Меня выпроваживают из моего же дома, – хмыкнул Дерек, беря ключи от машины. – Очаровательно, да? – с улыбкой спросил Питер. – Не то слово. – Дерек остановился в дверях и посмотрел на Нэйдин. Та не оборачивалась. Дерек на секунду нахмурился: идея оставлять этих двоих наедине ему не сильно нравилась, но развозить молодежь действительно было надо. – Ладно. Я скоро вернусь. – Ждем не дождемся, – елейным голосом сказал Питер. Примерно минуту он стоял напротив двери и к дивану не возвращался. В лофте стояла тишина. Нэйдин сидела совершенно без движения. – Теперь можешь рассказать правду. – Из голоса Питера исчезли все притворные добродушные нотки. А когда он наконец повернулся, Нэйдин непроизвольно повела лопатками – таким колючим и холодным был его взгляд, что ощущался физически. – С чего ты взял, что до этого я врала? Питер спокойно прошел, сел на другом конце дивана и повторил: – Рассказывай. Нэйдин хмыкнула, но спорить больше не стала. – Ну да, я успела перекинуться парой слов с этими вампирами. С одним из них. – И? – Он сообщил, пусть и не очень охотно, зачем они здесь. Духу трудно отказать. – И? – Они пришли за Малией. Услышав имя дочери, Питер напрягся и подался вперед. – Малия? Зачем им могла понадобиться моя дочь?! – Она нужна не им. Они вообще в городе не по собственному почину. Вампиры работают на какую-то «волчицу». – Волчицу? – Питер впился в нее взглядом. – Да. – Нэйдин передернула плечами. – Он так сказал. Я не хотела говорить при всех, чтобы Малию не беспокоить. – Скорее уж чтобы Стайлз не устроил истерику. – Ну, не без этого. – Девушка отклонилась на спинку дивана. – Что это за «волчица», Питер? Ты ведь, очевидно, в курсе. Хейл не спешил отвечать. Прежде он довольно долго разглядывал ее, словно представляя и предугадывая реакцию на то, что собирается сказать. Наконец, когда Нэйдин надоело, что ее сверлят взглядом, и она уже открыла рот, чтобы возмутиться, он ответил: – Полагаю, что речь идет о Пустынной волчице, матери Малии. – Почему «пустынная»? – Нэйдин замялась. – Мать Малии тоже ведь оборотень, так? – Оборотень-койот. – И Малия пошла в нее. Зачем бы она сейчас матери понадобилась? Как я понимаю, волчица эта пропала, эм… 19 лет назад? – О да. Именно 19, – прошептал Питер вкрадчиво, придвигаясь ближе и с удовольствием наблюдая, как Нэйдин начала старательно разглядывать стены лофта. – Надеюсь, ты также хорошо помнишь события, произошедшие тогда, как и я? – Питер, перестань. Это, может, и стоило обсудить, но неделю назад, когда я только приехала, а не сейчас. – Нэйдин не улыбалась. На секунду она прикрыла глаза. – И вообще, ты-то как раз и не должен был ничего помнить. Я просила Талию перед тем как… – Перед тем как исчезла. Перед тем как бросила меня, сбежав за день до нашей свадьбы. Это ты хотела сказать? – Ты ничего не знаешь, Питер. Я не хочу сейчас ничего объяснять! Какая уже разница?! Мы сейчас другие люди, мы не виделись 19 лет! Это довольно долгий срок, многое изменилось. – Эти 19 лет мы ничего друг о друге не знали по твоей вине! Ты исчезла, не сказав мне ни слова! – Мужчина повысил голос. – Как скажешь, – попыталась уйти от спора девушка. Она встала и почти успела дойти до двери. – Почему ты ушла?! – яростно крикнул ей в спину Питер. Нэйдин остановилась, но не обернулась. – Мне стоит повторить, что я не любила тебя? Ты же сказал, что все помнишь. – Она постаралась придать голосу насмешливости, но Питер хорошо знал все ее интонации. Он подошел к ней сзади почти вплотную. И это ощущение «взгляда в затылок» было худшей пыткой. – Ты лжешь. – Ухмылка на красивом лице. – Сейчас – да. Сейчас между нами нет ни-че-го. – О-о, какое же наслаждение ему доставляли эти слова. Нэйдин чувствовала, с каким почти садистским удовольствием он их произносил. – Но 19 лет назад мы любили друг друга. Девушка резко обернулась к нему. – Да, любили, не отрицай. – Питер улыбался, глядя на то, как опускаются ее плечи и тускнеет взгляд. – Я сделал тебе предложение, и ты согласилась. – Он выделил голосом последнее слово. Не смог не выделить. – А когда до свадьбы остался один день, я узнаю от своей старшей сестры, что моя невеста сбежала без каких-либо объяснений. За день до свадьбы! А теперь, спустя 19 лет, я стою лицом к лицу с той самой девушкой и спрашиваю ее: «Почему?». Как иронично, не правда ли? Взгляд Нэйдин блуждал. Перед глазами стоял тот самый день. Тот самый день, когда она раз и навсегда превратилась из обычного духа в худшее из чудовищ – предателя. О, она помнила этот день буквально по минутам, так хорошо, словно он был только вчера. – Почему? Ты спрашиваешь меня «почему»? – Она смотрела как будто сквозь него. – Я сбежала, потому что не смогла тогда, глядя тебе в глаза, сказать нет. Должна была сказать! – Голос ее на секунду ужесточился. – Но не смогла. Поэтому я просто сбежала. – Но у нас был шанс! – Питер не сдержался: он схватил Нэйдин за плечи и со злостью тряхнул. Девушка качнулась, словно кукла. – Мы любили друг друга и могли прожить вместе жизнь! – Нет! – Она вырвалась из его рук и сделала шаг назад, наконец глядя ему в глаза. – У нас не было шанса. Мы не могли жить рядом, ты и я, – только по отдельности. Иначе моя жизнь просто бы исчезла. – Исчезла?! – Питер зарычал и начал наступать на нее. – Хочешь сказать, что потратила бы свою жизнь впустую на меня?! Нэйдин молча отступала от взбешенного оборотня. Один взгляд на окна – и в помещение ворвался вихрь с улицы, неся освобождающий холод и брызги дождя. Секунды, на которую отвлекся Питер, хватило ей, чтобы исчезнуть, и, когда мужчина повернулся, в лофте уже никого не было. Он долго стоял посреди комнаты. Питер сам себе не хотел признаться в том, что неделю назад, когда он только увидел Нэйдин Энглерт, входящую в дом его племянника, у него внутри что-то оборвалось. Он терпеть не мог все эти слащавые высказывания, но, черт побери, как еще это назвать, если, увидев ее, он не сразу вспомнил, как дышать?! И одно ее мимолетное прикосновение долбануло его током так, что захотелось в отместку тут же впечатать ее в стену и… А собственно что «и»? Питер остервенело принялся тереть глаза, чтобы стоящий перед внутренним взором образ ушел. Не помогло. 19. Гребаных. Лет. На кой черт ей понадобилось возвращаться и бередить его память?! А он – «хорошо притворяется», как же! Какой смысл в притворстве, если они оба знают друг друга, как самих себя? Словно бы зеркало между ними, одно чудовище – отражение другого. Дешевый водевиль.***
Когда Питер добрался до своей квартиры, была уже глубокая ночь. Он шел по улице пешком, под разыгравшимся дождем. Дух не желал контролировать погоду в эту ночь. Старший Хейл был уверен, что она и свои-то собственные нервы не пожелает сегодня контролировать. Как и он сам. Он ввалился в квартиру и открыл настежь все окна. Пусть ветер и дождь ворвутся внутрь. Как и их хозяйка, ха-ха, когда-то ворвалась в его жизнь. Он очень хорошо помнил этот день. Пока незваная гостья отмокала в ванной, Талия рассказала, как нашла ее в лесу, оборванную, с кучей ран разной тяжести на теле. Это потом уже они узнали, что произошла стычка двух сильфов, которые в принципе не выносят себе подобных, но единственное, чего они смогли добиться от нее тогда, это имя – Нэйдин. И потом она завалилась спать на целые сутки, и спала беспробудным сном, не реагируя ни на какие попытки ее разбудить. Вот так началось знакомство сильфы и оборотня, так началась их история. Потом месяц как в тумане. Один-единственный месяц, несчастные 30 дней, и Питер Хейл объявляет о помолвке. Где-то что-то сдохло, причем весьма крупное, редкое и, вероятно, занесенное в Красную книгу. Тогда они оба словно сошли с ума. Каждую минуту вместе. Две невыносимые язвы, два идеально-искренних актера, два не вполне человека. Такие совершенно разные и бесконечно похожие. Какие звезды должны были сойтись, чтобы они встретились? Звезды. Они часто читали вместе. Много чего читали, обсуждали, спорили, но любимое стихотворение у них было одно на двоих. Питер не включал свет. Оборотню это незачем. Стоя в коридоре своей квартиры, он прочитал вслух стихотворение, которое выучил наизусть еще 19 лет назад: – Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.* – Как же я ненавижу тебя, Питер, – сказал голос позади него. Естественно, он знал, что она здесь. – Ненависть – очень сильное чувство. – Он понял, что она подошла ближе. – И ненависть, как и любовь, нужно заслужить. Мы оба заслужили. Питер повернулся к Нэйдин. Темнота никогда не бывает полной для оборотня, и сейчас он видел ее лишь немногим хуже, чем днем. Видел ее бледность, лихорадочные глаза, чуть открытые губы, которые сейчас шептали про себя строчки того самого стихотворения. – Ты помнишь его, не так ли? – Мужчина провел рукой и осторожным движением убрал прядь ее волос с лица за спину. Нэйдин судорожно втянула носом воздух. Спустя полных минуты две последовал ответ: – Да. Помню. Он резко схватил ее за горло и сдавил, заставляя поднять подбородок и смотреть ему в глаза. – Любовь – недостаточное оправдание для памяти. – Иногда, чтобы помнить, любить уже необязательно, – она говорила тихо, но без видимых усилий. Когти Питера даже не проткнули тонкую кожу шеи. – Мы просто оба сошли с ума. Они еще долго стояли так, вплотную, не сводя друг с друга глаз. И кто бы сказал, чего в этих взглядах было больше: ненависти, любви, усталости, гнева. Когда воздух вокруг стал уже как будто электрическим, Нэйдин подняла руку и что-то поднесла почти к самому лицу Питера. Тот моргнул и с недоумением посмотрел на бутылку виски. – Что это? – Предлог. Чтобы утром мы могли списать на алкоголь то, что сейчас произойдет. – Нэйдин говорила совершенно без эмоций, только дыхание стало тяжелым. Бутылка полетела в стену. – К черту это. И Питер впился в ее губы. То, что происходило дальше, трудно назвать нежностью. Никто не произносил красивых слов, не клялся в вечной любви. К черту это. Было только впечатывание в холодную стену и подхватывание под бедра. Мгновенный контраст со стеной – его горячее, даже сквозь одежду, тело. Свитер с V-образным вырезом полетел на пол. Дорожка поцелуев продолжилась от шеи до ключиц. Блузку постигла участь свитера. Боль, когда он слишком сильно сдавил ее талию. К черту! Ему тоже тогда было больно. Сейчас не будет ничего кроме желания. Взаимного желания вспомнить, каково это – быть в объятиях другого, каково обжигаться от каждого прикосновения к коже друг друга и получать от этого искрящееся удовольствие. Каково пить дыхание друг друга. Она всегда была очень восприимчива к его ласкам. Сверхвосприимчива. И всегда предугадывала любое его желание. Вот и сейчас: они подумали о кровати одновременно. Где чертова спальня?!