Ночи и дни

Едва задремавший Дэрил вскинулся и схватил нож ещё прежде, чем открыл глаза. Он лишь понял, что кто-то в его камере, причём этот кто-то не постучал и не вошёл тихонечко, как это делала Кэрол, а ворвался с шумом и ещё какими-то странными звуками. Продрав глаза, он уставился на трясущуюся фигурку в углу своей камеры. Едва прикрывающая бедра футболка, высокие сапоги, короткие волосы, тонкие руки, закрывающие лицо, вздрагивающие плечи. Да какого черта? Он поднялся с койки, на которой обычно спал полностью одетый, ну разве что без жилетки и иногда без обуви, и осторожно подошёл к Кэрол, не решаясь её коснуться. Наконец положил руку на её плечо и попытался заглянуть в лицо. — Эй, все в порядке? Сразу осознал весь идиотизм подобного вопроса и исправился. — Что стряслось? Кошмар? Дрожащая Кэрол только головой помотала. — Ходячие? Помер кто? Вся каша нахрен сгорела? — уже не знал, что предположить, Дэрил, обеспокоенно взиравший на свою женщину, которую после смерти мужа и дочери никогда, пожалуй, в подобном состоянии не видел. Она все отрицала, не произнося ни слова. И тут ему в голову пришла догадка: может быть, она смеётся? Может быть, это какая-то шутка или розыгрыш? Но когда он отнял её руки от лица, то увидел лишь ужас в глазах и трясущиеся губы. — Да что такое? Блин, женщина, если ты сейчас не скажешь… Что делать, если она не скажет, он и сам не знал, но готов был идти и крушить все вокруг, лишь бы она успокоилась и снова стала собой. — Мышь, — наконец выдавила Кэрол. А Дэрил подумал, что он ослышался. — Чего? — Мышь! — Ну и что? Немного успокоившаяся Кэрол бросила на него сердитый взгляд и призналась вдруг. — Я их боюсь. — Ходячих, блин, она не боится, а какую-то мышь… Откуда тут мышь? Мы же сразу крысиной отравой весь блок посыпали. — Я не знаю, откуда! И мне даже неинтересно! Она шуршит в моей камере! И пищит! Убери её! — потребовала Кэрол. — Ну ладно… Хавка есть? Такая, чтоб пахла сильно. Соорудив самую простую ловушку для мыши с помощью кусочка вяленого мяса и высокой кастрюли, ступеньками в которую стали книги Кэрол, которые она отдала с явным нежеланием, Дэрил встал у двери камеры, заслоняя собой трясущуюся от страха Кэрол, думающую, что мышь, едва выбежав из того места, где она прячется, сразу бросится на неё. В спящем блоке было тихо, и Дэрил уже начал подумать о том, что писк и шорох Кэрол в самом деле приснились в кошмаром сне, когда и сам их наконец услышал. А потом и увидел крохотную мышку, ловко забравшуюся в кастрюлю, в которой так вкусно пахло мясо. — Она не выпрыгнет? — не спешила покидать свое укрытие за его плечами Кэрол, лишь с опаской выглядывая поверх его плеча. — Не кузнечик, не выпрыгнет, — фыркнул Дэрил. — И что с ней теперь будет? — В лесу вышвырну завтра. Утопить еще можно. — Топить жалко… — Блин, женщина, ты уж определись: или это страшная тварь, которую ты до одури боишься, или тебе её, блин, жалко! — Мне её жалко, — твёрдо заявила Кэрол и, вздохнув, все ещё с опаской присела на край своей койки. — Ты же знаешь, как я боюсь закрытых пространств. Любимым развлечением Эда было якобы случайно запереть меня в подвале, а потом через дверь подробно рассказывать о крысах и о том, как они едят людей… Никогда раньше их не боялась. Но через пару лет таких вот… — Издевательств, — подсказал Дэрил, уже пожалевший, что он стал насмехаться над её страхами. — Да… так вот, через несколько лет меня начало трусить при одном упоминании крыс, а вместе с ними мышей и хомяков. До сих пор не могу избавиться от этого, — грустно произнесла она и улыбнулась. — Ты мой герой! — Да ну тебя, — смутился Дэрил и подхватил кастрюлю с пока ещё не сообразившим, что он в ловушке, зверьком, пирующим от души. — Ты же вернёшься? — тут же спросила Кэрол и пояснила с лукавой улыбочкой. — За благодарностью. — Через минуту, — с готовностью сообщил Дэрил, окидывая взглядом её голые ноги, которые она, словно невзначай, медленно развела, и холмики груди, едва различимые под широкой футболкой. Он действительно управился за минуту, отнеся мышь к себе, вернувшись и торопливо заперев дверь в кромешной темноте, воцарившейся уже в камере Кэрол, потушившей свет. Когда его глаза привыкли к отсутствию освещения, он шумно сглотнул от представленного его глазам зрелища. Стоящая на четвереньках Кэрол походила на потягивающуюся кошку: гибкая, совершенно обнаженная, призывно качнувшая ему навстречу бедрами. Долго ждать ей, уже оказывается донельзя возбуждённой, не пришлось. И пока он вбивал её в кровать сильными резкими толчками, такими же, как его желание, она шипела, рычала и мурлыкала, как настоящая кошка. А потом без сил растянулась на постели лицом вниз и сладко зевнула. — Надеюсь, награда тебя удовлетворила. — Если будут ещё мыши, обращайся, — хмыкнул он. Но мышей больше не было. Зато была вылазка…