Однажды...

Однажды Глэдос уговорила главу Отдела разработки пространственных технологий дать ей лично, в одиночку присматривать за тестом. Ему и так не очень-то хотелось, потому что всеми любимый мистер Джонсон потребовал от него полный отчёт по находящемуся в разработке Руководству по эксплуатации Переносного Устройства для Создания Порталов в шести томах (два из которых содержали только техническую документацию), так что коллега, конечно, согласился. Про себя Глэдос даже фыркнула — вот уж кому не помешала бы цель в жизни, дабы осаживать босса иногда… По причине принятой единоличной власти чертежи новых тестовых камер ей прислали первой. Хоть инженерия и не была её основной специальностью, женщина разобралась в чертеже и внесла несколько очень необходимых для её плана поправок. В конце концов, она должна была заставить Челл перестать тестироваться, так или иначе. Тест начинался как обычно. Один преломляющий куб, экскурсионная воронка, турели… И выключенная лазерная сетка. — Я полагаю, не убрали после прошлого теста в этой комнате, — заметила учёная немного срывающимся голосом. — Впрочем, она, кажется, отключена. Продолжайте тестирование, в случае чего — сообщайте нам о странностях. Челл кивнула и приступила к выполнению своей работы. Глэдос на этот раз внимательнее следила за её движениями, а не самой девушкой — не без причины, напряжённо, держа руку в кармане халата. Лазерная сетка находилась почти перед самой кнопкой, расположенной прямо на стене. Это была кнопка для кубов, но на неё можно было также нажать одной рукой, навалившись всем весом, чтобы ненадолго поднять панель между этой частью камеры и другой, так, что можно было поставить портал на той стороне и спокойно отпустить кнопку. Девушка протянула левую руку и упёрлась ею в кнопку, повернувшись всем телом к начавшей открываться панели. Глэдос прикрыла глаза, мысленно извиняясь тысячу раз. Лазерная сетка внезапно включилась с тихим треском, свидетельствовавшим о неисправности. Женщине стоило больших трудов не разжать век, особенно после короткого одиночного вскрика. Она сильнее сжала небольшой пульт Локального управления лабораторным оборудованием, стянутый у инженеров же прототип, в кармане, слушая изумлённые, испуганные голоса ассистентов рядом, и открыла глаза только после глубокого вздоха. Она снова сидела в палате около девушки, разглядывая её побледневшее лицо. Показатели были в норме, но она всё ещё не очнулась от наркоза. — Прости меня, — еле слышно шепнула Глэдос, беря испытуемую за правую руку. Второй уже не было. Собственно, всё, что потребовалось от врачей — обработать след от лазерной сетки, и так прижёгшей рану. — Прости. Не нужно было давать тебе идти на тесты снова… Она сжала прохладную ладонь и часто-часто заморгала. Даже сейчас учёная не была уверена, что Челл не попросится работать снова. Она понятия не имела, что двигало этой девушкой, но, кажется, Челл планировала идти до конца. Если подумать, Глэдос никогда не спрашивала, почему Челл вообще пришла в Aperture. Испытуемая нагнала её в коридоре сама — Глэдос к ней больше не заходила. — Ты отстранила меня от испытаний?! — на ходу возмутилась Челл, хватая её за плечо. Глэдос бросила взгляд на плотно забинтованный остаток левого плеча и угрюмо опустила глаза. — Глэдос, почему? Зачем? — Зачем? Почему? — женщина сжала кулаки, схватила испытуемую за руку и потащила за собой. Челл бежала безропотно, больше желая получить ответ на вопрос, чем что-либо ещё. Глэдос затолкала её в свой кабинет, куда и направлялась — маленький, тесный, заполненный анатомическими атласами и бесконечными папками с отчётами. — Почему? — она захлопнула дверь и прижала девушку к ней, тяжело дыша. — Да потому, что эти тесты тебя попросту убьют! Лучше ты мне скажи, почему ты с повышением сложности ведёшь себя всё более безответственно? Как будто тебе всерьёз хочется быстрее свалиться в кислоту или подставиться в качестве мишени для турелей! — Я не… — попыталась вставить Челл, но Глэдос вдруг всхлипнула и уткнулась лицом ей в целое плечо. — Ты и правда так хочешь побыстрее умереть? — глухо спросила учёная, даже не пытаясь остановить слёзы. — Обычно, хах… о-обычно, з-знаешь, люди выбирают более л-лёгкие способы… На дрожащую спину женщины легла рука — уже тёплая, спокойная, и тепло её как-то болезненно разлилось под кожей у Глэдос. — Я буду бороться за то, чтобы вернуться на тесты, даже с одной рукой или без рук, — ласково, но твёрдо промолвила Челл. — Но я понимаю тебя. — Я не дам разрешения, — Глэдос сжала талию девушки, всхлипывая чуть тише. — Ты не уговоришь меня. Если тебя не отвращает даже потеря более тридцати процентов тела — отвратит бюрократическая волокита. Тебе надоест доказывать и собирать справки. — Я найду способ, Глэдди, — испытуемая нежно поцеловала её в висок и погладила по голове, успокаивая, словно ребёнка. — Я найду, Глэдди. — В таком случае мы не можем больше гулять, Челл, — Глэдос попыталась оттолкнуться от двери, но не смогла заставить себя отпустить девушку из объятий. Та же только гладила учёную уцелевшей рукой и молчала, пока у женщины не кончились слёзы. Тогда Глэдос собралась, из последних сил оперлась на дверь и заставила себя отстраниться немного от испытуемой, глядя на неё грустными покрасневшими глазами. — Я не смогу так. Ты расшатала моё эмоциональное состояние донельзя. Я не смогу так… — Я понимаю, — как ни странно, в глазах у Челл она увидела сожаление — но и решимость. — Я не смогу объяснить тебе, почему меня так тянет. Себе я бы тоже не объяснила. Я просто должна. Будет лучше для тебя, если ты отстранишься от этого, наверное… Она сказала ещё что-то, ещё несколько фраз, но Глэдос не слышала звуков — только смотрела на двигающиеся полноватые губы и в льдисто-голубые решительные глаза и чувствовала, как что-то трещит внутри. Может, строгий научный лёд, который девушка уже давно подтопила, а может, и сердце. — Тогда… Попрощаемся, — голос женщины был почти таким же бесцветным, как некогда у самой Челл. Не стоило, не стоило подпускать кого-то так близко. — Попрощаемся, — тихо, с любовью согласилась Челл. Глэдос склонилась чуточку, в последний раз ловя губами чужое дыхание. Она сидела дома уже несколько дней. Мистер Джонсон поинтересовался было, почему это она вдруг попросилась в отпуск, не согласилась под давлением трудового законодательства, а сама написала заявление — но, бросив взгляд на её осунувшееся лицо, не стал дожидаться ответа. В первый день она попробовала было залить тоску чем-нибудь крепким, но ей все опротивело уже после первого бокала вина, и она не стала продолжать. Как-то незаметно в руки ей попалась книжка, подаренная испытуемой, и Глэдос стала её листать. Ей было немного интересно, чем обусловлен выбор испытуемой — то есть, она бы скорее подарила кому-то вроде себя очередной анатомический атлас или научные труды по биологии, ну, на худой конец уж карту в книжный. Но никак не художественную литературу… Впрочем, у Шекспира было много сонетов о любви. Она без особого рвения осилила весь томик дня за два, просто потому, что делать ей было больше нечего. Учёная не взяла в отпуск никакой работы и специально заблокировала рабочий номер. Тем не менее, она знала от Рика, с его личного номера, что в тот же день, когда на столе Джонсона оказалась ее просьба об отпуске, там же уже была еще одна. Просьба о допуске к тестам облегченной версии для испытуемого, временно отстраненного из-за травм. Иногда глава Отдела информирования был неплохим приятелем. Он ведь так ни разу и не спросил даже про первый протез, который Глэдос выбила для нее. — Ты и правда упрямая, верно, Челл? — женщина слабо вздохнула, глядя на ночной город. Ее балкон был таким же маленьким и тесным, как и кабинет, но его хватало, чтобы облокотиться о перила и смотреть на постепенно загорающиеся неоновые вывески вдалеке. — О, такие как ты, стало быть, и двигают науку… Она отпила немного холодного чаю и отправилась проверять почту. В который раз за сегодня. Как ни странно, это вышло медленно. Слишком медленно. Глэдос, конечно, там не было, и она так и не появилась бы там, если бы не несколько обрывчатых смс с номера Рика. Уже в такси она удивилась, что и не заметила, как снова сорвалась и поехала по первому зову своей испытуемой. Как раз тогда, когда они так странно расстались, не имея даже толковых отношений… Но машина уже вовсю мчалась к зданию Aperture. Левое легкое. Трахея. Выбитый шейный позвонок. Каким образом она умудрилась так подставиться под пули турелей — неизвестно, но врачи в медблоке уже пытались разве что высчитать, сколько девушка протянет на их оборудовании, потому что как только явилась глава Отдела физического развития, с диким взглядом на холодно-каменном лице, все разговоры о том, что испытуемую пора отключать от аппаратов, завяли сами собой. Конечно, слухи витали давно. Но никто не хотел ссориться с Глэдос на взводе, поэтому ей предоставили только информацию, касающуюся здоровья ее подопечной. — Она протянет еще пару дней максимум… Мы все же не боги, мисс, — глава медицинского крыла печально развел руками. — Стоит ли поддерживать ее? Взгляните фактам в глаза, мисс — девочка уже не жилец. У нас нет таких протезов, чтобы… — Заткнись, — мрачно оборвала его Глэдос, быстро листая медкарту Челл. Она и так знала, знала, что все кончится чем-то подобным. Тем не менее, все оказалось хуже, чем она думала. Хоть ученая и знала, чем все кончится, как только увидела Челл в коридоре тогда, направляющуюся к ней упрямо спросить, когда она сможет пойти на тесты — ей было не все равно. Глэдос не могла относиться к тому, что человек, с которым у нее было связано столько мимолетных приятных воспоминаний, умрет через пару дней. И тогда она вдруг вспомнила про один полузаброшенный проект, которому как раз очень сильно не хватало кое-чего. Ему не хватало испытуемого.

***

Корпус сиял отполированным металлом и совсем свежим пластиком. Чтобы вместить в совсем новую модель ИИ огромную базу данных, пришлось делать и большое вместилище для этого ИИ — и, конечно, они позаботились о том, чтобы им можно было легко управлять. И неважно, что характеристики того, на чьих личности и сознании базировался новый ИИ, частично были филигранной подделкой. У Глэдос все еще дрожали руки, пока она смотрела на махину, возвышающуюся над ними, прикрепленную к потолку той комнаты, которая в будущем станет сердцем Aperture. Тогда, конечно, она и думать про это не желала, да и не могла знать заранее — она просто надеялась, что в этой махине, хотя бы в глубине ее, еще осталось то, к чему она отнеслась так собственнически. В конце концов, они не проводили предварительные тесты. Не на ком было. Никто не соглашался после смерти мозга быть засунутым в компьютер. Тем не менее, Глэдос знала, как ее босс грезил опробовать этот проект, а потому ничтоже сумняшеся, с самым серьезным лицом предложила ему кандидатуру умирающей испытуемой. Предварительно провозившись с их архивами пятнадцать часов подряд. Хотя мистер Джонсон при одной лишь мысли о том, что нашелся кандидат, засиял так, что ученая засомневалась, стоило ли ей подделывать информацию в архивах. В конце концов, они создали ее. Глэдос понятия не имела, зачем Кейв хотел засунуть человека в суперкомпьютер, но… То есть, у нее было несколько ненаучных догадок, но… Раз подвернулась удачная возможность — почему нет? В конце концов, сказала она себе, глядя, как инженеры заканчивают подключать нужные кабели и устанавливают линзу на лицевую панель будущего чуда, искусственного интеллекта, созданного на базе настоящего человеческого сознания — в конце концов, сказала она себе, это ведь то, как совершается наука в Aperture, верно? Ценой огромных эгоистичных жертв и моральных выборов. Что ж, она выбрала за свою испытуемую. И даже была готова держать ответ за свой самонадеянный шаг — но только убедившись, что то, что она сделала, было правильным. Наконец, все необходимые переключатели были включены, кнопки — нажаты, ключи — повернуты, и ярко-голубая линза головного корпуса засветилась. Огромный робот под потолком круглой комнаты вздрогнул, покачнулся и поднял головной корпус. И Глэдос почувствовала, как по спине бегут холодные мурашки — она могла бы поклясться, что ярко-голубая линза смотрит прямо на нее, среди всех прочих руководителей проекта.