Стиви

Сказать, что Стиву было стыдно, означает ничего не сказать. Ему было чертовски стыдно, до жути. Стоило Стиву оказаться на улице, почувствовать на своём лице прохладный ветер, а слезам на его щеках чуть подсохнуть, как пришло тревожное осознание. Гул в голове, так же как и оцепенение, прошёл, как только навязчивый запах еды улетучился из горящих лёгких. Стив поёжился, вырываясь из хватки тёплых рук, и ускорил шаг, не обращая внимания на происходящие вокруг, он просто не мог поверить, что взорвался, что пал так низко в чужих глазах. Да что уж в чужих, его больше волновало, как сильно он разочаровал самого себя. И это он считал себя сильным духом? Сильным и непоколебимым? А в итоге что? Расплакался от переполнивших его чувств на глазах у всего кафе, и, что самое обидно, на глазах у этого засранца Баки. Да ещё и разразился гневной тирадой, словно девчонка, которую бросили в канун выпускного. Не то чтобы Стив знал, каково это — быть брошенным, у него даже отношений как таковых не было, как и выпускного. Он на него даже не пришёл. Стив судорожно глубоко вздохнул несколько раз, положил руки в карманы, стараясь сохранить растворяющееся в вечерних сумерках тепло, понурил голову и засеменил вверх по улице, словно его не раздирало от лежавших на плечах вопросов и чувств. Джек забавно потоптался на месте, обдумывая свои дальнейшие действия, затем поспешил за ним и ненавязчиво направил Роджерса в сторону парка Парейд Граунд, положив свою широкую ладонь на напряжённую спину. Стив быстро раскусил чужой план и упрямо сбросил руку поведя плечами: она сейчас была ни к чему. — Откуда ты знаешь его? — Джек напряжённо окинул собеседника взглядом, хмуря брови и размышляя, как сильно нужно исказить правду, чтобы эта ситуация в итоге не повернулась к нему боком. — Не смей мне врать, — просипел Стив резко и сквозь зубы, не оставляя выхода: придётся идти ва-банк. — Когда-то мы были друзьями. Ты наверняка знал, что Барнс хоть и является чистокровным американцем, но лет с пяти он жил на востоке Бакингемшира, — Стив удивлённо и хмуро посмотрел на Харрисона, демонстрируя, как ему показалось, своё нежелание знать подробности жизни Баки, но интерес перекрывал налёт раздражения, заставляя продолжить слушать. Джек же мысленно сделал пометку, что эти двое не так уж и близки, как казалось всёго пару минут назад. — Мы не сразу стали друзьями: он был достаточно заносчивым и высокомерным, или нам, простым соседским ребятам, так казалось из-за его жёсткого акцента, сложно сказать, но ему пришлось пережить парочку драк, прежде чем мы сблизились. Долгое время мы были вместе, поступили в одну школу, нашли общие интересы, всё по стандарту. А потом он меня предал, — голос Джека предательски дрогнул, чуть не выдав заинтересованность и злость, но тот вовремя взял себя в руки, насладившись мыслью о скорой мести, — он знал, что мне нравился один парень, я думаю, что был по-настоящему влюблён, но мы не провстречались и недели, как я застукал их у него дома. Я до сих пор не простил этого сукина сына! — Мне жаль, — Стив нежно погладил сжавшуюся в кулак руку, делясь поддержкой. Его взгляд стал мягче и теплее, сутулость незаметно спала, придавая Стиву более уверенный вид. На какое-то мгновение можно было ощутить силу и мудрость, волнами исходящую от него, но Харрисон мгновенно разрушил эту видимость: — А что связывает вас? Стив мгновенно сжался, даже не заметив перемены, его глаза расширились, а щеки снова залил румянец. — Давай я расскажу тебе маленькую историю обо мне, — Джек кивнул, не до конца понимая, к чему ведёт Стив, но позволяя выговориться, — Есть у меня в колледже один парень, которому всё было дело до моей ориентации. Он постоянно кричал мне вслед “педик”, “гомосек”, а каждодневные избиения стали нормой жизни. Я за три года обучения возненавидел его так, что был готов убить! Недавно он схватил меня за руку и завёл в столовую, усадил подальше ото всех. И тут он ни с того ни с сего выпаливает: “Я тебя люблю. Все эти три года”. Я ненавижу его. Я достаточно полно ответил? — Более чем, — Джек остановил Стива, положил руку тому на плечо, легонько сдавил, отрезвляя и обращая на себя всё чужое внимание, повернул к себе и прижался ближе, — это не твоя проблема, Стив, — мягко, смотря прямо в глаза и ловя удивлённый, слегка затуманенный взгляд, — ты обязан отвлечься от этого, забыть, набраться сил и пережить. Это должен сделать именно ты, никто не встанет на твоё место и не изменит твою жизнь, но я могу помочь. Ты хочешь, чтобы я помог, Стиви? — Джек шептал это прямо в губы Роджерса, но не наклоняясь ближе, дожидаясь какой-то реакции, и стоило ему скорее ощутить, чем увидеть лёгкий кивок и тихое “да, хочу”, как Джек наклонился ещё ближе, аккуратно накрывая искусанные губы своими, кладя левую руку на талию и настойчиво прижимая подрагивающее тело к себе. Не чувствуя препятствия, мужчина углубил поцелуй, напоследок лизнув нижнюю губу и чуть её прикусив. Для него было открытием, что Роджерс совершенно потерялся в поцелуе, словно и не знал, что нужно делать. Стоило Стиву разомкнуть губы, впустить чужой язык и почувствовать, как он по-хозяйски очерчивает твёрдое нёбо, кромку зубов и сплетается с его языком, как он почувствовал себя максимально беспомощным. Стив с силой сжал пальто Харрисона, ища поддержки в таком непростом деле, и постарался ответить, не совсем понимая, что это под собой подразумевает. Попробовал скопировать движение, проведя языком немного вперёд и наклонив голову, и чуть не разорвал поцелуй. Джек ухмыльнулся на чужие неумелые манипуляции, напоследок резко мазнул пальцами до щеки, вызвав лёгкую дразнящую дрожь в теле, вскружил язык Стива в ещё одном причудливом танце и оторвался от губ. Он мягко отстранился ровно настолько, чтобы видеть лицо напротив: Стив так и не открыл глаза, словно боялся встретить насмешку, его губы припухли и покраснели от прилившей к ним крови, они были чуть приоткрыты и сквозь них прорывалось горячее дыхание, на щеках был лёгкий румянец, а пряди волос растрёпано лежали на лбу, придавая сексуальному выражению на лице детскую невинность и задор. Джек усмехнулся достаточно громко, чтобы его услышали, убрал быстрым движением пряди и очертил овал лица пальцами, наслаждаясь его чувственностью и отдачей, желая почувствовать на себе взгляд мальца и ощутить удовольствие от поцелуя, смешанное с ядовитым внутренним мстительным смешком. — Идём, Стив, ты мне задолжал на сегодня свидание, не забыл? — Джек торопливо прикоснулся к губам Роджерса, вырывая его из ступора, взял за руку, и пошёл вперёд по дорожке, как ни в чём ни бывало восхищаясь окунувшимся в тьму с редкими бликами фонарей парком, не обращая внимания на смешанные чувства молчаливо идущего рядом Стива. Тот был не в силах поддерживать разговор, только временами кивал и разбавлял речь Джека односложными междометиями. Стив не мог понять, почему вместо чувства счастья и радости, что он кому-то интересен, он ощущал плотный слой грязи на душе, а воспоминание о поцелуе и вовсе вызывали отторжение, и теперь, проанализировав ощущения, полученные при поцелуе, он прекрасно понимал, что вовсе не получил удовольствия и приятной взволнованности, словно поцеловал куклу, бездушно, механически. И хотя первые мгновения это было интересно и необычно, восторг быстро сменился холодом, а послевкусие и вовсе напомнило холодный душ после сна. Стив быстро прогнал эти мысли, медленно вливаясь в разговор, развариваясь в приятном обществе и горячей харизме и получив всё же хорошее впечатление от конца вечера. Он даже смог выдавить более или менее искреннюю улыбку, за что получил, как выразился Джек, поощрительный чмок. Но ничто из этого не могло сравниться с тем терзанием и чувством использованности, что он почувствовал, рассматривая перед тем, как лечь спать, свои губы и вспоминая сегодняшний день. Кроме того, он так и не решил, что делать с Барнсом, ведь сколько бы Стив ни пытался забыть или сделать хоть чуточку менее значимым для себя этого человека, всё равно терпел поражение. Джеймс притягивал к себе внимание людей, как магнит, и Стив не стал исключением, он ненавидел, злился, терзался, но не мог игнорировать, ощущая себя ещё более слабым. Ему хотелось верить, что любовь Баки настоящая, что не только он так позорно пал, что не его одного разрывает на части от чувств, будь они неладны! Однако Стив с большей уверенностью мог сказать, что апофеозом его самокопания стала мысль, что ему интересно, каково это, когда тебя целует Баки Барнс. Это было слишком. Даже для этого сумасшедшего вечера. Спустя пару дней Стив точно мог сказать, что его жизнь в очередной раз свернула на совершенно новую дорогу, и от того, насколько часто и резко эти повороты случались в последнее время, становилось немного не по себе. Теперь он постоянно находился в полуподвешенном состоянии, ещё больше замкнулся в себе, отдаляясь от социальной стороны жизни, делая исключение только для Джека, который, на правах ухажёра, постоянно внедрялся во все сферы интересов Стива, заставляя того чувствовать себя обнажённым. В колледже он всё ещё был пустым местом, но часто ловил на себе завистливые и задумчиво-оценивающие взгляды, словно в нём постоянно пытались найти ту изюминку, привлёкшую внимание Харрисона, который, к слову, быстро покорял чужие сердца, часто мило беседовал с окружающими и дарил тёплые улыбки, но, стоило только заметить Стива, как он скомкано прощался с ними и шёл в его сторону, словно не хотел слишком близко подпускать его к другим. Только Стив всё никак не мог понять, чем же он руководствовался: ревностью и собственническими инстинктами или же тот просто не хотел делать Роджерса частью своей жизни. Не сказать, что это особо волновало Стива, но всё же было немного обидно, словно ты отдаёшь весомую часть себя, а получаешь взамен крохи, которых не жалко. Наташа отдалилась, но её сложно было в этом винить: насколько знал Стив, у неё сейчас сложный и мутный период, да и он сам не охотно шёл на контакт. Единственным изменением, которое вполне устроило Роджерса, был ещё более ограниченный контакт с Барнсом. Их встречи свелись только к редким играм в гляделки в коридоре, да и то они не длились больше пары секунд, хотя от проскальзывавшей во взгляде Баки тоски Стива знатно коробило. Такое относительное спокойствие продолжалось ровно неделю, но стоило Стиву прийти в кафе и начать рабочую смену, как он моментально почувствовал на себе знакомый взгляд. Баки спокойно сидел на том же месте, что и в прошлый раз, перед ним стояла чашка кофе, от неё исходили белёсые струйки пара и, наверняка, приятный аромат, но делать глоток Барнс не спешил. Стив хмыкнул, демонстративно проигнорировав приветственный взмах руки, обслужил несколько клиентов, назло одаривая их улыбками и участливо беседуя, и только затем бесцеремонно уселся за столик напротив Барнса, усмехаясь удивлению, проскользнувшему на его лице. — Стив... Прости за прошлый раз, я не смотрел на ситуацию с твоей стороны, я был не прав, обещаю, я исправлюсь, только не гони меня, я... Я знаю, что заслужил недоверие, самый настоящий дурак, — Баки скривился, прерывая монолог, и запустил руку в отчаянном жесте себе в волосы, — пожалуйста, выслушай, я хочу помочь, честно! Роджерс прикрыл глаза и постарался отогнать от себя воспоминания, где он впадает в истерику. Больше в нём нет той злости и ненависти, они достаточно быстро обвалились с него, как кусок чего-то инородного и совсем несвойственного. Ему не нравилось ненавидеть, он был лёгок на прощение и ничего не мог с собой поделать, больше всего сейчас Стив хотел просто стать Барнсу чужим, ну или хотя бы всё расставить по местам и забыть прошлое. — Хорошо, я выслушаю. И я не собираюсь тебя гнать. — Я... Спасибо, — Баки слегка вымученно улыбнулся, не зная, как выразить благодарность, — Ты не должен общаться с Харрисоном, это может быть опасно, — улыбка тут же сошла на нет, брови сомкнулись на переносице. Стив недоверчиво покосился на собеседника, сомневаясь в его адекватности. Но тот выглядел уверенным в своих словах, и эта решимость заставила Стива остаться на месте и слушать дальше. — Мы были с ним знакомы когда-то, и я боюсь, что он захочет отомстить мне через тебя. Я не хочу, чтобы он использовал тебя, но, я думаю, он сможет. — То есть ты обвиняешь моего парня в том, что он хочет отомстить тебе за тот случай из детства, когда ты его предал, используя меня? — Баки дёрнулся как от удара хлыста от фразы “мой парень”, но больше ничем себя не выдал, стремясь сохранить хоть остатки гордости. — Может, ты даже думаешь, что он начал встречаться со мной, только чтобы ты почувствовал то же, что и он тогда? — Это прозвучало так логично и осмысленно, что Стив сам на секунду поверил в подобный расклад, но быстро пресёк такие мысли на корню. Какие отношения без доверия? — Мир не вертится вокруг тебя, Баки, — Барнс снова вздрогнул, но на секунду всё же отпустил себя и насладился своим прозвищем, звучащем из любимых уст. — Но я не предавал его! В итоге это он предал меня, а ведь он был моим самым близким другом... — Не интересует. — В голосе Стива зазвучала сталь. — Я не хочу продолжать этот разговор и тебе не советую. А теперь прости, мне нужно возвращаться к моим обязанностям. — Роджерс встал из-за стола, в очередной раз за последние минуты одёргивая себя от проведения аналогий с прошлым разом. — Тебе лучше не приходить больше сюда, так будет гораздо проще. Баки прикусил губу, опять нахмурился, вглядываясь в отдаляющуюся фигуру, но бурчать себе под нос опровержение не стал. Это и так понятно, что он продолжит приходить, долго не видеться со Стивом с каждым разом становится всё труднее. Джеймс опустил голову на сложенные на столе руки, игнорируя остывающий кофе. Он был в отчаянии, полном и безграничном, его раздирало на части, одна из них всеми силами пыталась помочь тому, кого любит, а другая трусливо пряталась, всё ещё вспоминая иногда ту боль, что ему причинил в прошлом Джек. *** — Расслабься, я же чувствую, как ты напряжён, — Джек провёл ладонью по щеке Стива и прервал очередной поцелуй. Стив вздрогнул, но всё же поспешил выполнить просьбу, расслабил мышцы, постарался выключить голову и перестать думать, отдавшись поцелуям. Не то чтобы они стали чем-то привычным или невероятно волнующим, но были своеобразным связующим звеном между ним и Джеком, и он ни в коем разе не хотел разрывать эту хлипкую нить. Сначала между ними были грандиозные проблемы с доверием, которые немного обострились после повторной беседы с Баки. Проблема была в том, что Стива слишком часто предавали, и мало кому он мог в самом деле доверять, так что это было скорее делом привычки и не особо мешало в жизни, иногда даже помогало. Затем отношения перешли в более приятное и незатейливое русло, когда можно было часами молчать и наслаждаться этим или просто проводить время, растягивая секунды в медленном поцелуе. Но сколько бы раз Джек ни намекал на нечто большее, он не мог добиться ответной реакции. Было ли дело в том, что Стив боялся, или же он просто не мог понять двусмысленность фраз за неопытностью — достаточно сложно сказать. И вот сейчас, спустя две недели после их знакомства, когда они вместе сидели на вполне удобной кровати в спальне Стива, довольные после хорошего свидания, Джек всё же решился перейти к чему-то покрепче объятий. Он не знал, что именно им двигало: желание довести дело до конца, взять то, что отняли у него когда-то, или попробовать невинность мальчишки на вкус. Пожалуй, всё сразу. Джек разлёгся на мягкой кровати и подмял Стива под себя, продолжая покрывать его губы поцелуями, затем аккуратно, на пробу, поддел край свободной рубашки, которую так любил Роджерс, и забрался под неё, очерчивая худое тело. Стива заметно понесло, словно он захмелел от медленных ласк. Он сцепил руки за шеей Джека, сжимая нежную кожу, отдался ощущениям и уже сам потянулся к губам. Это было неожиданно приятно, тепло и ненавязчиво, думать о чём-то ещё кроме мягко поглаживающих его живот рук совершенно не хотелось. Харрисон, не чувствуя сопротивления, спустился чуть ниже, провёл дорожку от губ, по шее, прикусив ритмично вздрагивающую кожу над сонной артерией, очертил языком адамово яблоко. Его рука всё ещё вычерчивала непонятные рисунки на гладкой коже живота, медленно подбираясь к паху, и, наконец, пробралась под ремень и чуть припустила чужие боксёры. — Нет! — Стив дёрнулся под тяжёлым телом и торопливо отстранил руку Харрисона от себя. Джек нехотя высунул ладонь из штанов и в недоумении уставился на то, как Стив поспешно выбирался из-под него. — Прости, я просто... Прости. — Стив мгновенно покраснел и отполз на кровати подальше, боясь зрительного контакта и всячески его избегая. — Это просто так неожиданно, я не уверен, что пора, знаешь, не то время. — Не то время, говоришь? Во времени вся проблема, ты же понимаешь? Через неделю заканчивается мой испытательный срок, а я всё ещё до конца не уверен, что нашёл свой якорь, чтобы остаться. — Стив прикусил губу, подняв-таки взгляд, чем тут же воспользовался Джек, добавив: — Я мужчина, Стиви, я не умею ждать. — Он преспокойно встал, поправил одежду и, попрощавшись с окаменевшим Роджерсом, отправился к выходу. Стив ошалело переваривал услышанное и пытался избавиться от чувства собственной никчёмности. Он только что саморучно оттолкнул человека, который дал ему тепло и любовь. Но чем больше Стив разбирал по полочкам свои ощущения, тем больше убеждался, что в нём взыграла гордость и обида, появлялась мысль, что он был не так уж и не прав, не доверяя Джеку полностью. Тот только что намекнул, что и сам не до конца уверен в Роджерсе, а это уже было серьёзной проблемой. Но что больше всего не давало покоя чувству собственного достоинства, так это понимание, что он игрушка в руках кукловода, действовал не по своей воле, а словно по чужой указке. — Если ты вдруг не заметил, я тоже мужчина, Джек. Ночь для Стива прошла настолько мучительно и тяжело, что он опять не спал. Кажется, это скоро войдёт в привычку, настолько часто в последнее время случались неожиданные и странные события, разбившие быт Роджерса на мелкие осколки. Он пришёл в колледж невыспавшимся и от того бледным. После ночи в раздумьях и обвинениях то самого себя, то Джека, пришла апатия, и он больше не боялся встретить Харрисона, даже если за этим последует скандал, но всё равно продолжил нервно вздрагивать, стоило только заметить в толпе тёмную шевелюру. Такая дёрганность, в купе с нездоровым цветом лица и безжизненным взглядом, не могла не привлечь внимания Баки. Он мгновенно оказался рядом со Стивом, увлекая его за собой подальше от толпы. — Что с тобой? — Роджерс только упрямо, слабо, чисто для вида, дёрнул рукой, за которую его держали, но безразличие, отразившееся на его лице, не могло обмануть вдруг проснувшуюся в Барнсе проницательность. — Это связано с Харрисоном, да? — Стив перестал дёргаться и застыл. Язык тела громче, чем речь. — Ясно. Он бросил тебя? — Нет, нет, он... Это тебя не касается, знаешь? — Ошибаешься, — отразившаяся на его лице решимость удивила Стива, даровала поддержку и то самое тепло, которого снова стало не хватать. — Что случилось, Стив? Он же не заставил тебя... — Нет, не успел, — Роджерс сам удивился своему доверию, проклиная язык за собственную волю, но слова было не вернуть. Баки резко выпрямился, сжал со злости и решительности зубы, казалось, что у него из ушей сейчас повалит пар, и Стив бы посмеялся, если бы его в тот же момент не потянули бы в сторону холла, где было самое большое скопление народа. Баки ловко петлял в коридоре между людьми и выискивал кого-то глазами, изредка задевая кого-либо в толпе, но не извиняясь. — Харрисон, нам надо поговорить! Сейчас же!— рявкнул Баки, стоило только ему заметить вдали знакомую фигуру. Джек обернулся на возглас, окинул взглядом сначала Джеймса, потом очертил сжавшуюся фигуру Стива, хмыкнул и подошёл к ним, догадываясь о теме предстоящего разговора. — О чём? Я думал, нам больше не о чем говорить. — Ты ошибся, — кинул Баки, развернувшись, через плечо, — идём, поговорим без свидетелей. — Без свидетелей? — Харрисон кивком головы указал на Стива. — Он идёт с нами и точка, — сталь в чужом голосе ничуть не напугала, а скорее подстегнула Джека идти за ними. Стив ни живой ни мёртвый потопал следом, увлекаемый за плечо Баки. Он совсем перестал понимать, что происходит, резко накатило ещё большее безразличие, он просто шёл рядом с теми, кого сейчас меньше всего хотел видеть, кто больше не вызывал доверия. И в этот момент Стиву казалось, что это всё, что у него осталось. Баки молча вывел их к тренажёрному залу, который, как он прекрасно знал, был пустым, но открытым: никто не боялся кражи, так как не попасть на камеру наблюдения было просто нереально, поэтому не было и практической нужды в закрытии помещения. К тому же, в последние дни наконец-то потеплело, больше не лили как из ведра дожди, и промозглый ветер перевоплотился в тёплый поток, и люди потихоньку стали возвращаться к жизни и чаще выходить на улицу, а не прятаться в тёплых домах. Даже занятия по физкультуре перенесли на свежий воздух, что делало тренажёрный зал удобным местом для переговоров. В помещении было достаточно затхло и чувствовался неприятный запах. Джек чуть брезгливо огляделся, скривился и наигранно усмехнулся. — Милое местечко, самое то для серьёзного разговора, — хмыкнул он. — Ну так что ты хотел обсудить? Баки встал напротив Джека и отпустил плечо Стива, чему последний был несказанно рад. Роджерс ощутил свободу действий и хотел уже было уйти, но что-то его остановило. Он не мог отделаться от ощущения, что сейчас решается что-то важное и имеющее к нему непосредственное отношение. — Прекрати это, Стив не виноват, что ты не умеешь слушать, — Джеймс сжал кулаки и грозно сощурил глаза, — Я больше не боюсь, ясно? Ты можешь опять предать меня, пожалуйста, мне не привыкать. В прошлый раз именно с твоей подачи я стал изгоем, не так ли, Джек? — Харрисон никак не изменился в лице, но в глазах заискрился интерес. — И шести лет не прошло, как до тебя дошло! А то я всё думал, когда же ты сложишь дважды два, — Джек усмехнулся и неловко смахнул выбившуюся из причёски чёлку. Стив, до этого тихо стоявший за спиной у Баки, вскинулся. Баки Барнс когда-то был непопулярен? Серьёзно? — Что это всё значит? — не выдержал он, нарушив данное самому себе обещание не вмешиваться. — Он же тебе рассказал ту историю из нашего общего детства, не так ли? — Барнс повернулся боком ко Стиву и указал на Джека. Стив кивнул, начиная понимать, что здесь твориться, и продолжил напряженно вслушиваться. — В общем-то, так и было. Мы были близкими друзьями, пока ему не признался парень с нашей параллели. Я ничего об этом не знал, только заметил, что он чаще стал крутиться вокруг нас, словно пытался влиться в наш круг общения. А потом он сказал, что я уже давно ему нравлюсь, ну я и не отказал, он был достаточно симпатичным. — Джек громко фыркнул, Баки покосился на него, но не прервался. — А потом этот нас застукал, начал вопить что-то о том, что я предатель, а тот паренёк — шлюха. Потом мы, конечно, узнали, что он закрутил с Джеком роман только чтобы подобраться ко мне, а этот идиот влюбился без памяти и начал винить меня во всех грехах, а потом и вовсе растрепал всей школе, что видел меня с парнем. В этой части Англии были распространены консервативные взгляды не только в политике и я быстро подвергся нападкам и издевательствам с их сторон. Я был подростком и это нанесло мне тяжёлую травму, родители заметили это и вовремя отвезли меня обратно в Америку. Стив ошалело посмотрел на Джека, пытаясь в его усмешке и холодном взгляде обнаружить хоть намёк на то, что это ложь, но так и не нашёл. История быстро сложилась в общий пазл. — Ты меня просто использовал, верно? — голос Стива звучал глухо, но уверенно, не дрогнув. — Верно, — не стал отрицать Харрисон, всматриваясь в спокойное, чуть грустное лицо. — Я достаточно быстро узнал, кто дорог Барнсу и решил причинить ему такую же боль через тебя. К тому же, мне было даже любопытно, как быстро я смогу тебя трахнуть. — Роджерс поражённо вздрогнул от такой вульгарности и печально опустил взгляд. Он почувствовал себя грязным, словно его окунули в болото, захотел смыть с себя все прикосновения и взгляды, что ему дарил этот человек. Баки же раздражённо вскинулся, словно задели и его честь тоже: — Убирайся отсюда, — Джеймс снова сжал с силой челюсть, еле сдерживая себя, чтобы не кинуться на Харрисона с кулаками. — Ух ты, что, больше не боишься? Я завёл здесь парочку новых знакомых, они быстро распространят слухи, хочешь пережить то, что случилось с тобой в детстве, заново? Я на самом деле постараюсь, чтобы от твоей прежней жизни в качестве всеобщего любимца не осталось и камня на камне, это ведь так много значит для тебя. Репутация всегда на первом месте. — Больше нет, — Баки подошёл ближе к Джеку, всё ещё оставляя Стива за своей спиной, словно пытался защитить, на его лице отразилась уверенность в своих словах и непоколебимость. Он принял это решение и твёрдо будет стоять на своём. — Я не тот подросток, которому важно чужое мнение. Мне важно лишь одно, — Джек на лету понял, о чём идёт речь, и кинул на снова притихшего Роджерса мимолётный взгляд, — я и так натворил много бед, так что мои приоритеты сильно изменились. Хочешь унизить и отомстить мне — дерзай, но оставь Стива в покое, он не виноват. — Надо же, не ожидал, что ты однажды перестанешь быть эгоистом и полюбишь кого-нибудь сильнее себя. Скука. Что это за месть, которой не боятся? В ней нет никакого смысла. — Джек наигранно разочарованно развернулся, чтобы выйти из тренажёрного зала, но в дверях развернулся и добавил: — Знаешь, Стив, ты был очень даже ничего, думаю, я бы даже был бы не против переспать с тобой пару раз, но ты хорош не на столько, чтобы хотеть чего-то большего. — Он улыбнулся, и улыбка эта сочилась ядом, исказив красивое лицо. Ему было приятно наблюдать, как у людей разрывается жизнь от его выходок, нравилось пить их горечь и ненависть. Напоследок Джек хотел как можно сильнее укусить Стива, увидеть, как тот взрывается от собственных чувств, ублажая его садистскую натуру, но тот только неопределённо пожал плечами и промолчал в ответ, оставляя того ни с чем. Стоило только Харрисону скрыться из виду, как Барнс развернулся к Стиву, отмечая застывшее выражение безразличия на его лице. Этой маске с лёгкостью можно было поверить, если не всматриваться в глаза и не замечать там горящий ярким огнём гнев и ненависть, а ещё спрятанную за ними смертельную усталость, копившуюся там ещё со времён смерти матери. Тогда впервые Баки полностью осознал, что ощущает его возлюбленный, и захотел во что бы то ни стало помочь тому снова почувствовать вкус жизни. У него появилась цель, и он не отступит от неё, как бы тяжело ему ни пришлось, он оживит Стива Роджерса. — Прости, Стив, мне правда жаль, что ты пережил всё это... — Ты не виноват. — Спокойно и мягко сказал Стив. Он и вправду не винил, уже давно простил, не мог больше дуться, как маленький ребёнок, и уж точно не в его характере было искать козла отпущения. “Люди меняются, Стив, они дают тебе второй шанс узнать их, и ты должен принять эту возможность, как дар, изменять себя — тяжёлая работа, и ты обязан ценить это,” — так говорила его мать, и сейчас Стив был как никогда согласен с ней. — Спасибо, — Роджерс легко улыбнулся, заставляя Барнса потрясённо выдохнуть и замереть, будто он боялся упустить мгновение, и тоже ушёл из зала. Баки определённо заслужил прощение. Примечание автора: в тексте было указано, что у Баки был жёсткий американский акцент, на самом деле бытует мнение, что американцы акцентируют в словах гласные, делая речь более чувственной, а англичане — на согласные. Их речь звучит как бы интеллектуальнее и сильнее.