Овечка и волк

В последнее время Юнги снится один и тот же сон со странным концом. Ему часто снились кошмары и раньше, и относился альфа к этому вполне спокойно, зная, что наяву такого произойти точно не может. Но этот сон был до ужаса правдоподобным и похожим на реальность, что порой Мин даже не сразу понимает, где находится вообще. Но заметив рядом с собой спящего, как младенец, рыжего омегу, он облегченно вздыхает и ложится обратно, правда засыпает уже с трудом. В своём сне альфа видел Чимина, улыбающегося, с венком, сплетенным из жёлтых одуванчиков. — «Нагнись, я не достаю!» — он подбегает к альфе. Юнги с ностальгией наклоняется, но не чувствует ничего и никого. Вокруг темнота, Чимина нигде нет, только рядом одиноко валяется венок. — «Чимин?» — и сквозь тьму раздается выстрел. Один. Но этого было достаточно, чтобы понять, что что-то произошло, и явно не хорошее. — «Юнги-я, только не умирай, пожалуйста!» — Чимин снова появляется у него перед носом, правда омега весь в ссадинах, оседает на пол, пряча лицо ладонями. У него подрагивают плечи, и сам Пак выглядит ужасно. Мин, не раздумывая, бросается к нему, обнимает за плечи, шепча утешительные слова, и целует в лобик. — Не плачь, Чимин-и, я здесь. Все будет хорошо, — шепчет он, хотя сам был шокирован происходящим. Чимин смотрит на него слишком жалостливо, кладет голову к нему на плечо и тянет дрожащим голосом — Не оставляй меня одного. Пожалуйста... И темнота. — Хён, ты в порядке? — Чимин щелкает пальцами у альфы перед глазами, тормошит за плечи и облегченно выдыхает, когда Юнги пару раз удивленно моргает. — Ты чего? Я тебя зову-зову, а ты молчишь, уткнувшись в одну точку. — Я в порядке, — спокойно отвечает Мин, смахнув руку омеги со своего плеча. Пак смотрит неверяще, щурит глаза, но кивает головой и протягивает кружку с дымящимся кофе. Юнги уверенно берет кружку, заметив на руке омеги маленький покрасневший участок кожи, виднеющийся из-под рукава кофты. — «Обжегся?» — за запястье резко хватает, и омега удивленно подпрыгивает. — Хён, ты что делаешь? — Чимин почему-то резко краснеет, прикрыв ладошкой рот и бегло озираясь по сторонам. — Э-это просто ожог, ничего страшного. — Под холодную воду руку подставлял? — Нет, я же слегка.. — Не важно, — у Юнги серьёзный вид. Альфа тащит омегу за собой. Чимин неуверенно плетется за ним, глупо улыбаясь и понимая, что Юнги печется о нем. На самом деле это приятно, когда кто-то волнуется за тебя. И Чимин понимает, что, кажется, любит мятноволосого. Холодная вода отвлекла от внутренних мыслей, и омега вздрогнул, почувствовав, как холод распространяется по телу вместе с табуном мурашек. — Больно? — Мин смотрит пристально, обеспокоенно. — Неприятно, — честно признается Пак. — Ты такой, беспечный. Совсем не заботишься о себе. Чимин чувствует, как Юнги нежно вытирает его запястье махровым полотенцем, пальцем поглаживает ожог и достаёт бинт. — Спасибо. — За что? — Чимин кивает в сторону своей руки. — А, пустяки. Ты помог мне, теперь моя очередь. — Я... — Чимин резко затыкается. Он ещё не уверен в себе. Не уверен, что любит Юнги. А Юнги, наверняка, тоже. Они так и сидят молча, пока у Чимина в кармане не звонит телефон. Пак смотрит на дисплей, где видит «Ким Намджун» и озадаченно поглядывает на Мина. — Что там? — и забирает из омежьих рук телефон, хмурится и отвечает на звонок. — Да, Джун. — Юн, все очень плохо. Документы о наследстве все еще у тебя? — Да, а что такое? — Твой братишка просек, что ты забрал их перед тем, как бежать, — ответили ему. — Сонмин? Твою мать! — Юнги сжимает телефон в руке, поворачивается к Чимину, успокаивается. — Ладно, рано или поздно это должно было случиться. Вопрос в том: «Что нам делать?» Люди Сонмина однажды найдут меня, либо сдадут полиции, либо убьют. — Вот поэтому я и звоню, чтобы обговорить все лично. Надо срочно встретиться, желательно в ближайший час. — Хорошо, где встретимся? — В центральном парке. И ещё, Чимин рядом? — голос незаметно стал тише. — Слушай, он не должен ничего знать, пока мы ничего не обсудим. — Я понял, хорошо, до встречи. Чимин выглядит обеспокоенным не менее, чем сам Юнги. Он не смог услышать их разговор, но судя по выражению лица альфы, понял, что все достаточно плохо. Мин сразу даёт омеге понять, что пока не может ничего рассказать, лишь надевает висевшую в прихожей на стуле чёрную куртку, уверяет Чимина, что скоро вернётся, и уходит поспешно. Пак провожает его взглядом и решает навестить Тэхёна, чтобы отвлечься от довольно мрачных мыслей. На улице практически минусовая температура, поэтому омега, одевшись потеплее, выходит на улицу. Он тут же морщится, пряча нос за мягким и приятно пахнущим красным шарфом, который недавно ему купил Юнги в качестве извинений за старый, испорченный им шарф. Подобное вспоминать можно только с улыбкой. Тёплые моменты греют душу не хуже костра и успокаивают. Чимин смеётся в кулачок, в который раз убеждаясь, что подобное с ним происходило тогда, когда с ним был этот, на первый взгляд, брутальный и высокомерный альфа, которого хочется закопать где-нибудь у себя в саду. Нет, с Тэхёном тоже полно всяких хороших моментов и воспоминаний. Однако все это происходило только потому, что они — лучшие друзья. А здесь как-то по другому. Юнги ведь ему не друг, скорее сосед или...нечто большее. Согласиться с этим Чимину все еще сложно. Что это? Юношеская влюбленность, которая быстро проходит, или реальная любовь? Чимин вспоминает, как расстроен был Мин, когда ему сообщили о том, что за всем этим стоит его брат, и то, как Пак смог подарить ему надежду и поверить не только в себя, но и в то, что он теперь не одинок. Что теперь у него есть он, Чимин, который отнесется с пониманием и верностью. И тот поцелуй, который он получил в тот день, заставил открыть его внутренние замки, забыть про кислород и узнать, что можно любить. И те неосознанные движения, которые сначала напугали омегу, были чем-то вроде проявления заботы и благодарности. Может в них заключалась искренняя любовь. — «Кажется я его люблю», — омега мысленно распадается на молекулы и не замечает, как уже стоит у входа в дом Тэ и Чонгука и стучит в дверь. Дверь распахивается, Пака тянут за шарф в дом, после чего крепко обнимают и кричат в ухо: «Как же я скучал!» — Да, Тэ, я тоже. Прости, что без предупреждения, — улыбается Чимин и видит Чона. — Привет, Чонгук. Давно не виделись. — Всего-то неделю с небольшим, но готов признаться, я скучал, — отвечает с улыбкой Чон, приобнимая рыжего омегу за плечи. — Мой милый Тэ скоро родит. Чимин с улыбкой и лёгким изумлением смотрит на сияющего Кима, затем на его округлый живот и улыбается мило и тепло. — Получается я скоро стану дядей? — спрашивает с румянцем на щеках он. — Ага, и у меня такое ощущение, что не для одного, а для двоих, — отвечает Тэхён. — Э? — Малыш имеет в виду, что у нас родятся сразу двое, — уточняет Чонгук, обнимая своего любимого со спины и гордо подняв голову. Чимин закусывает губу и глупо улыбается, понимая, насколько хорошо все у этих двоих. — А что насчёт тебя? — спрашивает Тэхён. — Меня? — Чимин ждал этого вопроса, но вот как ответить, он не знал, поэтому попробовал выкрутиться. — Все нормально. Мы с Юнги не ругаемся и живём вроде как дружно. — Интересно, что случилось за эти две недели с тобой. Вроде вы не ладили, — произнесли одновременно Чонгук и Тэхён, после чего последний рассмеялся и погладил свой живот рукой. — Может дело в ком-то из вас? Ты изменился, Чимин, — согласился Чонгук. — Я? – Ну не я же. Ты стал более открытым. В смысле, ты и раньше был таким же, но сейчас... Повзрослел что ли, — Чонгук повторил улыбку Тэхёна, и Чимин вздрогнул от неё, почувствовав, что теперь перед ним два Кима. — У вас было что-то? — Ну, — Пак сначала задумался, а потом вспомнив что-то, густо покраснел. — Он поцеловал меня, обливал шоколадом и пачкал мороженым, а потом... — Чимин запищал, спрятав лицо, отчего Чонгук и Тэхен переглянулись и хитро улыбнулись друг другу, а потом снова перевели взгляд на смутившегося Чимина, требуя продолжения. — Он...он...проводил языком по коже и слизывал с пальцев мороженое! — наконец выкрикнул рыжий омега, а Чонгук и Тэхён уронили челюсти на пол. — Не думал, что у вас все так сложно, — вздохнул Ким. — Ты любишь его? — Я...я не знаю. — Он тебе нравится? — Да! То есть нет. Я... — Хватит мямлить, Пак Чимин, — рявкнул Чонгук, отвесив Чимину подзатыльник. — Скажи мне, Чимин, ты любишь его? — Я не знаю. — Ты любишь его?! И тогда Чимин крикнул во все свое горло: — Да! Черт возьми, я люблю Юнги!