Любовь сильнее смерти

Спустя 7 лет. За столом в огромном тронном зале Микенского дворца собралось огромное количество людей. Здесь были правители и военачальники со всей Эллады. Такое количество людей сложно себе вообразить. И насколько они были разные! Со всех концов ломившегося от всевозможных яств стола раздавались крики, разговоры, звон посуды, громкий смех. Рабы разносили вино, лучшее, что можно найти в этих краях. Рабыни исполняли танцы, услаждая взоры господ, а кто-то из них играл на различных музыкальных инструментах, и по залу разносились звуки весёлых мелодий, которые ещё больше воодушевляли собравшихся. Подобные пиры устраивались здесь достаточно часто, но этот был по особому случаю. Во главе стола, на высоком богато отделанном кресле, восседал царь Микен — Агамемнон. Гордый, величественный, устрашающий. Лицо его светилось торжеством. Чёрные глаза горели чем-то неизвестным и зловещим. Борода скрывала мрачную улыбку. По правую руку от правителя сидел его брат — царь Спарты Менелай. Он был немного моложе Агамемнона. На его лице видна была твёрдая решимость, а губы были плотно сжаты. В отличие от всех собравшихся, мужчина не был ничему рад. Скорее, он был безумно зол. Под столом руки его сжаты были в кулаки, брови сурово сдвинуты. Вид спартанца внушал страх. Все остальные присутствующие, на удивление, были абсолютно беззаботно настроены. Весьма странным казался их смех и веселье при обстоятельствах, которые собрали всех их. Наконец, Агамемнон поднялся со своего места, обвёл зал гордым взглядом, поднял кубок и громогласно произнёс: — Итак, дорогие друзья, вечер подходит к концу. Все вы, насколько я вижу, воодушевлены и полны сил. Такой настрой предвещает скорейшую победу! Благодаря вам мы смогли создать сильнейшую непобедимую армию, равной которой свет ещё не видывал! — голос правителя звучал твёрдо, властно, когда он говорил, все молчали и слушали, затаив дыхание, — так давайте же добьёмся исполнения наших желаний, придём к великой цели! — продолжал он, — Я хочу поднять этот кубок за взятие Трои! Все мы долго ждали этого, и вот, момент настал. Пора бы усмирить этих, вообразивших себя всесильными, выскочек! Мы возьмём город, обогатимся, принесём победу, а также восстановим справедливость и вернём Спартанскую царицу Елену, жену моего брата! Отныне мы непобедимы! Всей Элладой мы идём в бой и знаем, что не напрасно! Каждый сможет обрести могущество, власть, славу. Эта победа станет величайшей из всех, что были, есть и будут! Зал наполнился звоном кубков и громогласными торжествующими криками. Царь вновь опустился в кресло и повернул голову к брату. — Хорошо говоришь, — мрачно промолвил последний. — Отчего ты так суров? — Я желаю скорейшей мести. — Поверь, вскоре она свершится! Я клянусь тебе. — Мне хочется, чтобы троянцы страдали! Они посмели оскорбить меня, и я не прощу им этого! — Знаю, брат. Они будут страдать. На лице Менелая, наконец, появилась мрачная ухмылка. Агамемнон внимательно взглянул на него. *** Ахиллес сидел на берегу моря на холодных камнях, обхватив руками колени, и задумчиво смотрел вдаль. Перед ним простирались морские просторы. На далёком горизонте солнце опускалось, окрашивая небо в нежный розовато-золотистый цвет. Горящий диск медленно исчезал из поля зрения. Чуть поодаль от берега стояли готовые к отплытию корабли. Их было огромное количество. Сосчитать все юноша ни за что не смог бы. Все они величественно возвышались над водной гладью. О каменный берег бились волны, шепча Ахиллу о прекрасном и неизведанном, о будущих его приключениях. Море манило его всё больше и больше. Уже завтра на рассвете он вступит на корабль, который понесёт его навстречу новой жизни, которая, несомненно, будет полна опасного и великого. Сзади кто-то неслышно подошёл и присел рядом с сыном Пелея. Он обернулся, и лицо его тут же озарила мягкая улыбка. — Иф! — радостно воскликнул он. — Здравствуй, — улыбнулась она в ответ. Двенадцатилетняя она была уже красива. Каштановые кудри с рыжеватым отливом водопадом спадали на спину и плечи, светлая кожа отливала лёгким жемчужным сиянием, а в медовых глазах скакали яркие огоньки, вспыхивая пламенем. Но Ахилл то знал, что скрывается за милым личиком его подруги детства. Всё такая же озорная она была истинным источником нескончаемой энергии, придумок и проказов. Вечная соратница в их детских играх уже и сражалась-то неплохо. Даже младший брат Ахиллеса, Патрокл, восхищался этой девчонкой. Втроём они провели вместе всё детство. На первый взгляд очаровать Ифигения могла любого, но немногие выдерживали с ней, узнав её получше. За свою короткую жизнь она мужественно перенесла огромнейшее количество наказаний за разные шалости, которые абсолютно не действовали, а напротив укрепляли боевой дух. Управы на юную царевну не было. — Почему ты не во дворце со всеми? — спросил Ахилл. — Без тебя скучно, — пожала плечиками девочка, — а чего ты сидишь здесь один? — Да так. Задумался просто. Они замолчали. Иф тоже начала всматриваться в горизонт. — О чём же ты думаешь? — наконец спросила она. — О том, что завтра я покину эту землю и отправлюсь навстречу приключениям! — воодушевлённо ответил юноша, — а ты представь, какая слава ждёт меня, когда я вернусь! И меня будут вечно помнить потомки! — Да… — вздохнула царевна, — я уверена, ты станешь великим героем! Приключения… Как бы я тоже хотела отправиться! Ты не представляешь, насколько мне грустно осознавать, что никогда не смогу почувствовать истинную свободу. Как трудно оставаться здесь! — с этими словами Ифигения резким движением сдёрнула с головы покрывало, расшитое золотыми нитями и начала ослаблять пояс лёгкого голубого хитона. Видно было, что подобные одежды вовсе неудобны ей. Лицо царевны было мрачным. — Не грусти, — ободряюще похлопал её по плечу Ахиллес, — я скоро вернусь. Вот увидишь. Ты и соскучиться не успеешь, как я снова буду здесь и уж свободу-то я помогу тебе обрести! — Спасибо. Ты замечательный друг. После некоторого времени молчания, он вдруг спросил: — А ты совсем не волнуешься за меня? — Нет, — удивлённо взглянула она на него, — почему это я должна волноваться? — Я всё-таки на войну иду! — И что? Вот уж с тобой точно ничего не случится! — Откуда такая уверенность? — Я просто знаю. — Настолько веришь в меня? — Дело не в вере, а в том, что я в тебе вижу. Сын Пелея задумался. Он всё никак не мог решиться сказать подруге кое-что очень важное. Это ведь принесёт ей много горя. С другой стороны, она должна знать. Наконец, Ахилл вымолвил: — Послушай, мне нужно рассказать тебе одну вещь… — Какую? — Дело в том, что… О Боги! Я не могу этого произнести! — Говори уже! Я готова услышать всё. — Иф, я не вернусь с этой войны, — на одном дыхании выпалил он. Девочка непонимающе уставилась на юношу. — То есть? — озадаченно спросила она. — Моя мать предсказала, что я погибну. Я отправляюсь за славой, меня будут вечно помнить, но цена — жизнь. Несколько мгновений царевна осознавала сказанное. Вдруг, она резко рассмеялась. — Брось! — воскликнула она, — это ерунда! Неужели стоит так верить всяким предсказаниям? Я лучше знаю! И ты вернёшься. Я в этом уверена. Её слова удивительным образом подействовали на юношу. Он вдруг тоже поверил, что всё будет хорошо. И она права. Он вернётся. Ахилл улыбнулся и посмотрел на Иф. Её уверенность передалась и ему. Теперь смело можно было отправляться на войну, и никакие трудности ему не страшны. *** Корабль отправлялся на рассвете. Ифигения провожала Ахиллеса. Она до самой погрузки стояла рядом, не отходя ни на шаг. Когда пришло время взойти на корабль, девочка ткнула юношу в бок и серьёзно сказала: — Не вздумай умирать! Если попробуешь, я тебя вытащу из преисподней и самолично удушу! — Ой-ой! — в притворном испуге выпучил глаза Ахилл, — какая же, царевна, ты у нас кровожадная! Но твоим коварным планам не суждено осуществиться, потому что умирать я совершенно не собираюсь! — Вот и хорошо! На прощание он крепко обнял Иф и взбежал на корабль. Когда они отплыли, она ещё долго стояла и смотрела им вслед.