Овечка и волк

Чимину хочется плакать от безысходности. Юнги уже третий день лежит в его кровати и ему, кажется, стало даже хуже. Жаропонижающие лекарства время от времени помогали, но температура все равно поднималась. Омега даже подумывал о том, чтобы вызвать врача, но даже в бреду альфа мог уговорить его этого не делать. И Чимину оставалось только прикладывать холодный компресс к его лбу и стирать с лица и шеи капельки пота. Пак стягивает с Юнги одеяло, говоря, что, когда у человека температура, надо дать телу охладиться. Юнги опять же против, так как ему ужасно холодно, и дрожь пробирает все тело. Чимину приходится кормить его с ложечки, время от времени проветривать комнату, давать жаропонижаещее и не отходить от Мина. Юнги и сам не рад весь день валяться в кровати и только спать. Нет, спать он любит и во время сна очень смахивает на панду, но вот затекшие мышцы ужасно болят от бесконечного полеживания без дела. Плюс, альфе хочется потрахаться, но он упрямо молчит и прячет свой стояк под теплым одеялом. Хорошо, что Чимин не особо бдительный и не замечает многих вещей вокруг. Мин провожает взглядом удаляющуюся фигуру Пака, решившего поменять воду в тазике, на более холодную, и подождав, пока омега скроется в коридоре, встаёт и на цыпочках идёт за ним. Юнги и сам не знает, зачем ему вообще понадобилось встать и последовать за рыжим. Он даже не обращает внимания на головную боль и пульсацию в висках. Чимина находит на кухне у раковины, с увлечением напевающего какую-то песенку собственного сочинения и стоящего спиной к выходу. При этом тело его двигалось в такт песне. Юнги понимает, что голос у омеги неплохой, непривычно высокий для парней. А ещё он знает, что не готов ответить, что, мол, любит Чимина. Скорее готов смириться с тем, что влюблён в него. Это чувство нельзя объяснить. От него как-то все переворачивается внутри, образуя беспорядок и хаос. Рука альфы неосознанно тянется к шее Чимина, порываясь коснуться её пальцами. Пак, будто почувствовав, что за его спиной кто-то есть, оборачивается. — Хён, ты зачем встал с кровати? У тебя же температура! — воскликнул омега, хватаясь за голову. От криков у Юнги начинает ещё больше болеть голова, поэтому он просто затыкает чиминов рот ладонью, прижимая омегу к раковине. Чимин пытается убрать его руку и решает осыпать его словами «ласковыми», но слишком поздно осознает всю опасность ситуации, когда вторая рука альфы вдруг оказалась на его бедре. Омега изумленно пялится на удивительно спокойного Мина, уже целующего его шею. — Х-хен, прекрати, — у Чимина колени подкосились, а на глазах навернулись слезы. Мин внезапно остановился, услышав жалобный всхлип, виновато посмотрел омеге в глаза. — Прости, — Чимина прижимают к себе довольно сильно. Омега сначала виснет, обрабатывая в голове детали происходящего, вытирает скатывающиеся по щекам слезы и зачем-то тянется на носочках к лицу Мина. Пухлые губы касаются лба, и их обладатель довольно холодно произносит: — Температура поднялась, иди, приляг, — Пак благополучно выбирается из объятий и уходит, а у Юнги что-то в душе хрустнуло, как отломленный кусочек печенья. Альфа разворачивается и тихо шепчет: — Теперь я тебе противен, да? Чимин откровенно хочет сбежать. Но от кого? От Юнги или же от...себя? Он не хочет признавать, что все, что делал Юнги, его телу безумно понравилось. Вот только походу здравый разум был категорически против этого. Хочется ударить себя за слишком бурную реакцию и бездумность. Теперь Юнги наверняка чувствует себя виноватым. А Чимин ничего сделать не сможет, так как сейчас не понимает, почему сердце стучит так безумно и так быстро, что кружит голову. Пак поворачивается к нему лицом, и тут же его глаза округляются. Он еле успевает подхватить падающего на пол альфу, у которого, кажется закружилась голова и поднялась температура. — Эй, хён! Очнись! — омега потормошил Мина за плечи и, не получив никакой реакции, приложил свой лоб к его лбу. — Какой горячий! Надо срочно его остудить. Чимин быстро положил руку альфы к себе на плечо, и, шатаясь, потащил парня в спальню. — Так, теперь надо снять с него верх, — сам себе говорит омега и тушуется, всего лишь задрав край миновой футболки. Чимин отводит взгляд в сторону. Мышцы альфы притягивали своей рельефностью и красотой, к ним невольно хотелось прикоснуться, прижаться вплотную, но Чимин лишь покачал головой, пытаясь успокоиться и убрать с лица красную краску. Чуть зажмурившись и набрав в лёгкие побольше воздуха, омега кое-как, но все-таки смог стянуть футболку с альфы, который часто и глубоко дышал. Пак бежит на кухню и возвращается довольно быстро, со спиртом и полотенцем в руках. Парень поморщился, так как не переносил запах алкоголя и, промокнув полотенце в жидкости, начал протирать кожу Юнги. — Это должно понизить жар, — вздохнул омега, стерев со лба выступивший пот. — Ну и вонь теперь в комнате. Пак тяжело вздохнул, не сразу поняв, что сейчас ему тоже жарко, и приоткрыл форточку, дабы выветрить неприятный запах из не такой уж большой комнаты. — Ммм, — вдруг услышал омега тихое мычание альфы и удивленно посмотрел на него. — Прости меня. Юнги был в бессознательном состоянии, но его слова заставили Чимина покраснеть до кончиков ушей и закрыть лицо своими миниатюрными ладошками. Чимин чувствует себя странно. Ему стыдно за себя и одновременно приятно. — Мне тоже не надо было так реагировать, — сказал Чимин специально, зная, что альфа не услышит его. Но каково же было его удивление, когда Мин резко распахнул глаза и схватил омегу за плечи. — Правда? — Айщ, так ты не спал?! — Чимин удивленно вскрикивает и сводит брови к переносице. Юнги ржет и сгребает Чимина в объятия. Пак орёт, пытаясь вырваться, как вдруг слышит тихое на ухо: — Мне лучше, спасибо. И вправду, Юнги уже не был горячим. Чимин готов поклясться, что тот все время прикидывался, но объяснить факт, что ещё несколько минут назад тот горел адским пламенем, а теперь стоит как ни в чем не бывало, не сможет. — Айщ, Юнги-я, больше не буду ничего говорить! — Чимин несильно пихает ржущего альфу локтем в бок и скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, что зол. Юнги странно улыбается, как-то по-садистски, у Чимина возникло плохое предчувствие, но омега сделал вид, что слишком обижен, чтобы заметить подобные вещи. — Если температура снова поднимется, сам лечиться будешь, я тут не при чем, — альфа, вместо ответа, хватает Чимина за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Пак нервно сглатывает и смотрит непонимающе, уже готовый убежать, если что-то пойдёт не так. — Чего? — У тебя лицо красное. Небось у самого температура, — говорит Юнги и тащит Пака за руку в кровать. — Эй, какого черта?! — Чимин возмущенно вопит. — Спать хочу, побудешь моей подушкой на часика три, — спокойно отвечает альфа, укрывая и себя, и омегу одеялом. — Я на это не подписывался! — Ты уже согласился оставить меня жить у себя, так что твоя вина. — Но... — Не возникай, просто спи, — и прикрыл глаза, прижимая офигевшего Чимина к себе так, что тот утыкается носом ему в шею. Пак с минуту недовольно бурчит, но услышав размеренное и спокойное дыхание альфы, успокаивается, понимая, что против Юнги не попрешь. — «С ним явно что-то не так! Странный...о боже мой, я схожу с ума, раз влюбляюсь в него!» — Чимин театрально закатил глаза, из-под опущенных ресниц смотря на Мина. Омега резко краснеет, затем трясет головой и засыпает, хоть и не сразу, спустя мучительных два часа, за которые появилась куча недетских мыслей.