Стиви

Злость, усталость, взвинченность, сконфуженность, растерянность. Все навалилось как снежный ком, придавило, вымотало. Заставило раздражённо ворочаться с боку на бок в постели, кутаться в толстое одеяло, пытаться наладить сон, схватить его за хвост и перестать трястись: не то от холода, не то от мыслей, раздирающих сознание в клочья. Это было невыносимо. Прокручивать один момент по миллиону раз, различать новые детали, жадно облизывать каждое слово, боясь признаться даже самому себе, как сильно хочется их сохранить. Анализировать свои и чужие действия, мимику, жесты. Сколько бы Стив ни думал об этом, ему было мало. Было ли это своеобразным упиванием победы над Баки, смакованием каждой грустной черты на его лице, либо злостью на себя, что сразу не вырвал руку из захвата и не ушёл, но одного он точно не мог принять. Именно из-за этого факта Стив уже третий час не находит себе место: ему, чёрт возьми, понравилось! Понравилось, что он кому-то небезразличен, чего, казалось, никогда не было, и не важно, кому он симпатичен, это всё равно приятно. Как кусочек хлеба для голодного бездомного, как пару капель воды для умирающего от жажды — надежда. Надежда, что не всё ещё потеряно. Идти в колледж, как и вставать после бессонной ночи, категорически не хотелось. Всё его существо ныло, разрывалось, не в силах определиться, понять самого себя. Тело Стива стало ещё более неуклюжим, чем обычно: он успел за одно утро дважды споткнуться, чудом не разбить мамин любимый чайный сервиз, что пылился на шкафу, о который Стив так удачно опёрся, порезаться, кромсая бутерброд на завтрак, и удариться мизинцем о ножку кухонного стола. Проще говоря, день не задался с самого начала. А стоило Стиву войти в холл колледжа, погрузиться в шумную атмосферу, как его снова начало потряхивать. Неприятное чувство тревоги и неправильности происходящего окутало с ног до головы, и, чёрт возьми, он впервые почувствовал себя так неуютно в обществе, волевой характер уступил место желанию спрятаться, скрыться от чужих глаз. Стив сжал челюсть, прогоняя трусливую часть себя, и, слегка неуверенно, но чётко сделал шаг. Проклиная мысли и бессонную ночь, из-за чего он еле отогнал панику, он расправил плечи и задрал нос, убеждая не столько других, сколько себя, что ничего не произошло, и сделал ещё парочку широких, сильных, но слегка натянутых шагов. Именно сейчас больше всего хотелось простого человеческого тепла и ничего не требующих взамен объятий. И ласки, которую неоткуда получить. От этих мыслей стало щемить в сердце, а в голове горела неоновая надпись «Одиночество». И если раньше хотелось почувствовать лишь материнский добрый взгляд и нежность её рук, то теперь жизненно важным было ощутить тёплый взгляд, способный растопить лёд в груди, холод от которого вместе с кровью разносится по артериям к рукам и ногам, обездвиживая и убивая. — Стивен, отнеси эти книги в мой кабинет, да, спасибо, — профессор Браун передал Стиву увесистую стопку, положив сверху ключ, и смерил его внимательным и по-отцовски проницательным взглядом. Но не в таком взгляде нуждался юноша, а мужчина был точно уверен, что не может дать ему то, что требуется. Это удручало его. Налететь на кого-нибудь в коридоре, не видя даже кусочка дороги, из-за стопки, заканчивающейся где-то на уровне макушки, было вполне ожидаемо. Не менее ожидаемым было и то, что при столкновении из рук вылетели все книги, мгновенно заняв весь пол на добрых несколько шагов вокруг. Но для Стива стало полнейшей неожиданностью, когда человек, которого он чуть не сбил с ног, присел на корточки рядом с ним и помог собрать воедино развалившуюся стопку. — Извини, я задумался и не смотрел, куда шёл, — протянув Стиву чуть потрёпанный учебник, Джек немного нервно, но открыто улыбнулся. Чёрт, подумал он, ещё слишком рано для знакомства! Стив смущенно поднял с плитки взгляд, недоумевая, за что у него просят прощения, слишком ново для него было ощущение равенства, а не презрения, что вечно посылали ему люди, стоило только появиться вблизи. В новинку ему было также увидеть в глазах напротив силу, дружелюбие и искру, разжигающую пламя у него в груди. Стив поражённо и открыто скользил по лицу молодого мужчины взглядом, запоминая всё, что попадалось ему на пути: и, в первую очередь, синие глаза, которые волей-неволей привлекали внимание, и, как показалось Стиву, смущённую улыбку, сверкающую рядом ровных зубов, и ямочки на щеках, придающие мужественному лицу чуточку озорства, и растрёпанную каштановую шевелюру, спадающую парой прядок на лоб. Нельзя было не почувствовать идущую волнами от этого человека харизму, и Стив был готов упиваться её теплом вечно. Почувствовав, что пауза слегка затянулась, Стив облизнул губы, приводя себя в чувства, и постарался не отмечать про себя, что незнакомец так же внимательно разглядывал его черты и вовсе не пытался это скрыть или прекратить. — Я, эм, извините, — Стив аккуратно привстал, постаравшись не уронить ношу снова, размял затёкшие ноги и повернулся к мужчине боком: книги до сих пор перекрывали обзор, и он не собирался лишать себя удовольствия полюбоваться, поддавшись чужому обаянию. — Забавно, виноват я, а извиняешься ты. — Ещё более широкая улыбка преобразила красивое лицо. — Меня зовут Джек Харрисон, — Он нарочито медленно встал вслед за Стивом, протягивая для знакомства руку, которую Роджерс мгновенно пожал, крепче прижав к себе ношу. — Я Стив. Стив Роджерс, — крепкое приветствие наконец окончательно приводит в чувства, хотя физическое тепло ощущается острее, чем душевное. Рука невероятно горячая, большая и сильная, холод Стива теряется в ней. Приятно и волнительно. — Стивен, значит, — прозвучало немного задумчиво, со смаком. — Давай, помогу, куда отнести? — не дожидаясь разрешения, Джек шустро схватил большую часть стопки, почти не разрывая зрительного контакта. В этом что-то было, он чувствовал, в самом Стиве что-то было. Пожалуй, игра стоила свеч. Роджерс чуть отстал, силясь разобраться в своих ощущениях. Он понимал, что Джек ему нравится, абсолютно точно, и в этом был свой страх и риск. Что может быть хуже, чем, возможно, влюбиться в человека, которого видишь в первый и, что важнее, последний раз? Тем более, влюбиться впервые. Нет, это не любовь с первого взгляда, да и Стив не верил в неё (ну, может быть, чуть-чуть, в самой глубине души), но и сравнить чувство было не с чем: такого доселе не было. Роджерс глубоко вздохнул, наполняя лёгкие пыльным воздухом коридора, и медленно выдохнул, успокаиваясь. Он так делал, когда заходил в тупик и терпеть не было сил: когда умерла мама, когда его унижал Баки и когда признался ему вчера в любви... Нет, не сейчас, Стив не хотел это вспоминать, не хотел снова замерзать, не в силах пошевелиться. Он хотел того яркого света и тепла, что мог подарить Джек, и он побрёл вслед за ним, ослеплённый и взбудораженный, стараясь не упустить свой шанс. Шустро догнав идущего впереди Джека, Стив неумело завязал разговор, стараясь не заикаться от волнения и произвести хорошее впечатление. Но это, как оказалось, и не требовалось. Разговор сложился сам собой, без скомканности, характерной для первых встреч. Он быстро перешёл с расспросов об учёбе на чуть более личные темы, и получилось это слишком гладко, чтобы кто-либо из этих двоих заметил перемены. Роджерс взахлёб рассказывал о художниках, покоривших его сердце в юношестве, о горячем солнце, которое он так любит и что так сильно задерживается в этом году, а затем завистливо слушал от том, что сейчас в родной стране Джека, Англии, необычайно тепло и безоблачно, и о том, что учиться по обмену достаточно интересно и познавательно. — Как долго ты остаёшься у нас? — Стива уже не особо воодушевляла сама мысль, что такой светлый человек пробудет в Америке недолго, лишая возможностей. О том, каких именно возможностей он может лишиться, Стив предпочёл не думать. — У меня ещё месяц своеобразного испытательного срока, если захочу, то смогу остаться здесь на полтора года, доучиться, и, опять же по желанию, найти работу. Неплохие перспективы, что скажешь? — Джек усмехнулся, прокрутив какую-то мысль у себя в голове, остановился у нужного кабинета, чем неслабо удивил Роджерса, который и вовсе забыл, зачем шёл, и, подойдя на шаг ближе, сказал, наклонив чуть голову. — Я здесь уже какое-то время, но всё ещё не нашёл какой-либо причины остаться или уехать. И даже не успел толком с кем-либо познакомиться. Не хочешь встретиться сегодня? Ты мне кажешься на самом деле интересным человеком, и я бы с удовольствием продолжил общение. Стив растерянно смотрел на Харрисона, впервые за всё время не зная, что сказать. Его переполняли радость и надежда, за что было чуточку стыдно. Не хотелось загадывать на будущее, но именно в этот момент Роджерс нуждался в каком-либо источнике моральной удовлетворённости, и Джек выглядел достойным кандидатом. — Мне тоже хотелось бы провести с тобой время, но я не могу, — Стив вглядывался в удивлённое и слегка обескураженное лицо, посмотрел со стороны на свою фразу и быстро исправился. — Нет, нет, я не это имел в виду, я на самом деле хочу! Но я работаю сегодня допоздна. Сможешь завтра? Я закончу в четыре. Это было бы великолепно, если бы ты смог. — Стив, немного распереживавшись, что его неправильно поймут, почти не думая, на чуть повышенных тонах затараторил, не позволяя и слова вставить в свою тираду. — Извини, ты мне просто и вправду нравишься, — ещё больше покраснел. — Как человек, и всё! — Он вконец смутился и опустил взгляд, боясь услышать смех. Руки зачесались от желания дать самому себе подзатыльник. Это ж как нужно было разволноваться, чтобы нести такую чушь? — Хах, жаль, что всё, — Джек терпеливо выслушал и не сдержал улыбки: да этот паренёк просто находка! — Конечно, я свободен завтра? Куда мне подойти? — Я работаю в кафе в начале Либерти-авеню... — В Бруклин Бейгл*? Я живу недалеко от него. В такое везение не верил даже доверчивый Стив. Мало того, что отличный парень им заинтересовался, так он ещё и живёт в том же районе. Роджерс даже огляделся на наличие камер наблюдения: вдруг это чей-то неудачный розыгрыш. — Значит, встретимся там в четыре? — Я буду ждать, — Джек аккуратно передал свою порцию книг Стиву, ненадолго задержав свои руки на чужих, и, прощально улыбнувшись, ушёл. Стоило Джеку скрыться за поворотом коридора, а Стиву зайти в предварительно открытый им же кабинет и положить книги на стол, как он моментально укусил себя за руку, чуть шикнув от боли. Это сон, это точно сон! *** Остаток этого дня и весь следующий Стив провёл в состоянии эйфории и некой лёгкости. Несмотря на плохие мысли и сильное волнение, он чувствовал себя прекрасно и знал, что его ждёт великолепный вечер (нет, он не думал об этом как о свидании, по крайней мере, старался не думать) с интересным разносторонним человеком, который смог за пару минут знакомства заполнить собой все мысли и вытеснить зарождающуюся депрессию. Насколько бы странным и непривычным не казался бы этот аспект, Роджерс знал, что всё происходило так, как должно, и даже он сам не знал, что придавало ему такую уверенность. За всё это время если в мыслях Стива и появлялся просвет, напоминающий о Баки, то его старательно пытались замазать и не обращать более никакого внимания. Не то что бы эта проблема не требовала решения, как раз наоборот, но Стив всё ещё не мог осмыслить и принять, не говоря уже о том, чтобы разгребать так не вовремя навалившееся бремя. Поэтому Роджерс, чуть посетовав на свою лень и нерешительность в некоторых вопросах, откинул куда подальше Баки с его никому не нужной дурацкой любовью до лучших времён. Либо до крайнего момента, когда ну совсем припечёт. Пока что этого момента не происходило. Если немного подумать, то Стив не видел Джеймса с того самого неприятного разговора, который до сих пор отдавал горечью при малейшем всплывании его из памяти. Нет, он ловил на себе редкие взгляды, иногда даже ощущал их спиной и даже не поворачиваясь чувствовал, кому они принадлежат. Но Баки ни разу не оказался в зоне досягаемости, наблюдая, как хищник, издали. А Стиву на самом деле не нравилось быть жертвой, хотя это и было привычно. *** Стив всегда был уверен, что любая профессия важна и значима. Любая работа может принести пользу другим людям, если правильно ею владеть и в какой-то мере любить. Это была одна из причин, почему Стив не чурался любого вида занятости и охотно брался за всё, что ему поручат, он всегда пытался сделать мир лучше и знал, что для этого не обязательно быть шишкой в правительстве или учёным, спасающим миллионы жизней, изобретая новые лекарства или технологии, облегчающие чужой быт. Он всегда действовал по правилу, что если ты сделал чью-то жизнь лучше, то ты прожил свою не зря. Да, Стив не стеснялся, что начало своей карьеры в этом кафе провёл в качестве посудомоечной машины, да и сейчас, как большинству казалось, недалеко ушёл, работая официантом. Но он всегда был добрым и улыбчивым с людьми и быстро завоевал своим чистым сердцем чужую любовь и почтение, а вечно полный в смену Роджерса зал наглядно демонстрировал результат его труда. — Здравствуйте, Саманта, отлично сегодня выглядите! Как ваш внук? Заговорил? — Стив с улыбкой поставил на стол перед пожилой дамой кусочек фруктового торта и стакан морковного сока и обратил внимание на протянутую женщиной чуть помятую фотографию, рассматривая изображённого на ней пышущего здоровьем малыша. — Да, он уже научился говорить «бабушка»! Правда чуть коряво, и в этом с трудом можно разобрать слова, но на первых порах неплохо, — Саманта восторженно и с явной гордостью описывала достижения внука, с любовью поглаживая фото и не смотря пробуя принесённую ей сладость. — Великолепно! Спасибо, Стив, я не устаю полагаться на твой вкус. — Пожалуйста. В следующий раз попробуйте черничный чизкейк, поверьте, это удовольствие стоит того, — Стив заговорчески подмигнул, отходя от стола и не мешая наслаждаться едой. После каждого разговора с этой старушкой-сладкоежкой хотелось улыбаться, настолько это было по-домашнему. Всё общение, которое он получал на работе, восполняло минимальные потребности, но для такого открытого человека, как Стив, нужно было нечто большее, чем легкий обмен любезностями. Это распаляло, но не насыщало. Казалось, что чем чаще смотришь на циферблат настенных часов, следишь за медленно и ритмично движущимися стрелками, постукивающими в такт, тем медленнее текло время. Поэтому Стив насильно заставил себя отвести взгляд и, как бы сильно не хотелось, не поддавался искушению отсчитать секунды. Как ни странно, помогало. — Стив, за третьим столиком сидит невероятный красавчик, и чёрта с два я его тебе уступлю! — одна из официанток, Клара, забавно сморщила носик и заверещала, казалось, на всё кафе, стоило только Стиву зайти на кухню. Она опустила свои пухленькие ручки на его плечи, чуть навалившись на спину, и звонко рассмеялась, наслаждаясь своим же слегка приподнятым настроением, совсем, казалось, не замечая чужого волнения. — Ну и пожалуйста, больно надо, — Роджерс приподнял плечи, силясь разорвать физический контакт. — Мог бы и подыграть! От твоей взвинченности мне уже зубы сводит, успокойся. Вперёд, Дон Жуан, — Клара всучила Стиву блокнот с ручкой, подтолкнула к выходу и театрально взмахнула рукой. Стив устало фыркнул, всё ещё не смотря на часы, и поплёлся к столику. Эти шуточные сватовства порядком нервировали его, а сегодня и вовсе грозились вывести из себя. Впрочем, Стив мгновенно забыл обо всех досадах, стоило только ему увидеть, кто ожидал официанта за третьим столиком. — Барнс. — Стиви, — Роджерс вздрогнул всем телом, стоило только имени слететь с губ Баки. В глаза бросалось сразу то, что тот не был удивлён встрече, совсем, нисколько. — Ты следил за мной? — Стив, подожди, не убегай, могу я с тобой поговорить? — Баки быстро встал со стула, опёрся о стол, но дальше не пошёл: Стив и так был то ли напуган, то ли разозлён, а излишние действия могли ещё больше всколыхнуть его терпение. — Я не собирался убегать, — ложь, но за уверенностью в голосе её не видно. — Так следил? — Да, — нехотя ответил Баки, поджав губы. — Я просто хотел поговорить, выслушай меня, пожалуйста. — Не хочу. Если ты пришёл просто поболтать, то я попрошу тебя уйти, — чопорно и сухо произнёс Роджерс. Вот так, никаких эмоций, и он отстанет. — Я...закажу кофе, без сахара, тогда ты меня выслушаешь? — Баки послушно сел обратно, собрав волю в кулак, и послушно посмотрел на Стива. — Ещё что-нибудь? — Баки отрицательно помотал головой и грустно проследил за тем, как резво убежал от него Роджерс. Он уже начинал жалеть о том, что пришёл сюда. Стив позорно сбежал, но это нисколько не покоробило его мужское эго. Его одолевали скверные мысли, приятного волнения как не бывало. Хотелось просто бежать как можно дальше от Баки, от кафе и даже от долгожданной встречи с Джеком. Оказаться дома, зарыться в тёплое одеяло и выпить чашку ароматного чая. Впрочем, Стив бы предпочёл всё что угодно, лишь бы не видеть и не слышать Барнса. Он не ожидал увидеть здесь Джеймса, и это сильно всколыхнуло его душу, ещё больше лишая спокойствия и, наверняка, сна. Стив глубоко задышал, сокращая вдох и растягивая выдох, успокаиваясь. Роджерс медленно заварил кофе, борясь с желанием напакостить, поставил его на поднос и понёс Баки. Подойдя к столику и получив острый щенячий взгляд, Стив снова надел непроницаемую маску и начал всерьёз обдумывать мысль пролить на джинсы Барнса горячий напиток, но не сделал этого, представив, какой разгром от шефа его ждёт, да и, если честно, он не горел желанием подходить к Джеймсу ближе, чем того требует ситуация. Вместо этого Стив аккуратно поставил чашку на дальнюю от Баки часть стола и собрался уже было уйти. — Подожди, ты обещал поговорить со мной, — Барнс пододвинул к себе напиток и нервно постучал пальцами по ребристой поверхности. — Не обещал, вообще-то, — Роджерс тихо вздохнул, но остался, скорее чувствуя, чем понимая, что от него не отстанут. Он присел напротив Баки, облокотившись о стол, и Барнс невольно скопировал позу. — Ну, я слушаю. — Я не хочу, чтобы ты меня боялся и избегал, я не причиню тебе вред, обещаю. Я люблю тебя и это причиняет мне боль, — Баки честно смотрел на Стива, отмечая каждую эмоцию на его лице. —Ага, ясно. Пока, — Стив непринуждённо встал из-за стола, но был остановлен чужой рукой, твёрдо схватившей его за предплечье. — Нет, подожди, ты не понимаешь, я только хочу... — Я хочу! — прокричал Роджерс, не обращая внимания на косые взгляды с соседних столиков. — Именно поэтому между нами ничего не может быть. Потому что хочешь ты, а не я. Потому что кроме своих желаний ты ничего не видишь и не понимаешь, или, может, не хочешь замечать. И чего ты от меня ждёшь? Что я радостно кинусь тебе в объятия, забыв о том, что ты со мной сделал? Как унижал и избивал, настроил всех против меня? Ты в своём уме, чтобы нести такую чушь? — Стив тихо всхлипнул, глотая слёзы, чувствуя, что вот-вот взорвётся, но не смог остановиться. — Возможно я ничем не лучше тебя, потому что я получаю удовольствие, когда вижу, что такой, как ты, мучается, но я не боюсь признаться себе в этом! Стив тяжело дышал после тирады, силясь успокоиться, хоть и напрасно, и даже не пытался скинуть с себя руку Баки, чья хватка заметно ослабла. — Я... — Голос Баки дрожал, он больше не казался сильным и уверенным в себе, словно только что Стив оборвал последнюю ниточку, держащую его над скалой и не дающую ему упасть, и будь Роджерс по ту сторону в этом противостоянии, он бы однозначно пожалел бы Барнса. Но не успел он даже сформулировать свою мысль, как чья-то рука окольцевала талию Стива, притянув его к сильному телу, в то время как другая с лёгкостью отбила руку Баки, лишив его какого-либо контакта со Стивом. — Боюсь, ты уже достаточно натворил, и Стив не хочет тебя слушать, — Джек легонько поманил за собой оцепеневшего Роджерса и незаметно для последнего злорадно ухмыльнулся, — Идём, Стив, твоя смена уже закончилась. — Нет, подождите, — Джеймс, наконец-то, отмер и гневно уставился на Джека, — Какого хрена ты вытворяешь, Харрисон? — Заткнись, Джеймс, у нас запланированная встреча, и единственный, кто сейчас мешает Стиву, это ты. И попробуй только помешать нам, ты сам знаешь, чем это закончится. Аривидерчи! — Джек шутливо махнул на прощанье рукой и повёл Стива к выходу, оставив Баки медленно тлеть изнутри от раздирающих его чувств. Это лучшая пытка, которую только изобрело человечество.